– Сколько долларов в неделю ты хочешь за работу? – боясь упустить такого работника, спросил мистер Дженсон, убедившись в способностях Рори.– Прокорми моего жеребца, а мне дай деньги на леденцы и карусель в парке. Я ведь еще Малыш – так меня прозвали, – улыбнулся Рори самой обаятельной из всех своих улыбок.– Я думаю, ты не останешься на меня в обиде, – улыбнулся хозяин в ответ.Они ударили друг друга по рукам.Рори был доволен, что получил работу по душе и что его жеребец, купленный им полгода назад в Денвере, обрел постоянное стойло в хорошей конюшне. 3 Амос Уэллс обставил свою контору с нарочитой пышностью. Мебель, обитая каштанового цвета кожей или темно-синим бархатом, уже сейчас стоила целое состояние. Это было неплохое вложение капитала. Через десять лет она будет стоить еще дороже. Вешалки из оленьих рогов, головы горных баранов, чучела оскалившихся пум напоминали о том, что хозяин конторы искусный охотник и заядлый спортсмен.Он откинулся в удобном кресле перед массивным письменным столом черного дерева, рассматривая фотографию в серебряной рамке. Его взгляд с ненавистью был устремлен на хмурое лицо женщины на фотографии. Тонкие губы Элоизы были сжаты, глаза сощурены. Казалось, что она вот-вот была готова выплеснуть в его адрес свои обычные злобные упреки. Холодная, ненормальная женщина. Амос был рад, что ее нет в живых и что год его показного траура по ней закончился. Теперь он с удовольствием найдет ей более для себя приятную замену. Он был молод и глуп, когда женился на Элоизе, но, по правде говоря, к тому же еще и алчен. Отец Элоизы дал за дочерью внушительное приданое.Амос с умом использовал эти деньги для своих первых банковских операций. Через десять лет он разбогател по-настоящему, вкладывая свои капиталы и в Калифорнии, и в Колорадо, и, наконец, здесь, в Комстоке. Теперь он владел контрольным пакетом акций трех крупных банков, двух железных дорог и дюжины золотых и серебряных рудников. Он построил себе чуть ли не дворец на принадлежащем ему обширном ранчо «Быстрый ручей», неподалеку от золотоносной шахты, и пустил крепкие корни в штате Невада. Здешний политический климат вполне подходил ему. Кучка миллионеров, банкиров и владельцев рудников управляли «серебряным» штатом. Он потратил годы на приобретение полезных знакомств, установление связей с местными законодателями и размещение везде, куда дотягивались его руки, зависящих от него людей.Амос Уэллс рассчитывал быть избранным в сенат Соединенных Штатов от Невады, но на пути к вожделенной цели возникло незначительное препятствие. Ему была необходима супруга, достаточно привлекательная, чтобы разжечь в нем кровь и вскружить головы его гостям, сухим, как заезженные клячи, политиканам и циничным «серебряным баронам», и к тому же молоденькая, податливая, готовая выполнить любые его требования без сварливых упреков и хныканья. При этом желательно, чтоб она была воспитана в строгих правилах и всегда, даже кокетничая с нужными людьми, на которых он ей укажет, оставалась верна мужу. Амос готов был за все эти качества выложить приличную сумму, обеспечив супруге сказочное существование. Элоиза была слишком высокого мнения о себе и своем аристократическом происхождении. Она постоянно заставляла его чувствовать себя недостойным ее и ее денег. Так было с первого дня их внешне благополучной семейной жизни.Теребя кончик тщательно ухоженной ван-дейковской бородки, Амос Уэллс злорадно улыбнулся, глядя на ненавистное ему лицо, и спрятал фотографию в ящик стола на самое дно, повернул ключ в бронзовом замочке и занялся обдумыванием того, как довести его сватовство к Ребекке Синклер до желаемого исхода. Воскресный обед в доме священника прошел неплохо. Родители Ребекки не знали, как лучше ему угодить, особенно после того, как он предложил взять на себя расходы по обновлению церковного органа, единственной роскоши, которую могла себе позволить местная община. Ребекка вела себя спокойно и доброжелательно. Конечно, она еще очень молода, но это к лучшему. Он заставит ее преклоняться перед собственным величием и будет держать в благоговейном страхе. Правда, она произнесла за столом всего два-три слова, предоставив право на беседу мужчинам, а в основном помогала матери подавать и убирать блюда.Ребекка выросла в благородной бедности, обходясь без модных платьев, без служанок и горничных. Амос знал, что головка любой молодой глупенькой девушки полна мечтаний о красивых шелковых нарядах и драгоценных побрякушках. Что же с ней будет, когда она увидит его дом в двадцать комнат на ранчо и элегантный особняк, который он купит в Карсон-Сити после избрания его сенатором. Никогда его жена не будет сама печь хлеб и портить руки, моя посуду. И он не позволит ей одеваться безвкусно и растолстеть, как ее мать.Легкий стук в дверь прервал его приятные размышления. Дождавшись разрешения войти, Генри Снейд поздоровался и занял место в кресле напротив Уэллса. Снейд был высокий мужчина с резкими грубоватыми чертами лица, густой светло-каштановой шевелюрой и с пышными усами, нависшими над верхней губой. Многие женщины находили его весьма привлекательным. У него всегда была наготове улыбка, открывающая его белоснежные зубы.– Рад, что ты хоть на денек смог вырваться с «Быстрого ручья», Генри. Ты слишком много работаешь. Твоя молодая жена, вероятно, не одобряет столь долгие отлучки мужа. – Амос был приветлив, но внимательно следил, как прореагирует Снейд на его слова.– С Леа нет никаких проблем. – Генри легко отмахнулся своей мощной ручищей. – Она рада до смерти обновам, что я ей приобрел, и двум нанятым мной китаяночкам, чтобы они помогали ей по дому. Весенний загон скота прошел отлично, и мы заработаем кругленькую сумму, когда будем забивать бычков на мясо. Я рассчитываю вложить мою часть прибыли в золотодобывающие шахты.– Ты собираешься пуститься в свободное плавание, я так понял? – Амос осторожно прощупывал собеседника.– Ни в коем случае, – улыбка Снейда сверкала как реклама зубного порошка в рассылаемом по почте каталоге. – Я ценю возможности, которые ты предоставил мне, и хочу принять посильное участие в общем деле. Мне не хотелось бы оставаться скотоводом всю жизнь.Амос одобрительно кивнул.– Со мной ты далеко пойдешь. Очень далеко. Буквально вчера мистер Баскомб говорил, что будет рад заполучить тебя в клиенты.Снейд просветлел. Хирам Баскомб являлся владельцем крупнейшего в Сакраменто траст-банка и принимал участие в большинстве горнодобывающих проектов Уэллса.– Шагай со мной в ногу, мой мальчик, и скоро ты сможешь покупать своей сладкой женушке бриллианты и меха. Скажи, Генри, ты хорошо знаешь свою родственницу Ребекку? Сестры близки между собой?Генри не удивился неожиданной смене темы разговора.– Ребекка милая девочка, – сказал он уклончиво. Он уже слышал о том, что Амос Уэллс просил преподобного Синклера разрешить ему ухаживать за его дочерью.– Она, как и ее папаша, мне кажется, слегка помешана на христианской благотворительности.Генри не собирался огорчать Амоса и разрушать его, как он считал, дутые планы пересказом того, что Леа говорила о своей младшей сестре. По мнению Леа, Ребекка была отчаянным сорванцом и не признавала никаких правил приличия.– Мисс Ребекка упряма и вспыльчива, но для определенного типа мужчины она сможет стать хорошей женой.Уэллс провел ладонью по своим темным волосам, подернутым уже кое-где сединой.– Как тебе известно, Генри, год траура по моей дорогой Элоизе миновал. Я должен снова обрести супругу, способную быть радушной и гостеприимной хозяйкой на многочисленных деловых приемах, которые я буду устраивать. Как ты думаешь, Ребекка Синклер подходит для этой цели?Снейд чувствовал, что его рубашка вся пропиталась потом и прилипла к телу. Чертов шерстяной костюм был слишком толстым для знойного климата Невады, особенно летом, когда солнце палит нещадно. Но состоятельный человек должен выглядеть как все солидные люди. Он теперь уже почти что принадлежал к их кругу.– Думаю, что да, – ответил он Амосу. – Ребекка усердна и расторопна. И к тому же она смышленая девушка и все схватывает на лету. Она быстро всему научится и освоится среди жен политиков в Карсон-Сити и даже в Вашингтоне. Со временем, конечно.«Если ты ее получишь в жены, старый черт!» – добавил Генри мысленно.– Что ж. Я согласен с твоим мнением. И я рассчитываю, что ты, как человек, близкий с семейством Синклер, окажешь мне содействие.Не дожидаясь ответа Снейда, Амос вытащил из стола пачку бумаг.– Это инструкции для управляющих рудников «Серебряная звезда» и «Золотое ущелье». Добыча там упала, и нам нужно… как бы это лучше выразиться… поднять рыночный интерес к ним, прежде чем мы начнем избавляться от акций.Хищная усмешка заставила кончики усов Снейда подняться вверх.– Значит, на ближайшей неделе ожидается вспышка «золотой лихорадки»? Я все понял!Генри взял со стула свой новехонький котелок и поднялся, чтобы уходить, но его задержали слова, сказанные Уэллсом на прощание:– Передай привет от меня мисс Ребекке, когда вы встретитесь за ужином сегодня с семейством Синклеров. Меня интересует ее отношение ко мне. Понаблюдай, пожалуйста, за ее реакцией.
Ребекка сидела у окна в кухне, механически вылущивая бобы из стручков. Все ее действия совершались как бы во сне, ее мозг был занят совсем другим. Она не видела ни розоватых гор на горизонте, ни подсолнухов, росших на огороде под самым окошком.Почему Амос Уэллс не желает «положить глаз» на Селию Хант? Селия была бы на верху блаженства, если б к ней посватался такой богатый и влиятельный мужчина. Но он почему-то остановил внимание на младшей дочери преподобного Эфраима Синклера. «Почему на мне?» – терялась в догадках Ребекка. Она ведь не была по-настоящему красива. У нее слишком худощавая фигура, совсем не напоминающая песочные часы, что особенно ценилось мужчинами в те времена, – сверху и снизу полнота, а посередине осиная талия. Ее волосы совсем не похожи на светло-серебристые локоны Леа. Они чересчур желтые, что часто служило для Ребекки поводом для расстройства. Господь хорошо знает, что она не та послушная рассудительная дочка священника, какой старалась показать себя в присутствии гостя на воскресном обеде.Тяжелым испытанием было для нее изображать робкую скромницу весь вечер, чтобы только не поставить в неудобное положение отца перед его самым богатым и щедрым прихожанином, и в то же время стараться не поощрять Амоса в его ухаживаниях за ней. Он, правда, не проявил в открытую своих намерений и таким образом как бы не подтвердил то, что говорил накануне Эфраиму. Но он был искушенным политиком, «серебряным бароном», который сам решает, как себя вести. Он не из тех, кто приходит в дом невесты с букетом цветов и коробкой конфет и тут же, с ходу, предлагает ей руку и сердце. О, если б он не был таким холодным, отчужденным, высокомерным и, главное, таким старым! Когда Селия узнает о его визите, она будет страдать и завидовать Ребекке. Она не поверит, что Ребекке ненавистны ухаживания Амоса.Как найти выход из положения, который устроил бы всех? Доркас Синклер желает породниться с богачом, а отец хочет выдать замуж дочь за солидного человека. Селия мечтает заполучить в мужья Амоса Уэллса, а Амос хочет иметь женой Ребекку. А что нужно самой Ребекке Беатрис Синклер? На уме у нее лишь пара голубых глаз, искрящихся смехом, да черные волосы, обрамляющие мужественное, но доброе лицо. Она мечтает о Рори. «Не смей думать о нем!» – приказала она себе сердито и с размаху стукнула сухим стручком по подоконнику так, что он распался у нее в руках и бобы разлетелись по полу.– Думай о том, что делаешь! – посетовала Доркас. – Счастье, что у тебя будет прислуга, чтобы готовить пищу и убирать за тобой, когда ты станешь миссис Уэллс. Ты не справляешься ни с какой работой по дому.– Я еще пока не миссис Уэллс! – упрямо возразила Ребекка.Она отбросила назад волосы, которые липли к потным щекам. Время близилось к полудню, и жара становилась невыносимой. На плите кастрюли кипели и исходили паром.– Следи за своими манерами и тогда станешь ею в скором времени.– Но я не люблю Амоса Уэллса! Он ведь… Он более чем вдвое старше меня. Леа имела право сама выбрать себе мужа, и я поступлю так же.Это необдуманное заявление случайно сорвалось с языка. Она знала, что за него последует неминуемая расплата.Красное лицо матери еще более покраснело от кухонного жара и от возмущения. Она вырвала из рук Ребекки миску с очищенными бобами.– Он не стар! Он в расцвете лет. Твоя сестра сознавала свой долг, когда выбирала себе мужа, угодного и папе, и мне. А ты, у которой ни на грош нет ответственности перед семьей, получила возможность наконец порадовать родителей, но все-таки воротишь нос от самого блестящего жениха в округе. Да ты должна быть счастлива уже потому, что такой мужчина вообще обратил на тебя внимание! Если б Леа не была уже замужем, какой замечательной супругой она стала бы для мистера Уэллса… – Доркас горестно вздохнула, жалея об упущенном шансе, и высыпала бобы в горшок, где уже варился ломоть соленой свинины.Зная, как Леа обожала своего жениха, Ребекка засомневалась, что даже послушная во всем матери ее сестра легко согласилась бы предпочесть Амоса и отказать Генри Снейду. Святоша Леа хоть раз в жизни, но проявила бы характер.Ребекка промолчала и стала накрывать на стол. Тарелки были щербатые от долгого и постоянного употребления. Ими семья пользовалась ежедневно, если в дом не приглашали гостей.Громкий стук в парадную дверь и приглушенный торопливый разговор между отцом и каким-то мужчиной заставил обеих женщин торопливо выбежать из кухни, чтобы узнать, в чем дело. Преподобный Синклер выслушивал сбивчивый рассказ Эметта Ваткинса с прииска Пелониса «Греческий».Лицо священника было мрачным, когда он обратился к жене.– На шахте произошел взрыв. Двенадцать шахтеров остались внизу, а еще почти двадцать подняли наверх в тяжелом состоянии.– Пелонис? Это не тот ли малый, что набрал себе в рабочие всякий иностранный сброд – ирландцев, корнуэлльцев и даже желтолицых нехристей? – с отвращением в голосе спросила Доркас.– Большинство из пострадавших китайцы, но не все они язычники. Ты же знаешь, что я обратил в нашу веру несколько семейств в Ольховой расщелине. Мой долг отправиться туда и помочь, чем только смогу.Доркас безнадежно махнула рукой. Ее муж был способен рискнуть здоровьем и даже жизнью ради этих никчемных чужестранцев, и помешать ему она не могла. Быть женой священника подчас означало нести тяжкий крест.– Я поеду с тобой, папа. Я могу помочь раненым, – вызвалась Ребекка.– Нет уж, юная леди! Я категорически против того, чтоб моя дочь общалась с этими грубыми людьми, – вновь подала голос Доркас.– Твоя мать права, Ребекка. Шахтерский поселок – неподходящее место для невинной девушки вроде тебя. – Эфраим был тверд. – Пожалуйста, принеси мне мою Библию. Я отправляюсь сейчас же. – Он обратился к жене. – Доркас, я был бы очень обязан тебе, если бы ты отправилась по домам и попросила женщин нашей общины собрать какие есть лекарства, бинты и одеяла.Ребекку отправили обратно на кухню заканчивать приготовление обеда и держать его на плите, чтобы по возвращении родителей был горячим. Доркас торопливо дала ей указания – что, куда и сколько сыпать приправ, а также загрузила дополнительной работой, чтобы дочь не сидела сложа руки. Сама же она поспешила покинуть дом, предвкушая сладостные долгие беседы с приятельницами и обсуждение последних событий под предлогом сбора лекарств для пострадавших. Приходские дамы обычно обменивались сплетнями, одновременно исполняя свой христианский долг.Ребекка вымыла пол в кухне, вычистила ножи, вилки, довела до блеска и металлическую посуду. Вроде бы все дела по дому были сделаны. Она чувствовала себя разбитой и бесцельно бродила по комнатам, не находя себе места. В такие минуты ее жизнь казалась ей бессмысленной. Лишь замужние женщины обладали свободой посещать друг друга и заниматься какими-нибудь интересными делами. Впрочем, ее не привлекала и перспектива щипать корпию и готовить бинты, в то время как Люсинда Мейбьюри с упоением распространяется о каком-нибудь новом скандале в их церковной общине.– Я хочу быть свободной! – сказала Ребекка сама себе. – Может быть, я даже смогу уехать из Уэлсвилла. Но я не хочу ради этого выходить замуж. Во всяком случае, не за Амоса Уэллса или другого ему подобного жениха, которого мне могут сосватать родители.Но она хотела носить шелковые платья и путешествовать в элегантных спальных вагонах Сентрал-Пасифик, пить шампанское и танцевать все ночи напролет в больших городах на Востоке – обо всех этих заманчивых вещах и развлечениях она, разумеется, знала только из прочитанных книг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
Ребекка сидела у окна в кухне, механически вылущивая бобы из стручков. Все ее действия совершались как бы во сне, ее мозг был занят совсем другим. Она не видела ни розоватых гор на горизонте, ни подсолнухов, росших на огороде под самым окошком.Почему Амос Уэллс не желает «положить глаз» на Селию Хант? Селия была бы на верху блаженства, если б к ней посватался такой богатый и влиятельный мужчина. Но он почему-то остановил внимание на младшей дочери преподобного Эфраима Синклера. «Почему на мне?» – терялась в догадках Ребекка. Она ведь не была по-настоящему красива. У нее слишком худощавая фигура, совсем не напоминающая песочные часы, что особенно ценилось мужчинами в те времена, – сверху и снизу полнота, а посередине осиная талия. Ее волосы совсем не похожи на светло-серебристые локоны Леа. Они чересчур желтые, что часто служило для Ребекки поводом для расстройства. Господь хорошо знает, что она не та послушная рассудительная дочка священника, какой старалась показать себя в присутствии гостя на воскресном обеде.Тяжелым испытанием было для нее изображать робкую скромницу весь вечер, чтобы только не поставить в неудобное положение отца перед его самым богатым и щедрым прихожанином, и в то же время стараться не поощрять Амоса в его ухаживаниях за ней. Он, правда, не проявил в открытую своих намерений и таким образом как бы не подтвердил то, что говорил накануне Эфраиму. Но он был искушенным политиком, «серебряным бароном», который сам решает, как себя вести. Он не из тех, кто приходит в дом невесты с букетом цветов и коробкой конфет и тут же, с ходу, предлагает ей руку и сердце. О, если б он не был таким холодным, отчужденным, высокомерным и, главное, таким старым! Когда Селия узнает о его визите, она будет страдать и завидовать Ребекке. Она не поверит, что Ребекке ненавистны ухаживания Амоса.Как найти выход из положения, который устроил бы всех? Доркас Синклер желает породниться с богачом, а отец хочет выдать замуж дочь за солидного человека. Селия мечтает заполучить в мужья Амоса Уэллса, а Амос хочет иметь женой Ребекку. А что нужно самой Ребекке Беатрис Синклер? На уме у нее лишь пара голубых глаз, искрящихся смехом, да черные волосы, обрамляющие мужественное, но доброе лицо. Она мечтает о Рори. «Не смей думать о нем!» – приказала она себе сердито и с размаху стукнула сухим стручком по подоконнику так, что он распался у нее в руках и бобы разлетелись по полу.– Думай о том, что делаешь! – посетовала Доркас. – Счастье, что у тебя будет прислуга, чтобы готовить пищу и убирать за тобой, когда ты станешь миссис Уэллс. Ты не справляешься ни с какой работой по дому.– Я еще пока не миссис Уэллс! – упрямо возразила Ребекка.Она отбросила назад волосы, которые липли к потным щекам. Время близилось к полудню, и жара становилась невыносимой. На плите кастрюли кипели и исходили паром.– Следи за своими манерами и тогда станешь ею в скором времени.– Но я не люблю Амоса Уэллса! Он ведь… Он более чем вдвое старше меня. Леа имела право сама выбрать себе мужа, и я поступлю так же.Это необдуманное заявление случайно сорвалось с языка. Она знала, что за него последует неминуемая расплата.Красное лицо матери еще более покраснело от кухонного жара и от возмущения. Она вырвала из рук Ребекки миску с очищенными бобами.– Он не стар! Он в расцвете лет. Твоя сестра сознавала свой долг, когда выбирала себе мужа, угодного и папе, и мне. А ты, у которой ни на грош нет ответственности перед семьей, получила возможность наконец порадовать родителей, но все-таки воротишь нос от самого блестящего жениха в округе. Да ты должна быть счастлива уже потому, что такой мужчина вообще обратил на тебя внимание! Если б Леа не была уже замужем, какой замечательной супругой она стала бы для мистера Уэллса… – Доркас горестно вздохнула, жалея об упущенном шансе, и высыпала бобы в горшок, где уже варился ломоть соленой свинины.Зная, как Леа обожала своего жениха, Ребекка засомневалась, что даже послушная во всем матери ее сестра легко согласилась бы предпочесть Амоса и отказать Генри Снейду. Святоша Леа хоть раз в жизни, но проявила бы характер.Ребекка промолчала и стала накрывать на стол. Тарелки были щербатые от долгого и постоянного употребления. Ими семья пользовалась ежедневно, если в дом не приглашали гостей.Громкий стук в парадную дверь и приглушенный торопливый разговор между отцом и каким-то мужчиной заставил обеих женщин торопливо выбежать из кухни, чтобы узнать, в чем дело. Преподобный Синклер выслушивал сбивчивый рассказ Эметта Ваткинса с прииска Пелониса «Греческий».Лицо священника было мрачным, когда он обратился к жене.– На шахте произошел взрыв. Двенадцать шахтеров остались внизу, а еще почти двадцать подняли наверх в тяжелом состоянии.– Пелонис? Это не тот ли малый, что набрал себе в рабочие всякий иностранный сброд – ирландцев, корнуэлльцев и даже желтолицых нехристей? – с отвращением в голосе спросила Доркас.– Большинство из пострадавших китайцы, но не все они язычники. Ты же знаешь, что я обратил в нашу веру несколько семейств в Ольховой расщелине. Мой долг отправиться туда и помочь, чем только смогу.Доркас безнадежно махнула рукой. Ее муж был способен рискнуть здоровьем и даже жизнью ради этих никчемных чужестранцев, и помешать ему она не могла. Быть женой священника подчас означало нести тяжкий крест.– Я поеду с тобой, папа. Я могу помочь раненым, – вызвалась Ребекка.– Нет уж, юная леди! Я категорически против того, чтоб моя дочь общалась с этими грубыми людьми, – вновь подала голос Доркас.– Твоя мать права, Ребекка. Шахтерский поселок – неподходящее место для невинной девушки вроде тебя. – Эфраим был тверд. – Пожалуйста, принеси мне мою Библию. Я отправляюсь сейчас же. – Он обратился к жене. – Доркас, я был бы очень обязан тебе, если бы ты отправилась по домам и попросила женщин нашей общины собрать какие есть лекарства, бинты и одеяла.Ребекку отправили обратно на кухню заканчивать приготовление обеда и держать его на плите, чтобы по возвращении родителей был горячим. Доркас торопливо дала ей указания – что, куда и сколько сыпать приправ, а также загрузила дополнительной работой, чтобы дочь не сидела сложа руки. Сама же она поспешила покинуть дом, предвкушая сладостные долгие беседы с приятельницами и обсуждение последних событий под предлогом сбора лекарств для пострадавших. Приходские дамы обычно обменивались сплетнями, одновременно исполняя свой христианский долг.Ребекка вымыла пол в кухне, вычистила ножи, вилки, довела до блеска и металлическую посуду. Вроде бы все дела по дому были сделаны. Она чувствовала себя разбитой и бесцельно бродила по комнатам, не находя себе места. В такие минуты ее жизнь казалась ей бессмысленной. Лишь замужние женщины обладали свободой посещать друг друга и заниматься какими-нибудь интересными делами. Впрочем, ее не привлекала и перспектива щипать корпию и готовить бинты, в то время как Люсинда Мейбьюри с упоением распространяется о каком-нибудь новом скандале в их церковной общине.– Я хочу быть свободной! – сказала Ребекка сама себе. – Может быть, я даже смогу уехать из Уэлсвилла. Но я не хочу ради этого выходить замуж. Во всяком случае, не за Амоса Уэллса или другого ему подобного жениха, которого мне могут сосватать родители.Но она хотела носить шелковые платья и путешествовать в элегантных спальных вагонах Сентрал-Пасифик, пить шампанское и танцевать все ночи напролет в больших городах на Востоке – обо всех этих заманчивых вещах и развлечениях она, разумеется, знала только из прочитанных книг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42