– Ты намерен принять вызов?Лохиэл откинулся на подушки. В Ахнакарри он прожил всю жизнь, шестнадцать лет замок служил домом ему и Море. В окружении каменных стен замка жили и трудились его брат Арчибальд с семьей, их тети, дяди, племянники, племянницы – почти сотня мужчин и женщин. И для них замок был домом.– Прошлой ночью я видел сон... – заговорил Дональд, и в его глазах блеснули слезы. – Мне снилось, что я иду по саду к беседке, где меня ждет Мора. И вдруг я заметил, что клумбы, на которых она из года в год сажает розы, выглядят... по-другому. Не так, как прежде. Только наклонившись над цветами, я понял, в чем дело: все они были красными. Среди них не оказалось ни одной желтой, розовой или белой розы – только красные, Алекс! Алые от крови. Я сорвал розу, и из стебля закапала кровь. Капли крови падали мне на руки, я никак не мог стереть их. Эту кровь мне уже никогда не смыть...Он опустил веки, пряча слезы, и Алекс медленно отвернулся. У себя в комнате он вытащил из шкафа кожаный мешок и бросил его на кровать.– Куда-то собираетесь?Оглянувшись через плечо, Александер увидел, что в дверях стоит граф Фандуччи, небрежно прислонившись к косяку. После Куллодена от его одежды остались жалкие лохмотья; в рубашке с чужого плеча и в шерстяных бриджах он выглядел проще и грубее. В открытую дверь сочился приглушенный свет из коридора, спереди графа освещали неяркие солнечные лучи, заглядывающие в окно. В этот момент выражение на лице итальянца что-то напомнило Алексу, но граф направился к постели, не дав ему вспомнить, где и когда он видел похожее лицо.– Рубашка, куртка, сапоги, бриджи... – перечислил он, разглядывая одежду Алекса, разложенную на кровати. – Ваша английская одежда и английский акцент не каждого обманут, синьор.– Я должен предпринять хоть что-нибудь.– Понимаю... вы беспокоитесь за свою прекрасную жену. Но чем вы поможете ей, если окажетесь в тюрьме?– Дружище, я знаю, чем рискую, – равнодушно отозвался Алекс, засовывая в мешок запасную рубашку. Перевязанная левая рука отозвалась внезапной болью, напоминая, что он еще не успел оправиться от ран, разве что слегка окреп. Со временем силы вернутся к нему, если Арчибальд не ошибся. Но беда в том, что времени у него нет. А если Кэтрин в беде, если она осталась одна и ей страшно? Если ей нужна помощь?Он замер и зажмурился, запрещая себе думать об том, но безуспешно.Будь Алуин здесь, рядом с ним, вдвоем они живо разыскали бы Кэтрин. Алуин не стал бы пытаться задержать или отговорить Алекса. Он сам предложил бы немедленно отправиться на поиски. Боже, да ведь Дейрдре уехала вместе с Кэтрин! И Демиен Эшбрук тоже. И еще двадцать сильных шотландцев. Не могли же они разом исчезнуть с лица земли, тем более что Струан сумел как-то добраться до Куллодена!– Он был хорошим человеком, синьор, – негромко произнес Фандуччи. – Уверен, с ней все хорошо.Алекс вскинул голову, незаметно для себя затеребил рубашку так, что разорвал ее по шву. Он и не подозревал, что все мысли написаны у него на лице.– Я любил их обоих – и Струана, и Маккейла. Храбрые люди, каких мало. Они наверняка умерли достойно.Алекс промолчал. Ему не хотелось мириться с мыслью о смерти обоих друзей.– Встречи с солдатами не избежать, – продолжал Фандуччи, покашливая и подкручивая ус. – Столкнувшись на пустынной дороге с помешанным англичанином, они заподозрят неладное. А если они встретят помешанного англичанина и... сумасшедшего итальянца?Алекс вскинул голову:– Фандуччи, вы точно спятили, если предлагаете сопровождать меня.Граф пожал плечами:– В Италии каждому известно, что у Фандуччи не все дома. И потом, когда я приехал сюда, то насчитал в своей одежде четырнадцать дыр. Меня могли убить четырнадцать раз, а я все-таки жив. По-моему, ни одному из нас не суждено погибнуть от рук англичан.– По крайней мере пока я не рассчитаюсь с ними, – согласился Алекс. – Ладно, если вы готовы рискнуть, я беру вас с собой.– Отлично! – Фандуччи торжествующе потер рука об руку. – Вы дадите мне десять минут?Алекс слабо улыбнулся:– Даю пять.К несчастью, уже через три минуты стражники на стене замка подали сигнал тревоги.В Ахнакарри нагрянули англичане.К поляне Александер приближался медленно и осторожно. Он поднял руку, останавливая свой отряд, и замер на спине грациозного гнедого жеребца – не такого рослого и массивного, как преданный вороной, но достаточно внушительного для Черного Камерона.Товарищи Алекса рассыпались по обе стороны от него; их было тридцать, они выглядели так зловеще и уверенно, словно и не ведали горького вкуса поражения. Граф Джованни Фандуччи ехал по правую руку от Алекса, ежась от предвечерней прохлады, но не запахивая складки просторного плаща и горделиво демонстрируя пару блестящих пистолетов, заткнутых за пояс.Поляну шириной не более сотни ярдов окружали вековые дубы, темные и мрачные, несмотря на солнечный свет, проникающий между ветками. Гамильтон Гарнер и его солдаты выстроились на противоположной стороне поляны; их кожаные ремни блестели, треуголки напоминали ровные зубцы изгороди. Алые мундиры, накрахмаленные белые шейные платки и окованные медью ножны производили внушительное впечатление. Солдаты стояли неподвижно, глядя вдаль, через поляну, и впервые после битвы при Куллодене их мучили дурные предчувствия. Эта земля принадлежала Камеронам, им предстояло встретиться в бою е Камеронами – самыми неистовыми воинами, участвовавшими в восстании якобитов. Внезапно лес показался англичанам слишком темным и густым. Всем драгунам до единого захотелось ослабить жесткие воротники и втянуть побольше воздуха.Несколько Кэмпбеллов Аргайла, служащих проводниками, тяжело задышали, их пальцы заплясали на курках мушкетов при виде Камеронов, появляющихся на поляне. Кэмпбеллы разом вспомнили все прежние вендетты; каждый из них считал личным оскорблением то, что АлександерКамерон до сих пор жив.Гамильтон Гарнер внимательно наблюдал за врагом. Левая рука горца была рассечена саблей. С такой раной любой другой человек остался бы калекой, но Камерон держал поводья легко и непринужденно. Должно быть, только воздух и горы Шотландии способны породить такую выносливость и надменность, подумал Гамильтон. Чтобы укротить великана с львиной гривой, подоспевшего на помощь Камерону в Куллодене, понадобилось двадцать человек. И все-таки он не умер, мало того – в темноте прополз вверх по склону и ухитрился добраться до сарая у дороги на Инвернесс. На следующее утро драгуны обнаружили его остывший труп, почти обескровленный от бесчисленных ран.Гарнер спешился, бросив поводья адъютанту. Слегка приподняв бровь, он переглянулся с Александером Камероном и зашагал к центру поляны.Алекс спрыгнул со спины гнедого. При этом ему пришлось на мгновение опереться всем телом на раненую левую руку, но если он и ощутил боль, то не подал и виду. Он бросил поводья Фандуччи, зажал в зубах черную сигару и неторопливо двинулся навстречу майору.– Похоже, у тебя девять жизней, как у кошки, – сухо заметил Гарнер. – Ты всегда падаешь на ноги и появляешься там, где тебя не ждут.– Ты же сам искал встречи, – резко отозвался Алекс. – Говори, что хотел, и покончим с этим.– А я думал, что вести переговоры будет Лохиэл.– Мой брат нездоров. Но ты можешь сказать мне все то же, что ему.Гарнер не стал спешить с ответом, впитывая нарастающее напряжение собеседника и наслаждаясь ощущением власти.– Должно быть, ты уже догадался, что я получил приказ арестовать твоего брата Лохиэла и доставить его в Инвернесс, где состоится суд. В списке значится и имя доктора Арчибальда Камерона, а также десятка младших офицеров клана. Я знаком с вашими обычаями и не сомневаюсь в том, что вы считаете своим долгом сопротивляться до последней капли крови. Лично мне все равно, что везти – трупы или живых пленников, но я предлагаю вам возможность – кстати, это моя единственная уступка – закончить дело мирным путем. Расплата неизбежна. Со мной триста человек, пушки и столько зарядов, чтобы навсегда стереть с лица земли ваш неприступный замок. Но несмотря на то что я был бы счастлив увидеть, как вы гибнете под обломками стен, я обязан следовать приказу и действовать наиболее уместным в нынешних обстоятельствах образом.– Наиболее уместным образом? – Алекс усмехнулся, сверкнув белоснежными зубами. – Значит, вот как теперь принято называть резню, грабежи и поджоги?– Герцог решил вернуться в Лондон, твердо зная, что у шотландцев больше никогда не хватит ни духу, ни средств бунтовать против монарха.– И поэтому вы жжете дома, убиваете пахарей в поле и отнимаете у крестьян скот и припасы? Прекрасный способ восстановить мир и вызвать доверие к монарху.– Вы заслужили возмездие, взбунтовавшись против короля.– Вашего короля – но не нашего.– Это уже частности.– Напротив, речь идет о самом главном – о свободе, о праве самим выбирать правителей, создавать свои законы, а не подчиняться английским.– Прекрасные, но неуместные желания. На войне нет места сантиментам, побежденные не имеют права на свободу. Смирись с этим, Камерон. Сдайся сейчас же, и я пообещаю пощадить твоих людей. Если же ты будешь упорствовать, я ручаюсь: скоро на каждом дереве в этом лесу будет висеть мятежник. Само собой, вожди и офицеры будут переданы властям – не важно, сдадутся они добровольно или в силу необходимости. Но поскольку ты вечно твердишь о благе народа, думаю, оно для тебя превыше собственного благополучия.Алекс вынул изо рта сигару и долгую минуту созерцал ее тлеющий алый кончик.– И это все, чего ты требуешь? Отдать тебе замок, всем офицерам и вождю – сложить оружие... и больше ничего, майор? Не припомню, чтобы ты упоминал мое имя. Означает ли это, что я свободен?Глаза Гарнера холодно блеснули.– Это означает, что ты мог бы завоевать свою свободу.– Вот оно что! Стало быть, ты перечислил не все свои... великодушные предложения?– Чтобы понять, что я предлагаю, тебе не понадобится богатая фантазия, Камерон. Назовем это... шансом уладить наши личные разногласия. На этот раз нам никто не помешает. Не будет ни спасителей, ни мстящих ангелов.– И никаких выстрелов в спину, если ты опять начнешь проигрывать? – вкрадчиво уточнил Алекс.Гамильтон вздрогнул, как от пощечины.– Тот человек нарушил мой приказ. Я хотел убить тебя сам – и, видит Бог, до сих пор хочу. Можешь даже назвать время и место, если от этого тебе станет легче.Алекс задумчиво прищурился:– А если я откажусь?– Если откажешься... ну что ж, тогда я буду точно знать, что ты трус и хвастун, что ты способен только болтать языком – впрочем, все это я знаю давным-давно в отличие от твоей доверчивой жены.Несокрушимое спокойствие и на этот раз не подвело Александера, хотя ему понадобились все силы, чтобы небрежным жестом вынуть изо рта сигару.– Ты видел Кэтрин? – осведомился он.Гарнер вскинул бровь:– А ты нет? Где же твоя хваленая наблюдательность?Не поворачивая головы, он поднял руку в перчатке, подавая кому-то знак. При этом Гарнер не сводил глаз с лица Алекса и успел заметить, как он окинул взглядом ряд мрачных драгунов. Драгуны расступились, и кровь отхлынула от лица Алекса: два Кэмпбелла из Аргайлшира вышли вперед, бесцеремонно волоча связанную женщину с заткнутым ртом.Кэтрин увидела Алекса, потрясенно замерла, а потом рванулась к нему – так неожиданно, что охранники едва успели схватить ее за плечи.Алекс невольно шагнул вперед, но тут же опомнился, заметив торжествующее выражение на лице Гарнера. Рука Алекса машинально скользнула к мечу, и в ответ раздалось дружное щелканье курков тридцати «смуглых Бесс» – мушкетов, направленных на него. Горцы с таким же проворством прицелились в драгунов, и Алекс ощутил внезапный приступ паники.– Нет! – рявкнул он, хотя и знал, что в меткости его шотландцы не уступят даже самому опытному драгуну. Но среди этих драгунов стояла Кэтрин, которую мог одним ударом убить любой из англичан.– Безвыходное положение, верно? – издевательски протянул Гарнер, переводя взгляд со своих солдат на горцев. – Но и в нем есть свои преимущества.– Если с ее головы упадет хотя бы волос, майор, я вырву у тебя сердце голыми руками!Гарнер усмехнулся и покачал головой:– На твоем месте я воздержался бы от угроз, Камерон. Одно движение моего пальца – и она погибнет.– Только попробуй – и ты со своими солдатами больше не сделаешь ни единого вздоха! – прорычал Алекс, отшвыривая сигару. И тут же из-за каждого дерева и куста вокруг поляны выскочили горцы с пистолетами и мечами – десятки, сотни. Они преграждали все пути к бегству.– Так вот что ты называешь «честной игрой»? – Гарнер напрягся.– Я согласился встретиться с тобой, Гарнер. Но я не давал обещания отпустить тебя живым.Крохотные изумрудные искры ярости вспыхнули в глазах Гарнера.– И ты наотрез отказываешься идти на компромисс?– Это зависит от того, насколько велико твое желание уладить наши личные разногласия, Гарнер.Гамильтон пренебрежительно произнес:– Женщина все равно останется у меня, пока мы не разрешим их.Алекс едва сумел подавить холодную волну ярости. Он метнул взгляд поверх плеча майора, туда, где стояла бледная и дрожащая Кэтрин. Если не считать страха, плещущегося в ее огромных фиалковых глазах, она была цела и невредима. Гарнер уже выложил все свои козыри, и он же первым произнес слово «компромисс», очевидно, готовый на все, лишь бы добиться своего.– В миле отсюда есть поле, – заговорил Алекс. – Широкая открытая равнина. Там ни один из нас не спрячет и блохи. Если ты согласишься выполнить мои условия, мы можем продолжить поединок на том поле, не прячась ни от Бога, ни от людей.– Твои условия? – настороженно спросил Гарнер.– Их два. Если ты не согласишься хотя бы на одно, я подам сигнал, и все будет кончено. До последствий мне нет дела.Гарнер вгляделся в ожесточенное лицо собеседника и понял, что тот готов сейчас же выполнить свою угрозу.– Назови свои условия.– Во-первых, поклянись своей жизнью, что женщины и дети останутся свободными и не пострадают, чем бы ни кончился поединок.Майор задумался, вспомнил о полученных приказах, о том, сколько с ним солдат, и решил, что может позволить себе побыть великодушным... по крайней мере пока.– Согласен. А второе условие?– Во-вторых, на рассвете ты привезешь Кэтрин на то поле и дашь мне время – всего час, не больше, чтобы я спрятал ее в надежном убежище.Гарнер нерешительно улыбнулся:– Ты шутишь?– Я серьезен, как никогда. Вот мои условия. Исполни их, и мы возобновим поединок.– А если за этот час вы вдвоем просто сбежите и спрячетесь? – подозрительно осведомился майор. – За час можно оказаться на полпути к побережью.Алекс презрительно усмехнулся:– Такой вопрос мог бы задать разве что трусливый мальчишка-барабанщик, Гарнер. Я же дал тебе слово чести, что через час вернусь на поле. И в ответ я жду от тебя слова чести – офицера и джентльмена. – Последние слова он процедил издевательским тоном. – Поклянись, что за этот час ты не сбежишь и дождешься меня.От такого оскорбления Гарнера передернуло.– Я готов пообещать и еще кое-что, Камерон, – прошипел он. – Даю тебе слово драгуна королевского полка: если ты не вернешься в назначенный час, твой драгоценный замок Ахнакарри будет уничтожен. Я сам прослежу, чтобы его разобрали по камню, по кирпичу, развеяв их в пыль, уничтожив вместе со всеми, кто живет в замке.– Договорились.– Значит, решено.Александер в последний раз взглянул на Кэтрин, надеясь, что она сумеет прочесть в его глазах обещание и ободрение, а затем повернулся и зашагал к своим воинам, понимая, что за ближайшие двенадцать часов ему придется выполнить работу, для которой мало и трех суток. Глава 26 Рассвет наступил рано, по небу на горизонте протянулись золотистые, розовые и бледно-голубые полосы, прогоняя последние звезды, повисшие над горами.Гамильтон Гарнер привел своих солдат на указанное поле задолго до рассвета, но не сумел опередить горцев. Силуэты Камеронов вырисовывались в тумане, они стояли молча, как часовые, и только развевающиеся килты свидетельствовали о том, что эти безмолвные стражи отнюдь не высечены из камня. Заняв самую выгодную позицию, они терпеливо наблюдали, как драгуны привычно строятся в низине.За спинами горцев вершины гор устремлялись в небо, их склоны поросли густыми дубовыми, тисовыми и сосновыми лесами, окутанными утренним туманом. Отягощенную росой траву на поле шевелил ветер, из травы выглядывали сухие стебли вереска. Пауки, обитающие в невысоких кустах, за ночь успели оплести их тончайшей паутиной. Где-то неподалеку щебетали птицы, которым предстояло стать невольными свидетелями поединка.Отделившись от своего отряда, Гарнер рысью двинулся по полю. Он вел за поводья пони: как и потребовал Алекс, опасаясь коварства врага, Кэтрин была не связана и сидела в седле. Она ехала медленно, высоко подняв голову и гадая, не задумал ли Гамильтон очередную подлость.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49