..Наконец раздался долгожданный звонок.Мишель сорвался с места, бросаясь к двери.— Здравствуй, милый, — чмокнула Ольга Мишеля в щечку.Она бы бросилась ему на шею, но у нее были заняты все руки.— Где ты была?! Я страшно волновался! — укоризненно сказал Мишель.— Я?.. В магазин заехала, купить что-нибудь на ужин, а там — очередь... ведь я тебя должна хорошо кормить... — быстро-быстро говорила Ольга, перетаскивая на кухню пакеты и вытряхая из них на стол кур, пакетики с приправами и еще что-то. — Ты представляешь, я как зашла, как увидела... там были твои любимые крабы, такие большие, с клешнями... я как на ценник взглянула, обомлела, думала — с ума сойду... Но потом решила, что все равно куплю, побалую тебя, ты ведь говорил, что их так любишь...Ольга стремглав носилась по кухне, разбрасывая продукты: что-то в холодильник, что-то в морозильную камеру, что-то в мойку...— Хотела еще тебе креветок купить — там были такие большие, мороженые... Хватилась, а у меня денег уже почти нет... Я так расстроилась, так расстроилась, — все болтала и болтала без умолку Ольга.Но вдруг осеклась, наткнувшись на молчаливо стоящего посреди кухни Мишеля, но более наткнувшись на его вопрошающий взгляд.— Ах, прости, заболталась совсем, забыла!.. — всплеснула она руками. — Ах, какая же я глупая! Я сейчас, я быстро!..И бросив на плиту сковородку, стала разбивать на нее яйца.Да не это, совсем не это Мишелю нужно было! Не яичница — а минута торжества! Мишель с досады чуть эту сковородку ей об голову не расколошматил! Но не стал, сдержался, будучи стопроцентным джентльменом.Но Ольга и так, без сковородки, почувствовала, что делает что-то не то.— Что? Что-то случилось? — испуганно спросила она, так и не успев разбить последнее яйцо. — Говори!.. Нет, молчи, я сама скажу!.. У тебя грипп? Теперь в Москве ходит страшная инфекция...— Сегодня должна была состояться экспертиза, — еле сдерживаясь, напомнил Мишель.— Значит, не грипп?.. Уф!.. Как ты меня напугал! Я думала, ты заболел!.. Ты такой странный, молчаливый, весь — красный, напряженный!.. Я думала — точно больной, уже хотела теперь в аптеку бежать...— Она — была? — перебил ее Мишель.— Кто? — удивилась Ольга.— Экспертиза?!— Ах это?.. Ну, да — конечно. Я же тебе звонила. Все в порядке...— Что в порядке?— Как — что? Колье на месте!Ну какая же она у него дурочка!.. Понятно, что на месте! Вопрос не в том, на месте или нет, — совсем в другом!— Это оказалась подделка? — задал главный вопрос Мишель.— Подделка?.. — удивилась Ольга. — Какая подделка? Какой же ты у меня глупенький!.. У нас не может быть подделок! Я же говорю — все в порядке!..Ах, вот в каком смысле «в порядке!»— Но как же так? — совершенно ничего не понимая, переспросил Мишель-Герхард-фон-Штольц. — Как это может быть?!Потому что быть этого не могло! Никак!— Что, что случилось? — встревоженно спросила Ольга, заметив, как ее любимый, только что бывший красным, смертельно побледнел. — Я что-то сделала не то?.. Ноя сделала лишь то, что ты меня просил! Ты просил меня провести экспертизу — я ее провела!— И что? — вновь, с безумной надеждой, спросил Мишель, хотя ему уже все сказали. Все, что он хотел знать!— Ну я же говорю тебе — все в порядке, можешь не волноваться — колье настоящее, — растерянно, потому что в который уже раз, повторила Ольга.А как же не волноваться, когда оно... настоящее!— Но ты уверена? Оно точно — настоящее?— Да, конечно!Но как же все ужасно и кошмарно!..Мишель-Герхард-фон-Штольц чуть не плакал от огорчения. Потому что вместо минуты торжества случилось то, о чем он помыслить не мог и чего более всего опасался — он только что лишился чести... И бог бы уж с ней, но помимо чести он лишился всех денег и заложенной под кредит квартиры, причем не своей, а принадлежащей административно-хозяйственному управлению делами Президента.Впору было стреляться!.. Прямо теперь!..— Что с тобой, что? — тормошила Мишеля Ольга. — Тебе плохо?!— Очень, — честно признался Мишель.— Значит, все-таки грипп?..Да какой грипп?!! При чем здесь грипп?! Лучше грипп, лучше чума с холерой, чем то, что с ним произошло!..— При чем здесь грипп? — в отчаянии вскричал Мишель, хватаясь за голову.— Голова?.. У тебя болит голова?! — все поняла и еще больше расстроилась Ольга.— Да не грипп, не голова, не понос и не золотуха! А — экспертиза! — простонал Мишель.— Экспертиза?.. Но ведь все хорошо — колье настоящее, его никто не украл! — лепетала Ольга.— Какое — не украл? — непонятно спросил Мишель.— В каком смысле — какое? — изумилась Ольга.— То — не украл? Или — это не украл? — указал Мишель на свой кейс.— Это?.. — удивилась Ольга. — Какое — «это»?Вместо ответа Мишель нагнулся, поднял, бросил на кухонный стол и расстегнул кейс, вытащив из него небольшую коробочку. Которую раскрыл...— Ой! — испуганно ойкнула Ольга, словно принесенные ею мороженые крабы ожили и пошли на нее, расставив клешни. — Ой-ой!..В коробочке, на бархатной подушечке, лежало... колье! То самое!Ольга изумленно глядела на колье и на Мишеля. И личико ее все более мрачнело.— Как ты?.. Когда?!Его милая, добрая, но глупенькая девочка заподозрила его в том, что он обокрал Гохран!— Как ты мог?!— Ничего я не смог! — вздохнул Мишель, имея в виду свое, наболевшее.Ольга вертела в руках украшение.— Но ведь это оно — то самое! — пораженно бормотала она.Как же — «то самое», когда совсем другое!— Нет, это не оно, — тяжко вздохнул Мишель. — Это подделка.— Подделка?.. — удивилась Ольга. — Никакая это не подделка, это — изделие тридцать шесть тысяч пятьсот семнадцать! Колье золотое, в форме восьмиконечного многогранника с четырьмя крупными, по двенадцать каратов каждый, камнями по краям и одним, на шестнадцать каратов, в центре...Вот, гляди, и вмятина на оправе есть, — ткнула Ольга пальчиком.— Какая еще вмятина?— Вот эта, видишь — каплеобразная вмятина неизвестного происхождения между вторым и третьим камнями... Она и в экспертной описи отображена!Тут уж Мишель и вовсе перестал что-либо понимать!Так что — выходит, это не подделка? А где тогда подделка? Там?..Но там изделие номер тридцать шесть тысяч пятьсот семнадцать осматривали не далее как вчера вечером! То есть в то самое время, когда это находилось у него!Чего быть не может!— Нет, Оленька, ты что-то путаешь, это не то колье! — мягко взяв ее за руки, сказал Мишель. — Это — совсем другое колье!— Как другое, если то самое! — возмутилась Ольга. — Я же специалист... эксперт! Наконец, я не слепая, я — вижу!Мишель начал теряться.— "То самое" — в Гохране, а это не «то самое», это совсем другое! — попытался он втолковать ей очевидное. Хотя уже менее горячо.— Другое?.. Но оно ведь настоящее! — показала на колье Ольга. — С вмятиной! Ведь — настоящее?Убежденность Ольги покоряла.— Выходит — настоящее, — неуверенно согласился Мишель. — Колье платиновое, в форме восьмиконечного многогранника с четырьмя крупными, по двенадцать каратов каждый, камнями по краям и одним, на шестнадцать каратов, в центре...— А там? — кивнула головой Ольга, имея в виду Гохран.— И там тоже! — легко согласился Мишель. — Колье платиновое, в форме восьмиконечного многогранника с четырьмя крупными, по двенадцать каратов каждый, камнями по краям и одним, на шестнадцать каратов, в центре...— Что же их — два?— Выходит, два, — скромно потупив взор, сказал Мишель.И хотел было добавить что-то насчет того, что «и тебя вылечат»!.. Да вовремя сдержался. Потому что самому впору было лечиться от двоения в глазах или раздвоения сознания!Он добыл колье, да не одно — а пару! А толку?! Он ведь не колье коллекционирует, он преступников изобличает! И кто здесь тогда преступник? Кто, что, когда и кого украл, если все ценности на месте?! Кто здесь вор? И есть в этой истории вообще хоть один вор?"Какие быть — есть! — ответил он сам себе. — Один!И кто же?Как кто — он. Он самый и есть! Потому что он украл у своей бывшей возлюбленной принадлежащее ей колье. И если кого здесь и можно засадить за решетку — так это его! Причем трижды — за воровство, за махинации с президентской квартирой, за кредит..."«Ай, как некрасиво, как неудобно получилось!» — совершенно расстроился Мишель-Герхард-фон-Штольц.«Это верно!» — согласился Мишка Шутов, сказав не так, сказав про пушного зверька, причем не просто зверька, а хорошо упитанного! В смысле — полного!..И Мишель-Герхард-фон-Штольц не смог ему ничего возразить!Он победил — получив все, что желал, и даже вдвое больше!Но это ровным счетом ничего ему не дало!Он — выиграл.Но... в конечном итоге проиграл! Он сделал невозможное, пробрался в святая святых — в Гохран. Что никакие приблизило его к разгадке!А ведь как все хорошо начиналось!..Чтобы так преотвратно закончиться!..И теперь ему уж точно головы не сносить!...Мишель-Герхард-фон-Штольц и Ольга сидели на диване. Давно сидели... Уже было темно, на улице и в квартире тоже. Уже Ольга отплакала свое, вымочив все имевшиеся у Мишеля платки. Хотя сама не могла сказать, по какому поводу плачет. Просто она видела, что Мишелю плохо. Очень!И так и было! И даже — еще хуже!Все было кончено. Мишель проиграл по всем статьям — он оказался неудачником, вором и мошенником.Главное — что неудачником. Что совершенно не к лицу «фонам»! Лучше быть удачливым вором и отпетым мошенником, чем неудачником! Неудач высший свет и начальство не прощают!Он потерял все и разом, он — банкрот! У него не осталось ничего, кроме машины, яхты, платиновых часов, трех дюжин костюмов и еще кое-чего по мелочи...Ничего!..Ничего?.. — одернул он сам себя? Так ли уж ничего? А Ольга?.. Его, которая плачет теперь у него на плече, Ольга? Она-то есть!Мишелю стало ужасно стыдно!Да, верно!.. Неблагодарная скотина, эгоист, себялюбец, подлец!.. Как можно забыть о самом главном. Что — деньги, квартиры и долги, когда речь идет о женщине. О твоей женщине! Которая тебя любит и готова все для тебя сделать?Ольга!.. Маленькое, милое, бесконечно дорогое ему существо, что всхлипывает, наверняка уже опухшим носиком, свернувшись на его плече. Что ему все его неудачи, когда у него есть она!Он лишился всего, но он остался не один в этом мире. А это — самое главное! И это он не согласится отдать даже за минуту торжества, даже за час торжества, даже за год торжеств!..Он — не один!И хоть все ужасно, но и... прекрасно тоже! Настолько, что впору сказать — остановись мгновение...Мишель-Герхард-фон-Штольц потерял все.Но он был счастлив!.. Глава 55 Два дня так, что по всей Москве стекла звенели, бухали артиллерийские залпы. С Воробьевых гор и от храма Христа Спасителя били батареи. На Красной площади и в Кремле рвались снаряды, отчего своды каземата вздрагивали и со сводов сыпалась пыль.Бух!Бух!..Мишель со счета сбился. Может, уж и Кремля-то нет, может, вместо него одни головешки остались? Здесь — не понять.Бух!Бух!..Но даже если Кремля нет, если Спасская башня в руинах лежит — Арсенал точно уцелеет! Его многометровые стены ни одна пушка не прошибет! Так что Мишелю ничего не грозит!..Да и не страшно ему теперь ничего, он свое, как видно, перебоялся!..Не расстреляли Мишеля Фирфанцева — офицеры за него вступились. Вернее — за себя.Солдаты, понятное дело, они большевикам продались, а кто этот, еще неизвестно — вон и бумага у него имеется не кем-нибудь, а самим Керенским подписанная! Его теперь, сгоряча, расстреляешь, а завтра с тебя за него спросят. Решили Мишеля до времени в каземат запереть, чтобы после в штаб переправить...И надо ж такому случиться — не куда-нибудь заперли, а именно туда, где ящики были свалены! Наверное, эта дверь первой на пути оказалась. А может, в иные казематы его поместить не могли по причине того, что там оружие хранилось — не будешь же арестанта рядом с боеприпасами прятать!Мишеля бросили внутрь, захлопнув за ним дверь.А потом, когда большевики штурм готовить начали, уж не до него стало...Довольно долго Мишель сидел неподвижно, привыкая к темноте. К которой, конечно, так и не привык, потому что темнота была кромешная. Потом, на ощупь, пробрался к ящикам и стал разрывать один из них.Зачем?.. Он и сам сказать не мог. Слишком долго он к ним шел, и слишком много чего ему пришлось на этом пути испытать... И вот теперь они были рядом — руку протяни... Так отчего не перевернуть последнюю страницу?..А еще вернее — он копал, чтобы не окоченеть здесь совершенно.Вначале он работал руками, отбрасывая назад, в темноту, спрессованный хлам. Потом отыскал какой-то случайный штырь и стал разгребать им кучу. Мусор поддавался трудно. Он освободил треть ящика, прежде чем смог отодрать одну из досок. Он поддел ее и, надавив, сломал.И тут же услышал, как что-то, зазвенев, посыпалось на пол, раскатываясь по сторонам. Неужели?! Он упал на колени и сгреб в горсть содержимое ящика.То, что он поднял, напоминало сережки или, может быть, колье. Он ощупывал отдельные, выступающие, соединенные друг с другом детали, чувствуя пальцами их гладкую, холодную поверхность...Да, несомненно, это были драгоценности! Они!..Он стоял на коленях, как какой-нибудь счастливый, достигший своей цели, кладоискатель, и сердце его билось напряженными толчками.Он — нашел!..Но теперь нужно было со всем этим что-то делать! Нужно кликнуть сюда людей! Пусть тех, что его сюда засадили, а до того хотели расстрелять. Пусть — их, все равно больше некого! Они единственные защищали пославшее его сюда правительство!Мишель подбежал к двери, стал колотить в нее. Вначале кулаками. А потом, не дождавшись отклика, ногами!Он колотил в нее что было сил, боясь, что его не услышат, и двухсотлетнее железо гудело под его ударами, словно набатный колокол.Наконец его услышали, и кто-то с той стороны, скорее всего кто-то из нижних чинов, недовольно крикнул:— Чего тарабанишь? Чего надо-ть?— Позовите офицера! — ответил ему Мишель.— Ежели до ветру, то ходи прям там! — крикнули из-за двери.— Нет! Я по делу! Это очень важно! Сообщите офицеру!Солдат ушел, и очень долго никого не было. Мишель уж думал, что тот решил о нем не докладывать. Но нет — послышался какой-то неясный шум, шаги.Кто-то стукнул в дверь.— Чего вам? — спросил из-за двери офицер.— Речь идет о порученном мне Александром Федоровичем Керенским деле! — стараясь быть убедительным, прокричал Мишель. — О сокровищах дома Романовых.Каких-таких сокровищах?.. Что он там несет — рехнулся, что ли?— Откройте. Это дело государственной важности! Загремел засов, и дверь отворилась.На пороге силуэтом стоял офицер, погон которого видно не было.— Что у вас тут стряслось? — недовольно спросил он.— Дайте побольше света! — потребовал Мишель.Офицер, вздохнув, хотел было захлопнуть дверь. Но Мишель сказал:— В этом подвале находятся ценности на сотни миллионов рублей!— Вы, сударь, здесь лампу Аладдина нашли? — усмехнулся офицер.Но видя, что Мишель остается серьезным, приказал:— Ладно, тащи сюда лампу! Да побыстрей у меня смотри!Принесли закоптелую керосиновую лампу.— Идемте за мной! — сказал Мишель, увлекая за собой офицера. — Это там!Офицер шел осторожно, нащупывая ногами путь. Лампа не способна была осветить огромный, с уходящими куда-то вверх сводами, каземат.— Здесь! — остановился Мишель подле разбитого ящика. — Только нужно будет обязательно сделать опись!Он наклонился и зачерпнул в горсть царские сокровища.— Огонь, ниже огонь!Заинтригованный офицер склонился ниже.— Ну, где сокровища? — спросил он.— Да вот же — вот! — поднял руки Мишель.Офицер опустил лампу ниже, к самым его ладоням.Взглянул...Пожал плечами...Хмыкнул...Не понимая его, не ожидая таких реакций, Мишель опустил взгляд, посмотрел на свои руки. Там что-то взблеснуло! Но не алмазы — нет. Какие-то стекляшки, напоминающие части разобранной люстры. Точно — не алмазы!Как же так?..Мишель присел, сунул руку в ящик, выгреб еще стекло и какие-то болты и еще гайки к ним, поднес их к глазам и разочарованно отшвырнул.В ящике были части люстры и ничего боле!.. Не было главного, того, что он искал, — лишь только никому не нужный стеклянный хлам! К которому он шел через аресты, «Кресты», расстрел, из-за которого его бил по голове и пытался утопить в Москве-реке Махмудка.— Дурак ты, братец! — вздохнул офицер. — Или умом тронулся!— Горохов!— Я, ваше благородь! — рявкнул в ответ Горохов.— Ты вот что — ты запри его, и больше меня сюда не зови! И огня ему не давай, а то он, не ровен час, еще чего-нибудь здесь подожжет.— Слушаюсь, ваше бродие!Дверь захлопнулась, и стало темно.Вернее, беспросветно!..Бух!Бух!..Ухала артиллерия. Большевики обстреливали Кремль. И всем уже было не до какого-то там сумасшедшего арестанта! С окраин в центр, отбивая кварталы, стягивались рабочие дружины и перешедшие на сторону большевиков солдаты 55-го и 85-го пехотных полков, на Николаевском вокзале спешно разгружался пятитысячный отряд балтийских матросов, присланный из Петрограда...Юнкера бились отчаянно, расстреливая последние патроны и поминутно бросаясь в штыки, но изменить что-либо они были уже не в силах! Еще день — и сопротивление «белых» было окончательно сломлено.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28