Гораздо больше его беспокоило то, что в опасности находится Эрин.– Тебе вроде бы уже пора в отпуск, – сказал он. – Так вот, я бы тебе посоветовал рвануть на Марс.– Этот детектив хочет расспросить тебя о том вечере, несколько недель назад, когда – помнишь? – один тип взял тебя на мушку.– Я ничего не помню, извини.– Ну, постарайся! – Эрин положила ладонь на его руку. – Это поможет мне в деле с опекой над Анджелой. Ведь все это связано одно с другим.– Что?! – Шэд даже привстал. – Это связано с твоей малышкой? Да как тебе это... как же ты так? – Он никак не мог поверить, что Эрин оказалась замешанной в такой ужасной истории.– Тише! – успела шепнуть она.К кабинке подошла Моника-младшая и сообщила, что мистер Орли желает поговорить с Шэдом, а также что Кевин требует извинения. Шэд ответил, что с удовольствием извинится, как только Кевин докажет, что у него есть хотя бы минимальный музыкальный вкус, и Моника с явной неохотой согласилась передать его ответ мистеру Орли.Когда она ушла, Шэд повернулся к Эрин.– Это мое менеджерство по вопросам безопасности и порядка у меня уже вот где! Определенно пора менять работу.– И мне тоже, – кивнула Эрин. – Найти себе такую работу, где я могла бы, как раньше, носить под юбкой обычные трусики, а не эту набедренную повязку.Шэд взялся обеими руками за голову и слегка сжал ее, как сжимают дыню, чтобы проверить, спелая ли она. Затем повел глазами туда-сюда, крепко зажмурил их, открыл и несколько раз моргнул.– Я перестал замечать самые обыкновенные вещи, – пожаловался он. – Это меня и беспокоит. Вот, например, я только сейчас заметил, что ты сидишь тут со мной, в общем-то, в чем мать родила.Эрин торопливо прикрыла руками грудь.– Черт, я и не... Извини. Я как раз должна была снова идти на сцену.– Да не в этом дело, – отмахнулся Шэд. – Главное – я и внимания не обратил, понимаешь?– Но ты ведь тут столько на все это насмотрелся, что...– Вот именно! – воскликнул Шэд, перебивая ее. – Слишком насмотрелся. Так что нужно рвать когти, и чем скорее, тем лучше. – Он кивком указал на книгу, лежавшую на столе. – Там, в этой истории, один парень превращается в какую-то многоногую гадость. Представляешь – в одно прекрасное утро открывает глаза, глядь – а он уже не человек, а таракан! А может, и жук, но это уже без разницы. Поневоле задумаешься, а? Вот так живешь, живешь, а потом вдруг ни с того ни с сего...– Пожалуй, это тебе нужен отпуск, – сказала Эрин.– Пожалуй, да. – Шэд негромко побарабанил пальцами по столу. – Ладно. Я поговорю с этим твоим детективом. Но я тебе уже сказал, память у меня не Бог весть.Эрин привстала, наклонилась через столик и чмокнула Шэда в широкий лоб.– Эй, – заметил Шэд, – а у тебя новое трико.– Точно.– Ну что ж, очень клево.– Вот, посмотри-ка: здесь вместо кнопок липучка. – И Эрин продемонстрировала, как расстегивается и застегивается ее сценический «костюм».– Это же надо! – задумчиво проговорил Шэд, глядя на полоску липучки. – Тот, кто это придумал, наверняка огребает миллионы.– Только, наверное, не «тот», а «та». Шэд пожал плечами:– Какая разница! Я уверен только в одном: что мы с тобой находимся не на том конце этого дела, на каком надо бы.– Аминь, – резюмировала Эрин. * * * Дэвид Дибек, узнав, сколько денег уже получено комитетом по его поддержке, велел Эрбу. Крэндэллу вызвать его лимузин. Такое событие стоило отметить: оно уже почти гарантировало победу на выборах. Однако Крэндэлл наотрез отказался.– Это абсолютно исключено, – решительно сказал он. – Этот вечер мы проведем дома.– Пожалуйста, Эрб! – взмолился конгрессмен. – Только подумай, какой денек у меня был сегодня! Три – целых три! – антикастровских выступления подряд! Фидель – тиран. Фидель – преступник. Фидель – чудовище. Фидель – ...– Всем политикам приходится петь эти песни.– Но это ужасно утомляет, Эрб. В конце концов, человеку нужна какая-то отдушина.– Это исключено, Дэви.– Я купил новый парик...– Ну и забудь о нем, – отрезал неумолимый Крэндэлл.– Мы сядем где-нибудь в самой глубине зала, Эрб. Никаких касательных танцев, Богом клянусь! Позвони Лингам и закажи для нас столик.– Могу предложить другой план, – сжалился наконец Крэндэлл.Конгрессмен заинтригованно воззрился на него.– Где Памела? – спросил Крэндэлл.– Улетела в Виргинию. Там кто-то из Кеннеди устраивает какой-то благотворительный бал. Только не помню какой.– Что – какой из Кеннеди?– Нет, какой бал. По-моему, там будут собирать средства для борьбы с какой-то болезнью.– Но Памела наверняка сегодня не появится?– Нет. Она собиралась вернуться в воскресенье.– Значит, мы можем без всякого риска приглашать гостей.Конгрессмен так и просиял.– И чем больше, тем лучше!В половине десятого прибыли танцовщицы из «Клубничной поляны». Они привезли свою музыку. Эрб Крэндэлл провел обеих девушек в небольшую комнату, где стоял кофейный столик из тикового дерева. Вскоре появился Дилбек, облаченный в широкую белую хламиду, уселся, скрестив ноги, прямо на пол и попросил Крэндэлла принести из холодильника бутылку шампанского «Корбель». Девушки опасались повредить своими высокими каблуками великолепный паркет, так что Дилбек посоветовал им сбросить туфли и ходить босиком. Тем временем вернулся Крэндэлл с шампанским. Он наполнил три бокала, поставил бутылку в ведро со льдом и снова вышел. Оказавшись в холле, он взял кресло, придвинул его поближе к двери кофейной комнаты и уселся. В течение часа он слушал невыносимо монотонную музыку, доносившуюся из-за двери, потом встал и пошел поискать в аптечке Памелы Дилбек что-нибудь от головной боли. Ему повезло: он тут же обнаружил флакончик таблеток «Дарвонс» и проглотил сразу две, запив их стаканом апельсинового сока из кухонного холодильника.Когда он вернулся на свой пост, музыка громыхала вовсю. Дверь кофейной комнаты была распахнута настежь. Прежде чем он успел дойти до нее, из ванной выскочила одна из танцовщиц с кудрявым черным париком в одной руке и мокрым полотенцем в другой. Она устремилась через холл в кофейную комнату.– У вас там все в порядке? – крикнул Крэндэлл.– Какое там! – ответила танцовщица, глядя на него испуганными глазами. – Вы умеете оказывать первую помощь?Второй девушки в комнате не оказалось. Конгрессмен Дилбек, бесчувственный, лежал на полу возле кофейного столика из тикового дерева. Его белая хламида была распахнута, под ней виднелся жирный бело-розовый живот и шелковые боксерские трусы. Эрб Крэндэлл опустился на колени возле конгрессмена и положил руку на его быстро поднимавшуюся и опускавшуюся грудь.– Наверное, сердечный приступ, – сказал он.– Да нет, – отозвалась танцовщица и поведала Крэндэллу о том, что произошло.– О Господи! – пробормотал он. – Куда она его ударила?– В лоб, между глаз.– Чем?– Да ничем – просто рукой.– Кулаком? Ничего себе! – Он внимательно всмотрелся в бледное лицо Дилбека. В самой середине лба, между бровей конгрессмена, быстро набухал синевато-лиловый бугор, в центре которого виднелось маленькое, абсолютно правильной формы прямоугольное углубление. – Значит, она носит кольцо с камнем, – заключил Крэндэлл.– Да, с аквамарином, – подтвердила девушка. – Это ее камень.Крэндэлл подсунул под голову конгрессмена подушку и обмотал ему шею мокрым полотенцем. Танцовщица предложила позвонить по номеру 911, в службу неотложной помощи, но Крэндэлл сказал, что не надо.– Где другая? – спросил он.– На улице, в машине. Она так перепугалась!Дилбек слегка пошевелился и застонал. Приложив губы к самому его уху, Крэндэлл громко сказал:– Дэви, просыпайся!Дилбек снова затих. Тогда Крэндэлл подошел к письменному столу, нашел номер частного врача конгрессмена и через секретаршу попросил его срочно приехать.– А может, лучше отвезти его в больницу? – предложила танцовщица.– Конечно, – саркастически ответил Крэндэлл. Стоило им только показаться в «Маунт Синай», как завтра же во всех газетах появились бы заголовки:КОНГРЕССМЕН ПОСТРАДАЛ ОТ ТАИНСТВЕННОГО УДАРА ПО ГОЛОВЕНочной инцидент окутан мраком неизвестности.Предвыборная кампания Дилбека под угрозой. * * * Крэндэлл смотрел на этого незадачливого кандидата от демократической партии со смешанным чувством, в котором преобладали ярость и паника. Будет жить Дилбек или умрет – в любом случае Малькольм Молдовски, узнав об этом происшествии, взбесится, а все шишки, как обычно, свалятся на его, Эрба Крэндэлла, голову, хотя это незаслуженно и несправедливо: похоже, единственным средством сдерживания плотских аппетитов Дилбека является строгий домашний арест.– Он плохо выглядит, – заметила танцовщица, уже успевшая переодеться в обычную одежду. – А вдруг он возьмет да и окочурится?– Тогда страна лишится еще одного крупного политического лидера. Сколько мы должны вам?– Мистер Линг сказал: по пятьсот каждой.Крэндэлл достал две тысячи долларов из конверта, лежавшего в обычном месте – в правом нижнем ящике письменного стола Дилбека, – отдал их танцовщице и предупредил:– Вы сегодня не приезжали сюда, вы в жизни в глаза не видели ни меня, ни его. Чтобы обе запомнили это как следует! Вы не знаете этого человека.– Но ведь я и правда не знаю этого человека! Честное слово.– Ну и слава Богу, – сказал Крэндэлл.– А все-таки ему не следовало бы делать того, что он сделал. Кто бы он ни был.– За это мы приносим вам свои самые искренние извинения. Если вы пересчитаете деньги, то поймете, как мы сожалеем об этом.Что-то шевельнулось на полу: это Дилбек дрыгнул правой ногой, будто отгоняя невидимую собаку.Танцовщица спрятала деньги в сумочку и перекинула ее через плечо.– Вообще-то это неслыханное свинство – то, что он сделал. А ведь все шло так хорошо! Не знаю, что это ему вдруг вступило в голову.– Бывает, – со вздохом ответил Крэндэлл. Где, черт побери, этот распроклятый врач?– Может быть, это из-за шампанского? – высказала предположение танцовщица.– Да, наверняка, – подтвердил Крэндэлл. – Из-за шампанского.Перед тем как уйти, девушка приблизилась к Дилбеку и еще раз вгляделась в его вспухший лоб.– Черт возьми! – пробормотала она. – Ну и камешек же у нее!– Всего хорошего, – попрощался Крэндэлл.– Можно нам доехать до Лодердйла на вашем лимузине?– Конечно, – ответил Крэндэлл. – Берите лимузин и устройте себе хорошую вечеринку. Глава 14 План Мордекая не вызвал у Пола Гьюбера ожидаемого энтузиазма.– Я не хочу ничего, – заявил он.Адвокат неодобрительно покачал головой.– Но ведь это просто редкостная возможность!– Знаю, вы мне уже говорили. Но мой ответ – нет, – повторил Пол Гьюбер.Джойс, сидевшая рядом с женихом, забеспокоилась.– Но, дорогой, ведь речь идет о нашем будущем! Мы с тобой будем обеспечены на всю оставшуюся жизнь.Выражение лица Пола ясно говорило о том, что ему вовсе не улыбается провести всю оставшуюся – даже и обеспеченную – жизнь вместе с Джойс. Мордекай почувствовал, что его хитроумный план рушится как карточный домик, и бросился спасать его.– У меня есть предложение, – объявил он сидевшей перед ним паре. – Давайте-ка прокатимся на машине.Через час они уже мчались на север. Сидя за рулем «линкольна», Мордекай все время болтал, чтобы не выдать, как он нервничает, ведя машину по скоростному шоссе. Водителем он был, мягко выражаясь, посредственным: близорукость, замедленные рефлексы и полнота, ограничивавшая свободу движения за рулем, делали его просто опасным. Но Джойс постаралась на сей раз забыть об этом. К тому времени, когда они добрались до Клуистона, Пол Гьюбер просто извелся. Мордекай резко тормознул машину – так, что она вся содрогнулась, – и кое-как выбрался наружу.– Где это мы? – спросил Пол.– Это сахарный завод, – ответил Мордекай. – Бывали когда-нибудь?Завод представлял собой скопление приземистых, похожих на склады построек и бараков, среди которых торчало несколько высоких дымовых труб. Сезон уборки урожая уже закончился, так что трубы не дымили и было довольно тихо, если не считать мерного стука какой-то машины, доносившегося со стороны. Немногочисленные в эту пору работники, обнаженные до пояса по причине жары, занимались каждый своим делом. На облупившемся бело-голубом щите, установленном на обочине дороги, было написано крупными буквами: «ХОЗЯЙСТВО СЕМЬИ РОХО». И ниже, помельче: "Входит в состав «Суитхарт шугар корпорейшн».– Ну вот, – сказал Мордекай. – Попросим разрешения осмотреть завод?– Лучше не надо, – отказался Пол.Джойс поддержала его, опасаясь, что ее элегантная импортная блузка пропитается резкими сельскохозяйственными запахами.Мордекай тяжело оперся на крыло машины.– Ладно, как хотите.Джойс с нетерпеливо-раздраженным видом скрестила руки на груди.– Тут просто дышать нечем. Нельзя ли поскорее перейти к сути дела?Мордекай вздохнул.– Цель нашего приезда сюда – продемонстрировать вам, Пол, какую огромную выгоду сулит вам ваше согласие. Семья Рохо, – он кивнул в сторону бело-голубого щита, – стоит около четырехсот миллионов долларов.– Хм, – неопределенно отозвалась Джойс.– И вы можете подобраться к ним.– Но ведь мы собираемся судиться не с семьей Рохо, – возразил Пол Гьюбер.– Совершенно верно, – подтвердил Мордекай. – Мы собираемся взять за бока конгрессмена – их ставленника, который дает им возможность быть такими богатыми. Надеюсь, вы уже начали соображать. Речь идет о деньгах Большого сахара – вам понятно?– Послушайте, меня просто избили в стрип-баре, вот и все.– Вы просто недальновидны, – отрезал Мордекай.– И мне еще повезло, что мой начальник до сих пор ничего не знает. Если дойдет до суда и все это выплывет наружу, он меня просто уволит.– Вам не нужно будет думать о работе, Пол, – настойчиво проговорил Мордекай. – Скажи ему, Джойс.Джойс, по всей видимости, сочла разумным забыть о чувствах, вызванных у нее фотодоказательствами легкомыслия жениха, и горячо поддержала план своего кузена.– Мордекай клянется, что до суда дело не дойдет. Не забудь, дорогой, ведь в этом году перевыборы.– А это значит, – подхватил адвокат, – что все будет улажено быстро, основательно и в полной тайне. Конгрессмену ведь тоже есть что терять.Пол Гьюбер вместо ответа ограничился скептическим хмыканьем.– Мы планируем выбить из них два-три миллиона долларов, – продолжал Мордекай. – Неплохое яичко в ваше будущее семейное гнездышко! – О роли Шэда и причитающихся ему процентах он предпочел умолчать.Тут над их головами загрохотал большой реактивный самолет, заглушив голоса и все остальные земные шумы. Пока он пролетал, Пол лениво ковырял носком ботинка камешки под ногами. Когда стало можно говорить снова, он повернулся к Джойс и Мордекаю.– Все равно – нет, – отрезал он.– Все-таки подумайте как следует, – не отставал Мордекай. Встретившись глазами с Джойс, он многозначительно подмигнул ей. – Вы должны обсудить все это по-семейному, с глазу на глаз.– Я не собираюсь ни думать, ни обсуждать, – по-прежнему твердо ответил Пол. – Я вообще не желаю ни с кем судиться. Что произошло – то произошло. Никаких необратимых последствий у меня не наблюдается, да к тому же еще и моя страховка покрыла все больничные расходы. – И он несколько раз подпрыгнул, каждый раз исторгая у Джойс тревожное «ах». – Ну вот, видите? – слегка задыхаясь, выговорил он. – На следующей неделе я выйду на работу.Отчаявшись, Мордекай с размаху шлепнул жирной ладонью по капоту «линкольна».– Между прочим, для определения вашего нынешнего состояния имеется вполне официальный термин: снижение умственных способностей. А это значит, что полученная вами травма головы повлияла на вашу способность здраво рассуждать.– Да к тому же он сегодня плохо спал, – добавила Джойс.Пол Гьюбер перестал прыгать и бессильно уронил руки.– Вы оба просто чокнутые, – тяжело дыша, проговорил он. – Видимо, это у вас семейное. – И, невзирая на свирепый взгляд Джойс, добавил: – Наследственное.– Значит, вот как ты это называешь! – Голос Джойс звенел льдом и железом.Мордекай торопливо встал между ней и Полом.– Ну, ну! – примирительно сказал он. – Давайте сейчас тихо и мирно поедем домой, а там посмотрим.Джойс настояла на том, чтобы сесть за руль. Мордекай с трудом впихнул свое массивное тело на сиденье рядом с ней. Оставшись один на заднем сиденье, Пол Гьюбер устроился поудобнее и уснул еще прежде, чем они доехали до развязки I-595. Его всхрапывания вызвали на губах Мордекая невеселую усмешку.– Твой Пол что-то совсем задурил.– Ты лучше расскажи мне. – Сейчас представляется такая возможность! – вздохнул Мордекай. – Такая невероятная, редкостная возможность!Джойс обернулась, чтобы взглянуть на своего будущего супруга, безмятежно сопевшего на заднем сиденье, и этот взгляд отнюдь не был исполнен чистой, безоговорочной любви.– Я вот о чем думала... – процедила она.– О чем?– Так ли уж он нам нужен? Я имею в виду, когда все будет сказано и сделано... – Она не смотрела на брата, нарочито внимательно вглядываясь вперед.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52