— Тело распухнуть в воде. Потом... — Изобразив удушье, он показал на колотые раны. — Думаю, это тоже не убить.
Сано был ошеломлен.
— Что вы имеете в виду? Одно это, — он ткнул пальцем в рану под грудью Спаена, — было бы смертельным. И он жестоко избит.
— Нет, нет. — Доктор Хюйгенс замахал руками и забормотал по-голландски, явно расстроенный недостаточностью своего японского словарного запаса. — Избиение недостаточно убить. И видите? — Он поднял воображаемый нож и сделал вид, что ударяет Сано, который, инстинктивно защищаясь, поднял руку и схватился за меч. — Вы защищаться, вы бороться. А Спаен... — Доктор коснулся совершенно нетронутых рук трупа в тех местах, которые были бы изранены, если бы Спаен оборонялся. — Он очень сильный. Хороший боец. Не дать себя убить легко. Его резать после смерти.
— Прекрасно. — Сано подавленно вздохнул. В этом деле ему было ясно одно: как Спаен умер. И вот голландец рассеял его уверенность.
Сано начал размышлять вслух:
— Возможно, Спаена убили во сне. Но в комнате нет следов крови. Возможно, его утопили. Но зачем убийца изуродовал его после того, как он умер? Почему бы ему не убедить всех, что это несчастный случай? И зачем он надел ему на шею крест?
Доктор склонился над трупом, ощупывая пальцами загнутые края самой страшной из ран и рассматривая их поверх очков. Затем он открыл шкаф, что-то бормоча на своем языке.
Сано затаил дыхание, когда увидел содержимое шкафа: пилы, молотки, клещи, зажимы, сверла, большие ножницы и ножи разных форм. Профессиональные орудия судового хирурга. А что, если какими-нибудь из них нанесли раны Спаену?
Хюйгенс, выбрав нож и клещи, положил их на стол. Явно намереваясь делать вскрытие, он открыл ставни на окнах.
— Не нужно! — Сано поспешно захлопнул ставни.
— Нужен свет. Нужен воздух, — запротестовал доктор.
— Нельзя никому позволить увидеть это. Вскрытие считается преступлением в этой стране. — Видя непонимающие глаза доктора Хюйгенса, Сано пожалел, что здесь нет переводчика. Сано не мог рисковать, позволив Исино или кому-то другому присутствовать при вскрытии, а потом доложить, что сам видел демонстрацию незаконной заморской науки. Это карается казнью. Сано повторил то же самое другими словами: — Резать мертвое тело в Японии неправильно.
На лице доктора отразилось понимание.
— Правильно в Нидерландах, — ответил он. — Мы смотреть внутрь тела, изучать, как работает. Учиться лечить болезни. Все наблюдать. Не наказывать. — Доктор озадаченно смотрел на Сано. — Почему здесь плохо?
Сано в самых простых выражениях объяснил, что правительство так боится иностранного проникновения в страну, что запретило даже применять полезные навыки варваров.
— Думаю, законы неверны, — закончил он. — Мы не должны от страха закрывать глаза на истину или отчуждаться от мира. Я хочу многое увидеть и узнать, но не могу.
Хюйгенс кивнул и улыбнулся, и Сано понял, что доктор ухватил смысл сказанного им и сочувствует ему. Он ощутил, что этот варвар ближе ему, чем соотечественники, принимавшие законы как должное. Растущее чувство отторжения испугало Сано. Уж не в этой ли отчужденности от правителя и режима прорастают семена измены?
— Вы ходить в школу? — спросил Хюйгенс, и Сано кивнул. — Что учить?
— Историю, — ответил Сано. — Каллиграфию, математику, военную стратегию, китайскую классическую литературу, боевые искусства. После окончания школы я преподавал все эти предметы. — Но он никогда не знал науки. Сано устыдился своего невежества и вознегодовал по поводу законов, запретивших ему получать образование.
— О-о! — Хюйгенс живо закивал головой. — Вы ученый, учитель. — Он ударил себя в грудь. — Как я.
Они улыбнулись друг другу. Их взаимное дружеское расположение стало глубже, и Сано решил быть откровенным:
— Я бы остался ученым и учителем на всю жизнь, если бы не долг перед семьей. — Он рассказал, как отец, стремясь поправить положение их клана, добыл для него должность полицейского детектива, что и привело его на сегодняшний пост. — А у вас есть семья?
Полное лицо Хюйгенса омрачилось.
— Жена и сын умерли, — печально сообщил он. — Отец хотеть, чтобы я быть ученый. В Нидерландах я доктор. Я преподавать и учиться там; Париж и Рим тоже. Но больше нет.
Доктор помолчал, словно переводя в уме объяснение на японский язык. Сано ждал, окрыленный перспективой увидеть жизнь и душу варвара.
Затем доктор через силу улыбнулся:
— Теперь мы смотреть тело Спаена. Мы узнавать. Хорошо, может быть. Да? — Он прошел к трупу, взял нож. — Принесите лампу, пожалуйста.
Сано почувствовал разочарование и колебался, пока другие мысли не взяли верх над желанием углубить их знакомство. Присутствовать при вскрытии в относительной безопасности морга в Эдо, которого сторонились даже самые пронырливые шпики, — это одно; но на Дэсиме, когда стражники маячат поблизости и после торжественной клятвы, принесенной им... Безумие! Но Сано хотел знать правду о смерти директора Спаена. Без этого ему никогда не выявить убийцу.
Он поднял лампу, подошел к столу и направил свет на труп.
Доктор отрезал куски разорванной плоти внутри и вокруг раны на груди. Он щипцами вынул оттуда сгустки крови, фрагменты костей и улитку, которая нашла себе приют в ране. Смрад гниющего мяса ударил Сано в ноздри. У него сжался желудок. Чтобы отвлечься и предотвратить рвоту, он стал сосредоточенно расстегивать цепочку на шее Спаена и снимать распятие — важная улика не должна быть похоронена вместе с телом.
— Что вы ищете? — спросил Сано, преодолевая позывы рвоты и надеясь, что все скоро закончится.
Хюйгенс произнес слово, которого Сано не понял. Работая щипцами, он забирался все глубже в рану, копался во внутренностях. Из раны сочилась ужасно пахнущая жидкость. Тошнота не позволила Сано настаивать на разъяснениях, и в наступившей тишине он слышал, как волны бьются в скалы Дэсимы, как люди разговаривают на улице. Сано надеялся, что стражники останутся во дворе. Потом щипцы доктора с легким стуком наткнулись на что-то твердое.
— Ага! — воскликнул доктор Хюйгенс.
Не сумев ухватить предмет щипцами, он бросил их на стол, взял маленькую пилу и отхватил окровавленное ребро. Сано, заслышав жуткий звук пилы, закрыл глаза. Снова открыв их, он увидел, что доктор залез в рану.
— Ага! — Хюйгенс с видом победителя вынул из груди Спаена покрытую слизью руку. Он прополоскал металлический шарик размером с морской камешек в ведре с водой и поднял его, зажав в пальцах.
Когда до Сано дошло, что это такое, сердце у него заколотилось в горле.
— Пуля! Доктора Спаена застрелили!
— Застрелили. Да! — Доктор Хюйгенс кивнул и изобразил, как стреляют из ружья. От волнения он перешел на голландский язык, но Сано догадывался, о чем он говорил.
— Когда Спаен умер, убийца пытался удалить пулю, но не сумел, — с трудом проговорил Сано, откладывая неизбежный вывод. — Значит, он разрезал тело вокруг отверстия, чтобы замаскировать огнестрельную рану. Он исколол и измолотил труп, желая создать видимость, будто Спаена зарезали и забили до смерти. Видимо, убийца — христианин и оставил крест, как бы прося прощения. Потом он сбросил тело в море, надеясь, что его не найдут.
Снаружи послышались приближающиеся голоса. Обследование завершилось, и Сано хотелось, чтобы его вообще никогда не было.
— Приготовьте тело к погребению, — сказал он доктору Хюйгенсу.
Результаты изменили основное направление его расследования и подвергли Сано опасности, которой он пытался избежать. Измена... это слово снова и снова звучало у него в голове, словно приближающаяся угроза смерти и бесчестья.
У варваров на Дэсиме нет ружей; все их оружие конфисковали при входе в залив. Значит убийца — японец, соотечественник, которого Сано вынужден преследовать, рискуя при этом головой.
Глава 9
Свежий после отличного ночного сна и вооруженный новыми планами расследования убийства Яна Спаена, Сано вернулся на Дэсиму рано утром. Ясной погоды предыдущего дня как не бывало. На небе клубились причудливые облака; с моря дул холодный ветер.
— Я хочу, чтобы ныряльщики обыскали дно вокруг Дэсимы в поисках ружья или ножа, — сказал Сано офицерам в караулке. — Мне нужны имена всех, кто был на посту, а также всех посетителей на Дэсиме в ночь исчезновения директора Спаена. — Это были его главные подозреваемые с японской стороны.
Старший офицер показал Сано постовой реестр, затем открыл толстую книгу там, где вчера сделал запись о приезде Сано на Дэсиму.
— Вот, — сказал он, указав на единственное имя.
— Пеон? — с удивлением прочел Сано. — Женщина?
— Содержанка директора Спаена, — пояснил офицер. — Она провела ту ночь в его спальне. Мы обнаружили ее там на следующее утро. Она не знала, куда ушел Спаен, поэтому шеф Охира отослал ее домой.
Продажные красотки были единственными женщинами, кого допускали на Дэсиму. Могла ли эта женщина убить Спаена? Огнестрельное оружие есть не у всех; лишь офицеры высоких званий имели его. И хотя ранее Сано не спрашивал о посетителях, его удивило, что шеф Охира ни разу не упомянул Пеон. Она могла оказаться самой важной свидетельницей, если не подозреваемой.
— Где мне найти Пеон? — осведомился Сано.
— Она живет в доме удовольствий «Половинка луны».
Сано сомневался в возможности привлечь Пеон в качестве подозреваемой, но настроение его улучшилось. Связав преступление с подданной неблагородного происхождения, он избежал бы обвинений в измене. Власти не заинтересует, что случилось с какой-то продажной женщиной, а с Сано не взыщут, если он признает виновной ее, а не одного из варваров. Между тем более вероятными подозреваемыми были шеф Охира, утаивший важную информацию, и стражники.
— Когда покидает пост вторая смена? — спросил Сано.
Топот шагов, голоса и смех мужчин на мосту доносились через дверь, выходившую в сторону моря.
— Вот и они, — сказал офицер.
Около сорока самураев вошли в помещение. На всех были одинаковые кожаные доспехи и поножи, металлические шлемы и мечи на поясах. В руках они держали копья, луки и колчаны. Сано полагал, что ни один варвар не мог бы скрыться с острова или избавиться от трупа без помощи японцев. А кого можно было подозревать в первую очередь, как не людей, обеспечивавших безопасность на Дэсиме?
— Постройтесь. Назовите свои имена и посты, — сказал, представившись, Сано.
Вперед вышел высокий сухощавый мужчина с ястребиными чертами лица.
— Я — Нирин, начальник второй смены.
Его подчиненные выстроились попарно; каждый из пары назвал свое имя, затем оба хором сообщили, где их общий пост. По их угрюмым лицам Сано видел, что его считают посторонним, от которого нечего ждать, кроме неприятностей.
— Вы все были на службе в ночь, когда исчез директор Спаен? — обратился к мужчинам Сано.
— Да, досточтимый господин, — хором ответили стражники.
— Я намерен задать вам несколько вопросов. — Сано уже представлял себе, какую проблему для него создаст система безопасности Дэсимы. Он повернулся к стражникам, получившим поручение охранять Спаена: — У вас были какие-нибудь контакты с директором между последней проверкой и закатом?
— Нет, господин, — ответил один из стражников.
— Точно, — подтвердил второй.
Затем Сано обратился к стражникам де Графа и доктора Хюйгенса:
— Вы видели ваших варваров в это время?
Последовала череда отрицательных ответов.
— А вы? — спросил Сано стражников, отвечавших за патрулирование. — Вы видели кого-нибудь из варваров со Спаеном или возле его дома?
Опять: «нет, господин». Наблюдение на Дэсиме было организовано так, чтобы охранять войска, а также обеспечивать безопасность. Каждый человек имел железное алиби на тот случай, если возникнет какой-то вопрос о неправильном поведении. Стражник выдавал напарника лишь под угрозой, что понесет наказание за проступок того.
— Офицеры делают вам доклад во время несения службы? — спросил Сано начальников караулов, и те молча кивнули. — В течение ночи кто-нибудь из них не выглядел так, как после драки? Не заметили у них крови на одежде или на оружии?
Начальники покачали головами.
— Что вы имеете в виду? — спросил Нирин.
Не обратив на него внимания, Сано обратился к тем, кто охранял ворота:
— Вы пропускали кого-то или что-то через водяные ворота?
Нирин встал между своими людьми и Сано, широко расставив ноги и держа лук вертикально, как копье.
— Мы не имеем никакого отношения к убийству. У нас нет причин убивать Спаена или покрывать варваров.
Из рядов стражников раздались злые голоса.
Держа руку на мече, Сано смерил Нирина взглядом.
— Прошлой ночью была буря. Ваши люди действительно вели наблюдение за островом, как обычно... или же сидели в сухих караулках?
— Если вы обвиняете нас в халатности, то должны извиниться. — Нирин сплюнул на пол ровно на такое расстояние от Сано, чтобы не нанести тому прямое оскорбление. — Мы не бездельники. — «Как вы в своем Эдо», — сказал его презрительный взгляд. — И не лжецы.
Кто-то о чем-то лжет, подумал Сано. Если бы стражники на Дэсиме несли службу как положено, то заметили бы, что произошло убийство. Скорее всего они сговорились. Но Сано не видел сейчас возможности сломать этот заговор молчания.
— Расскажите мне о Пеон, содержанке директора Спаена. Непристойные замечания и смех прозвучали в рядах стражников, а Нирин нахмурился:
— Зачем вы задаете нам все эти вопросы? Мы уже все рассказали вашему помощнику.
— Рассказали? — Сано был неприятно удивлен. — Когда?
— Вчера. Он приходил сюда, когда мы тренировались в стрельбе из луков, прежде чем заступить на службу.
— Понятно. — Сано с трудом сохранил бесстрастие. Пока он инспектировал Дэсиму и допрашивал варваров, Хирата снова нарушил приказ! И ничего не рассказал Сано о своем незаконном расследовании. Прошлым вечером они неторопливо вместе пообедали, а потом разошлись по комнатам. Беседа шла вяло; Хирата был явно не в своей тарелке, и теперь Сано понимал почему. Злясь на себя за то, что не предотвратил этот инцидент, он пытался придумать, чем занять Хирату. Возможно, Хирата мог бы провести инспекцию, ради которой они приехали в Нагасаки.
— Что ж, — проговорил Сано, — теперь расскажите мне. Нирин ухмыльнулся:
— Директор Спаен обращался с Пеон как с грязью. Он ругал ее, обзывал дурными словами и велел переводчику переводить свои слова. Он заставлял ее выносить его ночную вазу, затем толкал и принуждал вытирать все, что разлито. А порой мы слышали звуки, доносившиеся из его спальни, когда она бывала у него. Шлепки. Удары. Рыдания. Если ищете того, у кого была причина убить Спаена, то нет более подходящей кандидатуры, чем Пеон.
* * *
Квартал развлечений Нагасаки располагался на склоне горы к югу от города и был обнесен высокой стеной, чтобы предотвратить бегство женщин и сдерживать буйства посетителей. Пока Сано ехал через ворота и искал дом удовольствий «Половинка луны», он нашел много общего между Ёсиварой в Эдо и этим сравнительно небольшим местом. В борделях были зарешеченные окна, за которыми сидели проститутки, напоминавшие экзотических животных в клетках и заигрывавшие с потенциальными клиентами. С крыш свисали красные занавеси с названиями и эмблемами каждого заведения. По улицам слонялись простолюдины и самураи, заглядывая окна и набираясь саке в чайных домиках. Но в домах в Нагасаки были балконы и специальные террасы на крышах, выходящие на залив, где красовались бумажные фонарики и цветущие кусты. Мимо Сано к воротам проследовала процессия: самурай на коне сопровождал десять паланкинов. В окошках Сано заметил накрашенные лица и богатые наряды проституток, выезжавших из квартала развлечений, чего в Ёсиваре никогда не бывало.
— Б...ди китайцев! Б...ди варваров! — показывали пальцами на женщин проходившие самураи. — Развлеките немного моряков в иностранных поселениях!
Женщины прятали лица и плакали от стыда: обслуживание иностранцев, неприятное задание, поручалось самым непривлекательным проституткам, которыми брезговали японские мужчины. Вспомнив отвратительный запах варваров, их волосатые тела и грубые манеры, Сано пожалел женщин. Многих из них, живших в бедных семьях, продавали сутенерам или поселяли в квартале развлечений за мелкие преступления. То, что их принуждали обслуживать иностранцев, было для женщин дополнительным позором.
Ниже по улице Сано увидел знакомую фигуру. Его охватила тревога.
— Хирата!
Молодой человек заморгал, узнав Сано, развернулся и пустился наутек. Он явно пришел сюда не за женщинами и не за выпивкой, а чтобы распутывать ниточку, полученную у стражников второй смены на Дэсиме.
— Ты вернешься в Эдо, — тихо проговорил Сано. — Завтра, если не сегодня.
Он нашел «Половинку луны», небольшой бордель в задней части квартала. Спрыгнув с коня, Сано передал поводья конюху и представился служителю у дверей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
Сано был ошеломлен.
— Что вы имеете в виду? Одно это, — он ткнул пальцем в рану под грудью Спаена, — было бы смертельным. И он жестоко избит.
— Нет, нет. — Доктор Хюйгенс замахал руками и забормотал по-голландски, явно расстроенный недостаточностью своего японского словарного запаса. — Избиение недостаточно убить. И видите? — Он поднял воображаемый нож и сделал вид, что ударяет Сано, который, инстинктивно защищаясь, поднял руку и схватился за меч. — Вы защищаться, вы бороться. А Спаен... — Доктор коснулся совершенно нетронутых рук трупа в тех местах, которые были бы изранены, если бы Спаен оборонялся. — Он очень сильный. Хороший боец. Не дать себя убить легко. Его резать после смерти.
— Прекрасно. — Сано подавленно вздохнул. В этом деле ему было ясно одно: как Спаен умер. И вот голландец рассеял его уверенность.
Сано начал размышлять вслух:
— Возможно, Спаена убили во сне. Но в комнате нет следов крови. Возможно, его утопили. Но зачем убийца изуродовал его после того, как он умер? Почему бы ему не убедить всех, что это несчастный случай? И зачем он надел ему на шею крест?
Доктор склонился над трупом, ощупывая пальцами загнутые края самой страшной из ран и рассматривая их поверх очков. Затем он открыл шкаф, что-то бормоча на своем языке.
Сано затаил дыхание, когда увидел содержимое шкафа: пилы, молотки, клещи, зажимы, сверла, большие ножницы и ножи разных форм. Профессиональные орудия судового хирурга. А что, если какими-нибудь из них нанесли раны Спаену?
Хюйгенс, выбрав нож и клещи, положил их на стол. Явно намереваясь делать вскрытие, он открыл ставни на окнах.
— Не нужно! — Сано поспешно захлопнул ставни.
— Нужен свет. Нужен воздух, — запротестовал доктор.
— Нельзя никому позволить увидеть это. Вскрытие считается преступлением в этой стране. — Видя непонимающие глаза доктора Хюйгенса, Сано пожалел, что здесь нет переводчика. Сано не мог рисковать, позволив Исино или кому-то другому присутствовать при вскрытии, а потом доложить, что сам видел демонстрацию незаконной заморской науки. Это карается казнью. Сано повторил то же самое другими словами: — Резать мертвое тело в Японии неправильно.
На лице доктора отразилось понимание.
— Правильно в Нидерландах, — ответил он. — Мы смотреть внутрь тела, изучать, как работает. Учиться лечить болезни. Все наблюдать. Не наказывать. — Доктор озадаченно смотрел на Сано. — Почему здесь плохо?
Сано в самых простых выражениях объяснил, что правительство так боится иностранного проникновения в страну, что запретило даже применять полезные навыки варваров.
— Думаю, законы неверны, — закончил он. — Мы не должны от страха закрывать глаза на истину или отчуждаться от мира. Я хочу многое увидеть и узнать, но не могу.
Хюйгенс кивнул и улыбнулся, и Сано понял, что доктор ухватил смысл сказанного им и сочувствует ему. Он ощутил, что этот варвар ближе ему, чем соотечественники, принимавшие законы как должное. Растущее чувство отторжения испугало Сано. Уж не в этой ли отчужденности от правителя и режима прорастают семена измены?
— Вы ходить в школу? — спросил Хюйгенс, и Сано кивнул. — Что учить?
— Историю, — ответил Сано. — Каллиграфию, математику, военную стратегию, китайскую классическую литературу, боевые искусства. После окончания школы я преподавал все эти предметы. — Но он никогда не знал науки. Сано устыдился своего невежества и вознегодовал по поводу законов, запретивших ему получать образование.
— О-о! — Хюйгенс живо закивал головой. — Вы ученый, учитель. — Он ударил себя в грудь. — Как я.
Они улыбнулись друг другу. Их взаимное дружеское расположение стало глубже, и Сано решил быть откровенным:
— Я бы остался ученым и учителем на всю жизнь, если бы не долг перед семьей. — Он рассказал, как отец, стремясь поправить положение их клана, добыл для него должность полицейского детектива, что и привело его на сегодняшний пост. — А у вас есть семья?
Полное лицо Хюйгенса омрачилось.
— Жена и сын умерли, — печально сообщил он. — Отец хотеть, чтобы я быть ученый. В Нидерландах я доктор. Я преподавать и учиться там; Париж и Рим тоже. Но больше нет.
Доктор помолчал, словно переводя в уме объяснение на японский язык. Сано ждал, окрыленный перспективой увидеть жизнь и душу варвара.
Затем доктор через силу улыбнулся:
— Теперь мы смотреть тело Спаена. Мы узнавать. Хорошо, может быть. Да? — Он прошел к трупу, взял нож. — Принесите лампу, пожалуйста.
Сано почувствовал разочарование и колебался, пока другие мысли не взяли верх над желанием углубить их знакомство. Присутствовать при вскрытии в относительной безопасности морга в Эдо, которого сторонились даже самые пронырливые шпики, — это одно; но на Дэсиме, когда стражники маячат поблизости и после торжественной клятвы, принесенной им... Безумие! Но Сано хотел знать правду о смерти директора Спаена. Без этого ему никогда не выявить убийцу.
Он поднял лампу, подошел к столу и направил свет на труп.
Доктор отрезал куски разорванной плоти внутри и вокруг раны на груди. Он щипцами вынул оттуда сгустки крови, фрагменты костей и улитку, которая нашла себе приют в ране. Смрад гниющего мяса ударил Сано в ноздри. У него сжался желудок. Чтобы отвлечься и предотвратить рвоту, он стал сосредоточенно расстегивать цепочку на шее Спаена и снимать распятие — важная улика не должна быть похоронена вместе с телом.
— Что вы ищете? — спросил Сано, преодолевая позывы рвоты и надеясь, что все скоро закончится.
Хюйгенс произнес слово, которого Сано не понял. Работая щипцами, он забирался все глубже в рану, копался во внутренностях. Из раны сочилась ужасно пахнущая жидкость. Тошнота не позволила Сано настаивать на разъяснениях, и в наступившей тишине он слышал, как волны бьются в скалы Дэсимы, как люди разговаривают на улице. Сано надеялся, что стражники останутся во дворе. Потом щипцы доктора с легким стуком наткнулись на что-то твердое.
— Ага! — воскликнул доктор Хюйгенс.
Не сумев ухватить предмет щипцами, он бросил их на стол, взял маленькую пилу и отхватил окровавленное ребро. Сано, заслышав жуткий звук пилы, закрыл глаза. Снова открыв их, он увидел, что доктор залез в рану.
— Ага! — Хюйгенс с видом победителя вынул из груди Спаена покрытую слизью руку. Он прополоскал металлический шарик размером с морской камешек в ведре с водой и поднял его, зажав в пальцах.
Когда до Сано дошло, что это такое, сердце у него заколотилось в горле.
— Пуля! Доктора Спаена застрелили!
— Застрелили. Да! — Доктор Хюйгенс кивнул и изобразил, как стреляют из ружья. От волнения он перешел на голландский язык, но Сано догадывался, о чем он говорил.
— Когда Спаен умер, убийца пытался удалить пулю, но не сумел, — с трудом проговорил Сано, откладывая неизбежный вывод. — Значит, он разрезал тело вокруг отверстия, чтобы замаскировать огнестрельную рану. Он исколол и измолотил труп, желая создать видимость, будто Спаена зарезали и забили до смерти. Видимо, убийца — христианин и оставил крест, как бы прося прощения. Потом он сбросил тело в море, надеясь, что его не найдут.
Снаружи послышались приближающиеся голоса. Обследование завершилось, и Сано хотелось, чтобы его вообще никогда не было.
— Приготовьте тело к погребению, — сказал он доктору Хюйгенсу.
Результаты изменили основное направление его расследования и подвергли Сано опасности, которой он пытался избежать. Измена... это слово снова и снова звучало у него в голове, словно приближающаяся угроза смерти и бесчестья.
У варваров на Дэсиме нет ружей; все их оружие конфисковали при входе в залив. Значит убийца — японец, соотечественник, которого Сано вынужден преследовать, рискуя при этом головой.
Глава 9
Свежий после отличного ночного сна и вооруженный новыми планами расследования убийства Яна Спаена, Сано вернулся на Дэсиму рано утром. Ясной погоды предыдущего дня как не бывало. На небе клубились причудливые облака; с моря дул холодный ветер.
— Я хочу, чтобы ныряльщики обыскали дно вокруг Дэсимы в поисках ружья или ножа, — сказал Сано офицерам в караулке. — Мне нужны имена всех, кто был на посту, а также всех посетителей на Дэсиме в ночь исчезновения директора Спаена. — Это были его главные подозреваемые с японской стороны.
Старший офицер показал Сано постовой реестр, затем открыл толстую книгу там, где вчера сделал запись о приезде Сано на Дэсиму.
— Вот, — сказал он, указав на единственное имя.
— Пеон? — с удивлением прочел Сано. — Женщина?
— Содержанка директора Спаена, — пояснил офицер. — Она провела ту ночь в его спальне. Мы обнаружили ее там на следующее утро. Она не знала, куда ушел Спаен, поэтому шеф Охира отослал ее домой.
Продажные красотки были единственными женщинами, кого допускали на Дэсиму. Могла ли эта женщина убить Спаена? Огнестрельное оружие есть не у всех; лишь офицеры высоких званий имели его. И хотя ранее Сано не спрашивал о посетителях, его удивило, что шеф Охира ни разу не упомянул Пеон. Она могла оказаться самой важной свидетельницей, если не подозреваемой.
— Где мне найти Пеон? — осведомился Сано.
— Она живет в доме удовольствий «Половинка луны».
Сано сомневался в возможности привлечь Пеон в качестве подозреваемой, но настроение его улучшилось. Связав преступление с подданной неблагородного происхождения, он избежал бы обвинений в измене. Власти не заинтересует, что случилось с какой-то продажной женщиной, а с Сано не взыщут, если он признает виновной ее, а не одного из варваров. Между тем более вероятными подозреваемыми были шеф Охира, утаивший важную информацию, и стражники.
— Когда покидает пост вторая смена? — спросил Сано.
Топот шагов, голоса и смех мужчин на мосту доносились через дверь, выходившую в сторону моря.
— Вот и они, — сказал офицер.
Около сорока самураев вошли в помещение. На всех были одинаковые кожаные доспехи и поножи, металлические шлемы и мечи на поясах. В руках они держали копья, луки и колчаны. Сано полагал, что ни один варвар не мог бы скрыться с острова или избавиться от трупа без помощи японцев. А кого можно было подозревать в первую очередь, как не людей, обеспечивавших безопасность на Дэсиме?
— Постройтесь. Назовите свои имена и посты, — сказал, представившись, Сано.
Вперед вышел высокий сухощавый мужчина с ястребиными чертами лица.
— Я — Нирин, начальник второй смены.
Его подчиненные выстроились попарно; каждый из пары назвал свое имя, затем оба хором сообщили, где их общий пост. По их угрюмым лицам Сано видел, что его считают посторонним, от которого нечего ждать, кроме неприятностей.
— Вы все были на службе в ночь, когда исчез директор Спаен? — обратился к мужчинам Сано.
— Да, досточтимый господин, — хором ответили стражники.
— Я намерен задать вам несколько вопросов. — Сано уже представлял себе, какую проблему для него создаст система безопасности Дэсимы. Он повернулся к стражникам, получившим поручение охранять Спаена: — У вас были какие-нибудь контакты с директором между последней проверкой и закатом?
— Нет, господин, — ответил один из стражников.
— Точно, — подтвердил второй.
Затем Сано обратился к стражникам де Графа и доктора Хюйгенса:
— Вы видели ваших варваров в это время?
Последовала череда отрицательных ответов.
— А вы? — спросил Сано стражников, отвечавших за патрулирование. — Вы видели кого-нибудь из варваров со Спаеном или возле его дома?
Опять: «нет, господин». Наблюдение на Дэсиме было организовано так, чтобы охранять войска, а также обеспечивать безопасность. Каждый человек имел железное алиби на тот случай, если возникнет какой-то вопрос о неправильном поведении. Стражник выдавал напарника лишь под угрозой, что понесет наказание за проступок того.
— Офицеры делают вам доклад во время несения службы? — спросил Сано начальников караулов, и те молча кивнули. — В течение ночи кто-нибудь из них не выглядел так, как после драки? Не заметили у них крови на одежде или на оружии?
Начальники покачали головами.
— Что вы имеете в виду? — спросил Нирин.
Не обратив на него внимания, Сано обратился к тем, кто охранял ворота:
— Вы пропускали кого-то или что-то через водяные ворота?
Нирин встал между своими людьми и Сано, широко расставив ноги и держа лук вертикально, как копье.
— Мы не имеем никакого отношения к убийству. У нас нет причин убивать Спаена или покрывать варваров.
Из рядов стражников раздались злые голоса.
Держа руку на мече, Сано смерил Нирина взглядом.
— Прошлой ночью была буря. Ваши люди действительно вели наблюдение за островом, как обычно... или же сидели в сухих караулках?
— Если вы обвиняете нас в халатности, то должны извиниться. — Нирин сплюнул на пол ровно на такое расстояние от Сано, чтобы не нанести тому прямое оскорбление. — Мы не бездельники. — «Как вы в своем Эдо», — сказал его презрительный взгляд. — И не лжецы.
Кто-то о чем-то лжет, подумал Сано. Если бы стражники на Дэсиме несли службу как положено, то заметили бы, что произошло убийство. Скорее всего они сговорились. Но Сано не видел сейчас возможности сломать этот заговор молчания.
— Расскажите мне о Пеон, содержанке директора Спаена. Непристойные замечания и смех прозвучали в рядах стражников, а Нирин нахмурился:
— Зачем вы задаете нам все эти вопросы? Мы уже все рассказали вашему помощнику.
— Рассказали? — Сано был неприятно удивлен. — Когда?
— Вчера. Он приходил сюда, когда мы тренировались в стрельбе из луков, прежде чем заступить на службу.
— Понятно. — Сано с трудом сохранил бесстрастие. Пока он инспектировал Дэсиму и допрашивал варваров, Хирата снова нарушил приказ! И ничего не рассказал Сано о своем незаконном расследовании. Прошлым вечером они неторопливо вместе пообедали, а потом разошлись по комнатам. Беседа шла вяло; Хирата был явно не в своей тарелке, и теперь Сано понимал почему. Злясь на себя за то, что не предотвратил этот инцидент, он пытался придумать, чем занять Хирату. Возможно, Хирата мог бы провести инспекцию, ради которой они приехали в Нагасаки.
— Что ж, — проговорил Сано, — теперь расскажите мне. Нирин ухмыльнулся:
— Директор Спаен обращался с Пеон как с грязью. Он ругал ее, обзывал дурными словами и велел переводчику переводить свои слова. Он заставлял ее выносить его ночную вазу, затем толкал и принуждал вытирать все, что разлито. А порой мы слышали звуки, доносившиеся из его спальни, когда она бывала у него. Шлепки. Удары. Рыдания. Если ищете того, у кого была причина убить Спаена, то нет более подходящей кандидатуры, чем Пеон.
* * *
Квартал развлечений Нагасаки располагался на склоне горы к югу от города и был обнесен высокой стеной, чтобы предотвратить бегство женщин и сдерживать буйства посетителей. Пока Сано ехал через ворота и искал дом удовольствий «Половинка луны», он нашел много общего между Ёсиварой в Эдо и этим сравнительно небольшим местом. В борделях были зарешеченные окна, за которыми сидели проститутки, напоминавшие экзотических животных в клетках и заигрывавшие с потенциальными клиентами. С крыш свисали красные занавеси с названиями и эмблемами каждого заведения. По улицам слонялись простолюдины и самураи, заглядывая окна и набираясь саке в чайных домиках. Но в домах в Нагасаки были балконы и специальные террасы на крышах, выходящие на залив, где красовались бумажные фонарики и цветущие кусты. Мимо Сано к воротам проследовала процессия: самурай на коне сопровождал десять паланкинов. В окошках Сано заметил накрашенные лица и богатые наряды проституток, выезжавших из квартала развлечений, чего в Ёсиваре никогда не бывало.
— Б...ди китайцев! Б...ди варваров! — показывали пальцами на женщин проходившие самураи. — Развлеките немного моряков в иностранных поселениях!
Женщины прятали лица и плакали от стыда: обслуживание иностранцев, неприятное задание, поручалось самым непривлекательным проституткам, которыми брезговали японские мужчины. Вспомнив отвратительный запах варваров, их волосатые тела и грубые манеры, Сано пожалел женщин. Многих из них, живших в бедных семьях, продавали сутенерам или поселяли в квартале развлечений за мелкие преступления. То, что их принуждали обслуживать иностранцев, было для женщин дополнительным позором.
Ниже по улице Сано увидел знакомую фигуру. Его охватила тревога.
— Хирата!
Молодой человек заморгал, узнав Сано, развернулся и пустился наутек. Он явно пришел сюда не за женщинами и не за выпивкой, а чтобы распутывать ниточку, полученную у стражников второй смены на Дэсиме.
— Ты вернешься в Эдо, — тихо проговорил Сано. — Завтра, если не сегодня.
Он нашел «Половинку луны», небольшой бордель в задней части квартала. Спрыгнув с коня, Сано передал поводья конюху и представился служителю у дверей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37