Люс его заметил, но нельзя было терять времени. Он поспешно усадил трех приятелей и, сев вместе с ними в карету, приказал кучеру везти в Булонский лес.— Видно, свадьбу празднуете! — заметил возница, принимая Люса за кучера.— Угадал, — сказал сыщик, — валяй вскачь: получишь на дай.Кучер хлопнул бичом и помчался во весь опор, желая прокатить на славу своего собрата.Через заднее маленькое стекло кареты Люс, предусмотрительно заглянувший в него, увидел подозрительного человека, кинувшегося следом за их каретой и повисшего на его задней оси.Поняв всю опасность этого преследования, Люс подал кучеру звонок остановки и в то же время, разом распахнув дверцу, проворно выскочил на землю. В тот же момент и субъект, висевший на оси, соскочил и очутился лицом к лицу с Люсом, который, не задумываясь ни на минуту, ударил неизвестного человека изо всей силы головой в живот, так что тот покатился на землю с помутившимся взглядом.Люс одним прыжком вскочил на козлы подле возницы, крикнув ему:— Ступай во весь опор!— Кто этот парень? — спросил возница.— Сыщик, — отвечал Люс, — я вчера подгулял и переехал какого-то гражданина, а городовой не успел записать мой нумер!— Эге, а я-то думал, что ты господский! — заметил извозчик.— Я и был господским, да уж больно мало свободы; так я и поступил в извозчики. Тут со мной получилась беда, и мне навязали на шею этого сыщика, который нащупал меня как раз, когда я заехал за своими друзьями, чтобы погулять с ними!— Так ты его теперь как следует попотчевал, — продолжал извозчик, — не беспокойся, ему нас вовек не догнать, увидишь! — И он сильным ударом хлыста погнал лошадь во весь опор. Приподнявшись на козлах, Люс через крышу кареты взглянул назад: человек, опрокинутый им на землю, уже вскочил на ноги и бежал за каретой с невероятной быстротой.Но извозчик был задет за живое: как не выручить товарища, задавившего гражданина и оттузившего сыщика! И добродушный возница принялся без устали нахлестывать свою лошадь.Сначала человек, бежавший чрезвычайно быстро, как будто стал нагонять карету, но лошадь, постепенно разгоряченная бегом и ударами хлыста, неслась все быстрее и быстрее, и вскоре гнавшийся за ними человек стал отставать, наконец совершенно отказался от погони, а экипаж продолжал мчаться с той же быстротой до Елисейских полей.— Ну, а теперь сверни на бульвар, — сказал Люс, — ведь он слышал, когда я тебе крикнул «в Булонский лес» и, вероятно, сгонит туда половину своей бригады!Доехав до церкви Св. Магдалины, Люс остановил экипаж и, сунув вознице в руку десятифранковую монету, соскочил с козел, высадил своих товарищей, и все четверо зашагали пешком по направлению к улице Капуцинов.И было как раз вовремя. Выбившийся из сил незнакомец вскочил в первую извозчичью пролетку и погнался за каретой; он видел, как та завернула за угол улицы Руайяль и бульвара, но, доехав до этого места, уже ничего не увидел: карета, за которой он гнался, успела стать в ряды других экипажей ближайшей извозчичьей биржи, и хотя преследовавший наших друзей шпион и узнал ее по сильно взмыленной лошади, но что из того: те, кого он хотел выследить, не сидели более в ней.Люс и его три спутника беспрепятственно прошли мимо привратника многоэтажного дома в улице Капуцинов, не обратив на себя его внимания, и спустя несколько секунд были уже в полной безопасности в зеленой комнате.Облекшись в кучерскую куртку и взяв корзину, Люс вышел за провиантом; вскоре он вернулся с хлебом, вином, ветчиной, холодным мясом и кое-какими плодами.— Я вас очень прошу, граф, и вас, господа, не выходить из дому до моего возвращения, — проговорил он, — бывают случаи, когда личная смелость не только бесполезна, но даже и опасна. Вы видите, что, если бы я просто назначил нам место свидания, вы бы уже были теперь пойманы в западню. Если бы вы послали Лорана за каретой, то он, наверное, напал бы на карету, возница которой провез бы вас в какой-нибудь закоулок, и, быть может, в этот момент приговор Невидимых был бы уже приведен в исполнение!— Будьте спокойны, — сказал канадец, — никто из нас не тронется с места, пока вы не явитесь сами — освободить нас!— Но не можем ли мы помочь вам в ваших делах, господин Люс? Трое смелых людей, решившихся дорого продать свою жизнь, могут сделать многое.— Да, если бы нужно было открыто вступить в бой, я бы не задумался прибегнуть к вашей помощи, но теперь дело вовсе не в этом, и ваше присутствие только бы помешало моим поискам. Четыре человека нигде не могут пройти незаметно, тогда как один опытный человек, знакомый с ремеслом сыщика, может не возбудить ничьего внимания. Мне надо разыскать в громадном Париже трех человек, которых я не знаю ни в лицо, ни по именам, так как имена на подписи, очевидно, ложные, чтобы ввести вас в заблуждение, или же если имена эти не вымышлены, то трое лиц, разыскиваемых нами, живут здесь под другими именами, принятыми ими для того, чтобы сбить нас с толку. Таким образом, я должен отыскать этих людей, не имея к тому ни малейшего указания! Так как же вы, друзья, можете помочь мне в этом, не будучи подготовлены к трудному ремеслу сыщика ни вашей прежней жизнью, ни вашим воспитанием?!— Господин Люс безусловно прав, — проговорил Красный Капитан, — и мое мнение, что если мы не последуем в точности его предписанию, то сами подставим шеи под нож.Как ни претила молодому графу мысль прятаться, как жалкий трус, однако ему пришлось подчиниться единодушному мнению товарищей. Из опасения быть узнанным человеком, гнавшимся за каретой, Люс из предосторожности счел нужным перегримироваться и через десять минут преобразился в булочника.Покончив со своим туалетом, он настоятельно рекомендовал своим пленникам никому не отпирать ни под каким предлогом в его отсутствие дверь и, пожелав им спокойной ночи, удалился.Его прежде всего занимала мысль, кто такой черный панамский посланник и не имеет ли он отношения к Невидимым.С целью узнать адрес черного генерала Люс зашел в первое попавшееся кафе и, взяв газету, отыскал список лиц дипломатического корпуса; под рубрикой «Центральная Америка» он прочел: «Дон Хосе де Коррассон, уполномоченный министр Республики Панама, улица Тильзит, № 14».— Это уже кое-что, — пробормотал сыщик, — значит, он не обманул нас относительно своего звания и имени.Но вдруг у него явилась мысль, заставившая его нахмуриться.«Это, пожалуй, скорее подтверждает мнение графа, что он имел дело с порядочным человеком, чем мое, что это ловкий и хитрый сообщник Невидимых. Во всяком случае, посмотрим!» — еще раз сказал мысленно Люс и направился в улицу Тильзит. XI Два сыщика. Не торопясь подходя к углу улицы Фридганской и Тильзит, Люс бросил беглый взгляд на отель, занимаемый доном Хозе.— Черт побери! Уж, конечно, не на жалованье панамского уполномоченного можно занимать такой грандиозный дворец!Действительно, этот дворец, построенный каким-то низложенным государем, сохранившим свою казну, отличался сказочной роскошью. Но едва только это чудо современного архитектурного искусства было достроено, как обездоленный властелин переселился в лучший из миров, и тогда грандиозный дворец, который бесчисленные маленькие германские князьки, являвшиеся наследниками, не могли разделить на куски, был продан по распоряжению властей и приобретен одним поверенным для какого-то таинственного клиента.Вскоре после того в этом дворце поселился дон Хосе и вывесил над его порталом герб Республики Панама.Все это в несколько минут узнал Люс от виноторговца на углу улицы, к которому зашел выпить стаканчик вина. Но, разговорившись с торговцем, Люсу показалось, что этому человеку известно больше, чем он желает сказать; он решил повыспросить его. Это было нетрудно; заказав две бутылки хорошего шабли, он пригласил продавца распить с ним стаканчик-другой, отчего эти господа никогда не отказываются, так как это поощряет посетителей раскошеливаться и способствует преуспеванию их торговли.— Вы, как вижу, работаете в булочной? — спросил виноторговец Люса.— А по чему вы это видите?— Просто по навыку; знаете, глаз наметался распознавать всякого рода людей.— Правда, — отвечал Люс, — я булочник по ремеслу, но мне знакомо и пирожное дело, и, если бы нашлось подходящее местечко где-нибудь в богатом доме, где бы требовался пирожник, я бы с радостью поступил. Понимаете, работать в булочной по ночам — куда ни шло, пока человек молод, а всю жизнь месить тесто и ходить у печи не так-то весело!— А ведь это, право, счастливая мысль!— Вы не знаете, не нашлось ли бы мне работы у этого самого вашего генерала… Кор… Корр… как вы его называли?— Дон Хозе де Коррассон!— Вот, вот… Как вы думаете?— Что же… дружок… генерал любит хорошо покушать, да и господин Иван тоже не прочь отведать вкусного блюда.Услыхав имя Иван, Люс чуть не вздрогнул от радости, но вовремя сдержался.— Что это за господин Ив…ан? — спросил он безучастно.— Не Ив-ан, — засмеялся торговец. — Иван, говорю тебе, Иван. Ты, верно, никогда не слыхал такого имени? Это имя иностранное!— Так кто же этот господин Иван?— Это близкий приятель генерала; они никогда не расстаются и живут душа в душу; господин Иван заведует всем в доме, нанимает служащих, платит по счетам, выбирает поставщиков; я им поставляю вино на кухню и служащих… и поверишь ли, зарабатываю у них по полутораста франков в месяц и более!— Значит, семейство в доме большое?— Нет, всего только двое господ, а челяди человек тридцать, и мне приказано отпускать им вина и водки, сколько только потребуют. Ты не поверишь, сколько эти люди могут выпить… водку они дуют, как воду; за последний месяц они выпили одной водки на две тысячи франков: видно, у них дома, на родине, люди пьют больше водки, чем у нас скотина воды!— Так они не французы разве?— Вот выдумал, французы! Французы только повар да поварята, а то все иностранцы, и имена их оканчиваются все на «ов», да на «ин», да на «ский», право, не сразу и выговоришь!Люс был в восхищении: он сразу понял, что напал на самое гнездо Невидимых. Что мог тут делать какой-то Иван и вся эта орава русских у этого черномазого генерала, представителя крошечной Республики Панама? Очевидно, генерал был не более как субъект для отвода глаз, наемник тех же Невидимых, которым было необходимо в Париже надежное, недоступное убежище. Но каким образом он, Люс, состоящий членом общества Невидимых, не знал об этом? Это было весьма просто: ведь он не был русский, те не могли всецело ему довериться.Пока Люс соображал все это, словоохотливый виноторговец продолжал разглагольствовать.— А если бы ты видел их рожи: настоящие разбойники… Они иногда заходят ко мне сюда вечерком выпить стаканчик-другой. Хорошо еще, что они живут в таком доме, у посланника Его Величества короля Панамы…— Как, Его Величества короля Панамы?— Ну да! Ты, вижу, несилен в географии, приятель! Это же король Америки; у них деньги счета не знают… И хотя они курносые, волосатые, бородатые, так что взглянуть страшно, но тихие и смирные, как овечки.— Уж больно любопытно вы рассказываете про них, мне смерть хочется попасть на службу в этот дом!..— А насчет мороженого ты мастер?— Все, что по кондитерской части, хорошо знакомо мне!— Ну так я тебя устрою… Я завтра же поговорю с господином Флорестаном, старшим поваром; он на кухне полный хозяин.— А нельзя ли повидать его сегодня?— Невозможно: после десяти вечера все французы уходят. Как видно, эти люди хотят по вечерам и на ночь оставаться одни…— Как? Что вы хотите этим сказать?— А вот что… После десяти, когда все французы уйдут, там творится такое, чего никто не видел, и я тоже не видел…Виноторговец заметно начинал хмелеть, так как Люс, пользуясь каждый раз обязательными отлучками своего собеседника, выливал содержимое своего стакана обратно в пуншевую чашу и таким образом споил хозяину чуть не обе бутылки шабли.— Ну, и что же там делается? — спросил Люс с вполне естественным любопытством.— Я, видишь ли, ничего не видал, но слыхал… Ведь недаром же у человека уши… Знаешь, они там по ночам, вплоть до утра, хохочут, кричат и поют, а огня не зажигают в целом доме… А иногда и ссорятся, и кричат, как бешеные, и, вероятно, дерутся или борются, потому что слышатся вопли и стоны, точно кого-то мучат или истязают!— А полиция не вмешивается?— Ты забываешь, что это дом посланника! Сюда полиция не смеет и носа сунуть… Кроме того, я, уж так и быть, скажу тебе, ведь никто ничего не знает… Это я только слышу: мои потреба тянутся до самого их дома и смежны с их подвалами; нас разделяет всего только одна стена. Но во дворце об этом, вероятно, не знают, а то бы… Но там, наверное, совершаются недобрые дела!..Торговец хмелел все сильнее и сильнее, и язык его становился все развязнее…— Знаешь, я не раз видел, как ночью какие-то люди крадучись пробираются вдоль стены и не стучат, не звонят у калитки, которая как будто сама открывается перед ними… Раз даже, в собачью погоду, они приехали четверо в крытой карете, и я видел, как они вытащили из кареты связанного и скрученного человека, который бился, как рыба на суше, и я услышал, как один из несших его сказал: «Сдавите ему горло посильнее, если он не хочет держаться смирно!» Я чуть не лишился сознания… у меня холодный пот выступил на лбу… Генерал и господин Иван иногда выезжают вечером, закутанные в большие темные плащи, и дня по два — по три не возвращаются домой; тогда говорят, что они уехали на охоту… Ну, что ты на это скажешь? Только смотри, не вздумай болтать об этом… Ты меня лишишь моих лучших покупателей… Мне, быть может, не следовало говорить тебе всего этого, но у меня оно камнем лежало на сердце… Понимаешь, мне надо было перед кем-нибудь облегчить свою душу…Но Люс уже только одним ухом слушал своего собеседника: его внимание было привлечено человеком, прохаживавшимся взад и вперед перед домом генерала.«Ого, — подумал сыщик, — уж не разнюхала ли чего-нибудь полиция!»В этот момент свет фонаря упал прямо на лицо незнакомца, и Люс сразу узнал агента Фролера.«Эге, он снова поступил на службу, а я слышал, что его отчислили за пьянство… Он, наверное, явится сюда, чтобы выведать что-нибудь от виноторговца. Но погоди, я подстрою тебе штучку!» — мысленно рассуждал Люс.— Знаете вы этого человека? — спросил он, указывая своему собеседнику на Фролера.— Нет, я вижу его в первый раз!— Ну так я вам скажу, кто он! Это сыщик, остерегайтесь его; он, наверное, придет сюда и постарается выведать у вас что-нибудь, а затем передаст все, что вы ему скажете, и вы потеряете своих покупателей. Я его знаю!— В таком случае ни гу-гу!.. Сомкну рот, точно он у меня на запоре!..— Я предупредил вас, а остальное уж ваше дело… Прощайте, хозяин… Мне пора идти.— Так ты рассчитывай на меня; заходи завтра поутру; я тебе схлопочу место!..— Благодарю на добром слове!..Люс вышел и с порога лавки еще раз взглянул на человека, прохаживавшегося по улице.— Это, несомненно, Фролер! Но что он делает здесь?.. Я это непременно узнаю…С этими словами он прошел на улицу Фридланд и, сев там на скамеечку, продолжал наблюдать за всем происходящим на улице Тильзит, совершенно пустынной и безлюдной в это время.Спустя несколько минут Фролер вошел к винному торговцу и, выдавая себя тоже за собрата, торгующего напитками, думал втянуть торговца в разговоры. Но последний, предупрежденный заранее, упорно отказывался от всякой интимной беседы. Видя, что намерение его не удается, Фролер вышел из лавки как бы под впечатлением новой мелькнувшей у него мысли и направился в улицу Фридланд, к той самой скамейке, где сидел Люс, делая вид, что он задремал.Подойдя к нему, Фролер вдруг неожиданно выпалил:— Нехорошо, патрон, бегать по следу бедняка ищейки…Люс разом вскочил на ноги.— Тихо! Как ты меня узнал?— Мне ли не узнать моего старого начальника и учителя?! Ведь я целых четыре года работал у вас! Мог ли я вас забыть?! Да и то сказать: я не столько узнал вас, как действовал просто наугад… Я видел в окошко, что вы не пили, а только поили виноторговца, и сразу заподозрил в этом что-то неладное: а так как я знаю в лицо всю вашу бригаду, то подумал, что это могли быть только вы, и рискнул наугад. Как видите, хитрость моя удалась.— Только потому, что я давно уже узнал тебя и что мне пришло на ум, что ты можешь пригодиться мне. Кто прислал тебя сюда?— Никто! Ведь я все еще в городской полиции… проклятая служба: ни радости, ни свободы, ни наград…— Так что же ты здесь делаешь?— Я работаю на свой собственный страх!— Ты выслеживаешь Коррассона?— Именно!— Зачем?— О, это целая история…— Расскажи ее по правде: это может дать тебе целое состояние!— Состояние?!— Да, сто тысяч франков!— Сто тысяч франков?!— Да, и ты их получишь через три дня, а 28 тысяч задатка сейчас же, если хочешь.— Говорите, что надо делать… Я готов идти в огонь и в воду, чтобы заработать такие деньги!— Надо работать для меня, — сказал Люс, — но прежде всего расскажи мне твою историю да не пытайся провести меня;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65