Он сверкал желтыми глазами и щерил зубастую пасть.
Чарли замер. Все, сейчас прыгнет, и мне конец, пронеслось у него в голове. Но тут между ним и чудовищем скользнула какая-то призрачная тень. Чарли в изумлении различил очертания копья и щита. Потом из лунных лучей выплыла вторая фигура… третья… Призраки загнали чудовище в угол, и оно пронзительно завыло от ужаса.
Мальчик испуганно попятился от привидений, запнулся о замшелый камень и шлепнулся прямиком на терновый куст. Увидев, что добыча упала, чудовище ринулось было на Чарли, но два сверкающих острых копья тут же обрушились на уродливую голову зверя и едва не пробили его ощеренную морду. Тот разъяренно зарычал и сверкнул желтыми плошками глаз, не в силах добраться до Чарли, а потом отскочил, не смея приблизиться.
Чарли с трудом поднялся и, шатаясь, заковылял прочь. Он здорово расцарапал о шипы лицо и руки, так что губы стали солеными, а пальцы – липкими от крови. Потом он заметил, что дрожит крупной дрожью. Ноги начали заплетаться, а голова почему-то так кружилась, что думать не получалось совсем. «Надо поскорее выбраться отсюда, пока я не замерз насмерть», – пробормотал он себе под нос, отчаянно стуча зубами.
И тут о ноги Чарли потерлось что-то теплое. Он глянул вниз. Медно-рыжий кот Феникс, задрав хвост, слегка толкнул его под левую коленку. Справа возник Саламандр, а из-за ближайшей статуи выскользнул Везувий. Коты выстроились в кольцо и закружили у ног Чарли. Мех их искрился, от кошачьих шубок поднималась волна тепла, и Чарли почувствовал, что согревается. Даже промокшая одежда на нем высохла.
Он ускорил шаг. Коты обогнали его и беззвучно полетели вперед, как одна огненная стрела, указывающая дорогу по запутанным коридорам разрушенного замка.
Постепенно Чарли стали попадаться знакомые фонтаны и статуи. Правда, теперь многие из них обрушились, но фонтан в виде каменной рыбины был цел, и Чарли это почему-то подбодрило.
Наконец коты вывели его в тот самый мощеный двор, откуда расходились пять коридоров. Ветер стих, и колокольный звон вдали смолк. Коты вспрыгнули на каменные сиденья и принялись деловито умываться.
– Вы разве со мной не пойдете? – спросил их Чарли.
Коты на секундочку оторвались от умывания и мурлыкнули.
– Все равно большущее спасибо, – поблагодарил Чарли.
Сквозь наружную арку он видел серебряную заиндевелую траву. Но кто или что поджидает его там, в саду? Неужели он все-таки спасся? Чарли помедлил, набрал в грудь воздуху и шагнул в сад.
Кто-то преградил ему дорогу.
– Привет, Чарли, – сказал Габриэль Муар. – Теперь ты в безопасности.
Чарли облегченно выдохнул. Голова у него закружилась, ноги подкосились. «Интересно, я что, в обморок падаю?» – успел подумать он, но тут его подхватили чьи-то могучие руки и над ним нависли встревоженные лица Танкреда и Лизандра.
– Ого! – вырвалось у Танкреда.
– Ты цел? – спросил Лизандр.
– Вроде да, – из последних сил отозвался Чарли. – Спасибо.
Сад устилали сломанные ветки и сучья, а снег смело в высоченные сугробы.
– Да тут была настоящая буря, – отметил он.
– И не только, – засмеялся Лизандр, – тут много чего было.
– Кое для кого даже слишком много, – добавил Танкред, заглушив своим хохотом смех друга.
Чарли разглядел две коленопреклоненные фигуры. Манфред! И Зелда.
– Пошли, – потеребил его Габриэль. – Кухарка там наготовила пир на весь мир.
– Пир? Ночью? – поразился Чарли. – А что, разве можно?
– Сегодня особая ночь, – веско сказал Лизандр, – сегодня можно все.
И они двинулись к зданию академии. Во многих окнах горел свет, а у входа теснилась целая толпа во главе с Оливией и Фиделио. Оба подскакивали, приплясывали и размахивали руками.
Чарли тоже помахал им.
– Смешные, правда?
– Фиделио нам сказал, что ты пропал, – объяснил Габриэль, – а не скажи он, ты бы, наверно, так и остался в развалинах.
Чарли содрогнулся.
Танкред отворил садовую дверь, и они шагнули прямиком в вопящую и галдящую толпу. Чарли чуть не оглох. Его засыпали вопросами:
– Как тебе удалось выбраться?
– Чарли, а что там было-то? Что было-то, а?
– Ты видел чудище?
– Почему ты заблудился?
– Дорогу, дорогу, – выкрикивал Лизандр, проталкиваясь сквозь толпу.
– Да ну, ребята, расступитесь же! – просил Танкред. – Дайте Чарли пройти!
Толпа послушно раздалась, и Чарли двинулся по узкому проходу. Со всех сторон глядели взбудораженные лица. Очутившись наконец в холле, он увидел, что на длинном столе, где раньше были фонарики, теперь красуется несметное множество блюд с бутербродами, пирожками, пышками и плюшками. Кухарка суетилась у стола, раздавая угощение.
– А-а, вот и почетный гость! – воскликнула она, завидев Чарли. – Совсем в ледышку превратился! Ну, что тебе положить?
Чарли пришел в замешательство. Глаза у него разбегались.
– Э… ну… – промямлил он, – не знаю даже…
– Всего, – вмешался Лизандр. – Ему положить всего – и побольше.
– «Все и побольше» кушать подано. – Кухарка нагрузила тарелку горой вкусностей.
Тут Чарли заметил, что Фиделио с Оливией пытаются пробиться сквозь толпу.
– А моим друзьям можно положить? – спросил он. – Они как раз…
– Нет. – Кухарка вручила ему тарелку. – Сначала этой троице. – Она кивнула на спасителей Чарли. – Ведь кабы не они, тебя бы тут вообще не было, верно?
– Э-э… пожалуй, что да. – Чарли покраснел. – Извините.
Кухарка подмигнула ему, а сама тем временем подала по тарелке снеди Габриэлю и Танкреду, которые по примеру Чарли попросили всего побольше, и Лизандру, который ограничился жареной картошкой.
Тем временем в холле появились преподаватели музыки и попытались разогнать толпу. Мистер Палтри был рассержен и на всех рявкал, а вот доктор Солтуэзер, кажется, радовался ночному безобразию не меньше учеников и, сгоняя детей к столу, как пастух – стадо, то и дело затягивал песню.
Мисс Кристалл тоже была здесь: она издалека улыбнулась Чарли и жестом показала ему «молодец!». Она помогала миссис Вальс не пускать в холл малышей, потому что к пиршеству были допущены только музыканты – кроме Танкреда и Лизандра.
И конечно, Оливии, которую, впрочем, официально никто не пускал, – просто она прибегла к своим актерским навыкам и просочилась в холл, надев синий плащ. Ей удалось провести всех учителей, и вот она уже мчалась к Чарли, торжественно неся две тарелки сосисок в тесте и плюшек.
– Взяла тебе добавки, – запыхавшись, похвасталась она. – Ой, бедняга, да ты же весь в синяках! А на голове-то что творится!
Чарли спохватился и пригладил непослушные волосы, в которых за время последних приключений скопилось столько веточек и листьев, что теперь его прическа и впрямь была как куст. Вообще-то Чарли уже насытился, но отказаться от приношения Оливии у него духу не хватало.
– Давай пополам, – предложил он. – А где ты раздобыла синий плащ?
– Позаимствовала у Билли, – объяснила девочка. – Он, бедняжка, слишком устал и остался в спальне. Кстати, знаешь, он ведь нашел медаль.
– Знаю-знаю, – кивнул Чарли.
Фиделио покосился на него и многозначительно поднял брови. Надо будет потом посоветоваться с ним насчет Билли, решил Чарли, уплетая плюшки. Нужно обязательно разузнать, кто именно и как подчинил альбиноса своей воле.
– Не могу поверить, что весь этот пир затеяли только из-за меня, – с трудом произнес он сквозь непрожеванную плюшку.
– Это все кухарка расстаралась, – объяснил Фиделио. – Она если уж что решит, так ей все учителя скопом не помеха. Даже доктор Блур и тот ее не остановит. В прошлом году, помню, потерялся один мальчик. Его три дня искали, оказалось, он заблудился в старой части академии и в конце концов едва выбрался оттуда. Точнее, выполз через трещины в полу, весь в синяках и царапинах и облепленный паутиной. Некоторое время он даже разговаривать не мог. Так вот, кухарка устроила ради него ночной пир, и потом его отправили домой. Больше он не появлялся.
– Ничего удиви… – Чарли осекся, потому что садовая дверь распахнулась, и на пороге возникли доктор Блур с тетушкой Лукрецией. Они с усилием волочили за собой обвисшего, как тряпка, Манфреда. А тот начисто утратил весь свой грозный вид – голова у него безвольно свесилась на грудь, а страшные глаза были полуприкрыты. Тетушка Лукреция метнула в Чарли испепеляющий взгляд, и все трое скрылись в западном крыле.
Весь холл в полнейшем молчании наблюдал, как мистер Хек и еще один учитель протащили так же полуобморочно обвисшую Зелду Добински.
И хотя Зелду с Манфредом все боялись и недолюбливали, но стоило детям увидеть их полумертвые лица – и веселье сразу же поутихло. Вскоре все начали разбредаться спать.
Когда Чарли, Фиделио и Габриэль вернулись в спальню, остальные мальчишки, казалось, спали, но со стороны койки Билли доносилось не то сопение, не то всхлипы. Чарли в темноте присел на краешек его постели.
– Билли! – позвал он. – Ты чего, ревешь?
– Чарли, прости, что я тебя бросил в развалинах! – всхлипнул Билли. – Я ничего плохого не хотел!
– Да ладно тебе, – отозвался Чарли. – А вот Эмилию выдал именно ты, верно? Проговорился кому-то, что она проснулась. Зачем, Билли? А?
Молчание.
– Тебя что, заставили? Кто? – не унимался Чарли.
На этот раз Билли все-таки ответил, хотя и не сразу:
– Я просто хочу, чтобы у меня были мама и папа. Нельзя, да?
Чарли не знал, что и сказать.
На следующий день жизнь вошла в обычную колею. Разве что учителя проявляли больше сочувствия, чем им это обычно свойственно. Никто не бранил Чарли за зевки и рассеянность. А на английском он и вовсе задремал. Только мистера Палтри вчерашняя ночь не изменила ни на йоту – он, как всегда, взрывался по любому поводу и распекал всех.
Перед чаем к Чарли подлетел Фиделио, распираемый потрясающими известиями. В академию явился его брат, Феликс, – якобы чтобы отдать Фиделио починенную скрипку, но на самом деле поделиться новостями. Во внешнем мире произошло немало интересного.
– Эмма и мисс Инглдью заперлись в книжном магазине и держат оборону, – взахлеб излагал Фиделио, – и ни за что не хотят никого пускать. Луны к ним уже ломились, требовали, чтобы Эмма вернулась к ним. Кричали, мол, пленка доктора Толли – это еще не документ. И еще говорили, что, пока им не предоставят убедительных доказательств, они не поверят, что Эмма – дочка изобретателя.
Чарли в отчаянии запустил руки в волосы:
– Это что же получается – мы старались-старались, а теперь мисс Инглдью не может оставить Эмму у себя?!
– Похоже на то. – Фиделио помрачнел. – Пока документы не найдены.
– Какие еще документы? – простонал Чарли.
– Ну, знаешь, всякие справки, удостоверения личности… Свидетельство о рождении, об удочерении – понял?
Чарли схватился за голову:
– Но ведь бумаги у них? Я имею в виду – у Блуров! Наверняка где-нибудь припрятаны.
– Да уж конечно, – согласился Фиделио. – Припрятаны и перепрятаны. Нам остается только их найти.
Ужасная перспектива представилась Чарли: чтобы найти документы, придется облазить десятки пыльных чердаков и закоулков академии. На это уйдет лет десять. И еще столько же придется просидеть под арестом, потому что их неминуемо застукают!
– Задачка не из легких, – мрачно протянул он.
Но, как оказалось, Фиделио с Чарли никуда лазить и ничего искать не пришлось. Кое-кто постарался за них. Причем обошелся без экспедиций на чердаки, без арестов и паутины, но шуму наделал немало.
Через полчаса после отбоя академию огласили взрывы. То есть первый взрыв почти никто и не заметил. Фонарик над главным входом негромко сказал «дзынь», и на каменный пол с шелестом посыпались осколки. Второй взрыв вышел куда громче: одно из окон в западном крыле вдруг пошло трещинами, а потом разлетелось на куски, и куски эти звонко рухнули на каменные плиты двора.
Обитатели академии выскакивали из спален и ванных, роняя зубные щетки и полотенца, и мчались выяснить, в чем дело.
Чарли распахнул окно в спальне, и все мальчишки вывесились наружу. Посреди двора стоял высокий мужчина в длинном темном плаще и черных перчатках. Вокруг шеи у него было обмотано элегантное белое кашне, а черная шевелюра блестела, как полированный уголь.
– Ух ты!
– Это кто еще такой?
– Что это он делает?
Вокруг Чарли оживленно шушукались, соседние окна тоже распахивались, и из них тоже высовывались любопытные.
– Это мой дядя, – не удержался от гордой улыбки Чарли.
– Твой дядя?
– А чего он хочет?
– Это он окно кокнул?
– Как ему это удается?
– На вид такой приличный джентльмен – и на тебе, окна бьет.
Шушуканье переросло в гул, и из коридора донеслась поступь и покрик надзирательницы:
– А ну закрыть все окна! Живо! Всем в постель! Отбой! Я тушу свет!
Кое-кто и впрямь разбежался по койкам, но большинство продолжало наблюдать за фигурой во дворе. Теперь дядя Патон описывал неторопливые круги, глядя вверх, на гроздья детишек, облепившие окна. Заметив племянника, он приветственно улыбнулся. А Чарли затаил дыхание – он уже кончиками пальцев ощущал странное гудение не то жужжание, которое неизменно предвещало гибель очередной лампочки по воле дяди Патона.
– Блур! – вдруг воззвал дядя. – Ты знаешь, зачем я пришел. Впусти меня.
Обитые бронзой двери не шелохнулись. Шепот стих. Все ждали, что же теперь будет.
– Ах так! – взрычал дядя Патон. Он повернулся спиной к детям и устремил взор на окна личных апартаментов доктора Блура в западном крыле.
Бдынц! В одном из освещенных окон лопнуло стекло. Осколки посыпались во двор. Потом взорвалось еще одно окно. И еще. Каждый очередной взрыв оказывался громче предыдущего, а стеклянный град сыпался на каменные плиты двора с оглушительным звоном.
Чарли застыл у окна, разинув рот от изумления. Надо же, какой силищи у дяди дар! Вон, оказывается, что он может учинить, если как следует захочет!
– Юбим! – загудел голос доктора Блура из уцелевшего окна. – Немедленно прекратите, или я вызову полицию!
– Да что вы говорите? – крикнул в ответ дядя Патон. – Сомневаюсь! Здесь происходит слишком много такого, что вам ни к чему демонстрировать властям! А теперь верни мне документы Эммы Толли, Блур, пока я не переколотил все стекла в твоем обиталище.
Уцелевшее окно в западном крыле тотчас захлопнулось. Света в нем не горело, но через секунду соседнее окно постигла общая печальная участь. Затем дядя Патон развернулся к восточному крылу, в освещенных окнах которого суетились учителя – они никак не могли взять в толк, что взрывы происходят только там, где горят лампочки, и торопливо прибирались в классах.
Бац! Бам! Дзынь! Это лопнули три окна в лаборатории. И тут дело приняло серьезный оборот: в лаборатории что-то загорелось. Из окон повалил черный дым и едкая вонь горелых химикалий. Дети закашлялись.
– Перестаньте, Патон! Умоляю вас! – заклинал доктор Блур.
– Отдай документы! – требовал дядя Патон.
Но ответа не дождался.
И тогда во двор, заваленный осколками, посыпался разноцветный стеклянный дождь. Кто-то забыл погасить свет в часовне, и теперь от красивых витражей осталось одно воспоминание.
– Хорошо, хорошо! – жалобно взвизгнул доктор Блур.
Наступила тишина, и из уцелевшего окна в западном крыле выпорхнула пачка бумаг. Белые листы медленно кружили в воздухе, как гигантские шаловливые снежинки, и торжественно снижались во двор.
Дядя Патон, хрустя и скрипя ботинками по стеклу, кинулся ловить драгоценные документы, и из груди его вырвался смешок, который перерос в довольный смех, а потом в раскатистый, громовой, победоносный хохот.
Хохот был такой заразительный, что Чарли и остальные дети тоже присоединились к дяде Патону, и хохотали они так громко, что эхо от этого хохота раздавалось во дворе академии до самого Рождества.
Глава 21
САМАЯ ДЛИННАЯ НОЧЬ В ГОДУ
В газетах история с разбитыми окнами получила название «Таинственные взрывы в здании старинной школы». Если бы кто-нибудь даже и выведал правду, то все равно бы не поверил.
Дядя Патон отнес документы Эммы Толли мисс Инглдью, и, получив доказательства того, что Эмилия Лун, без сомнения, и есть Эмма Толли, чета Лунов наконец сдалась и оставила девочку в покое. Собственно, они не слишком ее и любили, и было ясно, что не хватать им будет денег, а не Эммы. Ведь доктор Блур более чем щедро платил им за ее содержание.
Ясно было также, что подпись доктора Толли на отказе от отцовства подделана, но мисс Инглдью было все равно. Она хотела лишь одного – вернуть племянницу, а Эмма ни о чем другом и не мечтала, как поселиться с тетей, в чудесном доме, битком набитом книгами.
Наутро после посещения дяди Патона двор академии Блура представлял собой душераздирающее зрелище. Каменные плиты совершенно исчезли под слоями стеклянных осколков. Сверкающие многоугольники, квадратики и звезды, алмазные клинья, блестящие разноцветные кусочки витражей – все это было присыпано сверху серебристым инеем и сияло на солнце.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24
Чарли замер. Все, сейчас прыгнет, и мне конец, пронеслось у него в голове. Но тут между ним и чудовищем скользнула какая-то призрачная тень. Чарли в изумлении различил очертания копья и щита. Потом из лунных лучей выплыла вторая фигура… третья… Призраки загнали чудовище в угол, и оно пронзительно завыло от ужаса.
Мальчик испуганно попятился от привидений, запнулся о замшелый камень и шлепнулся прямиком на терновый куст. Увидев, что добыча упала, чудовище ринулось было на Чарли, но два сверкающих острых копья тут же обрушились на уродливую голову зверя и едва не пробили его ощеренную морду. Тот разъяренно зарычал и сверкнул желтыми плошками глаз, не в силах добраться до Чарли, а потом отскочил, не смея приблизиться.
Чарли с трудом поднялся и, шатаясь, заковылял прочь. Он здорово расцарапал о шипы лицо и руки, так что губы стали солеными, а пальцы – липкими от крови. Потом он заметил, что дрожит крупной дрожью. Ноги начали заплетаться, а голова почему-то так кружилась, что думать не получалось совсем. «Надо поскорее выбраться отсюда, пока я не замерз насмерть», – пробормотал он себе под нос, отчаянно стуча зубами.
И тут о ноги Чарли потерлось что-то теплое. Он глянул вниз. Медно-рыжий кот Феникс, задрав хвост, слегка толкнул его под левую коленку. Справа возник Саламандр, а из-за ближайшей статуи выскользнул Везувий. Коты выстроились в кольцо и закружили у ног Чарли. Мех их искрился, от кошачьих шубок поднималась волна тепла, и Чарли почувствовал, что согревается. Даже промокшая одежда на нем высохла.
Он ускорил шаг. Коты обогнали его и беззвучно полетели вперед, как одна огненная стрела, указывающая дорогу по запутанным коридорам разрушенного замка.
Постепенно Чарли стали попадаться знакомые фонтаны и статуи. Правда, теперь многие из них обрушились, но фонтан в виде каменной рыбины был цел, и Чарли это почему-то подбодрило.
Наконец коты вывели его в тот самый мощеный двор, откуда расходились пять коридоров. Ветер стих, и колокольный звон вдали смолк. Коты вспрыгнули на каменные сиденья и принялись деловито умываться.
– Вы разве со мной не пойдете? – спросил их Чарли.
Коты на секундочку оторвались от умывания и мурлыкнули.
– Все равно большущее спасибо, – поблагодарил Чарли.
Сквозь наружную арку он видел серебряную заиндевелую траву. Но кто или что поджидает его там, в саду? Неужели он все-таки спасся? Чарли помедлил, набрал в грудь воздуху и шагнул в сад.
Кто-то преградил ему дорогу.
– Привет, Чарли, – сказал Габриэль Муар. – Теперь ты в безопасности.
Чарли облегченно выдохнул. Голова у него закружилась, ноги подкосились. «Интересно, я что, в обморок падаю?» – успел подумать он, но тут его подхватили чьи-то могучие руки и над ним нависли встревоженные лица Танкреда и Лизандра.
– Ого! – вырвалось у Танкреда.
– Ты цел? – спросил Лизандр.
– Вроде да, – из последних сил отозвался Чарли. – Спасибо.
Сад устилали сломанные ветки и сучья, а снег смело в высоченные сугробы.
– Да тут была настоящая буря, – отметил он.
– И не только, – засмеялся Лизандр, – тут много чего было.
– Кое для кого даже слишком много, – добавил Танкред, заглушив своим хохотом смех друга.
Чарли разглядел две коленопреклоненные фигуры. Манфред! И Зелда.
– Пошли, – потеребил его Габриэль. – Кухарка там наготовила пир на весь мир.
– Пир? Ночью? – поразился Чарли. – А что, разве можно?
– Сегодня особая ночь, – веско сказал Лизандр, – сегодня можно все.
И они двинулись к зданию академии. Во многих окнах горел свет, а у входа теснилась целая толпа во главе с Оливией и Фиделио. Оба подскакивали, приплясывали и размахивали руками.
Чарли тоже помахал им.
– Смешные, правда?
– Фиделио нам сказал, что ты пропал, – объяснил Габриэль, – а не скажи он, ты бы, наверно, так и остался в развалинах.
Чарли содрогнулся.
Танкред отворил садовую дверь, и они шагнули прямиком в вопящую и галдящую толпу. Чарли чуть не оглох. Его засыпали вопросами:
– Как тебе удалось выбраться?
– Чарли, а что там было-то? Что было-то, а?
– Ты видел чудище?
– Почему ты заблудился?
– Дорогу, дорогу, – выкрикивал Лизандр, проталкиваясь сквозь толпу.
– Да ну, ребята, расступитесь же! – просил Танкред. – Дайте Чарли пройти!
Толпа послушно раздалась, и Чарли двинулся по узкому проходу. Со всех сторон глядели взбудораженные лица. Очутившись наконец в холле, он увидел, что на длинном столе, где раньше были фонарики, теперь красуется несметное множество блюд с бутербродами, пирожками, пышками и плюшками. Кухарка суетилась у стола, раздавая угощение.
– А-а, вот и почетный гость! – воскликнула она, завидев Чарли. – Совсем в ледышку превратился! Ну, что тебе положить?
Чарли пришел в замешательство. Глаза у него разбегались.
– Э… ну… – промямлил он, – не знаю даже…
– Всего, – вмешался Лизандр. – Ему положить всего – и побольше.
– «Все и побольше» кушать подано. – Кухарка нагрузила тарелку горой вкусностей.
Тут Чарли заметил, что Фиделио с Оливией пытаются пробиться сквозь толпу.
– А моим друзьям можно положить? – спросил он. – Они как раз…
– Нет. – Кухарка вручила ему тарелку. – Сначала этой троице. – Она кивнула на спасителей Чарли. – Ведь кабы не они, тебя бы тут вообще не было, верно?
– Э-э… пожалуй, что да. – Чарли покраснел. – Извините.
Кухарка подмигнула ему, а сама тем временем подала по тарелке снеди Габриэлю и Танкреду, которые по примеру Чарли попросили всего побольше, и Лизандру, который ограничился жареной картошкой.
Тем временем в холле появились преподаватели музыки и попытались разогнать толпу. Мистер Палтри был рассержен и на всех рявкал, а вот доктор Солтуэзер, кажется, радовался ночному безобразию не меньше учеников и, сгоняя детей к столу, как пастух – стадо, то и дело затягивал песню.
Мисс Кристалл тоже была здесь: она издалека улыбнулась Чарли и жестом показала ему «молодец!». Она помогала миссис Вальс не пускать в холл малышей, потому что к пиршеству были допущены только музыканты – кроме Танкреда и Лизандра.
И конечно, Оливии, которую, впрочем, официально никто не пускал, – просто она прибегла к своим актерским навыкам и просочилась в холл, надев синий плащ. Ей удалось провести всех учителей, и вот она уже мчалась к Чарли, торжественно неся две тарелки сосисок в тесте и плюшек.
– Взяла тебе добавки, – запыхавшись, похвасталась она. – Ой, бедняга, да ты же весь в синяках! А на голове-то что творится!
Чарли спохватился и пригладил непослушные волосы, в которых за время последних приключений скопилось столько веточек и листьев, что теперь его прическа и впрямь была как куст. Вообще-то Чарли уже насытился, но отказаться от приношения Оливии у него духу не хватало.
– Давай пополам, – предложил он. – А где ты раздобыла синий плащ?
– Позаимствовала у Билли, – объяснила девочка. – Он, бедняжка, слишком устал и остался в спальне. Кстати, знаешь, он ведь нашел медаль.
– Знаю-знаю, – кивнул Чарли.
Фиделио покосился на него и многозначительно поднял брови. Надо будет потом посоветоваться с ним насчет Билли, решил Чарли, уплетая плюшки. Нужно обязательно разузнать, кто именно и как подчинил альбиноса своей воле.
– Не могу поверить, что весь этот пир затеяли только из-за меня, – с трудом произнес он сквозь непрожеванную плюшку.
– Это все кухарка расстаралась, – объяснил Фиделио. – Она если уж что решит, так ей все учителя скопом не помеха. Даже доктор Блур и тот ее не остановит. В прошлом году, помню, потерялся один мальчик. Его три дня искали, оказалось, он заблудился в старой части академии и в конце концов едва выбрался оттуда. Точнее, выполз через трещины в полу, весь в синяках и царапинах и облепленный паутиной. Некоторое время он даже разговаривать не мог. Так вот, кухарка устроила ради него ночной пир, и потом его отправили домой. Больше он не появлялся.
– Ничего удиви… – Чарли осекся, потому что садовая дверь распахнулась, и на пороге возникли доктор Блур с тетушкой Лукрецией. Они с усилием волочили за собой обвисшего, как тряпка, Манфреда. А тот начисто утратил весь свой грозный вид – голова у него безвольно свесилась на грудь, а страшные глаза были полуприкрыты. Тетушка Лукреция метнула в Чарли испепеляющий взгляд, и все трое скрылись в западном крыле.
Весь холл в полнейшем молчании наблюдал, как мистер Хек и еще один учитель протащили так же полуобморочно обвисшую Зелду Добински.
И хотя Зелду с Манфредом все боялись и недолюбливали, но стоило детям увидеть их полумертвые лица – и веселье сразу же поутихло. Вскоре все начали разбредаться спать.
Когда Чарли, Фиделио и Габриэль вернулись в спальню, остальные мальчишки, казалось, спали, но со стороны койки Билли доносилось не то сопение, не то всхлипы. Чарли в темноте присел на краешек его постели.
– Билли! – позвал он. – Ты чего, ревешь?
– Чарли, прости, что я тебя бросил в развалинах! – всхлипнул Билли. – Я ничего плохого не хотел!
– Да ладно тебе, – отозвался Чарли. – А вот Эмилию выдал именно ты, верно? Проговорился кому-то, что она проснулась. Зачем, Билли? А?
Молчание.
– Тебя что, заставили? Кто? – не унимался Чарли.
На этот раз Билли все-таки ответил, хотя и не сразу:
– Я просто хочу, чтобы у меня были мама и папа. Нельзя, да?
Чарли не знал, что и сказать.
На следующий день жизнь вошла в обычную колею. Разве что учителя проявляли больше сочувствия, чем им это обычно свойственно. Никто не бранил Чарли за зевки и рассеянность. А на английском он и вовсе задремал. Только мистера Палтри вчерашняя ночь не изменила ни на йоту – он, как всегда, взрывался по любому поводу и распекал всех.
Перед чаем к Чарли подлетел Фиделио, распираемый потрясающими известиями. В академию явился его брат, Феликс, – якобы чтобы отдать Фиделио починенную скрипку, но на самом деле поделиться новостями. Во внешнем мире произошло немало интересного.
– Эмма и мисс Инглдью заперлись в книжном магазине и держат оборону, – взахлеб излагал Фиделио, – и ни за что не хотят никого пускать. Луны к ним уже ломились, требовали, чтобы Эмма вернулась к ним. Кричали, мол, пленка доктора Толли – это еще не документ. И еще говорили, что, пока им не предоставят убедительных доказательств, они не поверят, что Эмма – дочка изобретателя.
Чарли в отчаянии запустил руки в волосы:
– Это что же получается – мы старались-старались, а теперь мисс Инглдью не может оставить Эмму у себя?!
– Похоже на то. – Фиделио помрачнел. – Пока документы не найдены.
– Какие еще документы? – простонал Чарли.
– Ну, знаешь, всякие справки, удостоверения личности… Свидетельство о рождении, об удочерении – понял?
Чарли схватился за голову:
– Но ведь бумаги у них? Я имею в виду – у Блуров! Наверняка где-нибудь припрятаны.
– Да уж конечно, – согласился Фиделио. – Припрятаны и перепрятаны. Нам остается только их найти.
Ужасная перспектива представилась Чарли: чтобы найти документы, придется облазить десятки пыльных чердаков и закоулков академии. На это уйдет лет десять. И еще столько же придется просидеть под арестом, потому что их неминуемо застукают!
– Задачка не из легких, – мрачно протянул он.
Но, как оказалось, Фиделио с Чарли никуда лазить и ничего искать не пришлось. Кое-кто постарался за них. Причем обошелся без экспедиций на чердаки, без арестов и паутины, но шуму наделал немало.
Через полчаса после отбоя академию огласили взрывы. То есть первый взрыв почти никто и не заметил. Фонарик над главным входом негромко сказал «дзынь», и на каменный пол с шелестом посыпались осколки. Второй взрыв вышел куда громче: одно из окон в западном крыле вдруг пошло трещинами, а потом разлетелось на куски, и куски эти звонко рухнули на каменные плиты двора.
Обитатели академии выскакивали из спален и ванных, роняя зубные щетки и полотенца, и мчались выяснить, в чем дело.
Чарли распахнул окно в спальне, и все мальчишки вывесились наружу. Посреди двора стоял высокий мужчина в длинном темном плаще и черных перчатках. Вокруг шеи у него было обмотано элегантное белое кашне, а черная шевелюра блестела, как полированный уголь.
– Ух ты!
– Это кто еще такой?
– Что это он делает?
Вокруг Чарли оживленно шушукались, соседние окна тоже распахивались, и из них тоже высовывались любопытные.
– Это мой дядя, – не удержался от гордой улыбки Чарли.
– Твой дядя?
– А чего он хочет?
– Это он окно кокнул?
– Как ему это удается?
– На вид такой приличный джентльмен – и на тебе, окна бьет.
Шушуканье переросло в гул, и из коридора донеслась поступь и покрик надзирательницы:
– А ну закрыть все окна! Живо! Всем в постель! Отбой! Я тушу свет!
Кое-кто и впрямь разбежался по койкам, но большинство продолжало наблюдать за фигурой во дворе. Теперь дядя Патон описывал неторопливые круги, глядя вверх, на гроздья детишек, облепившие окна. Заметив племянника, он приветственно улыбнулся. А Чарли затаил дыхание – он уже кончиками пальцев ощущал странное гудение не то жужжание, которое неизменно предвещало гибель очередной лампочки по воле дяди Патона.
– Блур! – вдруг воззвал дядя. – Ты знаешь, зачем я пришел. Впусти меня.
Обитые бронзой двери не шелохнулись. Шепот стих. Все ждали, что же теперь будет.
– Ах так! – взрычал дядя Патон. Он повернулся спиной к детям и устремил взор на окна личных апартаментов доктора Блура в западном крыле.
Бдынц! В одном из освещенных окон лопнуло стекло. Осколки посыпались во двор. Потом взорвалось еще одно окно. И еще. Каждый очередной взрыв оказывался громче предыдущего, а стеклянный град сыпался на каменные плиты двора с оглушительным звоном.
Чарли застыл у окна, разинув рот от изумления. Надо же, какой силищи у дяди дар! Вон, оказывается, что он может учинить, если как следует захочет!
– Юбим! – загудел голос доктора Блура из уцелевшего окна. – Немедленно прекратите, или я вызову полицию!
– Да что вы говорите? – крикнул в ответ дядя Патон. – Сомневаюсь! Здесь происходит слишком много такого, что вам ни к чему демонстрировать властям! А теперь верни мне документы Эммы Толли, Блур, пока я не переколотил все стекла в твоем обиталище.
Уцелевшее окно в западном крыле тотчас захлопнулось. Света в нем не горело, но через секунду соседнее окно постигла общая печальная участь. Затем дядя Патон развернулся к восточному крылу, в освещенных окнах которого суетились учителя – они никак не могли взять в толк, что взрывы происходят только там, где горят лампочки, и торопливо прибирались в классах.
Бац! Бам! Дзынь! Это лопнули три окна в лаборатории. И тут дело приняло серьезный оборот: в лаборатории что-то загорелось. Из окон повалил черный дым и едкая вонь горелых химикалий. Дети закашлялись.
– Перестаньте, Патон! Умоляю вас! – заклинал доктор Блур.
– Отдай документы! – требовал дядя Патон.
Но ответа не дождался.
И тогда во двор, заваленный осколками, посыпался разноцветный стеклянный дождь. Кто-то забыл погасить свет в часовне, и теперь от красивых витражей осталось одно воспоминание.
– Хорошо, хорошо! – жалобно взвизгнул доктор Блур.
Наступила тишина, и из уцелевшего окна в западном крыле выпорхнула пачка бумаг. Белые листы медленно кружили в воздухе, как гигантские шаловливые снежинки, и торжественно снижались во двор.
Дядя Патон, хрустя и скрипя ботинками по стеклу, кинулся ловить драгоценные документы, и из груди его вырвался смешок, который перерос в довольный смех, а потом в раскатистый, громовой, победоносный хохот.
Хохот был такой заразительный, что Чарли и остальные дети тоже присоединились к дяде Патону, и хохотали они так громко, что эхо от этого хохота раздавалось во дворе академии до самого Рождества.
Глава 21
САМАЯ ДЛИННАЯ НОЧЬ В ГОДУ
В газетах история с разбитыми окнами получила название «Таинственные взрывы в здании старинной школы». Если бы кто-нибудь даже и выведал правду, то все равно бы не поверил.
Дядя Патон отнес документы Эммы Толли мисс Инглдью, и, получив доказательства того, что Эмилия Лун, без сомнения, и есть Эмма Толли, чета Лунов наконец сдалась и оставила девочку в покое. Собственно, они не слишком ее и любили, и было ясно, что не хватать им будет денег, а не Эммы. Ведь доктор Блур более чем щедро платил им за ее содержание.
Ясно было также, что подпись доктора Толли на отказе от отцовства подделана, но мисс Инглдью было все равно. Она хотела лишь одного – вернуть племянницу, а Эмма ни о чем другом и не мечтала, как поселиться с тетей, в чудесном доме, битком набитом книгами.
Наутро после посещения дяди Патона двор академии Блура представлял собой душераздирающее зрелище. Каменные плиты совершенно исчезли под слоями стеклянных осколков. Сверкающие многоугольники, квадратики и звезды, алмазные клинья, блестящие разноцветные кусочки витражей – все это было присыпано сверху серебристым инеем и сияло на солнце.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24