– Ты привыкнешь к городской жизни, Роури. Помни, что ты жена доктора. Когда я вернусь в Виргинию, у меня будет множество пациентов. – Он повернулся к ней и улыбнулся: – Но только после медового месяца, который я тебе обещаю. Как только закончится мой контракт с железной дорогой, мы поедем в Англию и во Францию. Она присела на краешек кровати.– Мы можем хотя бы вместе позавтракать?– Я уже опаздываю. Перехвачу что-нибудь в лагере. – Налив в тазик воды, Томас принялся бриться. Покончив с этим за несколько минут, он подарил ей прощальный поцелуй. – Веди себя хорошо. Увидимся вечером.Вдалеке раздался свисток паровоза, и Томас, схватив свой неизменный саквояж, выбежал из дома.Роури откинулась на подушку, думая о том, что ей предстоит долгий тоскливый день. Безжизненность городка действовала ей на нервы. Отогнав невеселые мысли, она наконец поднялась с кровати, оделась и отправилась в ресторанчик, чтобы позавтракать.Поставив перед ней чашку чая, владелица ресторана улыбнулась, но затем ее лоб прорезало несколько морщинок:– Что ваш муж думает об этом убийстве и ограблении?– Какое убийство и ограбление? Женщина от удивления вскинула брови. Она живо придвинула стул, уселась рядом с Роури и стала рассказывать о происшедшем случае:– Разве вы еще не слышали? Зарплата железнодорожников украдена, а кассир убит. – Она подняла глаза к небу. – Боже, скоро здесь женщине нельзя будет ходить одной! Эта железная дорога не принесла городу ничего, кроме неприятностей!Роури не могла не вступиться за железную дорогу:– Но ваш бизнес стал процветать. В Огдене с приходом «Юнион пасифик» появилось множество людей. Все местные торговцы очень этому рады.Кэлли Джексон рассмеялась и примирительно похлопала Роури по руке.– Вы правы, дорогая.– А шериф арестовал убийцу?– Шерифа нет в городе. Этим двоим удалось уйти, но Кейсмент послал вдогонку Кина Маккензи.Услышав про Кина, Роури встревожилась.– А кто эти двое?– Один из железнодорожников и его жена. С какой-то ирландской фамилией. Райан или Ра…– Рафферти? Майкл Рафферти? – быстро спросила Роури. Ее глаза расширились от ужаса.– Да. Рафферти. Именно так.– О нет! Не может быть! – не поверила Роури. – Я хорошо знаю Кэтлин Рафферти. Мы часто вместе приходили в ваш ресторан. Она не может быть ни разбойником, ни убийцей. Если она и последовала за своим мужем, то, я уверена, лишь потому, что он ее заставил. Он очень грубый человек.– Это такая невысокая темноволосая девушка, с которой вы приходили сюда пару дней назад?– Да, это была Кэтлин.– Мне показалось, что она боится собственной тени. Я тогда подумала еще, что такая и мухи не обидит. Но Джо Росс, который был на конюшне, сказал, что Рафферти и его жена украли двух лошадей.– Ну, я знаю Кэтлин достаточно хорошо и могу поручиться, что она не участвовала в этом.– С ней сейчас может произойти что угодно. Если их не догонит Кин, их могут догнать индейцы. – Женщина помрачнела, затем тряхнула головой и поднялась. – Что вы хотите на завтрак, Роури?– Пару бисквитов и джем, – ответила Роури, погруженная в мысли о Кэтлин. Как хорошо, что следом отправился Кин. Он не будет в них стрелять, как это сделал бы кто-нибудь другой.Покинув ресторан, Роури отправилась прогуляться по городу, посмотреть витрины магазинов. Но ничего особенно интересного ей не встретилось, и единственное, что она могла сделать, вернувшись домой, это разложить пасьянс.Вечером, как она и предчувствовала, от Томаса принесли записку, что ему необходимо остаться с покалечившимся рабочим. Роури это привело в полное отчаяние: заняться было совершенно нечем. Она нашла несколько медицинских журналов, но, перелистав их, пришла к выводу, что и остаток вечера придется провести за пасьянсом.Но следующий день прошел совершенно иначе. Отправляясь утром в ресторанчик, Роури увидела Пита Фейбера и Керли Эванса. Роури тут же пришла в голову мысль съездить в «Округ Си», чтобы забрать некоторые свои вещи. Но Пит на высказанное ею намерение с сомнением покачал головой:– Это не самая лучшая идея. Твой отец свиреп, как гризли, с того дня, как ты ушла из дому.– Рано или поздно я должна была его покинуть. – Здесь ее глаза сверкнули озорством. – И я знаю, как с ним управиться, когда он в плохом настроении.– Я знаю, что упрямство – фамильная черта Коллахенов, и не собираюсь бороться с ураганом. Когда мы покончим с завтраком, ты можешь поехать с нами, но тебе надо поторопиться, барышня.– Я переоденусь за несколько минут, – бросила Роури, спеша домой.Когда их фургон подъехал к ранчо, Пит и Керли отправились по своим делам, Роури же попыталась разыскать отца. В последний раз они расстались очень плохо, и она хотела еще раз с ним поговорить.Но отца не оказалось дома. Оставалось только забрать некоторые вещи и вернуться в город.Томас приехал в Огден рано утром. Не обнаружив Роури дома, он отправился на ее поиски. Однако ее не было ни в ресторанчике, ни в магазине, ни у аптекаря. На его расспросы все отвечали отрицательно. Томас даже заглянул в опустевшую палатку Рафферти, но и эта последняя надежда не оправдалась.Выйдя из палатки, он вспомнил, что есть еще одно место, где может быть его жена, – конюшня. Именно там ему и объяснили, что Роури арендовала на день лошадь, чтобы съездить в «Округ Си». Новость, что она отправилась в путь одна, встревожила Томаса. Он тоже взял лошадь и вскоре свернул на дорогу к ранчо. На этой дороге, на одном из перевалов, они и встретились.– Черт побери, Роури, ты что, не соображаешь, что делаешь? Здесь опасно ездить одной.Захваченная врасплох этим агрессивным приветствием, Роури начала защищаться:– Я езжу здесь с самого детства. Эта дорога совершенно безопасна. Индейцы никогда не подходят к городу так близко.– Когда подойдут, будет поздно, – проворчал Томас. – Обещай мне, что этого больше не повторится.Она сердито взглянула на него:– Я не ребенок, Томас, и прекрасно знаю эти места. Здесь я в совершенной безопасности.– У тебя короткая память. Когда я встретил тебя, ты спасала свою жизнь.Роури привстала в стременах и, повернувшись к нему, решительно ответила:– Я уже давно выросла, Томас, и могу сама о себе позаботиться. – Опустившись в седло, она ударила лошадь по бокам, и та сразу перешла в галоп.Томас развернулся и последовал за ней. – Почему ты сходишь с ума? – спросил он, поравнявшись с Роури.– У меня есть отец, и я не хочу второго. Впрочем, мне, наверное, следует радоваться. Хоть один раз ты подумал обо мне, а не о своих пациентах.– И ты предприняла эту выходку, чтобы привлечь мое внимание?– Ты просто смешон, Томас. Как я могла знать, когда ты вернешься?Томас вырвал у нее поводья и остановил ее лошадь.– Я волновался о тебе. Что в этом смешного?– Наверное, ничего. Но я не понимаю, с чего ты решил, что я буду рисковать жизнью, да еще неизвестно ради чего.– Ну, твои поступки иногда непредсказуемы.– Как, например, то, что я вышла за тебя, – огрызнулась она.– Уверен, что ты так не думаешь, Роури, – сказал он, удивляясь про себя, как все эти оскорбительные замечания цепляются друг за друга и как трудно остановить их поток.Их перепалку прервал звук выстрела.– Оставайся здесь, Роури, я проверю, в чем дело, – крикнул Томас.Выхватив из кобуры «кольт», он направил лошадь вверх по склону. Но тут же остановился, потому что услышал за спиной стук копыт.– Черт побери, Роури, я сказал тебе ждать внизу.– В следующий раз, – выдохнула она, и ее лошадь пронеслась мимо.Поднявшись на холм, они увидели Коллахена и его людей, которые держали двух индейцев. При появлении Роури и Томаса они все повернулись к ним. Этим моментом воспользовался один индеец, который вырвался из державших его рук и бросился в лес. Коллахен немедленно поднял свое ружье и прицелился.– Коллахен, стой! – выкрикнул Томас.Но владелец ранчо его проигнорировал. Он нажал на спусковой крючок, и индеец покатился по земле.Томас мгновенно слез с лошади и бросился к лежащей на земле фигуре, но помощь врача уже не требовалась. После краткого осмотра он покачал головой и поднялся.– Он мертв. – И Томас с гневом посмотрел на владельца ранчо: – Совсем еще мальчик. И без оружия в руках. Вы убили его в спину.– Он пытался убежать, – прорычал Коллахен.– Любой из всадников мог его догнать, – возразил Томас. – Что этот парень сделал плохого?– Здесь я задаю вопросы, железнодорожник, – хрипло ответил Коллахен. – Я предупреждал тебя: держись отсюда подальше. Похоже, ты плохо понимаешь уроки.– Отец, он приехал со мной, – вмешалась Роури, вставая между ними. – Что здесь произошло? – спросила она, пытаясь отвлечь отца от Томаса.– Поймали этих двух в «Округе Си». Здесь они появились не к добру.– Но они без оружия, и на них нет боевой раскраски, – заметила она.– Это не играет роли. Я не хочу, чтобы эти воры и убийцы шныряли по моему ранчо. – Он бросил мрачный взгляд на Томаса. – То же относится и к вам, железнодорожникам. Убирайся.Томас молча направился к лошади, взобрался на нее и подъехал ко второму индейцу, такому же юному, как и убитый.– Давай, сынок, взбирайся сзади меня.– Этот краснокожий останется здесь, пока я с ним не закончу. Ну-ка, вешайте его, парни.Один из ковбоев стал закидывать веревку на дерево, двое других принялись обматывать веревкой руки мальчика.– Ты сумасшедший, Коллахен! – выкрикнул Томас. – Вы здесь не закон. И этот парень ни в чем не виноват.– И не будет виноват никогда, – ухмыльнулся Коллахен. Это – Полная Луна, сын Пятнистого Оленя. Повесив сына вождя индейцев, я преподам им такой урок, что они никогда не появятся в «Округе Си». Сажайте его на лошадь, парни.Ковбои подняли паренька на лошадь и подвели ее к свисающей петле.Роури осталось только в изумлении разинуть рот, когда Томас направил свой «кольт» на владельца ранчо.– Я не позволю тебе это сделать, Коллахен. Немедленно освободи его.Ковбои замерли, ожидая слов хозяина.Коллахен ухмыльнулся.– Ты блефуешь, железнодорожник. У тебя против моих парней нет никаких шансов. Ты не успеешь упасть на землю, как получишь дюжину пуль.– Может быть. Но я успею сделать один выстрел. Если твоя жизнь стоит жизни этого индейца, скажи мне, – спокойно произнес Томас.– Что ты привязался, дорожник? Вы, южане, не стеснялись вешать черных, когда вам этого хотелось.– Это делали не все южане, это делали подонки вроде тебя, и я не думаю, что на Западе все такие же, как ты.– Если ты меня убьешь, твоя жена тебе этого никогда не простит, – понизил голос Коллахен.– Мне будет все равно, поскольку я буду мертв.Роури слушала все это с ужасом. Наконец она собралась с духом.– Отец, пожалуйста, послушай Томаса, пока вы не убили друг друга.Взглянув на нее, Коллахен повернулся к своим людям, напряженно ожидавшим, чем все это кончится:– Ладно, парни, развяжите этого сукина сына. Один из ковбоев быстро перерезал веревку.– Все в порядке, сынок. Забирайся на лошадь и скачи отсюда.Молчавший до этого индеец заговорил:– Я возьму с собой Глаза Сокола.Он подвел лошадь к лежащему на земле телу.– Кто-нибудь, парни, помогите ему, – попросил Томас.Двое из ковбоев подняли мертвого и положили на колени индейца. Тот, оглянувшись на Томаса в последний раз, повел свою лошадь прочь.Томас вернул револьвер в кобуру.– Что я говорил тебе, дочка? – злорадно выкрикнул Коллахен. – Ты вышла замуж за человека, который поднял руку на твоего отца!Роури почувствовала, что ей совсем плохо. Теперь ей отца и Томаса никогда не помирить.– Томас никогда бы не выстрелил в тебя, папа, – ответила она. Но слова ее прозвучали неуверенно, и Коллахен это уловил.Злорадно улыбаясь, он посмотрел на Томаса.– Ты показал сам себя, дорожник. Я знаю свою дочку: она никогда не забудет, как ты тыкал в меня револьвером. И это для меня большее удовольствие, чем повесить индейца.Томас взглянул на жену.– Ты едешь, Роури? – Она задержалась с ответом, и Томас спросил: – Это что, та же самая преданность слуг владельцу ранчо?Она взобралась на лошадь и поскакала прочь под довольный смех Коллахена.На обратном пути в город Роури и Томас не произнесли ни слова. Когда они подъехали к дому, солнце уже село. Пока Томас отводил лошадей в конюшню, Роури уже легла.– Разве ты не хочешь есть? – удивился Томас.– Нет. Я совсем не голодна. Я хочу только спать.– Думаю, нам нужно поговорить.– Завтра, Томас, – сказала Роури и закрыла глаза.Томас ушел в приемную, и она снова их открыла. Глядя в потолок, она погрузилась в невеселые размышления. Перед ней стояло множество проблем. Как с ними справиться?Когда Томас вернулся, она притворилась спящей. И снова, услышав, что его дыхание стало ровным, открыла глаза, которые тут же наполнились слезами. Ей вдруг стало понятно, что эта схватка между Томасом и ее отцом воздвигла стену отчуждения между ней и мужем, и как разрушить эту стену, она не знала. Она даже не имела представления, о чем и как теперь станет говорить с Томасом. Хотелось сесть на кровати и дать слезам волю.Уснула Роури только перед рассветом. И не услышала, как Томас встал, и не почувствовала, как он осторожно поцеловал ее в губы, прежде чем уйти.Проснулась она одна. В этом одиночестве ей предстояло провести целый день. Кэтлин исчезла. Кин уехал следом. Томас всегда будет пропадать на железной дороге.Она прошлась по комнате, раздумывая, не съездить ли ей в «Округ Си», чтобы все же попытаться поговорить с отцом. Но тут же вспомнила, как расстроила Томаса ее поездка в прошлый раз, и от этой идеи пришлось отказаться. Как она теперь жалела, что отправилась тогда в путь! Если бы она не поехала в «Округ Си», за ней не последовал бы Томас. А если бы не последовал Томас, не было бы стычки с отцом.«Нет худа без добра», – подбодрила себя Роури. Но как ни пыталась она найти в стычке между мужем и отцом что-либо хорошее, ей это так и не удалось.К вечеру, придя в полное отчаяние, Роури упала на кровать и зарылась головой в подушку. Когда солнце стало опускаться за пики гор, она уже спала глубоким сном.Вернувшийся вечером Томас удивился, когда не увидел в окнах света.Дверь оказалась незапертой. Немало этим озадаченный, он потянул на себя ручку и ступил на порог, с нарастающим страхом вглядываясь в темноту.Стараясь не шуметь, он медленно подошел к двери спальни, приоткрыл дверь, и сердце в его груди оборвалось: на кровати лежала распластанная фигура. В ужасе Томас подскочил к ней, но, увидев, как мерно поднимается и опускается грудь Роури, с облегчением закрыл лицо руками.Немного успокоившись, Томас опустил руки и вгляделся в черты безмятежного лица.Рыжие волосы Роури, окружавшие голову подобно языкам пламени, в беспорядке разметались по подушке. От света луны на лицо ложились резкие тени, и все ее черты – с мягким изгибом щеки, прямым носом, нежными губами – казались словно выбитыми на медали. Иногда Роури чуть поворачивалась во сне, но не просыпалась. Томас постарался бесшумно снять свой ремень с кобурой и стащить куртку и ботинки. Затем осторожно лег на кровать.В своем глубоком забытьи Роури вдруг почувствовала, как по ее щеке скользят губы, оставляя жаркие поцелуи. На эти прикосновения отозвалось все ее тело – от ног до груди. Простонав, она раскрыла губы.Их тут же накрыли твердые губы Томаса, а его язык вторгся в ее рот. Она инстинктивно протянула вперед руки, заключив Томаса в объятия. Его тело приблизилось к ней, надавило на нее, родило в ней вихрь ощущений.Она задрожала, ей показалось, что каждый нерв отозвался на присутствие Томаса. И каждый нерв ненасытно жаждал еще больших ощущений, ей уже не хватало этих лихорадочных, страстных поцелуев.В этот момент Томас поднял голову и увидел в ее приоткрывшихся глазах страсть и приглашение. И он решительно привлек ее к себе. И снова она приоткрыла губы, которые были тут же закрыты его нежным и теплым ртом.Роури чувствовала, что совсем не владеет собой. Наверное, она просто сошла с ума. Когда-то ей хотелось показать себя сдержанной в своей любви к нему, но все переживания последних дней сломали ее маску, и сейчас она отзывалась на его ласки бурно, почти яростно, и это еще больше разогревало страсть Томаса.Их языки переплелись, они вели свою дуэль все время, пока он и она поспешно освобождались от одежды. Это даже нельзя было назвать любовью, скорее это было стремление мужского и женского начала слиться воедино.Его губы скользнули по ее груди, она обхватила ногами его спину и, взяв в руки его восставшую плоть, приблизила к себе. Он перекатился на спину, и теперь уже она лежала на нем, широко раздвинув ноги. Ее ставшие крайне чувствительными соски посылали по телу сладостные волны от прикосновений к волосам на его груди.Его рот снова вернулся к ее груди – к одной, затем к другой, что доставляло ей удивительное наслаждение. Затем она вытянулась во весь рост, для того чтобы вобрать в себя новое чувство – его и своей наготы в их тесном соединении друг с другом.Его рука скользнула вниз, и она издала стон, когда он коснулся ее лона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29