— Не нужно, я почти не была под дождем. А вот вам не помешает согреться. Где вы так промокли?
— Я был в полях и в лесу, — застенчиво признался брат Джозеф и объяснил: — Лорд Вулф в своей безмерной доброте помог мне устроить часовню, но если поразмыслить, весь этот мир — храм Божий, а все сущее в нем — Его дар. Мне вдруг захотелось побыть поближе к Богу.
Подобный перл мудрости заслужил одобрительный взгляд Ульриха. Брита раздала всем троим кружки с горячим варевом, в котором Кимбра узнала отвар против простуды. Она предложила молодой ирландке посидеть с ними у очага, и та, поколебавшись, присела на край скамьи.
— Та же самая микстура, которую я пью, только в горячем виде, — заметил Ульрих. — Ты сделала ее сама, девушка?
Брита смущенно кивнула.
— Она очень способная, — сказала Кимбра и улыбнулась.
Но улыбка ее померкла, когда в сознание, как порыв холодного ветра, ворвалось короткое и болезненное чувство потери, уже знакомое ей по первому разговору с Бритой. Почти тотчас оно сменилось удовлетворением и законной гордостью, но на душе у Кимбры стало еще тревожнее. Прежде она носила защиту против чужих эмоций, как доспехи, пробить которые удавалось лишь в самом крайнем случае. Теперь это случалось все чаше и чаще.
Чтобы отвлечься, Кимбра задумалась о том, как сильно изменилась ее подопечная. Рабыня теперь лучше питалась, больше отдыхала и внешне уже не так разительно отличалась от свободных женщин. Впрочем, Кимбра терпеть не могла слова «раб» и «рабыня» и даже в мыслях не разделяла прислугу. Мало-помалу и сами они переставали придавать этому такое значение, как прежде.
Оглядев помещение, Кимбра обнаружила, что в нем собралось немало народу. Сюда подтягивались все, кто прятался от дождя. Кто-то принес с собой работу вроде шитья или починки обуви, кто-то был занят разговором, и в целом в трапезной царила атмосфера довольства. Это радовало, но Кимбра знала, что не одна она считает дни до возвращения ярла.
У нее по телу прошла дрожь, и она ближе склонилась к очагу, когда вспомнила прощальную ночь. Из глубокого, вызванного чувственным опустошением сна ее вырвало нечто сродни ощущению чужого присутствия. Она открыла глаза, и там был он, великан в доспехах и шлеме, безликое воплощение угрозы. Не успела она вскрикнуть, как была подхвачена на руки, прижата к железу и тисненой коже, к широкой груди воина, готового выступить в поход. Но поцелуй его был нежным, а голос ласковым:
— Я вернусь как можно скорее. Присмотри здесь за всем в мое отсутствие, ладно?
Вулф опустил Кимбру на постель, укрыл и вышел из полумрака жилища на чересчур яркий свет занимающегося дня, последнего ясного дня, после которого был только дождь, нескончаемый дождь.
Когда Кимбра опомнилась, набросила платье и выскочила следом, мужа уже не было в крепости. Он уехал, забрав с собой Дракона и еще два десятка своих людей. Лишь позже она узнала, что произошло. Каким бы сдержанным и приглаженным ни был рассказ Ульриха, факт оставался фактом: датчане совершили набег на одно из прибрежных поселений. Их нужно было разыскать, им нужно было отомстить.
Кимбра решила тогда, что для человека по прозвищу Карающий Меч это работа на один день. Но вот прошла неделя, а вестей от него все не было. Теперь уже Кимбра поворачивалась к воротам на каждый звук, надеясь, что в них появится небольшой отряд с Вулфом во главе. Ночами она лежала без сна, изнывая от мучительной потребности в его ласках, от страха за жизнь мужа.
Можно было сколько угодно твердить себе, что это нелепо — бояться за столь опытного воина и предводителя, что это он должен внушать страх, а не наоборот. Однако любой мог допустить просчет, в том числе и Вулф. Он был смертен, как и все остальные.
— Леди!
Оклик вывел Кимбру из тягостных размышлений. Оказывается, Брита заговорила с ней, а она не слышала ни слова.
— Что-нибудь случилось, леди?
— Нет-нет! — поспешно заверила Кимбра и ухитрилась слабо улыбнуться. — Просто я немного задумалась.
— Вам нужно больше отдыхать! — Ирландка оглянулась на Ульриха, погруженного в какую-то благочестивую беседу с братом Джозефом, и понизила голос: — Вы устаете и к тому же мало едите!
— Нет аппетита.
— Уж кому-кому, а вам известно, что для аппетита есть специальные отвары, которые вам не повредят, особенно если…
Кимбра слушала вполуха и рассеянно кивала. Она наблюдала, как по трапезной бродит русский купец. Заметив Кимбру, он бросился к ней со всех ног, не обращая никакого внимания на тех, с кем она сидела.
— Миледи! Слава Богу, вы здесь! Я уж боялся, что не найду вас вовремя! Скорее, Надя рожает!
Брат Джозеф встал и взял русского купца за плечо.
— Тише, тише, дорогой друг. Даже мне известно, что первенцы не появляются на свет так скоро. Однажды вам уже показалось, что срок подошел.
— На этот раз ошибки быть не может! — настаивал Михайла. — Я должен немедленно привести леди Кимбру!
Та стояла, не сводя с него глаз. Она была очень бледна и изо всех сил боролась с тошнотой.
— Почему вы оба не пришли сюда в самом начале схваток? Я же видела вчера вашу жену и строго-настрого запретила ей медлить!
— Мы не знали… мы не поняли! Все случилось так быстро! У нее на рубахе кровь, миледи! Ведь прежде должны быть воды, а не кровь, верно?!
Кимбра задержала дыхание, сильно стиснув зубы. Брита поймала ее взгляд и слегка кивнула. Кимбра снова повернулась к Михайле и сказала так мягко, как могла:
— Я иду.
— Миледи! — вскричал брат Джозеф.
Ульрих отбросил одеяло и поднялся. При виде их удрученных лиц Кимбра вспомнила, что ей запрещено покидать пределы крепости. Выходит, все об этом знали. Неужели ее приказано задержать?
— Ее нужно принести сюда, — сказал брат Джозеф.
— Это не тот случай, — со вздохом возразила Кимбра. — Да и вообще рожениц не носят по такой распутице, под проливным дождем. — Опережая дальнейшие возражения, она повернулась к Брите. — Принеси из моего сундука котомку и накидку.
— Серую?
— Да, серую, — подтвердила Кимбра, думая, что если часовым приказано остановить ее в воротах, то по крайней мере будет шанс проскользнуть мимо них неузнанной.
— Я иду с вами, — сказала ирландка.
— Нет, ты останешься. Я пойду одна.
— Но как же так! — вскричал Ульрих. — Вы хотите покинуть крепость в одиночку, без сопровождения? Кто-нибудь должен…
— Нет! — повторила Кимбра резче.
Она не имел права вовлекать в эту авантюру никого другого. Если Вулф разгневается, пусть его гнев падет на нее одну. Хотя Кимбра всей душой рвалась к страдающей женщине, ей пришлось потратить несколько драгоценных минут на споры. Не без труда примирившись с неизбежностью, оба священнослужителя проводили ее удрученными взглядами. Еще труднее оказалось убедить Бриту, ожидавшую под навесом.
— Леди, вам потребуется помощь! — повторяла она, поправляя на себе такую же невзрачную серую накидку. — Будьте же благоразумны!
Крепко зажав в руке котомку, Кимбра низко опустила капюшон. Она всем существом ощущала нетерпение топтавшегося рядом Михаилы.
— Нет, тебе никак нельзя идти со мной. Поклянись своим новым положением, что не последуешь за нами потихоньку.
Судя по выражению лица служанки, Кимбра попала в точку. Девушка упрямо сжала губы.
— Клянись! — потребовала Кимбра и на всякий случай добавила: — Перед Богом!
— Да, но… — начала ирландка.
— Тебе придется принести эту клятву, и мы обе знаем почему.
Две молодые женщины, столь различные по положению и происхождению, прекрасно поняли друг друга, потому что обе знали, как беспощаден может быть мужской гнев и как опасно его будить. Кимбра слегка подтолкнула Бриту к двери трапезной, как раз когда оттуда появился брат Джозеф. При виде Бриты лицо его просветлело.
— Идем, сделаешь Ульриху микстуру от кашля.
— Но я пока умею делать только отвары, а это не совсем то же самое! — испугалась девушка.
— Ты не раз видела, как я делаю микстуру, и не раз помогала мне в этом. Увидишь, у тебя все получится. Иди и набирайся опыта. Если погода не улучшится, придется готовить микстуру ведрами.
Это произвело желанный эффект, и Брита, пусть без особого воодушевления, пошла следом за монахом. Кимбра не удержалась от облегченного вздоха, Михайла тоже. Они выскользнули за ворота и поспешили по размокшей дороге в город.
Жители по большей части оставались под крышей, поэтому улицы были пустынны. По дороге встретилось лишь несколько прохожих, с осторожностью перебиравшихся через глубокие лужи по кое-как настланным доскам. У мола виднелось очень немного судов, вид у них был промокший и неприветливый. Скалы, защищавшие вход в бухту, были окутаны густым туманом, промозглым даже на первый взгляд. Лучший лоцман не прошел бы сейчас узким проливом, поэтому захваченные непогодой купцы из гостей превратились в пленников. Свежий ветер гнал к берегу угрюмые волны, с плеском бросая их на мол, разбивая в брызги, наполняя воздух соленой пылью, быстро оседавшей на лице.
Кимбра облизнула губы, ниже опустила капюшон и обратила все свое внимание на дорогу.
У дома Михаилы, когда он уже взялся за ручку двери, ветер внезапно налетел порывом, так что пришлось бороться с ним, чтобы войти. Внутри Кимбра незаметно огляделась. Помещение выглядело аккуратно убранным, только на столе стояли миски с остатками еды. Очевидно, самочувствие роженицы было вполне приемлемым до самой последней минуты и не мешало выполнять ей простейшую домашнюю работу. Михайла отодвинул занавеску, за которой скрывалась даже не комната, а нечто вроде алькова. Большую часть его занимала красивая кровать с инкрустацией в изголовье, покрытая меховым одеялом, таким роскошным, что в его складках едва можно было различить осунувшееся лицо Нади.
— Сюда, миледи! — Молодой купец был в такой тревоге, что у него срывался голос.
— Миледи, мне так жаль! Я думала, что приду к вам сама. Не зря говорят: человек предполагает, а Бог располагает! — Надя всхлипнула, и Михайла тут же обнял ее за плечи, утешая. — Мне страшно, миледи!
Еще до того как Надя заговорила, Кимбра ощутила исходящую от нее смесь сожаления и страха, такую мощную, что едва удержалась от крика. Выходит, привычная защита против чужих эмоций отказала совершенно. Не без труда подавив панику, Кимбра заставила себя говорить спокойно и убедительно:
— Это естественно, дорогая.
Она сбросила накидку, положила котомку на стол и раскрыла ее, все это время лихорадочно нащупывая хоть какой-то внутренний щит, которым могла бы прикрыться. В конце концов это удалось, и ощущение Надиных эмоциональных бросков притупилось.
— Михайла, подогрейте-ка воды!
Молодой купец заколебался. Было видно, что ему не улыбается покидать жену в столь напряженный момент.
— Иди! — раздался слабый голос жены. — Я уже не одна, а миледи требуется помощь.
Ом вышел, все еще очень неохотно, и с порога бросил через плечо взгляд, в котором было столько любви и сострадания, что у Кимбры сжалось сердце. Она улыбнулась Наде, очень надеясь, что улыбка вышла непринужденной, и отодвинула покровы, открыв холм живота под простой льняной рубахой.
— А теперь проверим, как поживает наш малыш!
Не составило труда убедиться, что кровотечение не опасно и что ребенок находится в правильном положении для родов. За несколько минут обследования Надю сотрясли две сильные схватки. Кимбра запретила ей тужиться и посоветовала на что-нибудь отвлечься, чтобы не уступить инстинктивной потребности.
Явился Михайла с тазом горячей воды, помог Кимбре вымыть руки и остался в стороне, не сводя с жены испуганного взгляда.
— Схватки идут слишком часто и не в срок. Ребенок просится наружу, но мать еще не готова произвести его на свет, и то, что тело пытается его вытолкнуть, лишь утомляет ее и вызывает кровотечение.
Надя и Михайла обменялись взглядами.
— Не тревожьтесь! Ребенок вне опасности, а в остальном положитесь на меня.
На этот раз Кимбра была готова к тому, что произойдет, поэтому сумбурная волна омыла, но не захлестнула ее. Она помогла Наде спуститься с кровати и, поддерживая за сильно располневшую талию, повела в большую комнату. На пороге они столкнулись с Михайлой, отправленным за новой порцией теплой воды. Купец открыл рот, увидев, что жена на ногах, но охотно взялся водить ее вместо Кимбры. А та тем временем постелила чистую простыню и приготовила пеленки.
Некоторое время спустя пришла такая сильная схватка, что Надя едва удержалась на ногах. С бесконечной осторожностью Михайла помог ей снова улечься. Кимбра собиралась послать его в другую комнату, но уступила безмолвной мольбе мужа и позволила ему остаться у постели.
Ребенок родился необычайно быстро для первых родов. Появившись на свет, он огласил его криком, не дожидаясь традиционного шлепка по заду. Кимбра улыбалась, проделывая для него все необходимое, и с той же улыбкой подала молодой матери ее драгоценное чадо, обмытое и спеленатое. Потом наступил черед Нади, но та настолько ушла в созерцание, что не замечала, как ее приводят в порядок.
Теперь Кимбра могла расслабиться и как следует рассмотреть младенца. Счастливые родители охали и ахали, восхищаясь его крупными размерами, темными волосиками и умным выражением лица. Михайла так и пыжился от гордости. Когда Кимбра предложила подогреть для Нади немного супа, он бросился на кухню со всех ног, желая быть полезным. Молодая мать впервые приложила младенца к груди, тот не заставил себя долго упрашивать и жадно зачмокал.
— Откуда они знают, как это делается? — с трепетом спросила Надя.
— Так уж устроено, что знают. Как я и предсказывала, это здоровый и крепкий ребенок, и аппетит у него под стать размеру. А вам нужно больше отдыхать и хорошо питаться, чтобы молока всегда было вдоволь. Я сделаю отвар, который поможет скорее оправиться, и буду с кем-нибудь присылать каждый день по порции, всю первую неделю.
Михайла принес миску с супом и начал кормить жену с ложки. Кимбра сменила его на кухне, чтобы приготовить отвар, а в процессе этого приоткрыла дубовый ставень и выглянула наружу. Дождь все еще шел, но не так сильно. Начинало темнеть и это явилось для Кимбры неприятным сюрпризом. Захваченная великим таинством деторождения, она совершенно забыла о времени, и его прошло больше, чем она думала. Однако она оттеснила тревогу: ничего поделать было нельзя, разве что испортить себе приподнятое настроение. Она не может вернуться в крепость, пока не убедится, что матери и ребенку ничто не угрожает.
Когда настало время уходить, Кимбра подозвала Михайлу.
— Если за первый час случится хоть что-нибудь особенное, хоть что-нибудь неожиданное, пусть даже и не опасное на первый взгляд, сразу дайте мне знать!
Молодой купец утратил радостный вид.
— Нет, нет! — заверила Кимбра. — Я ничего такого не жду и предупреждаю просто на всякий случай.
Михайла снова расцвел улыбкой. Однако стоило ей протянуть руку за накидкой, как он посерьезнел.
— Я провожу вас, миледи! Вам нельзя бродить по городу одной.
— А вам нельзя оставлять жену и ребенка без присмотра. — Заметив, что это его не убедило, она прибавила: — Что со мной может случиться? В самом крайнем случае я промочу ноги.
— Что может случиться, я не знаю, а только всем известно, что вы никогда и нигде не появляетесь в одиночку.
— Как насчет вас самого? Пока Надя была в силах ходить на рынок, вы отпускали ее одну?
— Конечно, — ответил купец, пораженный вопросом.
— И что же, по-вашему, я беспомощнее Нади?
— Надя — простая купчиха! Иное дело вы, миледи. То, что вас повсюду сопровождает конный отряд, — это дань уважения супруге ярла.
— Дань уважения ярлу, а не мне, — возразила Кимбра со вздохом. — Меня больше всего порадовала бы вера в мои силы и здравый смысл.
— Так или иначе, а приказы лорда Вулфа не обсуждаются, — резонно заметил Михайла.
— И все же давайте мыслить здраво. Кто осмелится причинить мне вред? Кто осмелится навлечь на себя неудовольствие ярла?
— Неудовольствие? — повторил купец, глядя на нее так, словно она только что назвала ураганный ветер легким зефиром. — Миледи, лорд Вулф не выражает неудовольствия, он гневается и в гневе творит законную расправу. Не хотел бы я навлечь на себя его гнев! Если такое все же случится, молю Бога о том, чтобы в своем милосердии лорд Вулф приговорил меня к скорой смерти.
Кимбра запретила себе вспоминать порку у позорного столба, память о которой все еще была в ней слишком свежа. Ее вдруг поразила ужасная мысль: сам того не ведая, молодой русский купец поставил себя именно в то положение, которого так боялся.
Брат Джозеф, Ульрих, Брита, да и все обитатели крепости знали о запрете Вулфа. Жители города, Михайла в том числе, оставались в счастливом неведении. Кимбра предложила его жене прийти к ней в самом начале схваток, но под предлогом того, что ей будет удобнее там, где под рукой все необходимое.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37