Тишине такой глубокой, что, когда в нее вторгается звук, я осознаю истинное его значение, не только слышу его, но чувствую, пробую на вкус, рассматриваю со всех сторон. Я одна, и он один, мы отделены от окружающего мира. Тома, в его суетной жизни, с пятью детьми, звук отторгает. Я же холю и лелею звук и выражаю его словом, полностью ему соответствующим. Я думаю, что указала Тому доселе неведомый ему источник прекрасного. С его глаз словно спала пелена. И очень скоро некоторые стихотворения будут выходить из-под его пера, — Луиза Хайбек оглядела комнату отдыха. — А еще скорее наступит время ужина.
— Мне говорили, что Дональд Хайбек решил обратиться к религии, — сменил тему разговора Флетч.
— Дональд всегда был очень религиозен.
— Никто, похоже, этого не замечал.
Луиза Хайбек пожала плечами.
— Он был лжецом, — продолжал Флетч. — Хорошо оплачиваемым лжецом, профессиональным лжецом. Вы сами говорили, что не поверили бы ему, если б он сказал вам, что умер.
— Лжец жаждет правды куда больше, чем мы. Лжец верит, что правда есть что-то особенное, загадочное, мистическое, мифологическое, недостижимое, требующее долгих, упорных поисков. Для остальных правда очевидна и ясна, как простое четверостишие.
— Вы мне поверите, если я скажу, что Дональд хотел уйти в монастырь?
— О, да. Это так на него похоже. Именно так он бы и поступил. Он все время читал религиозные трактаты, сборники проповедей и тому подобное.
— Как получилось, что дети этого не знали?
— Они ничего о нем не знали, кроме того, что читали в газетах. Никто не знал. Газетные публикации отбивали охоту узнать о Дональде что-либо еще.
— Он готовил себя к служению Господу?
— Конечно. Именно этим он и занимался по вечерам. Потому-то я никогда его не видела. И дети не видели. И не знали его.
— Послушайте, но Дональд Хайбек засадил в дом для умалишенных очень необычную даму, которую мы оба знаем.
— Да, — кивнула Луиза Хайбек. — Меня. Дональд поступил правильно. Жить здесь интереснее, чем с ним. Я могу наблюдать, как едят другие люди. У меня ecть — она оглядела комнату, — компания. Я прихожу и ухожу, когда мне вздумается. Люди меня подвозят. Разговаривают со мной. Я рассказываю им истории о Перу. Дональд был прав и в другом: я покупала слишком много газонокосилок и стиральных машин.
— Вы побывали в Перу?
— Нет, но они зачастую понятия не имеют, на каком континенте находится эта страна.
— Миссис Хайбек, ваш сын — монах, который не может обрести душевный покой. Ваша дочь и внуки живут в нищете. Ваш зять — толстый самозванец.
— При чем тут Дональд?
— Дональд мог бы им помочь, постараться их понять, сблизиться с ними.
Луиза Хайбек долго смотрела в пол.
— Дональд блуждал в поисках Бога. Я ненавидела его за это. — В глубине здания мелодично прозвенел гонг. — Дональда застрелили, прежде чем он успел уйти из своей, полной лжи жизни.
— Вы застрелили его?
Она улыбнулась.
— По крайней мере, я знаю, где он сейчас.
Другие обитатели клиники спешили к двери.
— Пойдемте, — встала и Луиза. — Я выведу вас через запасный выход. Это проще, чем выходить через приемную. Вас не записали при входе, так что может возникнуть путаница.
В коридоре она посмотрела на Флетча.
— Стирая вашу одежду, я полюбила вас.
У раскрытой двери Флетч обернулся.
— Вы не станете возражать, если я как-нибудь приглашу вас на чашку чая?
Луиза Хайбек покачала головой.
— Сомневаюсь, что меня будет мучить жажда.
Глава 29
Флетч несколько раз позвонил, подождал, но дверь дома 12339 по Полмайр-драйв так и не открылась. Солнце уже садилось. Холодало. На подъездной дорожке не стояли машины, на двери не висел венок. Луиза Хайбек осталась в доме для умалишенных. Роберт Хайбек терзался в монастыре. Нэнси Хайбек жила в нищете с мужем, самозванным поэтом. Дональда Хайбека убили.
А Жасмин?
Флетч отступил от двери и посмотрел вверх, на окно, в котором в прошлый раз качнулась занавеска.
Занавеска качнулась и теперь.
Флетч широко улыбнулся, помахал рукой и направился к автомобилю, стоящему у тротуара.
Когда он садился за руль, дверь дома 12339 по Полмайр-драйв открылась. В проеме возник женский силуэт.
Флетч захлопнул дверцу и зашагал обратно к дому.
Она спустилась со ступенек. Дверь за ее спиной захлопнулась.
— О, черт, — воскликнула женщина. — Как же я попаду в дом?
— Вы Жасмин?
Она кивнула. Вблизи женщина выглядела старше, чем издалека. Толстый слой косметики на лице, выщипанные брови, крашеные волосы.
— Моя фамилия Флетчер. Я работаю в «Ньюс трибюн».
— Как же мне попасть в дом?
— Кухарки нет?
— Мне нечем ей платить. Она ушла.
— А почему вы вышли на улицу?
— Из любопытства. — Наряд Жасмин ни в коей мере не напоминал траурный: желтый, с глубоким вырезом пуловер, зеленые брючки, туфельки на шпильках. — Утром вы оставили здесь ворох одежды. Это же одежда Дональда.
— Извините, что не смог почистить ее перед тем, как привезти сюда.
— Одежда как-то связана с расследованием убийства?
— Нет.
— Я так и подумала. Дональд ушел в другом костюме.
— Я понимаю. Но это тоже его одежда. Я просто вернул ее.
— Вот и хорошо. — Объяснение, похоже, полностью ее устроило. Она оглянулась на дом. Куда больше волновала ее захлопнувшаяся дверь.
— Жасмин, я в недоумении.
— Мы тоже.
— Дональд говорил вам, что собирается пожертвовать пять миллионов долларов музею?
— Нет.
— Не говорил?
— Ни разу. Музею? Вроде бы в утренней газете написано, что он хотел отдать деньги какому-то человеку.
— Он обсуждал с вами религиозное искусство? Показывал вам какие-либо картины, скульптуры?
— Никогда. Религиозное искусство? Я думала, что религиозными могут быть только люди.
— Он говорил с вами о религии?
— Нет. В последнее время он читал толстые книги, вместо того чтобы спать. Большие романы.
— Он говорил вам о посещении монастыря в Томасито?
— В котором находится его сын? Нет. И я там никогда не была.
— Он намекал, что собирается уйти в монастырь?
Ее глаза широко раскрылись.
— Нет!
Посмотрел на дом и Флетч.
— Вы правы. Мы все в недоумении.
— Он и так жил, как монах, — добавила Жасмин. — Читал ночи напролет. «Война и мир». «Братья Карамазовы».
Флетч весь подобрался.
— Не творить зла? Что-то в этом роде. Уйти и не творить больше зла?
— Да, — кивнула Жасмин. — Что-то он такое говорил. Два или три раза. — Она пожала плечами. — Я никогда не понимала, что он говорит. Когда он-таки говорил со мной.
— Он не собирался уйти вместе с вами?
— Нет. С какой стати?
— Вы же Жасмин Хайбек, не так?
— Нет. Газета в этом ошиблась.
— Вас зовут Жасмин?
— И да, и нет. Мы неженаты. Дональд не разводился со своей первой женой. Вы с ней встречались?
— Да, — услышал Флетч свой голос.
— Странная дама. Хотя и очень милая. Приходит, садится, долго молчит, а потом неожиданно спрашивает: «Жасмин, что вы думаете о слове „синий“? Я отвечаю, что вообще не думаю об этом слове. А она добавляет: „Синий Дональд синеет в синем костюме“. Странно, не правда ли?
— Я уже не так недоумеваю, как раньше.
— Это хорошо.
— Вы жили здесь как его подруга?
— Вроде бы ничего другого мне не оставалось. — Она переступила с ноги на ногу. — Может, вы подскажете мне, что делать дальше.
— Готов попытаться.
Она шагнула к Флетчу.
— Видите ли, я включена в Федеральную программу защиты свидетелей.
— О?
— Я давала показания на суде в Майами со стороны обвинения. Подсудимых я знала, хорошие парни, денег у них куры не клюют. Но у них начались неприятности, и прокуратура сказала, что я могу им помочь, если буду свидетельствовать против них, или сама окажусь за решеткой. А я не делала ничего плохого. Взяла только какие-то драгоценности у Пита… — она подняла руку с перстнем на среднем пальце, — меха. Так что я ответила: «Нет проблем», — а потом долго ходила в суд, отвечала на какие-то глупые вопросы. К примеру, видела ли я, что на фабрике, где рубят коку, женщины работали голыми? И теперь меня охраняет федеральное правительство. Как по-вашему, мне нужно звонить в Вашингтон?
— А при чем здесь Дональд Хайбек?
— Ни при чем. Я находилась в кабинете одного адвоката в Майами, когда туда случайно заглянул Дональд. В то время после завершения процесса меня хотели отправить в Сент-Луис. Моя подруга рассказала мне, что в Сент-Луисе печатают библии и там ужасно влажно, так что эта перспектива совсем меня не устраивала. Дональд пригласил меня в ресторан. А через два дня я приехала с ним сюда. Но официально мы неженаты. И мое настоящее имя, естественно, не Жасмин.
— Естественно.
— Думаю, такого имени нет ни у кого.
— Скорее всего, вы правы.
— Я хочу сказать, есть у вас хоть одна знакомая женщина с именем Жасмин?
— Вы первая.
— Потому-то я его и выбрала. Если уж я должна изменить имя, то надо выбрать что-то удивительное. Вы поступили бы так же?
— Скорее всего, да.
— Так что мне теперь делать, после смерти Дональда? Звонить в Вашингтон или как?
— Кто из федеральных сотрудников занимался с вами в Майами?
— В этом-то и беда. Фамилии его я не знаю. А звали его Том или Джон.
— А партнеры Хайбека? Они знали, что вы подпадаете под Федеральную программу защиты свидетелей?
— Думаю, что нет. Для них я — вторая миссис Хайбек. Когда мы встречались, очень нечасто, со мной они не разговаривали. Ну, может, обращались с просьбами, вроде: «Жасмин, принесите мне, пожалуйста, виски с содовой». Пит и его парни были куда галантнее. По крайней мере, они знали, что я женщина, вы понимаете, что я хочу этим сказать? Они относились ко мне, как к равной. И я рада, что уехала с Дональдом до того, как закончила давать показания.
— Ясно, — Флетч разглядывал торчащие из теннисных туфель пальцы. — И вы сидите здесь без денег, без друзей…
— Да. Мне нужен друг.
— Вы не вдова Дональда Хайбека, даже не Жасмин…
— Я была бы мисс Никто, если б дважды не выходила замуж.
— Дональд хоть говорил, какое будущее уготовил он вам после его ухода в монастырь?
— Я понятия не имела, что он собирается уйти в монастырь. Наверное, это желание возникло у него внезапно. Была у меня такая подружка. Ей вдруг приспичило записаться в «корпус мира».
— Я думаю, вам следует связаться с кем-либо из федеральных чиновников в этом городе.
— Я уже собиралась поговорить об этом с почтальоном.
— Вам перезвонят и скажут, что нужно делать.
— А как я доберусь до телефона? — Она оглянулась на дом. — Дверь-то заперта. Там остались мои меха.
Флетч вместе с ней двинулся к дому.
— Дом оснащен охранной сигнализацией? Что-то я ее не заметил.
— Нет никакой сигнализации. Глупость, не правда ли? Криминальный адвокат живет в доме без охранной сигнализации. Следовало бы ему знать некоторых из моих знакомых.
— Об этом можете не беспокоиться, Жасмин. Я уверен, что он знал их всех.
Глава 30
— Чья это задница торчит из кустов? — раздался голос Френка Джеффа. — А на заднице написано «Дружеские услуги Бена Франклина»!
В темноте, сидя в кустах у здания редакции «Ньюс трибюн», Флетч подумал, а не вжиться ли ему в роль страуса. Уткнуться головой в землю и, таким образом, полностью скрыться из виду.
Однако он встал и повернулся. Увлеченный поисками, он и не заметил, что оказался под одним из фонарей.
— Добрый вечер, Френк. Собрались домой?
— О, так это ты! — насмешливо воскликнул Френк Джефф. — Ты не думаешь, что на этой неделе мы перебарщиваем с бесплатной рекламой?
— Есть немного?
— Тогда почему ты торчишь у здания «Ньюс трибюн», рекламируя проезжающим водителям дружеские услуги?
Большой конверт и карандаш, которые Флетч захватил из машины, лежали на земле под одним из кустов.
— Я их не рекламирую, Френк.
— А что же тогда ты делаешь?
— Ищу пистолет, Френк.
— Какой еще пистолет?
— Не свой, Френк.
— Ты забрался в кусты поблевать?
— Нет, Френк.
— А как движется твоя статья о борделе? Что ты сделал помимо того, что подрядился его рекламировать?
— Я как раз хотел поговорить с вами об этом, Френк.
— Себя ты уже выставил напоказ. А как с ними?
— Френк, я думаю, подготовка статьи займет больше времени, чем мы ожидали.
— Ага, вижу ты, парень, увлекся.
— Произошло нечто неожиданное… придется…
— Ты понял, что статью надо готовить «с чувством, с толком, с расстановкой»? Плохо ли поразмять косточки за счет редакции. Ах, Флетч, как бы я хотел, чтобы все сотрудники «Ньюс трибюн» относились к работе с таким энтузиазмом! Я знал, что задание тебе понравится.
— Я действительно активно работаю…
— Молодец!
— Беда в том, что эта девушка, Синди…
— Теперь, готов поспорить, ты задумался, а с какой стати тебе жениться в эту субботу.
— Видите ли, Барбара…
— Дерзай, Флетч, успехов тебе. Но только учти, что издатель и я хотели бы, чтобы сверху у тебя была голова, а не задница.
— Хорошо, Френк.
— Спокойной ночи, Флетч.
— Спокойной ночи, Френк.
Глава 31
— Лейтенант Гомес на месте?
Перегородка в дежурной части полицейского участка была достаточно высокой, чтобы прибывший по какому-то делу законопослушный гражданин чувствовал себя жалким червяком.
— А чего ты спрашиваешь? — пробурчал сержант.
— Я хотел бы поговорить с ним. И кое-что ему передать.
— Оставь мне. Я прослежу, чтобы он получил твою посылку.
На стоящей на столе табличке Флетч прочитал:
«СЕРЖАНТ ВИЛЬГЕЛЬМ РОМ».
— И все-таки я бы хотел с ним переговорить. Он в участке?
— А что у тебя в конверте? — Сержант Ром усмехнулся, заметив надпись на шортах Флетча.
— То, что я хочу ему передать?
— Не знал, что в борделе есть посыльные. Это хорошо. Что в конверте, красавчик? Порция триппера для лейтенанта? Это ему не впервой.
— Пистолет.
— Из него стреляли?
— Думаю, что да.
— Я ему его передам.
— Так лейтенанта нет? — Сержант взял конверт и ощупал его содержимое. — Не сотрите отпечатки пальцев, — предупредил Флетч.
— Не волнуйся, — хмыкнул сержант.
— По крайней мере, позвольте мне написать ему записку.
— Пиши, красавчик. — Сержант взял какой-то бланк с пустой оборотной стороной, ручку и пододвинул их к Флетчу. — Пиши что хочешь, жеребец. Мы обожаем признания. Если их представляют, адвокатам иногда не удается добиться освобождения своих подзащитных.
— Почему вы освободили Стюарта Чайлдерса?
— А тебе что до этого?
— Просто любопытно.
— Стюарта Чайлдерса освобождают всегда. Он приходит сюда раз в день. Бывает, что и два. Сознается в любом убийстве, о котором сообщают по радио. А также в ограблении, поджоге и агрессивном поведении. Ему, наверное, очень понравилось в суде. И вновь хочется сыграть роль обвиняемого.
Флетч написал:
Лейтенант Гомес!
Орудие убийства Дональда Хайбека вы искали без особого усердия. Наличие охранника, проверяющего машины, въезжающие и выезжающие со стоянки «Ньюс трибюн», указывает на то, что убийца вошел, а потом вышел со стоянки. Я представил себе путь убийцы после рокового выстрела, вышел на улицу и нашел этот пистолет в кустах перед фасадом здания редакции «Ньюс трибюн». Пистолет я поднял карандашом, который всунул в кольцо у спускового крючка, так что вы сможете снять все отпечатки пальцев. Жду также результатов баллистической экспертизы. Скажите вашему приятелю, Биффу Уилсону, что всегда рад содействовать в его благородном деле. Ему явно требуется помощь при написании некрологов.
И.М. Флетчер.
— Ты что, пишешь автобиографию? — полюбопытствовал сержант, не обращая ни малейшего внимания на плачущую негритянку, что стояла в метре от Флетча. — Хотелось бы знать, что вы, проституты, такого делаете, чтобы вам платили. Мне вот никто не предлагал за это деньги.
Флетч протянул ему сложенную вчетверо записку.
— Положите ее, пожалуйста, в конверт.
— Не волнуйся, жеребец. Я о ней позабочусь. — И положил записку на конверт с пистолетом.
— Пожалуйста, — повторил Флетч, — это очень важно.
— Конечно, жеребец, конечно. А теперь вали отсюда, а не то я упеку тебя в камеру, где тебе придется делать все то же самое, но только забесплатно.
Глава 32
— Что это вы тут делаете?
Барбара и Синди сидели в шезлонгах на открытой веранде коттеджа. На маленьком круглом столике стояли высокие стаканы, полупустая бутылка виски и ведерко со льдом.
— Банановый сплит утром и шотландское виски вечером. — Флетч покачал головой. — Синди, ты потеряешь форму.
Синди потянулась.
— Пустяки. Я скоро выхожу из дела.
— Да, да, — покивал Флетч. — Ты же собираешься разводить собак.
Над океаном поднялся серпик луны. Мимо коттеджа спешил на юг ярко освещенный лайнер.
— Выпей с нами, — предложила Барбара.
— Да, у тебя же был трудный день, — поддержала ее Синди. — Утром ты нанялся на вторую работу, потом деловой ленч…
— Ты не знаешь и половины того, что я переделал сегодня.
— Думаю, для тебя это был день разочарований, — ввернула Барбара.
— Конечно, разочарований, — согласилась с ней Синди. — Утром успешно пройти интервью с работодателем, чтобы быть полностью разоблаченным за ленчем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21
— Мне говорили, что Дональд Хайбек решил обратиться к религии, — сменил тему разговора Флетч.
— Дональд всегда был очень религиозен.
— Никто, похоже, этого не замечал.
Луиза Хайбек пожала плечами.
— Он был лжецом, — продолжал Флетч. — Хорошо оплачиваемым лжецом, профессиональным лжецом. Вы сами говорили, что не поверили бы ему, если б он сказал вам, что умер.
— Лжец жаждет правды куда больше, чем мы. Лжец верит, что правда есть что-то особенное, загадочное, мистическое, мифологическое, недостижимое, требующее долгих, упорных поисков. Для остальных правда очевидна и ясна, как простое четверостишие.
— Вы мне поверите, если я скажу, что Дональд хотел уйти в монастырь?
— О, да. Это так на него похоже. Именно так он бы и поступил. Он все время читал религиозные трактаты, сборники проповедей и тому подобное.
— Как получилось, что дети этого не знали?
— Они ничего о нем не знали, кроме того, что читали в газетах. Никто не знал. Газетные публикации отбивали охоту узнать о Дональде что-либо еще.
— Он готовил себя к служению Господу?
— Конечно. Именно этим он и занимался по вечерам. Потому-то я никогда его не видела. И дети не видели. И не знали его.
— Послушайте, но Дональд Хайбек засадил в дом для умалишенных очень необычную даму, которую мы оба знаем.
— Да, — кивнула Луиза Хайбек. — Меня. Дональд поступил правильно. Жить здесь интереснее, чем с ним. Я могу наблюдать, как едят другие люди. У меня ecть — она оглядела комнату, — компания. Я прихожу и ухожу, когда мне вздумается. Люди меня подвозят. Разговаривают со мной. Я рассказываю им истории о Перу. Дональд был прав и в другом: я покупала слишком много газонокосилок и стиральных машин.
— Вы побывали в Перу?
— Нет, но они зачастую понятия не имеют, на каком континенте находится эта страна.
— Миссис Хайбек, ваш сын — монах, который не может обрести душевный покой. Ваша дочь и внуки живут в нищете. Ваш зять — толстый самозванец.
— При чем тут Дональд?
— Дональд мог бы им помочь, постараться их понять, сблизиться с ними.
Луиза Хайбек долго смотрела в пол.
— Дональд блуждал в поисках Бога. Я ненавидела его за это. — В глубине здания мелодично прозвенел гонг. — Дональда застрелили, прежде чем он успел уйти из своей, полной лжи жизни.
— Вы застрелили его?
Она улыбнулась.
— По крайней мере, я знаю, где он сейчас.
Другие обитатели клиники спешили к двери.
— Пойдемте, — встала и Луиза. — Я выведу вас через запасный выход. Это проще, чем выходить через приемную. Вас не записали при входе, так что может возникнуть путаница.
В коридоре она посмотрела на Флетча.
— Стирая вашу одежду, я полюбила вас.
У раскрытой двери Флетч обернулся.
— Вы не станете возражать, если я как-нибудь приглашу вас на чашку чая?
Луиза Хайбек покачала головой.
— Сомневаюсь, что меня будет мучить жажда.
Глава 29
Флетч несколько раз позвонил, подождал, но дверь дома 12339 по Полмайр-драйв так и не открылась. Солнце уже садилось. Холодало. На подъездной дорожке не стояли машины, на двери не висел венок. Луиза Хайбек осталась в доме для умалишенных. Роберт Хайбек терзался в монастыре. Нэнси Хайбек жила в нищете с мужем, самозванным поэтом. Дональда Хайбека убили.
А Жасмин?
Флетч отступил от двери и посмотрел вверх, на окно, в котором в прошлый раз качнулась занавеска.
Занавеска качнулась и теперь.
Флетч широко улыбнулся, помахал рукой и направился к автомобилю, стоящему у тротуара.
Когда он садился за руль, дверь дома 12339 по Полмайр-драйв открылась. В проеме возник женский силуэт.
Флетч захлопнул дверцу и зашагал обратно к дому.
Она спустилась со ступенек. Дверь за ее спиной захлопнулась.
— О, черт, — воскликнула женщина. — Как же я попаду в дом?
— Вы Жасмин?
Она кивнула. Вблизи женщина выглядела старше, чем издалека. Толстый слой косметики на лице, выщипанные брови, крашеные волосы.
— Моя фамилия Флетчер. Я работаю в «Ньюс трибюн».
— Как же мне попасть в дом?
— Кухарки нет?
— Мне нечем ей платить. Она ушла.
— А почему вы вышли на улицу?
— Из любопытства. — Наряд Жасмин ни в коей мере не напоминал траурный: желтый, с глубоким вырезом пуловер, зеленые брючки, туфельки на шпильках. — Утром вы оставили здесь ворох одежды. Это же одежда Дональда.
— Извините, что не смог почистить ее перед тем, как привезти сюда.
— Одежда как-то связана с расследованием убийства?
— Нет.
— Я так и подумала. Дональд ушел в другом костюме.
— Я понимаю. Но это тоже его одежда. Я просто вернул ее.
— Вот и хорошо. — Объяснение, похоже, полностью ее устроило. Она оглянулась на дом. Куда больше волновала ее захлопнувшаяся дверь.
— Жасмин, я в недоумении.
— Мы тоже.
— Дональд говорил вам, что собирается пожертвовать пять миллионов долларов музею?
— Нет.
— Не говорил?
— Ни разу. Музею? Вроде бы в утренней газете написано, что он хотел отдать деньги какому-то человеку.
— Он обсуждал с вами религиозное искусство? Показывал вам какие-либо картины, скульптуры?
— Никогда. Религиозное искусство? Я думала, что религиозными могут быть только люди.
— Он говорил с вами о религии?
— Нет. В последнее время он читал толстые книги, вместо того чтобы спать. Большие романы.
— Он говорил вам о посещении монастыря в Томасито?
— В котором находится его сын? Нет. И я там никогда не была.
— Он намекал, что собирается уйти в монастырь?
Ее глаза широко раскрылись.
— Нет!
Посмотрел на дом и Флетч.
— Вы правы. Мы все в недоумении.
— Он и так жил, как монах, — добавила Жасмин. — Читал ночи напролет. «Война и мир». «Братья Карамазовы».
Флетч весь подобрался.
— Не творить зла? Что-то в этом роде. Уйти и не творить больше зла?
— Да, — кивнула Жасмин. — Что-то он такое говорил. Два или три раза. — Она пожала плечами. — Я никогда не понимала, что он говорит. Когда он-таки говорил со мной.
— Он не собирался уйти вместе с вами?
— Нет. С какой стати?
— Вы же Жасмин Хайбек, не так?
— Нет. Газета в этом ошиблась.
— Вас зовут Жасмин?
— И да, и нет. Мы неженаты. Дональд не разводился со своей первой женой. Вы с ней встречались?
— Да, — услышал Флетч свой голос.
— Странная дама. Хотя и очень милая. Приходит, садится, долго молчит, а потом неожиданно спрашивает: «Жасмин, что вы думаете о слове „синий“? Я отвечаю, что вообще не думаю об этом слове. А она добавляет: „Синий Дональд синеет в синем костюме“. Странно, не правда ли?
— Я уже не так недоумеваю, как раньше.
— Это хорошо.
— Вы жили здесь как его подруга?
— Вроде бы ничего другого мне не оставалось. — Она переступила с ноги на ногу. — Может, вы подскажете мне, что делать дальше.
— Готов попытаться.
Она шагнула к Флетчу.
— Видите ли, я включена в Федеральную программу защиты свидетелей.
— О?
— Я давала показания на суде в Майами со стороны обвинения. Подсудимых я знала, хорошие парни, денег у них куры не клюют. Но у них начались неприятности, и прокуратура сказала, что я могу им помочь, если буду свидетельствовать против них, или сама окажусь за решеткой. А я не делала ничего плохого. Взяла только какие-то драгоценности у Пита… — она подняла руку с перстнем на среднем пальце, — меха. Так что я ответила: «Нет проблем», — а потом долго ходила в суд, отвечала на какие-то глупые вопросы. К примеру, видела ли я, что на фабрике, где рубят коку, женщины работали голыми? И теперь меня охраняет федеральное правительство. Как по-вашему, мне нужно звонить в Вашингтон?
— А при чем здесь Дональд Хайбек?
— Ни при чем. Я находилась в кабинете одного адвоката в Майами, когда туда случайно заглянул Дональд. В то время после завершения процесса меня хотели отправить в Сент-Луис. Моя подруга рассказала мне, что в Сент-Луисе печатают библии и там ужасно влажно, так что эта перспектива совсем меня не устраивала. Дональд пригласил меня в ресторан. А через два дня я приехала с ним сюда. Но официально мы неженаты. И мое настоящее имя, естественно, не Жасмин.
— Естественно.
— Думаю, такого имени нет ни у кого.
— Скорее всего, вы правы.
— Я хочу сказать, есть у вас хоть одна знакомая женщина с именем Жасмин?
— Вы первая.
— Потому-то я его и выбрала. Если уж я должна изменить имя, то надо выбрать что-то удивительное. Вы поступили бы так же?
— Скорее всего, да.
— Так что мне теперь делать, после смерти Дональда? Звонить в Вашингтон или как?
— Кто из федеральных сотрудников занимался с вами в Майами?
— В этом-то и беда. Фамилии его я не знаю. А звали его Том или Джон.
— А партнеры Хайбека? Они знали, что вы подпадаете под Федеральную программу защиты свидетелей?
— Думаю, что нет. Для них я — вторая миссис Хайбек. Когда мы встречались, очень нечасто, со мной они не разговаривали. Ну, может, обращались с просьбами, вроде: «Жасмин, принесите мне, пожалуйста, виски с содовой». Пит и его парни были куда галантнее. По крайней мере, они знали, что я женщина, вы понимаете, что я хочу этим сказать? Они относились ко мне, как к равной. И я рада, что уехала с Дональдом до того, как закончила давать показания.
— Ясно, — Флетч разглядывал торчащие из теннисных туфель пальцы. — И вы сидите здесь без денег, без друзей…
— Да. Мне нужен друг.
— Вы не вдова Дональда Хайбека, даже не Жасмин…
— Я была бы мисс Никто, если б дважды не выходила замуж.
— Дональд хоть говорил, какое будущее уготовил он вам после его ухода в монастырь?
— Я понятия не имела, что он собирается уйти в монастырь. Наверное, это желание возникло у него внезапно. Была у меня такая подружка. Ей вдруг приспичило записаться в «корпус мира».
— Я думаю, вам следует связаться с кем-либо из федеральных чиновников в этом городе.
— Я уже собиралась поговорить об этом с почтальоном.
— Вам перезвонят и скажут, что нужно делать.
— А как я доберусь до телефона? — Она оглянулась на дом. — Дверь-то заперта. Там остались мои меха.
Флетч вместе с ней двинулся к дому.
— Дом оснащен охранной сигнализацией? Что-то я ее не заметил.
— Нет никакой сигнализации. Глупость, не правда ли? Криминальный адвокат живет в доме без охранной сигнализации. Следовало бы ему знать некоторых из моих знакомых.
— Об этом можете не беспокоиться, Жасмин. Я уверен, что он знал их всех.
Глава 30
— Чья это задница торчит из кустов? — раздался голос Френка Джеффа. — А на заднице написано «Дружеские услуги Бена Франклина»!
В темноте, сидя в кустах у здания редакции «Ньюс трибюн», Флетч подумал, а не вжиться ли ему в роль страуса. Уткнуться головой в землю и, таким образом, полностью скрыться из виду.
Однако он встал и повернулся. Увлеченный поисками, он и не заметил, что оказался под одним из фонарей.
— Добрый вечер, Френк. Собрались домой?
— О, так это ты! — насмешливо воскликнул Френк Джефф. — Ты не думаешь, что на этой неделе мы перебарщиваем с бесплатной рекламой?
— Есть немного?
— Тогда почему ты торчишь у здания «Ньюс трибюн», рекламируя проезжающим водителям дружеские услуги?
Большой конверт и карандаш, которые Флетч захватил из машины, лежали на земле под одним из кустов.
— Я их не рекламирую, Френк.
— А что же тогда ты делаешь?
— Ищу пистолет, Френк.
— Какой еще пистолет?
— Не свой, Френк.
— Ты забрался в кусты поблевать?
— Нет, Френк.
— А как движется твоя статья о борделе? Что ты сделал помимо того, что подрядился его рекламировать?
— Я как раз хотел поговорить с вами об этом, Френк.
— Себя ты уже выставил напоказ. А как с ними?
— Френк, я думаю, подготовка статьи займет больше времени, чем мы ожидали.
— Ага, вижу ты, парень, увлекся.
— Произошло нечто неожиданное… придется…
— Ты понял, что статью надо готовить «с чувством, с толком, с расстановкой»? Плохо ли поразмять косточки за счет редакции. Ах, Флетч, как бы я хотел, чтобы все сотрудники «Ньюс трибюн» относились к работе с таким энтузиазмом! Я знал, что задание тебе понравится.
— Я действительно активно работаю…
— Молодец!
— Беда в том, что эта девушка, Синди…
— Теперь, готов поспорить, ты задумался, а с какой стати тебе жениться в эту субботу.
— Видите ли, Барбара…
— Дерзай, Флетч, успехов тебе. Но только учти, что издатель и я хотели бы, чтобы сверху у тебя была голова, а не задница.
— Хорошо, Френк.
— Спокойной ночи, Флетч.
— Спокойной ночи, Френк.
Глава 31
— Лейтенант Гомес на месте?
Перегородка в дежурной части полицейского участка была достаточно высокой, чтобы прибывший по какому-то делу законопослушный гражданин чувствовал себя жалким червяком.
— А чего ты спрашиваешь? — пробурчал сержант.
— Я хотел бы поговорить с ним. И кое-что ему передать.
— Оставь мне. Я прослежу, чтобы он получил твою посылку.
На стоящей на столе табличке Флетч прочитал:
«СЕРЖАНТ ВИЛЬГЕЛЬМ РОМ».
— И все-таки я бы хотел с ним переговорить. Он в участке?
— А что у тебя в конверте? — Сержант Ром усмехнулся, заметив надпись на шортах Флетча.
— То, что я хочу ему передать?
— Не знал, что в борделе есть посыльные. Это хорошо. Что в конверте, красавчик? Порция триппера для лейтенанта? Это ему не впервой.
— Пистолет.
— Из него стреляли?
— Думаю, что да.
— Я ему его передам.
— Так лейтенанта нет? — Сержант взял конверт и ощупал его содержимое. — Не сотрите отпечатки пальцев, — предупредил Флетч.
— Не волнуйся, — хмыкнул сержант.
— По крайней мере, позвольте мне написать ему записку.
— Пиши, красавчик. — Сержант взял какой-то бланк с пустой оборотной стороной, ручку и пододвинул их к Флетчу. — Пиши что хочешь, жеребец. Мы обожаем признания. Если их представляют, адвокатам иногда не удается добиться освобождения своих подзащитных.
— Почему вы освободили Стюарта Чайлдерса?
— А тебе что до этого?
— Просто любопытно.
— Стюарта Чайлдерса освобождают всегда. Он приходит сюда раз в день. Бывает, что и два. Сознается в любом убийстве, о котором сообщают по радио. А также в ограблении, поджоге и агрессивном поведении. Ему, наверное, очень понравилось в суде. И вновь хочется сыграть роль обвиняемого.
Флетч написал:
Лейтенант Гомес!
Орудие убийства Дональда Хайбека вы искали без особого усердия. Наличие охранника, проверяющего машины, въезжающие и выезжающие со стоянки «Ньюс трибюн», указывает на то, что убийца вошел, а потом вышел со стоянки. Я представил себе путь убийцы после рокового выстрела, вышел на улицу и нашел этот пистолет в кустах перед фасадом здания редакции «Ньюс трибюн». Пистолет я поднял карандашом, который всунул в кольцо у спускового крючка, так что вы сможете снять все отпечатки пальцев. Жду также результатов баллистической экспертизы. Скажите вашему приятелю, Биффу Уилсону, что всегда рад содействовать в его благородном деле. Ему явно требуется помощь при написании некрологов.
И.М. Флетчер.
— Ты что, пишешь автобиографию? — полюбопытствовал сержант, не обращая ни малейшего внимания на плачущую негритянку, что стояла в метре от Флетча. — Хотелось бы знать, что вы, проституты, такого делаете, чтобы вам платили. Мне вот никто не предлагал за это деньги.
Флетч протянул ему сложенную вчетверо записку.
— Положите ее, пожалуйста, в конверт.
— Не волнуйся, жеребец. Я о ней позабочусь. — И положил записку на конверт с пистолетом.
— Пожалуйста, — повторил Флетч, — это очень важно.
— Конечно, жеребец, конечно. А теперь вали отсюда, а не то я упеку тебя в камеру, где тебе придется делать все то же самое, но только забесплатно.
Глава 32
— Что это вы тут делаете?
Барбара и Синди сидели в шезлонгах на открытой веранде коттеджа. На маленьком круглом столике стояли высокие стаканы, полупустая бутылка виски и ведерко со льдом.
— Банановый сплит утром и шотландское виски вечером. — Флетч покачал головой. — Синди, ты потеряешь форму.
Синди потянулась.
— Пустяки. Я скоро выхожу из дела.
— Да, да, — покивал Флетч. — Ты же собираешься разводить собак.
Над океаном поднялся серпик луны. Мимо коттеджа спешил на юг ярко освещенный лайнер.
— Выпей с нами, — предложила Барбара.
— Да, у тебя же был трудный день, — поддержала ее Синди. — Утром ты нанялся на вторую работу, потом деловой ленч…
— Ты не знаешь и половины того, что я переделал сегодня.
— Думаю, для тебя это был день разочарований, — ввернула Барбара.
— Конечно, разочарований, — согласилась с ней Синди. — Утром успешно пройти интервью с работодателем, чтобы быть полностью разоблаченным за ленчем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21