Ребекка одернула себя.– Я должна перестать быть такой эгоисткой. Я должна помнить о несчастных, замурованных в шахте, и не забывать о том, насколько их жизнь горька по сравнению с моей. Нечего грезить о развратных удовольствиях, о которых только и болтает Селия.Ребекка поглядела через окно на маленький огород. Жар волнами наплывал с тощих солончаков, простиравшихся за железной дорогой. Там земля затвердела и потрескалась, а почва у них в огороде еще сохранила влагу и оставалась рыхлой. У дома священника был хороший глубокий колодец, который давал достаточно воды, чтобы позволить себе роскошь заниматься огородничеством, если считать выращивание гороха, моркови, капусты и свеклы занятием для удовольствия.Вздохнув, Ребекка начала готовиться к прополке грядок под палящим солнцем. И тут весьма озорная мысль этаким чертенком заплясала у нее в мозгу. Мама будет отсутствовать вплоть до ужина. Отец, вероятно, вернется еще позже. Кто узнает, что она нарушила некоторые незначительные правила, вернее, глупые условности?Она не стала надевать уродливый чепчик и грубые перчатки, а, наоборот, закатала выше локтей рукава старенького муслинового платья и расстегнула все верхние пуговицы. Так будет прохладнее и гораздо удобнее. Кто ее сможет увидеть в таком виде?
Рори провел неделю в тяжком, до мозолей на руках и ломоты в спине, труде. К счастью, он остался цел и невредим благодаря своему таланту находить общий язык с самыми норовистыми лошадьми. Он объездил дюжину диких мустангов, а из них шестерых уже приучил покорно нести на себе всадника, повиноваться узде и поводьям, быть свободными и понимать его сигналы, когда он касался боков коня своими коленями. Как только весь дикий табун будет объезжен и подготовлен для продажи, Бью Дженсон собирался включить Рори в группу тренеров, занимающихся исключительно породистыми лошадьми. Так, во всяком случае, он обещал ирландцу. Мадиган был уверен, что не подведет Дженсона, когда тот доверит ему чистокровного скакуна.Между Рори и хозяином установились добрые, почти дружеские отношения. На Дженсона произвело впечатление умение новичка обращаться с лошадьми и его трудолюбие.В этот день он предложил молодому ирландцу передохнуть, так как, по его словам, было слишком жарко, чтобы гонять лошадей под солнцем. Притворившись, что отправляется на рыбалку, и водворив на плечо длинное удилище, Рори на самом деле направил свои стопы в сторону пресвитерианского храма. Этот путь он проделывал уже не в первый раз, но только по ночам, когда ходил на реку, в уединенное место на окраину, смывать с себя пот и пыль и избавляться от конского запаха.Первым делом после того, как Рори распаковал седельные сумки со своим скудным имуществом в крохотной комнатушке над конюшней, он осторожно навел справки о преподобном Синклере и его семействе. Если даже кто-то в салуне «Грозовое ущелье» и удивился тому, что ирландский католик интересуется местными пресвитерианами, то не подал и виду. Все прекрасно знали, как ловко ирландец работает своими кулаками и как мгновенно вспыхивает от малейшей насмешки над ним.
Ведра были очень тяжелыми. Ребекка наполнила их до краев, памятуя, что лучше сгибаться от тяжести, чем ходить лишний раз к колодцу в дальнем конце двора. Ей нужно было полить землю на капустных и свекольных грядках, прежде чем приняться за прополку сорняков, процесс длительный и трудоемкий. Переливая воду из ведер в громоздкую жестяную лейку, она проносила ее над грядками и орошала почву, потом тяпкой подрывала глубокие корни зловредных растений. После двух часов изнурительной и отупляющей работы большая часть обширного земельного участка преподобного Синклера была полита и прополота.Под ногтями у Ребекки появилась черная кайма, лицо и руки – все было в грязи. Неважно, все равно она скоро закончит. Правда, ей еще предстояло залить воду в большой железный умывальник в ванной комнате. Работа ей уже надоела. Торопясь покончить с ней, она убыстрила шаг. Вода из полных ведер плескалась через края. На ее беду участок имел небольшой уклон и тяжелая ноша тянула ее за собой. Непокорный гибкий побег тыквы протянулся через грядки, пересек протоптанную Ребеккой в грязи дорожку и обвился вокруг ее лодыжки. Она потеряла равновесие, уронила ведра, вода расплескалась вокруг нее, ноги заскользили в жидкой грязи. Она упала на спину, болтая в воздухе ногами. Ребекка издала возмущенный вопль, она была зла и на тыкву, и на весь мир. С ее губ сорвалось неподобающее приличной молодой леди слово, за которое Доркас уже однажды устроила дочери суровую головомойку.– Если б я знала, что ты так обожаешь кататься по грязи, я бы пригласил тебя на озеро Пирамид. Там грязевые гейзеры бьют из-под земли на каждом шагу, – услышала она знакомый насмешливый голос.Рори Мадиган прислонился к стене сарая, скрестив обутые в сапоги длинные ноги и сложив в непринужденной позе руки на груди. Эта грудь, так поразившая Ребекку во время боксерского матча, вновь была открыта ее взору. Рубашку он вновь расстегнул до пояса, и она едва не спадала с его плеч. Но сейчас у Ребекки было не то настроение, чтобы любоваться великолепным телосложением ирландского боксера. Она приподняла выпачканные в грязи руки и сердитым жестом убрала с лица пришедшие в жуткий беспорядок волосы. Добившись только того, что ее разрушенная прическа стала еще более уродливой, она в ярости выдернула все поддерживающие ее шпильки и резко отбросила волну распущенных волос за спину.– Надеюсь, что я вас здорово развлекла, мистер Мадиган?Ее зеленые глаза были устремлены на него, и солнце зажигало в них искорки. Рори боролся с искушением поцелуями убрать грязные брызги с ее очаровательного носика. Однако он сдержался и только приблизился к ней, галантно предложив ей руку, чтобы помочь подняться.– Я думал, что мы уже покончили с «мистер» и «мисс» и перешли на имена.Ребекка разглядела на его красивом лице уже известную ей дьявольскую улыбку и поддалась одному из тех импульсивных порывов, которые портили нервы и пищеварение Доркас Синклер еще с той поры, когда ее младшая дочка только начала разговаривать.Ребекка схватила ирландца за руку и дернула его изо всей силы, увлекая в грязную лужу, образовавшуюся вокруг них. Но этим не ограничилась. Она еще толкнула его, и он чуть не уткнулся носом в кочаны капусты.– Ты, значит, предпочитаешь грязную борьбу, негодяйка? – произнес он с нарочитым ирландским акцентом и с усмешкой придвинулся к ней, скользя на коленях по грязи.И вдруг он навалился на нее!Рори почувствовал сквозь тонкую ткань платья мягкость ее груди. Несмотря на худобу, Ребекка была очень женственна.«Слава Господу, что он одарил преподобного священника такой дочерью!» – мелькнула шальная мысль в голове у Рори. Он скалил зубы в улыбке, глядя сверху на ее исказившееся в изумленной гримасе лицо, и больше уже не сдерживал себя, потому что не в правилах Рори Мадигана было подавлять природные инстинкты, особенно когда их пробуждали в нем красивые девушки. Он обхватил ладонями ее голову и прижал свой рот к ее трепетному рту.Ребекка понимала, что он собирается поцеловать ее, причем произойдет это в ее же собственном огороде среди капустных грядок. Любой, кто пройдет в этот момент по улице, мог наблюдать за ними. Если вдова Приит, соседка, была бы дома – а ее, слава Богу, сейчас дома не было, то она увидела бы эту сцену из окна своей кухни. Ребекка поступила так же, как любая юная леди, воспитанная в нежности и ласке, но оказавшаяся в подобных обстоятельствах. С целью спасти себя она решила первой поцеловать грубого насильника и тем самым умиротворить его.Рори по-джентльменски предоставил ей достаточно времени, чтобы она могла утвердиться в своей девичьей скромности и побороться против его натиска, но Ребекка весьма удивила его, когда обвила его шею руками и в свою очередь на один краткий миг прижалась твердыми губами к его губам.Несомненно, ее предшествующий опыт был приобретен в невинном общении с мальчиками-ровесниками после занятий в воскресной школе. Там коснуться губами девичьей щеки уже казалось великим достижением. Рот Ребекки был плотно сжат, и вся ее страсть выражалась в давлении на его губы. Неумение целоваться с лихвой компенсировалось энтузиазмом, таким, что Рори стал опасаться за сохранность своих зубов. Он взялся одной рукой за ее нежный подбородок и придерживал голову Ребекки, проводя языком по ее губам. Описывая такие дразнящие круги, он намекал, что желает проникнуть языком между ее сжатых губок. Когда они чуть раскрылись – то ли для вдоха, то ли для изумленного возгласа, – он воспользовался моментом и ринулся в атаку. Кончик его языка теперь уже скользил вдоль ровного ряда ее маленьких жемчужно-белых зубов, потом направился глубже, дразня ее язычок и сплетаясь с ним.Он проделал эти манипуляции мастерски. Две молоденькие «голубки» с весьма испачканными перышками обучали его в «Жемчужном дворце» в Денвере различным тонкостям в искусстве поцелуев и разрешили ему практиковаться на других особах женского пола только после того, как он усвоил все их уроки и достиг совершенства. Рори всегда был прилежным учеником и неустанно оттачивал свое мастерство в этом деле, как и в боксе и в верховой езде.Ребекка ощутила, как кровь бросилась ей в голову, когда он прикосновениями своих губ, смелыми ласками языка доставил ей такое наслаждение, что она чуть не задохнулась. Наука, которую он ей преподавал, усваивалась без слов. Следуя его разумным наставлениям, она также устремилась вперед, ее язык принялся ласкать, дразнить рот Рори. Внезапно кровь ее отхлынула куда-то вниз, голова стала легкой, освободившись от всяких мыслей, зато в груди, а затем и в животе разгорелся пожар. Длинными, сильными ногами Рори обхватил ее ноги, а его бедра плотно прижались к ее бедрам, и такое медленное, словно бы исполненное блаженной лени движение, вправо-влево, вверх-вниз, завораживало. В животе стало совсем горячо.Его грудь терлась о ее груди каждый раз, когда он наклонялся, чтобы повторить своим ртом томительную, но сладостную ласку, лишавшую ее дыхания. Тонкая промокшая ткань, разделяющая их тела, позволяла ей ощутить, как жесткие волосы на его груди щекочут и даже царапают чувствительную кожу, и это было восхитительное чувство. Таких прикосновений еще не испытывала ее нежная грудь. Ее соски отвердели. От них исходила внутрь ее тела приятная боль. Сейчас она вдруг почувствовала, что те два холма ее груди, которые ей всегда казались не соответствующими фигуре истинной женщины, выросли в размерах в тот момент, когда она, изогнувшись, выпятила их навстречу его телу, словно разнузданная потаскушка, какой ей и суждено быть. Так она подумала, но эта мысль как возникла, так и растаяла – внезапно и бесследно.Рори был уже на грани того, чтобы сорвать с нее одежду и овладеть ею здесь же, посреди огорода, когда едва слышный ее возглас, изумленный, растерянный, подобный всхлипыванию беззащитного ребенка, пронзил его сознание. Ее никогда никто не целовал по-настоящему за все немногие прожитые ею годы. В его власти оказалась молоденькая домашняя девочка, абсолютно невинная. И он собрался бесстыдно воспользоваться ее податливой, тянущейся к любой ласке натурой, которую ее ханжеское семейство, вероятно, не жалея на это сил и времени, упорно пыталось переделать на свой лад! «Испорченный ублюдок!» – подумал про себя Рори Мадиган.Ребекка не поняла, почему прекратились их неистовые поцелуи, почему он резко отстранился от нее. В ее затуманенном взгляде было искреннее удивление. Она увидела, что он смотрит на нее с какой-то странной озабоченностью и жалостью. Стыд алой краской залил ее лицо, щеки загорелись пламенем. Лежа в грязи, она перевернулась на живот, чтобы только больше не видеть его лица.Рори осторожно положил руку ей на плечо.– Я виноват, Ребекка. Я вел себя не по-джентльменски с такой порядочной девушкой, как ты.Она дернула плечом, сбрасывая его руку.– Я сама толкнула тебя в грязь. Разве это приличный поступок для леди? – прошептала она, безуспешно пытаясь сдержать хлынувшие из глаз слезы.Рори достал из кармана штанов платок, старый, застиранный, но, к счастью, не пропитавшийся грязной жижей. Нагнувшись над ней, он стал вытирать ее лицо, делая это как можно аккуратнее и нежнее.– Ты вся в грязи, да и я тоже. Могу я позаимствовать из вашего колодца воды, чтобы умыться? – Он произнес это весело, желая разрядить возникшее напряжение. Ее губы невольно растянулись в улыбке.– Почему так получается, что мне кажется, будто я знала тебя всю жизнь?Этот вопрос не требовал ответа.Он пожал плечами и улыбнулся ей. Улыбка его была сияющей, и в один миг исчезли все ее страхи. Рори успокаивал ее, героически скрывая боль, которая не утихала в нижней части тела.– Мне тоже так кажется, хотя в последний раз я общался с порядочной девушкой у Святого Винсента, когда мне было четырнадцать лет.– Святой Винсент? Это твоя церковь? – Она на мгновение прижала его платок к своему лицу. Платок сохранял в себе острый, новый для нее мужской аромат. Он пах табаком и лошадьми.– Нет, это сиротский приют в Нью-Йорк-Сити. Сестры-монахини взяли меня на попечение после смерти моих родителей от эпидемии инфлюэнцы. Всего несколько месяцев прошло, как мы приплыли из Ирландии.Забыв про свои горести и двусмысленность своего положения, Ребекка преисполнилась сочувствия к парню.– Как страшно остаться одному без семьи! Да еще в раннем детстве. Ты же был совсем маленький.– Сначала я был не один. Нас было четверо братьев. Но самый старший – Сеан – умер от чахотки, а Райан и Патрик были слишком взрослыми для приюта. Они оставили меня там, но обещали вернуться, когда у них появятся деньги.– А что же было дальше? – Ребекка поняла по его тону, что Рори Мадиган одинок как перст на белом свете.– Райан погиб здесь, в Комстоке, на серебряном руднике. Его засыпало в шахте. Корабль Патрика потонул у берегов Китая. Вот что случается с ирландцами, которые хотят ухватить птицу счастья за хвост.– Как это грустно, Рори.Ее мягкий сочувственный голос отвлек Рори от печальных воспоминаний.– Я никому не рассказывал о своей семье за исключением Януария.– Это тот маленький негр, которого я видела на матче?– Он был моим менеджером и хорошим другом – единственным до недавних пор.Она робко улыбнулась, когда он помог ей встать на ноги среди помятой грядки.– Мне хочется быть твоим другом, Рори.«И больше, чем другом», – нашептывал ей внутренний голос.Он поднес ее руку к губам и так же галантно, как в прошлый раз в парке, поцеловал кончики ее, на этот раз покрытых засыхающей грязью, пальцев.– Я собрался порыбачить, но думаю, что мне сперва придется здорово замутить вашу прозрачную речку, прежде чем я отмою всю эту грязь. Составь мне компанию.Ребекка, склонив голову, оглядела свое испорченное платье и разгром, который они учинили на аккуратной грядке.– О Боже мой! Какой у меня вид! Ведь мама велела мне полить и прополоть весь огород к ее возвращению. Я должна закончить работу… Но, Боже, ведь я забью грязью всю ванну, пока отмоюсь.Он поднял с земли откатившиеся ведра.– Ты уже достаточно потрудилась. Разреши мне доделать остальное. Но ты права – нам надо поторопиться не только из-за твоей мамы…В ответ на ее вопросительный взгляд Рори добавил:– Если мы позволим этой грязи высохнуть на нас, то покроемся коркой, как ссохшиеся на солнцепеке яблоки.Ребекка хихикнула, прикрыв для приличия рот грязным кулачком. Вскоре они трудились уже на пару. Его руки оказались проворными и умелыми. Остатки чертополоха и перечной мяты были выкорчеваны, и ущерб, нанесенный грядке с капустой, был ликвидирован.– Ты потрясающий огородник, – заметила она.Рори прищурил глаза, словно уйдя в воспоминания.– Моя мать ухаживала за большим огородом и садом на родине.– Я не думала, что ирландцы работают на земле.– Мы выращивали не только картошку. – Он немного рассердился. – Многие издеваются часто над нами, но это неправда. Мой отец был старшим конюшим у лорда Уолхэма. Я и мои братья занимались вместе с его сыном у домашнего учителя.– Я не собиралась чем-то обидеть твою семью… и не презираю тебя за то, что ты ирландец.Она поняла, что Рори опасно вспыльчив, когда задевают его национальную гордость. Как часто отец говорил ей, что ирландцы – самый упрямый народ на земле и лезут в драку при малейшем поводе и даже без него.Однако Рори тут же остудил свой гнев, увидев, что Ребекка искренне расстроена своим неосторожным высказыванием.– Прости меня, Ребекка. Я так привык к насмешкам, что вижу их там, где их нет. У ирландцев есть одна нехорошая черта – их необузданный темперамент.– А мне кажется, что характер не зависит от того, к какой нации ты принадлежишь.– Это не так, Ребекка, ты еще плохо знаешь жизнь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
Рори провел неделю в тяжком, до мозолей на руках и ломоты в спине, труде. К счастью, он остался цел и невредим благодаря своему таланту находить общий язык с самыми норовистыми лошадьми. Он объездил дюжину диких мустангов, а из них шестерых уже приучил покорно нести на себе всадника, повиноваться узде и поводьям, быть свободными и понимать его сигналы, когда он касался боков коня своими коленями. Как только весь дикий табун будет объезжен и подготовлен для продажи, Бью Дженсон собирался включить Рори в группу тренеров, занимающихся исключительно породистыми лошадьми. Так, во всяком случае, он обещал ирландцу. Мадиган был уверен, что не подведет Дженсона, когда тот доверит ему чистокровного скакуна.Между Рори и хозяином установились добрые, почти дружеские отношения. На Дженсона произвело впечатление умение новичка обращаться с лошадьми и его трудолюбие.В этот день он предложил молодому ирландцу передохнуть, так как, по его словам, было слишком жарко, чтобы гонять лошадей под солнцем. Притворившись, что отправляется на рыбалку, и водворив на плечо длинное удилище, Рори на самом деле направил свои стопы в сторону пресвитерианского храма. Этот путь он проделывал уже не в первый раз, но только по ночам, когда ходил на реку, в уединенное место на окраину, смывать с себя пот и пыль и избавляться от конского запаха.Первым делом после того, как Рори распаковал седельные сумки со своим скудным имуществом в крохотной комнатушке над конюшней, он осторожно навел справки о преподобном Синклере и его семействе. Если даже кто-то в салуне «Грозовое ущелье» и удивился тому, что ирландский католик интересуется местными пресвитерианами, то не подал и виду. Все прекрасно знали, как ловко ирландец работает своими кулаками и как мгновенно вспыхивает от малейшей насмешки над ним.
Ведра были очень тяжелыми. Ребекка наполнила их до краев, памятуя, что лучше сгибаться от тяжести, чем ходить лишний раз к колодцу в дальнем конце двора. Ей нужно было полить землю на капустных и свекольных грядках, прежде чем приняться за прополку сорняков, процесс длительный и трудоемкий. Переливая воду из ведер в громоздкую жестяную лейку, она проносила ее над грядками и орошала почву, потом тяпкой подрывала глубокие корни зловредных растений. После двух часов изнурительной и отупляющей работы большая часть обширного земельного участка преподобного Синклера была полита и прополота.Под ногтями у Ребекки появилась черная кайма, лицо и руки – все было в грязи. Неважно, все равно она скоро закончит. Правда, ей еще предстояло залить воду в большой железный умывальник в ванной комнате. Работа ей уже надоела. Торопясь покончить с ней, она убыстрила шаг. Вода из полных ведер плескалась через края. На ее беду участок имел небольшой уклон и тяжелая ноша тянула ее за собой. Непокорный гибкий побег тыквы протянулся через грядки, пересек протоптанную Ребеккой в грязи дорожку и обвился вокруг ее лодыжки. Она потеряла равновесие, уронила ведра, вода расплескалась вокруг нее, ноги заскользили в жидкой грязи. Она упала на спину, болтая в воздухе ногами. Ребекка издала возмущенный вопль, она была зла и на тыкву, и на весь мир. С ее губ сорвалось неподобающее приличной молодой леди слово, за которое Доркас уже однажды устроила дочери суровую головомойку.– Если б я знала, что ты так обожаешь кататься по грязи, я бы пригласил тебя на озеро Пирамид. Там грязевые гейзеры бьют из-под земли на каждом шагу, – услышала она знакомый насмешливый голос.Рори Мадиган прислонился к стене сарая, скрестив обутые в сапоги длинные ноги и сложив в непринужденной позе руки на груди. Эта грудь, так поразившая Ребекку во время боксерского матча, вновь была открыта ее взору. Рубашку он вновь расстегнул до пояса, и она едва не спадала с его плеч. Но сейчас у Ребекки было не то настроение, чтобы любоваться великолепным телосложением ирландского боксера. Она приподняла выпачканные в грязи руки и сердитым жестом убрала с лица пришедшие в жуткий беспорядок волосы. Добившись только того, что ее разрушенная прическа стала еще более уродливой, она в ярости выдернула все поддерживающие ее шпильки и резко отбросила волну распущенных волос за спину.– Надеюсь, что я вас здорово развлекла, мистер Мадиган?Ее зеленые глаза были устремлены на него, и солнце зажигало в них искорки. Рори боролся с искушением поцелуями убрать грязные брызги с ее очаровательного носика. Однако он сдержался и только приблизился к ней, галантно предложив ей руку, чтобы помочь подняться.– Я думал, что мы уже покончили с «мистер» и «мисс» и перешли на имена.Ребекка разглядела на его красивом лице уже известную ей дьявольскую улыбку и поддалась одному из тех импульсивных порывов, которые портили нервы и пищеварение Доркас Синклер еще с той поры, когда ее младшая дочка только начала разговаривать.Ребекка схватила ирландца за руку и дернула его изо всей силы, увлекая в грязную лужу, образовавшуюся вокруг них. Но этим не ограничилась. Она еще толкнула его, и он чуть не уткнулся носом в кочаны капусты.– Ты, значит, предпочитаешь грязную борьбу, негодяйка? – произнес он с нарочитым ирландским акцентом и с усмешкой придвинулся к ней, скользя на коленях по грязи.И вдруг он навалился на нее!Рори почувствовал сквозь тонкую ткань платья мягкость ее груди. Несмотря на худобу, Ребекка была очень женственна.«Слава Господу, что он одарил преподобного священника такой дочерью!» – мелькнула шальная мысль в голове у Рори. Он скалил зубы в улыбке, глядя сверху на ее исказившееся в изумленной гримасе лицо, и больше уже не сдерживал себя, потому что не в правилах Рори Мадигана было подавлять природные инстинкты, особенно когда их пробуждали в нем красивые девушки. Он обхватил ладонями ее голову и прижал свой рот к ее трепетному рту.Ребекка понимала, что он собирается поцеловать ее, причем произойдет это в ее же собственном огороде среди капустных грядок. Любой, кто пройдет в этот момент по улице, мог наблюдать за ними. Если вдова Приит, соседка, была бы дома – а ее, слава Богу, сейчас дома не было, то она увидела бы эту сцену из окна своей кухни. Ребекка поступила так же, как любая юная леди, воспитанная в нежности и ласке, но оказавшаяся в подобных обстоятельствах. С целью спасти себя она решила первой поцеловать грубого насильника и тем самым умиротворить его.Рори по-джентльменски предоставил ей достаточно времени, чтобы она могла утвердиться в своей девичьей скромности и побороться против его натиска, но Ребекка весьма удивила его, когда обвила его шею руками и в свою очередь на один краткий миг прижалась твердыми губами к его губам.Несомненно, ее предшествующий опыт был приобретен в невинном общении с мальчиками-ровесниками после занятий в воскресной школе. Там коснуться губами девичьей щеки уже казалось великим достижением. Рот Ребекки был плотно сжат, и вся ее страсть выражалась в давлении на его губы. Неумение целоваться с лихвой компенсировалось энтузиазмом, таким, что Рори стал опасаться за сохранность своих зубов. Он взялся одной рукой за ее нежный подбородок и придерживал голову Ребекки, проводя языком по ее губам. Описывая такие дразнящие круги, он намекал, что желает проникнуть языком между ее сжатых губок. Когда они чуть раскрылись – то ли для вдоха, то ли для изумленного возгласа, – он воспользовался моментом и ринулся в атаку. Кончик его языка теперь уже скользил вдоль ровного ряда ее маленьких жемчужно-белых зубов, потом направился глубже, дразня ее язычок и сплетаясь с ним.Он проделал эти манипуляции мастерски. Две молоденькие «голубки» с весьма испачканными перышками обучали его в «Жемчужном дворце» в Денвере различным тонкостям в искусстве поцелуев и разрешили ему практиковаться на других особах женского пола только после того, как он усвоил все их уроки и достиг совершенства. Рори всегда был прилежным учеником и неустанно оттачивал свое мастерство в этом деле, как и в боксе и в верховой езде.Ребекка ощутила, как кровь бросилась ей в голову, когда он прикосновениями своих губ, смелыми ласками языка доставил ей такое наслаждение, что она чуть не задохнулась. Наука, которую он ей преподавал, усваивалась без слов. Следуя его разумным наставлениям, она также устремилась вперед, ее язык принялся ласкать, дразнить рот Рори. Внезапно кровь ее отхлынула куда-то вниз, голова стала легкой, освободившись от всяких мыслей, зато в груди, а затем и в животе разгорелся пожар. Длинными, сильными ногами Рори обхватил ее ноги, а его бедра плотно прижались к ее бедрам, и такое медленное, словно бы исполненное блаженной лени движение, вправо-влево, вверх-вниз, завораживало. В животе стало совсем горячо.Его грудь терлась о ее груди каждый раз, когда он наклонялся, чтобы повторить своим ртом томительную, но сладостную ласку, лишавшую ее дыхания. Тонкая промокшая ткань, разделяющая их тела, позволяла ей ощутить, как жесткие волосы на его груди щекочут и даже царапают чувствительную кожу, и это было восхитительное чувство. Таких прикосновений еще не испытывала ее нежная грудь. Ее соски отвердели. От них исходила внутрь ее тела приятная боль. Сейчас она вдруг почувствовала, что те два холма ее груди, которые ей всегда казались не соответствующими фигуре истинной женщины, выросли в размерах в тот момент, когда она, изогнувшись, выпятила их навстречу его телу, словно разнузданная потаскушка, какой ей и суждено быть. Так она подумала, но эта мысль как возникла, так и растаяла – внезапно и бесследно.Рори был уже на грани того, чтобы сорвать с нее одежду и овладеть ею здесь же, посреди огорода, когда едва слышный ее возглас, изумленный, растерянный, подобный всхлипыванию беззащитного ребенка, пронзил его сознание. Ее никогда никто не целовал по-настоящему за все немногие прожитые ею годы. В его власти оказалась молоденькая домашняя девочка, абсолютно невинная. И он собрался бесстыдно воспользоваться ее податливой, тянущейся к любой ласке натурой, которую ее ханжеское семейство, вероятно, не жалея на это сил и времени, упорно пыталось переделать на свой лад! «Испорченный ублюдок!» – подумал про себя Рори Мадиган.Ребекка не поняла, почему прекратились их неистовые поцелуи, почему он резко отстранился от нее. В ее затуманенном взгляде было искреннее удивление. Она увидела, что он смотрит на нее с какой-то странной озабоченностью и жалостью. Стыд алой краской залил ее лицо, щеки загорелись пламенем. Лежа в грязи, она перевернулась на живот, чтобы только больше не видеть его лица.Рори осторожно положил руку ей на плечо.– Я виноват, Ребекка. Я вел себя не по-джентльменски с такой порядочной девушкой, как ты.Она дернула плечом, сбрасывая его руку.– Я сама толкнула тебя в грязь. Разве это приличный поступок для леди? – прошептала она, безуспешно пытаясь сдержать хлынувшие из глаз слезы.Рори достал из кармана штанов платок, старый, застиранный, но, к счастью, не пропитавшийся грязной жижей. Нагнувшись над ней, он стал вытирать ее лицо, делая это как можно аккуратнее и нежнее.– Ты вся в грязи, да и я тоже. Могу я позаимствовать из вашего колодца воды, чтобы умыться? – Он произнес это весело, желая разрядить возникшее напряжение. Ее губы невольно растянулись в улыбке.– Почему так получается, что мне кажется, будто я знала тебя всю жизнь?Этот вопрос не требовал ответа.Он пожал плечами и улыбнулся ей. Улыбка его была сияющей, и в один миг исчезли все ее страхи. Рори успокаивал ее, героически скрывая боль, которая не утихала в нижней части тела.– Мне тоже так кажется, хотя в последний раз я общался с порядочной девушкой у Святого Винсента, когда мне было четырнадцать лет.– Святой Винсент? Это твоя церковь? – Она на мгновение прижала его платок к своему лицу. Платок сохранял в себе острый, новый для нее мужской аромат. Он пах табаком и лошадьми.– Нет, это сиротский приют в Нью-Йорк-Сити. Сестры-монахини взяли меня на попечение после смерти моих родителей от эпидемии инфлюэнцы. Всего несколько месяцев прошло, как мы приплыли из Ирландии.Забыв про свои горести и двусмысленность своего положения, Ребекка преисполнилась сочувствия к парню.– Как страшно остаться одному без семьи! Да еще в раннем детстве. Ты же был совсем маленький.– Сначала я был не один. Нас было четверо братьев. Но самый старший – Сеан – умер от чахотки, а Райан и Патрик были слишком взрослыми для приюта. Они оставили меня там, но обещали вернуться, когда у них появятся деньги.– А что же было дальше? – Ребекка поняла по его тону, что Рори Мадиган одинок как перст на белом свете.– Райан погиб здесь, в Комстоке, на серебряном руднике. Его засыпало в шахте. Корабль Патрика потонул у берегов Китая. Вот что случается с ирландцами, которые хотят ухватить птицу счастья за хвост.– Как это грустно, Рори.Ее мягкий сочувственный голос отвлек Рори от печальных воспоминаний.– Я никому не рассказывал о своей семье за исключением Януария.– Это тот маленький негр, которого я видела на матче?– Он был моим менеджером и хорошим другом – единственным до недавних пор.Она робко улыбнулась, когда он помог ей встать на ноги среди помятой грядки.– Мне хочется быть твоим другом, Рори.«И больше, чем другом», – нашептывал ей внутренний голос.Он поднес ее руку к губам и так же галантно, как в прошлый раз в парке, поцеловал кончики ее, на этот раз покрытых засыхающей грязью, пальцев.– Я собрался порыбачить, но думаю, что мне сперва придется здорово замутить вашу прозрачную речку, прежде чем я отмою всю эту грязь. Составь мне компанию.Ребекка, склонив голову, оглядела свое испорченное платье и разгром, который они учинили на аккуратной грядке.– О Боже мой! Какой у меня вид! Ведь мама велела мне полить и прополоть весь огород к ее возвращению. Я должна закончить работу… Но, Боже, ведь я забью грязью всю ванну, пока отмоюсь.Он поднял с земли откатившиеся ведра.– Ты уже достаточно потрудилась. Разреши мне доделать остальное. Но ты права – нам надо поторопиться не только из-за твоей мамы…В ответ на ее вопросительный взгляд Рори добавил:– Если мы позволим этой грязи высохнуть на нас, то покроемся коркой, как ссохшиеся на солнцепеке яблоки.Ребекка хихикнула, прикрыв для приличия рот грязным кулачком. Вскоре они трудились уже на пару. Его руки оказались проворными и умелыми. Остатки чертополоха и перечной мяты были выкорчеваны, и ущерб, нанесенный грядке с капустой, был ликвидирован.– Ты потрясающий огородник, – заметила она.Рори прищурил глаза, словно уйдя в воспоминания.– Моя мать ухаживала за большим огородом и садом на родине.– Я не думала, что ирландцы работают на земле.– Мы выращивали не только картошку. – Он немного рассердился. – Многие издеваются часто над нами, но это неправда. Мой отец был старшим конюшим у лорда Уолхэма. Я и мои братья занимались вместе с его сыном у домашнего учителя.– Я не собиралась чем-то обидеть твою семью… и не презираю тебя за то, что ты ирландец.Она поняла, что Рори опасно вспыльчив, когда задевают его национальную гордость. Как часто отец говорил ей, что ирландцы – самый упрямый народ на земле и лезут в драку при малейшем поводе и даже без него.Однако Рори тут же остудил свой гнев, увидев, что Ребекка искренне расстроена своим неосторожным высказыванием.– Прости меня, Ребекка. Я так привык к насмешкам, что вижу их там, где их нет. У ирландцев есть одна нехорошая черта – их необузданный темперамент.– А мне кажется, что характер не зависит от того, к какой нации ты принадлежишь.– Это не так, Ребекка, ты еще плохо знаешь жизнь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42