И в общем-то я не понимаю, почему мы должны возить вас в своем автобусе. Вы настаивали на встрече, и я согласился. Но пока у меня есть все основания просить Флетча отказать вам в аккредитации.
— Вы закончили? — поинтересовался Хэнреган. Фредди повернулась к Флетчу.
— Отказ в аккредитации не пойдет вам на пользу. Да и пребывание в автобусе прессы не самое радостное впечатление, которое я испытала в жизни.
— Вот-вот, — покивал Хэнреган. — «Ньюсуорлд» обеспечит Эрбатнот лимузином с водителем. А я найму вертолет. Так что, не мелите чушь, Уилер.
Уолш бросил в рот несколько орешков.
— Через несколько минут Флетч и я должны быть на совещании у кандидата. Если у вас есть вопросы, задавайте.
Хэнреган отхлебнул из кружки. Его глаза блеснули.
— Как давно вы были знакомы с Элис Элизабет Шилдз?
— Я ее знать не знал.
— Вы встретились с ней в Чикаго?
— Повторяю, я ее не знал.
— А кто знал? Ваш папаша?
— Мой отец также не был с ней знаком.
— Так почему она упала на тротуар под окном его спальни?
Уолш скорчил гримасу и промолчал.
— Уолш, — вмешалась Фредерика Эрбатнот, — мы бы продвинулись вперед, если бы получили список лиц, находившихся в «люксе» вашего отца в тот вечер, когда убили Элис Элизабет Шилдз.
— Составить такой список невозможно, мисс Эрбатнот. Там были местные журналисты. Я не знаю их фамилий. Пара координаторов предвыборной кампании, жителей этого города. Одного зовут Уильям Бурк, фамилия второго Блэкстоун. Были еще Фенелла Бейкер, Ленсинг Сэйер, ваша Мэри Райс, — он глянул на Хэнрегана, — Дикманн, кто-то еще.
— А вы там были? — спросил Хэнреган.
— Да. Приходил и уходил.
— А Солов? — спросил Флетч.
— Не помню.
— Доктор Том? — Фредди.
— Не помню. Но сомневаюсь. Он избегает контактов с репортерами.
— В родном городе вашего доктора Роберта Тома зовут доктором Хорошее Самочувствие. Он выписывает больше рецептов, чем любой другой врач. Как он стал лечащим врачом вашего отца?
— Он сопровождает отца во время избирательной кампании, не более того.
— Ваш отец постоянно живет на таблетках? — Хэнреган придвинул к себе пиво Фредди.
— Мой отец принимает таблетки очень редко, — отчеканил Уолш. — Лишь в случае крайней необходимости.
— Тогда почему три-четыре раза в год его увозят, чтобы прочистить ему голову?
— На этот идиотский вопрос я отвечать не собираюсь.
— И почему уезжает ваш отец? — спросила Фредди. — Он же действительно неожиданно исчезает на несколько дней.
— Он исчезает, но не «неожиданно». Использует паузы в своем графике, когда они возникают. Ловит рыбу. Читает книги по истории. Даже Кэкстон Уилер нуждается в отдыхе. За последний календарный год мой отец отсутствовал на работе ровно пятнадцать дней. Если хотите, можете раздуть из этого сенсацию.
— А куда, собственно, он ездит? — поинтересовался Хэнреган.
— Вам до этого нет дела.
— Но он всегда уезжает один, — уточнила Фредди.
— Нет. Его всегда сопровождает сотрудник.
— Шустрик Грасселли, — фыркнул Хэнреган. — Сундук на колесах.
— Сундук с компьютером внутри, — добавил Флетч.
— Опять же, часть вопросов снялась бы сама собой, — продолжила Фредди, если мы знали, что делал ваш отец в тот вечер, когда умерла Элис Элизабет Шилдз. Когда, только точно, до минут, он вернулся в отель, когда поднялся в номер… и так далее.
— Я сомневаюсь, чтобы он хоть что-то помнил, — покачал головой Уолш. — Наша страна лежит в четырех временных поясах. По ходу кампании мы мотаемся из одного пояса в другой. Живя в таком ритме, поневоле теряешь чувство времени. Я имею в виду точное время.
— А вот вы, по-моему, его не потеряли, Уолш.
— Заткнись, женщина, — Хэнреган допил пиво Фредди. — Не думай, что ты стала настоящей журналисткой лишь потому, что «Ньюсуорлд» позволил тебе звонить в редакцию.
Фредди улыбнулась Флетчу.
— Эта телка в Чикаго. Жена гинеколога…
Фредди хихикнула.
— Элейн Рамси. Жена акушера. Интересуетесь биографическими данными, Майкл? Или мне самой позвонить в «Ньюсбилл»?
— Вы и ваш отец оба знали ее.
— Едва ли, — возразил Уолш.
— Вы разговаривали с ней на приеме в отеле «Харрис», — Хэнреган взялся за кружку Флетча. — И ваш отец тоже.
— Хэнреган, мы разговариваем с десятками людей. И десятки людей разговаривают с нами. В политической кампании иначе не бывает.
— А потом некоторые из них оказываются в морге, — Хэнреган поднес кружку Флетча ко рту.
— Ясно, — подала голос Фредди. — Из ваших слов следует, что ни вы, ни ваш отец не знали миссис Рамси.
— За отца я ничего сказать не могу. Но полагаю, что он ее не знал. Да и как они могли познакомиться? Я ее не знал.
— Вы не можете говорить за вашего отца? — вскинулся Хэнреган. — Так почему вы не привели старика сюда, чтобы я задал ему этот вопрос? Доктор Том по такому случаю мог бы вколоть ему что-нибудь тонизирующее.
Уолш посмотрел на часы.
— Может, вы ответите на вопросы о прошлой ночи? — продолжил Хэнреган. — Тут память вас не подведет?
— Какие вопросы? — полюбопытствовал Уолш.
— Коронер определил, что смерть Мэри Кантор, горничной отеля, наступила между одиннадцатью вечера и половиной третьего утра. В полночь вас в номере не было.
— А вы были? — Уолш набычился. — Я вас предупреждал, Хэнреган. Не лезьте ни в мой номер, ни в номера моих родителей.
— Так где вы были? — гнул свое Хэнреган.
— После приезда мы с Флетчем провели короткое совещание в моем номере. Примерно в половине двенадцатого, так, Флетч? Потом я пошел в «люкс» матери. Нам надо было кое-что обсудить. Вернулся к себе, поработал с документами.
— На три с половиной часа это не растянешь.
Уолш пожал плечами.
— Больше мне сказать нечего.
— Вы можете сказать, что делали в тот момент, когда Элис Элизабет Шилдз целовалась с тротуаром?
— Не помню. Кажется, был в баре. А до того — в своем номере.
— Звонили по телефону?
— Возможно.
— Телефонистка коммутатора отеля говорит, что ваш номер не отвечал с восьми вечера.
— Если я работаю, то, бывает, не снимаю трубку. Ко мне заходил Барри Хайнс. С Филом Нолтингом мы пытались выработать позицию кандидата по Южной Африке. В бар я спустился, дожидаясь Флетча. Звонки-то в основном были насчет Рондолла Джеймса, от его приятелей-журналистов, поэтому я и не брал трубку. Извините, но железное алиби я вам предоставить не могу.
— Уилер, когда вы служили в морской пехоте, вас едва не отдали под трибунал.
Лицо Уолша закаменело.
— Что вы имеете в виду?
— Вы отказались повести взвод в разведку. Взвод, который погиб до последнего человека.
— Он не отказывался, — вставил Флетч. — Мы так накурились марихуаны, что не могли пошевелиться. Все до единого. За исключением лейтенанта.
— Вы стреляете наугад, Хэнреган, — Уолш посмотрел на репортера. — Меня не отдавали под трибунал.
— Не отдавали. Ваш папаша этого не допустил.
— Мой отец не имел никакого отношения к моей военной службе.
— Однако он помог вам поскорее вернуться в Штаты.
— Меня перевели в Вашингтон, — признал Уолш. — Возможно, не без участия отца. В колледже я изучал статистику. Вот меня и направили в бюро статистики Министерства обороны, где я и служил до демобилизации. Можете написать об этом, что хотите.
— Всего два месяца?
— Да. Мой отец хотел знать, насколько реальными для молодого офицера, только что вернувшегося с поля боя, кажутся статистические данные, публикуемые Пентагоном.
— Чушь, — пробурчал Хэнреган.
— А раз мы затронули статистику, позвольте мне сказать следующее, — Уолш наклонился вперед, оперся локтями о стол. — За год убивают больше двадцати тысяч американцев. Каждый год преступления так или иначе затрагивают более тридцати процентов американских семей. В этом интервью я не буду приводить социологические причины появления таких цифр, не буду касаться того, как администрация Кэкстона Уилера планирует снизить эти цифры. Я не буду оскорблять длинными выкладками слух мисс Эрбатнот. Но вам я скажу, что по статистике преступления случаются везде, где бы мы не оказались. И для этого не обязательно быть кандидатом в президенты. Это все, что я могу сказать криминальным репортерам. Лично я ничего не знаю об этих убийствах. И мой отец тоже. Если вы думаете, что они каким-то образом связаны с предвыборной кампанией, я советую приглядеться к вашим коллегам-журналистам. Я же полагаю, что это обыденное явление современной американской действительности.
— Женщин не убивают там, где появляется команда Аптона, — резонно заметил Хэнреган. — И нас не послали освещать избирательную кампанию Грейвза.
— Будем считать, что им повезло. Будьте осмотрительнее с тем, что пишете. У нас политическая кампания, а не новогодний парад.
Флетч поднялся вслед за Уолшем. Пиво осталось лишь в кружке последнего.
— Эй, Уилер, — крикнул вслед им Хэнреган. — Как вышло, что вы ни разу не женились?
У двери Флетч обернулся. За столом остался один Хэнреган. Кружка Уолша уже стояла перед ним. Хэнреган ухмылялся.
По дороге к отелю Фредди держалась от них на почтительном расстоянии.
— Грязный, вонючий, наглый мерзавец, — Уолш улыбнулся. — Как ты думаешь, я сильно ему помог?
— Конечно. Теперь ему многого уже не напечатать.
Глава 32
— Небольшое изменение в планах, — объявил кандидат своей команде. — Я решил, что миссис Уилер, которая вместе со мной будет сегодня на трибуне, скажет несколько слов, — все лица остались бесстрастными. — Она выступит прямо передо мной. Скажет то, что хочет сказать, а затем представит меня. Уолш, позаботься о том, чтобы ведущий митинга, кто бы он ни был, объявил о выступлении твоей матери, а не моем.
Уолш наклонился вперед.
— Конгрессмен хочет представить тебя, папа. А не мать. Для него это важно.
— Придется ему представлять твою мать. Кто еще будет на трибуне?
— Мэр Мелвилла, судья…
— Мне передали их «объективки»? Уолш протянул отцу несколько листков. Совещание проходило в гостиной «люкса» кандидата. Флетч чувствовал себя, как дома: третий по счету отель, а комната точь-в-точь, как две предыдущие. Стандартизация правила в Америке бал.
— Барри? — губернатор просматривал листки. — Тебе есть, что сказать?
— Да, сэр. Наш рейтинг упал на четыре пункта в опросах Харриса и на три — у Гэллапа.
Губернатор поднял голову, на его лице отразилось удивление.
— А я думал, что дела у нас идут на лад.
— На сегодняшний день Аптон опережает нас на восемь пунктов, а Грейвз отстает на четыре.
Губернатор провел пальцем по царапине на щеке.
— Аптон! — воскликнул Ли Оллсн Парк. — Он даже не приезжал сюда! Был в Пенсильвании и Айове.
— Должно быть, разлука согрела сердца избирателей, — предположил Фил Нолтинг.
— Плохо дело, — покачал головой губернатор. — Наверное, кое-что из сказанного мной в Уинслоу нанесло кампании…
— Урон, — докончил фразу Пол Добсон.
— Дорис была права.
— Мы все были правы, — поправил его Добсон.
— Может, всему виной зеленый костюм Уолша, — вставил Ли Оллен Парк. — Глядя на него избиратели думают, что у нас «крестовый поход любителей».
— Вернее, президент утащил в клювике твою главную мысль, — добавил Уолш.
— Не совсем. Оригинальной его реакцию не назовешь. Образовать специальный совет — это в его духе. Пол и Фил, я хочу, чтобы вы подготовили мне первоклассную речь. В понедельник я выступлю с ней. Я получу время на телевидении?
— Да, — кивнул Барри. — Договор подписан, деньги уплачены.
— Это будет моя основная речь. Стержень ее — международные переговоры, в том числе со странами Третьего мира, о заключении всеобъемлющих соглашений по разработке и контролю новых технических решений по передаче, приему и распространению информации, — говорил губернатор медленно. Нолтинг записывал все слово в слово. — Моя цель — не контроль технических достижений, но принятие международного договора, согласно которому никто, ни нация, ни политическая партия, ни какая-то другая группа, не сможет контролировать значительную часть единого информационного пространства.
— Слишком уж наукообразно, — засомневался Добсон.
Губернатор зыркнул на него.
— Вот и поработайте, чтобы моя мысль стала доступной рядовому избирателю.
— Можем ли мы использовать такие фразы, как «укрепление мира» или «процветание всех народов»? — спросил Нолтинг.
— Звучит неплохо, — холодно ответил губернатор. — Но хорошо бы использовать и тройку-другую моих слов.
— Папа, утром ты выступаешь в нью-йоркской передаче «Вопросы и ответы». Она транслируется на всю страну. Если ты хочешь выйти с новой инициативой, почему не сделать это завтра утром? Зачем ждать митинга в столице штата перед самыми выборами?
— Может, ты и прав, — губернатор задумался. — Обычно главный козырь берегут до последнего. У «Вопросов и ответов» хорошая аудитория.
— Для подобных заявлений, — добавил Добсон.
— Так скажите им все, — предложил Флетч.
— Нет, — губернатор покачал головой. — Телезрителям я скажу, что тема не исчерпана, что Аптон, Грейвз и президент недостаточно точно истолковали мои слова, а потому все необходимые разъяснения я дам в понедельник, на вечернем митинге.
Барри Хайнс кивнул.
— Это их заинтригует.
— Кстати, о распорядке завтрашнего дня, — Уолш повернулся к отцу. — «Вопросы и ответы» выходят в эфир в одиннадцать утра. В девять ты посетишь службу в церкви на Тридцать шестой улице. Пока ты и Флетч сидели в радиостудии, мы с Барри связались с нью-йоркскими газетами. Репортеры и фотографы встретят тебя у церкви. Между прочим, Флетч, тебе туда лучше не ходить.
— Ты не хочешь, чтобы я шел в церковь?
— Когда кандидат в президенты посещает церковь, пресс-секретарю делать там нечего. Ты понял?
— Мне ведено не ходить в церковь.
— Когда я лягу спать? — спросил губернатор.
— Самолет взлетит из аэропорта Мелвилла в половине первого ночи, — ответил Уолш. — В половине третьего ты будешь спать.
— Кто полетит со мной?
— Флетч, Барри и Шустрик.
— И Боб.
— И доктор Том, — подтвердил Уолш.
— Значит, вы без опаски сможете пить нью-йоркскую воду, — заметил Пол Добсон.
Уолш повернулся к Добсону. Он по-прежнему был без галстука, а потому Флетч видел, как напряжена его шея.
— Обратно мы ждем тебя в четыре, максимум в половине пятого. В аэропорту столицы штата постараемся организовать встречу, но в воскресенье собрать много народу не удастся. Очередной тур соревнований Национальной футбольной лиги.
— Тот, кто хочет стать президентом, всегда стоит вторым за футболом, — прокомментировал губернатор, оглядев свою команду. — Что-нибудь еще?
— Флетч, сейчас пойдем ко мне. Я хочу дать тебе последние газетные вырезки. Тебе пора знакомиться с журналистами Висконтина.
— Это точно. Но есть еще один вопрос, который хотелось бы обсудить.
Присутствующие, как один, заерзали на стульях.
— Прошлой ночью в отеле, где мы останавливались, убили горничную — Мэри Кантор, вдову военного летчика. В отеле, где мы провели позапрошлую ночь, убили другую женщину, Элис Элизабет Шилдз, продавщицу книжного магазина.
— Чего только не бывает, — бросил Уолш.
— И еще одну женщину, Элейн Рамси, жену акушера, нашли мертвой в чулане отеля «Харрис» в Чикаго после того, как мы уехали оттуда.
— Как вы думаете, нью-йоркский «Космос» победит в этом году? — спросил Барри Хайнс.
— Я видел сегодняшний номер «Ньюсбилл», — подал голос Фил Нолтинг. — И, по моему разумению, вы должны были приложить все силы, чтобы не допустить появления этой статьи до вторника, когда пройдут праймери.
— Возможно. Но пресс-секретарь я неопытный, так что чудес от меня ждать не приходится.
— Ваши симпатии по-прежнему на стороне прессы, — присоединился к своему коллеге Добсон. — Суть информации вам не важна. Инстинктивно вы стремитесь донести ее читателю. И чем больше в ней грязи, тем лучше.
— Достаточно, — вмешался в перепалку губернатор. — Проблема налицо. Кто-то убивает женщин. Вполне возможно, что делается это с одной целью — поставить крест на моей избирательной кампании.
— Кто же пойдет на такое? — спросил Ли Оллен Парк.
— Это ерунда, — покачал головой Уолш. — Возможно, у Симона Аптона есть здесь свой человек, но он не станет убивать женщин, чтобы попасть в Белый Дом.
— Разумеется, нет, — согласился губернатор. — Но, приняв за аксиому, что кто-то это делает, тут же задаешься вопросом, а зачем?
— Наверняка, какой-нибудь псих, — предположил Ли Оллен Парк.
— Вы кого-нибудь подозреваете, Флетч? — спросил Барри Хайнс.
— Многих.
— Это Солов, — уверенно заявил Барри. — Вам следовало взглянуть на его счет за телефон.
— Почему?
— Он никому не звонит. Должно быть, он отправляет свои статьи в «Правду» голубиной почтой.
— Да, это важная улика.
— А может, он пользуется бутылками из-под водки? — выдвинул свою версию Парк. — Бросает их в Атлантический океан, а течения доносят их до России.
— Есть у тебя какие-то предложения, Флетч?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20