– Как ты себя чувствуешь? – спросил он, когда Кэтрин благодарно оперлась на его согнутую руку. – С тобой все хорошо?– Нет, плохо. В моем положении нельзя подолгу путешествовать, тем более верхом да еще в такой холод.Демиен бросил взгляд на Дейрдре, лицо которой оставалось непроницаемым, и нахмурился.– Кэтрин, ты здорова и вынослива как мул и так же упряма. Эта поездка мне так же не по душе, как и тебе, но, раз уж я здесь, я сделаю все, чтобы благополучно доставить тебя в Ахнакарри.Кэтрин мгновенно выпрямилась и уставилась на брата в упор, ее глаза вспыхнули.– Я обязательно сообщу Гарриет о том, как ты изменился за последние несколько месяцев. Ты стал настоящим тираном! А еще я посоветую ей поскорее добиться развода.– Охотно верю, – сухо откликнулся Демиен. – Когда дело доходит до чужих браков, ты не скупишься на советы.Кэтрин с вызовом вскинула подбородок, помедлила и глубоко вздохнула:– Прости... Наверное, ты безумно скучаешь по ней... Демиен устремил взгляд вдаль, словно стараясь разглядеть, что там, за горами и бесконечными милями.– Скучаю, – признался он. – Напрасно я оставил ее одну так надолго... но она говорила, что все понимает. Она видела, что я просто не могу сидеть сложа руки, пока мои друзья рискуют жизнью.– Но ты уже внес свой вклад в общее дело, – возразила Кэтрин. – Ты в одиночку спас жизнь Чарльзу Стюарту. Правда, в последнее время я все чаще жалею об этом: если бы той ночью принц погиб, восстание кончилось бы само собой. Кланы разъехались бы по домам, не запятнав свою честь. Алекс увез бы меня домой, в Ахнакарри, ты вернулся бы к Гарриет. Для всех нас началась бы привычная жизнь.Демиен удивленно посмотрел на нее, отметив, что домом она назвала замок Ахнакарри, родовое гнездо Александера Камерона. Внезапно Демиен улыбнулся по-особому, как улыбался только Кэтрин, и взял ее за руки:– Значит, с Алексом ты счастлива, Китти? Ты уже не сердишься на меня за то, что я обманом отправил тебя с ним в Шотландию?– Ты поступил низко, не признавшись мне, что сочувствуешь якобитам, – заявила Кэтрин. – И хуже всего то, что ты просто не доверял мне!– Прости... я просто не знал, как ты воспримешь такое известие. В конце концов, ты была влюблена в Гамильтона Гарнера и еще не успела забыть о том, как твой жених пострадал на дуэли.Кэтрин задумчиво прикусила нижнюю губу.– Знаешь, братец, раз уж мы решили поговорить начистоту, тебе придется выслушать мое признание. Мы с Гамильтоном никогда не были помолвлены. Он не делал мне предложения, хотя наверняка решился бы, будь у него веские мотивы.Демиен прищурился:– И ты надеялась подхлестнуть его, флиртуя с Александером Камероном?– Откуда я могла знать, что этот человек – Александер Камерон? Или что у одного из них отсутствует чувство юмора?Демиен покачал головой:– Для девушки, которая понятия не имела, что играет с огнем, ты на удивление легко отделалась.– Напротив – я дорого заплатила за свою ошибку, – возразила Кэтрин, вертя на пальце кольцо с огромным аметистом. – Посмотри на меня, и ты с этим согласишься. Я стою посреди дороги где-то в глуши, в сотнях миль от цивилизованного общества, да еще в разгар восстания. Я на четвертом месяце беременности и замужем за врагом монарха. Недавно я была ранена, меня обвиняют в убийстве английского офицера... Хотела бы я знать, какую ещё цену мне придется заплатить?– На твоем месте любой ожесточился бы или пал духом. – Демиен поднес ее руку к губам и снова улыбнулся: – А ты подобрела и похорошела – я не встречал женщины, способной сравниться с тобой, конечно, за исключением моей прелестной жены.– Ну разумеется, – согласилась Кэтрин.– Ты расцвела и стала женщиной, женой, будущей матерью. По сравнению с твоими успехами все мои старания стать взрослым и самостоятельным выглядят бледно.– Демиен, ты же юрист, а не солдат. Твой долг – сражаться не мечом, а словом. Тебе цены не будет в Шотландии после восстания, когда придется решать множество споров и восстанавливать страну. Солдаты не умеют создавать законы и мудро править: Кромвель предпринял такую попытку и потерпел фиаско, как и Цезарь, и...Смеясь, Демиен рывком прижал ее к себе и неуклюже, но крепко обнял.– Ну и ну! Сестренка читает мне лекцию по истории и политике!– Но ты ведь объясняешь мне, как полагается вести себя будущей матери!– Китти, ты неисправима. – Он понизил голос, крепко прижимая ее к себе, но поглядывая на Струана Максорли. Горец стоял в десяти шагах, застыв, как каменный столб. Склонив голову, он принюхивался, словно дикий зверь, почуявший добычу.Демиен окинул взглядом ближайшие деревья, но не заметил ничего подозрительного. Путники расположились на небольшой поляне у обочины дороги. Густые заросли подступали к поляне вплотную, слева серебрилось озеро, в нем отражалось свинцово-серое небо.Оставив сестру с Дейрдре, Демиен направился к Струану.– В чем дело? Ты что-то заметил?Максорли вскинул руку в перчатке, сам не зная, отчего по спине у него пробежали мурашки. Когда же он наконец ответил, его голос стал похожим на негромкий рык, но лицо осталось невозмутимым, словно разговор шел о погоде.– Уведи-ка женщин в лес, только помедленнее. И пусть болтают как ни в чем не бывало.– Нам грозит опасность?– Уведи женщин в лес. И возьми с собой лошадей – на всякий случай...Его прервал оглушительный выстрел из мушкета. Демиен так и не узнал, что собирался посоветовать ему Струан. Почти одновременно на дороге показалось двое из трех разведчиков Максорли: они гнали лошадей галопом, их килты развевались, они перекрикивали грохот копыт.– Англичане! – кричали они и добавляли что-то по-гэльски. Все, кто был на поляне, уже пришли в движение, забыв о недавнем отдыхе и выхватывая оружие. Струан издал воинственный рев, привлекая внимание к солдатам в алых мундирах, появившимся из леса.Демиен метнулся к Кэтрин и Дейрдре и подбежал к ним как раз в тот момент, когда англичане открыли стрельбу. Пули зажужжали в воздухе, как сердитые пчелы, вонзаясь в стволы деревьев, падая в траву. Подчиняясь приказу Демиена, женщины бросились на землю и торопливо отползли под прикрытие нескольких каменных глыб.Горцы Камерона ответили англичанам выстрелами, в воздухе над поляной расплылся едкий дым. Но вскоре горцы бросили огнестрельное оружие, выхватили мечи и выстроились в шеренгу прежде, чем англичане успели перезарядить мушкеты. Максорли первым бросился на врагов, разметав их, как булавки. С яростным ревом он рассек горло одному из солдат и тем же ударом сбил с ног второго стоявшего рядом.Съежившись за камнями, Дейрдре и Кэтрин в ужасе смотрели, как мечи вонзаются в плоть, рвут мышцы и жилы. Горцы и англичане схватились врукопашную, мелькали окровавленные руки и ноги, пистолеты разряжали прямо в лицо, грудь, живот. Вопли горцев мешались с криками англичан.Демиен ринулся в схватку, размахивая тускло поблескивающей саблей. Из-за деревьев снова зазвучали выстрелы, что-то горячее потекло по плечу Демиена, но он продолжал наносить удары, тесня врагов в алых мундирах. Сверкающая сталь впилась в его бедро, он обернулся навстречу новой угрозе, но Максорли подоспел вовремя: его огромный меч взвился в воздух и заработал, разрезая мундиры и пояса, кости и мышцы, убивая и калеча.Демиен благодарно усмехнулся, перевел дух, и тут из леса к англичанам на помощь поспешили их товарищи. Камероны изготовились к новой схватке, издали древний боевой клич и взмахнули мечами. Демиен бросился вперед вместе с остальными, ослепленный дымом и оглушенный грохотом, но готовый помочь горцу, на которого наседали трое солдат. Пуля вонзилась в грудь горца, сбила его с ног, и трое солдат завертели головами в поисках новой жертвы.Этим троим удалось оттеснить Демиена к краю поляны, где берег круто спускался вниз, к воде. Ощутив острую боль где-то внизу, Демиен понял, что его опять ранили. Откуда-то высунулся штык, лезвие ткнуло его под ребра. Три сабельных удара рассекли ему щеку до кости, саблю выбили у него из рук, и она улетела, блеснув в воздухе. Один из солдат сделал выпад, намереваясь добить противника, и Демиен, проклиная свое упрямство, схватился за пистолет.Отважившись выглянуть из-за камня, Дейрдре издала пронзительный вопль: солдат схватил ее за волосы и вытащил на поляну. Он замахнулся мечом, его безобразное лицо исказила гримаса, он уже собирался нанести удар, когда Кэтрин прыгнула ему на спину, вопя от ярости. Ей удалось вцепиться ему в руку раньше, чем роковой удар был нанесен. В ярости он обернулся, ударил Кэтрин локтем в живот, и она рухнула навзничь на сырую землю. Дейрдре подскочила к нему и замолотила кулаками по лицу, солдат снова вскинул меч, с ненавистью глядя на белокурую женщину, лежавшую у его ног.Увидев, что меч начал опускаться, Демиен вздрогнул, прицелился, нажал курок и выстрелом снес солдату полголовы.В ту же секунду Струан Максорли подскочил к Кэтрин, бесцеремонно отшвырнул солдата и упал перед ней на колени, поднимая ее бережно, как новорожденного младенца.– Что с вами, миледи? Этот мерзавец ударил вас?Кэтрин вцепилась ему в руку, широко раскрыв глаза и задыхаясь от резкой боли в животе.– Я... в порядке. А где Дейрдре?– Здесь, рядом. – Максорли притянул к себе насмерть перепуганную ирландку. – Вы целы?– Да, только испугалась...– Как и все мы. – Он криво усмехнулся и уже в следующую секунду присоединился к товарищам.Солдаты обратились в бегство, но было трудно угадать, отступили ли они окончательно или готовятся к очередной атаке. Почти половина горцев погибла или была ранена.– Надо убираться отсюда, – заявил Максорли, прекрасно сознавая всю невыгодность их позиции. Почти все лошади разбежались от пальбы и криков, несколько оставшихся дрожали и косились на дорогу, боязливо принюхиваясь к запаху крови и смерти.– Я велю поймать хоть нескольких лошадей, – решил Струан и направился прочь, но тут Кэтрин издала пронзительный крик. Струан схватился за меч и быстро огляделся.– Демиен! – кричала она, силясь подняться с земли. – Господи, Демиен!Наконец вскочив, она пробежала по траве туда, где ничком лежал Демиен в изорванной и окровавленной одежде, цепляясь за траву. Его голова была повернута, рот широко открыт, с губ капала розовая слюна.– Демиен... – прошептала Кэтрин.Голубые глаза смотрели в никуда, но веки при звуках знакомого голоса дрогнули.– О, слава Богу! – всхлипнула Кэтрин. – Демиен, лежи тихо! Не двигайся! Сейчас мы тебе поможем...Демиен вздрогнул, отыскал сестру взглядом, на окровавленных губах появилось слабое подобие улыбки. Глубокий и печальный вздох вырвался из груди, голубые глаза еще раз блеснули и потускнели.– Нет... – прошептала Кэтрин. – Нет, Демиен, нет!Максорли просунул ладонь под воротник Демиена, пытаясь нащупать пульс. Наконец он отдернул руку и покачал головой, не глядя в умоляющие глаза Кэтрин.Она сжалась и с трудом устояла на ногах. Ей казалось, что земля перестала держать ее. Испустив сдавленный крик, она упала на руки Дейрдре.Но Максорли этого не видел: он смотрел на поляну, куда из леса вышло тридцать или сорок солдат в алых мундирах, надвигаясь на измученных горцев.
– Это неслыханно! – бурчал Арчибальд Камерон, шумно сплевывая в ближайший куст. – Он назначил битву в день рождения этого проклятого ублюдка!Алуин и Алекс украдкой переглянулись, благодаря судьбу за неожиданный подарок. Они возвращались в лагерь, проводив Кэтрин и Дейрдре до Инвернесса, когда местный фермер вдруг спросил, почему они не в Драммосси-Муре с остальной армией принца.Чуть не загнав коней насмерть, они прибыли в Куллоден-Хаус – новый штаб принца, возле которого расположилась армия – в двенадцатом часу дня, только чтобы узнать: принц объявил общий сбор на голой равнине близ Куллодена. Принц сам встал во главе армии и не собирался отступать перед врагом.Тщательно подготовившись к сражению, Чарльз Стюарт вывел армию на равнину в девять часов утра. Блестели остро наточенные мечи, килты поражали разнообразием и яркостью расцветок, особенно на фоне хмурого серого неба. Справа открывалась зеленая долина, а за ней – голые, без единого дерева, холмы Кодора, между которыми кое-где мелькали заросшие вереском пустоши. Слева виднелся залив, а вдалеке за ним – мыс Черного острова. Там и сям белели паруса судов королевского флота, стоявших на страже пути в открытое море. На западе вздымались горы Гленмора со снеговыми вершинами и черными, внушающими суеверный страх ущельями.Галопом спустившись по склону, Александер и Маккейл обнаружили, что о предстоящей битве не сообщили не только им: противоположные склоны Драммосси были пустынны. Армия Камберленда задержалась в пути.Дональд Камерон с трудом сохранял внешнее спокойствие, благодаря которому его прозвали «добряком Лохиэлом». Его измученным воинам пришлось пройти стремительным маршем до самого Куллодена, а потом еще долго томиться в неизвестности, стоя под ледяным дождем. А принц носился по равнине, красуясь в своем королевском алом с голубым мундире. Размахивая разукрашенным мечом и держа в другой руке кожаный щит, оправленный в серебро, он осыпал проклятиями пока отсутствующую армию противника.– Неужели его высочеству так и не объяснили, что сегодня никому не хочется играть в войну? – непочтительно скривился Дональд.– Ему редко выпадают такие развлечения, оставь его в покое, – отозвался Арчибальд и отважно выдержал ледяной взгляд Дональда.Арчибальд оказался прав: принц развлекался от души. Воины разражались радостными криками каждый раз, когда он проносился мимо. Даже граф Фандуччи, командующий батареей из десяти разнокалиберных пушек, срывал с головы треуголку и по-итальянски на все лады восхвалял юного принца, благодаря которому всем присутствующим предстояло войти в историю.Но к полудню все охрипли, нервы натянулись до предела, силы иссякли под моросящим холодным дождем. К трем часам стало ясно, что даже самые отчаянные из подчиненных Камберленда наотрез отказываются принимать брошенный им вызов. Кроме того, этот день, пятнадцатое апреля, был днем рождения герцога, и он распорядился выдать солдатам мясо, сыр и ром, а также отменил приказ, согласно которому в лагерь не допускали женщин. Пока горцы мокли и дрожали в тумане и грязи на раскисшей равнине Драммосси, герцог Камберлендский любовался хорошенькими собеседницами в большом зале Балблэйр-Хауса в Нэрне.Услышав о праздничном пиршестве врага, вожди кланов распустили своих людей. Многие из них, проведя девять часов под дождем, покинули равнину самовольно, не выдержав усталости и голода. Они разбрелись по окрестным фермам и деревням в поисках мяса и хлеба, а потом прикорнули где-нибудь в ближайшем теплом стогу сена или сарае.Но часть армии горцев вернулась в Куллоден-Хаус в ожидании официального приказа военного совета. Они тоже проголодались и устали и начали расходиться, едва поняв, что заседание совета обещает быть продолжительным и бурным.– Будем надеяться, что рассудок хотя бы на этот раз одержит верх, – заметил Алуин, привалившись спиной к неровной каменной стене конюшни. – Если лорд Джордж сумеет сдержаться и перестанет называть О'Салливана идиотом...– О'Салливан и вправду идиот, – возразил Алекс, подкладывая жеребцу уже третью охапку сена. Так он пытался извиниться перед преданным животным за то, что не давал ему отдыха весь день. Он уже скормил гордому жеребцу свою порцию овсяных лепешек, полученную на завтрак и обед, и наградил предприимчивого Лахлана Макинтоша золотым совереном за два яблока, похищенных у фермера. Угощение вряд ли можно было назвать королевским, но жеребец охотно принял его – правда, чуть не отказался от лепешек, словно почувствовав, что из-за него хозяин останется голодным.Как и все горцы, Алекс продрог и проголодался и рассчитывал найти в Куллоден-Хаусе горячую еду и теплую постель. Еще больше он мечтал выкурить хотя бы одну сигару, но после поисков в седельных сумках обнаружил там только табачные крошки.В довершение этих бед у него ныли виски и мучила непонятная, но неотступная тревога.– Как думаешь, где они сейчас? – рассеянно спросил Алуин, шевеля ногой траву.Алекс пожал плечами, гладя жеребца.– Если Струан не сбился с пути, они уже миновали замок Уркарт, а может, остались в нем переночевать.Алуин вгляделся в застывшее лицо друга.– Дейрдре и Демиен позаботятся о том, чтобы она не слишком уставала, несмотря на все рвение Струана.Алекс слабо улыбнулся в ответ, и Алуин вздохнул, понимая, что не сможет утешить друга, потому что волнуется сам. Ему надоело играть в странствующего рыцаря и сражаться с ветряными мельницами. Он предпочел бы почаще проводить время так, как вчера вечером, с Дейрдре, – предаваться любви у пылающего камина, строить планы на будущее. Он мечтал о доме и детях, хотел мирной и мудрой старости, возвращения к истокам. Пожалуй, он не отказался бы от фермы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49