С нашей сегодняшней
точки зрения это было, в принципе, неправильно, но ока-
зывалось верным, если руководствоваться предположением о ду-
шевных причинах душевных заболеваний. Что же касается со-
отношения между функционированием духа и тела, то здесь
господствовали неправильные представления.
Я взялся за лечение этого пациента в январе 1921 г. и без-
результатно работал с ним шесть часов в неделю до октября
1923 г. Отсутствие у больного какой бы то ни было генитальной
фантазии привлекло мое внимание к различным онанистичес-
ким манипуляциям, к которым прибегали другие. Бросалась
в глаза зависимость у больных характера онанизма от опре-
49
деленных фантазий. Ни одному пациенту при онанистическом
акте не представлялось, что он испытывает удовольствие от
естественного полового акта. При более внимательном рассмот-
рении фантазии на тему акта оказывалось, что за этими фан-
тазиями нет никаких конкретных представлений. Выражение
<совершить половое сношение> применялось механически.
Большей частью оно соответствовало желанию <проявить себя
мужчиной>. Это выражение скрывало ребячье желание успо-
коиться в объятиях женщины, большей частью старшей по воз-
расту, или <врезаться в женщину>. Короче говоря, оно могло
по смыслу охватывать все, но только не сексуальную радость
от полового акта. Это было непонятно и ново для меня. Я не
мог даже предположить существования такого нарушения. Прав-
да, в психоаналитической литературе много говорилось о на-
рушениях потенции, но не о таких. С тех пор я обстоятельно
исследовал содержание онанистических фантазий и характер она-
нистического акта. При этом открывалось множество странных
явлений. За такими общими, ничего не говорящими выраже-
ниями, как, например, <Я вчера онанировал> или <Я переспал
с той-то или той-то>, - скрывались интереснейшие явления.
Уже вскоре по характеру фантазий я смог различать среди
пациентов две большие группы. Для первой было характерно,
что в фантазиях функционировал член как таковой, что про-
исходило и семяизвержение, но оно не служило достижению
генитального удовольствия. Член был <орудием убийства> или
служил для <доказательства> потенции. Больные достигали се-
мяизвержения, прижимая половые органы к твердой поверх-/
ности, а тело при этом было <как мертвое>. Половой член
перевязывался платком, зажимался между ног или терся о соб-
ственные бедра. Только фантазия на тему изнасилования ока-
зывалась способной привести к семяизвержению. В очень мно-
гих случаях семяизвержения вообще не происходило или оно
совершалось только после многократных прерываний. И все
же генитальная сфера была возбуждена и приводилась в дей-
ствие. Напротив, у второй группы не наблюдалось ни действий,
ни фантазий, которые можно было бы называть гениталъными.
Больные, входившие в эту группу, сжимали неэрегированный
член. Они возбуждались, вводя палец в задний проход, пытались \
ввести член себе в рот или щекотали его, просовывая руку
сзади между бедер. Встречались представления об избиении,
связывании и мучении или о копрофагии, а также представ-
ления о сосании члена, который в этом случае заменял грудной
сосок. Короче, хотя во всех этих фантазиях и присутствовал
половой орган, но использовался он с негенитальной целью.
Эти наблюдения свидетельствовали, что характер действия,
будь то в фантазии или в реальности, указывал простой путь
50
для прохода к бессознательным конфликтам. Они вскрывали
также роль генитальности в терапии неврозов.
В то же самое время я занимался вопросом о границах
воспоминания пациентов в процессе анализа. Осознание вы-
тесненного опыта детства рассматривалось как главная задача
терапии. Фрейд считал весьма ограниченной возможность сде-
лать вновь осознанными переживания детских идей и чувств.
По его словам, следует довольствоваться и тем, что прежние
воспоминания проявляются в форме фантазий, на основе ко-
торых можно реконструировать исходную ситуацию. Рекон-
струкция ситуации раннего детства с помощью анализа фан-
тазий рассматривалась как весьма важное дело. Без этой много-
летней работы нельзя было понять многообразия неосознанных
установок ребенка. В долгосрочной перспективе это считалось
гораздо важнее быстро достигаемых и поверхностных успехов.
Опираясь на эти более серьезные результаты, можно было впо-
следствии дальше продвинуться и в терапии. Без моей много-
летней работы по исследованию неосознанной фантастической
жизни пациентов не было бы возможным достаточно обосновать
мои сегодняшние взгляды на проблему биологического функ-
ционирования в психическом. Сегодня, как и 20 лет назад,
цель моей работы осталась неизменной - пробудить вновь самые
ранние детские переживания. Существенные преобразования пре-
терпел лишь метод достижения этой цели, так что его нельзя
было больше называть психоанализом. Мои воззрения кли-
нициста сформировались под воздействием наблюдений над ге-
нитальными манипуляциями. Благодаря этому я смог увидеть
существование новых отношений в душевной жизни, но про-
должал работать всецело в русле психоанализа, в соответствии
с принципами которого была выполнена и работа о воспо-
минаниях.
После примерно трехлетней клинической работы я увидел,
что способность больных вспоминать была очень слабой и не-
удовлетворительной. Дело обстояло таким образом, будто осо-
бого рода преграда блокировала доступ информации к больным.
Я выступил с сообщением об этом на заседании объединения
в сентябре 1922 г. Коллег больше интересовали мои теоре-
тические рассуждения о deja vu l, из которых я исходил, нежели
технико-терапевтические вопросы. Я практически мало что мог
сказать об этом, а одна только постановка проблем немногого
стоила.
1 <Уже виденное> (франц.) - термин психиатрии, характеризующий
такое состояние, при котором новая ситуация, незнакомые явления или
объекты кажутся ранее виденными.
51
Основание Венского семинара
по психоаналитической терапии
В 1922 г. в Берлине заседал Международный психоанали-
тический конгресс. Немецкие аналитики во главе с Карлом
Абрахамом потрудились на славу. Присутствовала американская
делегация. Раны, нанесенные войной, начали заживать. Меж-
дународное психоаналитическое объединение было единствен-
ной организацией, которая во время войны поддерживала меж-
дународные связи, насколько это было возможно. Фрейд вы-
ступал на тему <Я и Оно>. После вышедшего незадолго до
конгресса (в 1921 г.) труда <По ту сторону принципа удоволь-
ствия> ознакомление с этим докладом было наслаждением для
клинициста.
Основная идея заключалась в следующем: до сих пор мы
заботились только о вытесненных влечениях. Они были до-
ступнее нам, чем <Я>. Это очень примечательно, ведь следовало
бы полагать, что <Я> ближе к сознательному. Как ни странно,
<Я> труднее доступно, чем вытесненная сексуальность. Это об-
стоятельство можно объяснить только благодаря тому, что зна-
чительные фрагменты самого <Я> неосознанны, то есть вы-
теснены. Неосознанно не только осуждаемое сексуальное же-
лание, но и силы <Я>. Вывод, который отсюда делал Фрейд,
заключался в предположении о существовании <неосознанного
чувства вины>. Он еще не отождествлял его с неосознанной
потребностью в наказании.
Право на такое отождествление было позже предоставлено
Александеру и особенно Ранку. Фрейд занимался также стран-
ным явлением - так называемой <негативной терапевтической
реакцией>. Странность заключалась в том, что очень многие
больные, вместо того чтобы реагировать на толкование смысла
выздоровлением, отвечали ухудшением состояния здоровья.
Фрейд полагал, что в неосознанном <Я> должна была суще-
ствовать сила, которая не допускает выздоровления. Лет восемь
спустя эта сила открылась мне в виде физиологического страха
удовольствия и органической неспособности испытать удоволь-
ствие. На том же конгрессе Фрейд предложил задачу, обещая
приз тому, кто сумеет ее решить. Надлежало самым доско-
нальным образом исследовать взаимоотношения теории и те-
рапии, выяснить, в какой мере развитие теории способствует
терапии и, наоборот, насколько улучшение техники делает воз-
можными более точные теоретические формулировки. Как видно,
Фрейда очень заботило тогда плачевное состояние терапии. Оно
заставляло его искать решение. В его докладе уже слышались
отзвуки позднейшего учения о влечении к смерти как о цент-
ральном клиническом факте, учения о вытесненных защитных
52
функциях <Я>, имеющего важнейшее значение, и вопросов
единства теории и практики.
Эта теоретико-техническая постановка проблемы Фрейдом
определила характер моей клинической работы на протяжении
следующих пяти лет. Она была проста, ясна и соответство-
вала потребностям клинической практики. Пытаясь решить по-
ставленные задачи, что должно было быть увенчано денежной
премией, три психоаналитика представили соответствующие
доклады уже на следующий конгресс, состоявшийся в 1924 г.
в Зальцбурге. Эти докладчики не учли ни одного практического
вопроса терапии и застряли в метапсихологических спекуляциях.
Вопрос так и не нашел решения, а соискатели не получили
премии. Несмотря на свою крайнюю заинтересованность, я
не представил тогда работу на соискание премии, понимая,
что решение этого важнейшего вопроса потребует проведения
огромной и серьезной работы.
Вышедшая в 1940 г. книга <Вегетотерапия на основе анализа
характера> стала ответом на вопрос, поставленный Фрейдом
в 1922 г. Чтобы приблизиться к решению проблемы, была
необходима систематическая работа на протяжении десятилетия.
Она принесла гораздо большие результаты, чем я тогда позволял
себе мечтать. Меня очень сердило, что эта работа стоила член-
ства в Международном психоаналитическом объединении, но
научное вознаграждение бьыо велико. На обратном пути из
Берлина в Вену я побудил нескольких молодых коллег, которые
еще не входили в объединение, но уже начали практиковаться
в технике, основать Технический семинар. Мы хотели систе-
матически изучать случаи болезней, чтобы в техническом от-
ношении быть на высоте. Кроме того, я выдвинул предложение
создать <детский семинар>, то есть проводить регулярные встре-
чи <молодых> без <стариков>. Каждый должен был высказывать
здесь свои заботы и сомнения относительно теоретических во-
просов и учиться свободно говорить. Обе идеи начали реа-
лизоваться. Во время одного из заседаний, состоявшихся в
Вене после конгресса, я официально предложил основать Тех-
нический семинар. Фрейд с радостью согласился. Сначала на
заседания приходили только активные участники семинара.
Хичман, директор основанной 22 мая 1922 г. Венской пси-
хоаналитической амбулатории, официально взял на себя ру-
ководство.
У меня не было тщеславного стремления вести семинар:
я чувствовал себя еще недостаточно опытным дд." этого. Через
год руководителем стал Нумберг, и только осенью 1924 г. я стал
руководить семинаром до своего переезда в Берлин Е ноябре
1930 г. Этот город стал родиной систематической аналитичес-
кой терапии. Берлинцы основали Технический семинар по об
53
разцу венского, из недр которого вышло молодое поколение
венских аналитиков, участвовавших в становлении анализа ха-
рактера и применявших на практике некоторые фрагменты этого
учения, хотя, к сожалению, не развивавших его далее. В Бер-
лине я и мои коллеги представляли многочисленные факты
из клинической практики, рассматривая и анализируя которые
ставший позднее знаменитым Технический семинар накапливал
свою силу. В нем формировались психологические убеждения,
позволившие в конце концов прорваться к пониманию живого.
3. ПСИХИАТРИЧЕСКИЕ
И ПСИХОАНАЛИТИЧЕСКИЕ ТРУДНОСТИ ПОНИМАНИЯ
ДУШЕВНЫХ ЗАБОЛЕВАНИЙ
Летом 1922 г. я защитил в Венском университете диссер-
тацию на соискание степени доктора медицины. К тому вре-
мени я уже три года занимался психоанализом, был членом
Международного психоаналитического объединения и глубоко
занимался многочисленными клиническими исследованиями.
Мой интерес обратился прежде всего к шизофрении. Пси-
хиатрия занималась только описанием и классификацией. Ле-
чения не было. Больные выздоравливали спонтанно или пере-
водились в больницу для хроников <Штайнхоф>. В Вене не
применялись даже получившие тогда известность методы кли-
ники Блейлера <Бургхельцли>. Поддерживалась очень строгая
дисциплина. У санитаров было очень много хлопот, особенно
в <тяжелом> отделении, где я год проработал врачом. Вагнер-
Яурегг разработал тогда свою ставшую знаменитой малярийную
терапию при прогрессивном параличе, за что позже получил
Нобелевскую премию. Он хорошо относился к пациентам, был
сказочным диагностом-неврологом, но ничего не понимал в
психологии. Из этого он, впрочем, и не делал тайны. Его
суровая крестьянская прямота должна была вызывать немалую
симпатию. Я знал психотерапевтическую амбулаторию клиники
только по нескольким посещениям. Пациентов-невротиков ле-
чили бромом и внушением. Руководитель амбулатории хвалился,
что вылечил более 90% больных. Так как я точно знал, что
он не вылечил ни одного и имел успехи только во внушении,
меня интересовало, что же, собственно, специалисты по вну-
шению понимали под <излечением>.
<Излечившимся> называли тогда больного, если он говорил,
что чувствует себя лучше, или если исчезал симптом, заста-
вивший его обратиться к врачу. В психоанализе понятие из-
лечения тоже не было определено. Говоря о своей клинической
практике в психиатрии, можно вспомнить только те случаи
54
(
и впечатления, которые совпадали с воззрениями сексуально-
экономического характера, хотя тогда они не поддавались клас-
сификации и лишь позже очень хорошо вписались в основные
положения моей теории тела и души. Я работал психиатром
в то время, когда на психиатрию начало оказывать влияние
новое учение Блейлера, основанное на теоретических взглядах
Фрейда, когда Экономо опубликовал большую работу о ле-
таргическом постэнцефалите, а Пауль Шилъдер представил свои
блестящие статьи об отчуждении, рефлексах, паралитических
нарушениях душевной деятельности и т. д.
Шильдер собирал тогда материал для работы о <телесной
схеме>. Он доказал, что тело, с психической точки зрения,
существует в формах определенных единых ощущений и что
эта <психическая схема> примерно соответствует действитель-
ным функциям органов. Он попытался также установить со-
отношение между многочисленными идеалами <Я>, которые
формирует человек, и органическими нарушениями при афазии
и паралитических нарушениях. В том же направлении работал
и Пецль, изучая опухоли мозга. Шилъдер утверждал, что фрей-
довское <неосознанное> воспринимается в какой-то туманной
форме, так сказать, <на заднем плане сознания>, но психо-
аналитики возражали против этого. Против были настроены
и философски ориентированные врачи, например Фрешельс.
Необходимо было отразить все эти нападки и намерение уст-
ранить теорию неосознанного в столь трудной ситуации, сло-
жившейся в результате отрицательного отношения научных ра-
ботников к сексуальности. Эта борьба мнений имеет важное
значение. Ведь в результате сексуально-экономической экспе-
риментальной работы удалось доказать, что фрейдовское <не-
осознанное> реально существует и постижимо в форме вегета-
тивных ощущений органов.
Мои нынешние воззрения о противоречивой функциональ-
ной идентичности психических и телесных возбуждений фор-
мировались следующим образом. Ко мне доставили девушку
с полностью парализованными руками и атрофией мышц. Нев-
рологическое исследование не выявляло причины этого состо-
яния. Психологическое исследование не было тогда обычным
делом. От самой больной я узнал, что паралич рук начался
с шока. Жених хотел ее обнять, а она, охваченная ужасом,
вытянула вперед руки, <как парализованная>. Впоследствии она
не смогла ими двигать. Постепенно началась мышечная ат-
рофия. Если я не ошибаюсь, я не занес этот эпизод в историю
болезни. Если бы соответствующая запись появилась, это бы
вызвало малоприятное внимание коллег к моей персоне. За-
ведующие отделениями издевательски ухмылялись или злились.
Вагнер-Яурегг при каждом удобном случае насмехался над сек-
55
суальной символикой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
точки зрения это было, в принципе, неправильно, но ока-
зывалось верным, если руководствоваться предположением о ду-
шевных причинах душевных заболеваний. Что же касается со-
отношения между функционированием духа и тела, то здесь
господствовали неправильные представления.
Я взялся за лечение этого пациента в январе 1921 г. и без-
результатно работал с ним шесть часов в неделю до октября
1923 г. Отсутствие у больного какой бы то ни было генитальной
фантазии привлекло мое внимание к различным онанистичес-
ким манипуляциям, к которым прибегали другие. Бросалась
в глаза зависимость у больных характера онанизма от опре-
49
деленных фантазий. Ни одному пациенту при онанистическом
акте не представлялось, что он испытывает удовольствие от
естественного полового акта. При более внимательном рассмот-
рении фантазии на тему акта оказывалось, что за этими фан-
тазиями нет никаких конкретных представлений. Выражение
<совершить половое сношение> применялось механически.
Большей частью оно соответствовало желанию <проявить себя
мужчиной>. Это выражение скрывало ребячье желание успо-
коиться в объятиях женщины, большей частью старшей по воз-
расту, или <врезаться в женщину>. Короче говоря, оно могло
по смыслу охватывать все, но только не сексуальную радость
от полового акта. Это было непонятно и ново для меня. Я не
мог даже предположить существования такого нарушения. Прав-
да, в психоаналитической литературе много говорилось о на-
рушениях потенции, но не о таких. С тех пор я обстоятельно
исследовал содержание онанистических фантазий и характер она-
нистического акта. При этом открывалось множество странных
явлений. За такими общими, ничего не говорящими выраже-
ниями, как, например, <Я вчера онанировал> или <Я переспал
с той-то или той-то>, - скрывались интереснейшие явления.
Уже вскоре по характеру фантазий я смог различать среди
пациентов две большие группы. Для первой было характерно,
что в фантазиях функционировал член как таковой, что про-
исходило и семяизвержение, но оно не служило достижению
генитального удовольствия. Член был <орудием убийства> или
служил для <доказательства> потенции. Больные достигали се-
мяизвержения, прижимая половые органы к твердой поверх-/
ности, а тело при этом было <как мертвое>. Половой член
перевязывался платком, зажимался между ног или терся о соб-
ственные бедра. Только фантазия на тему изнасилования ока-
зывалась способной привести к семяизвержению. В очень мно-
гих случаях семяизвержения вообще не происходило или оно
совершалось только после многократных прерываний. И все
же генитальная сфера была возбуждена и приводилась в дей-
ствие. Напротив, у второй группы не наблюдалось ни действий,
ни фантазий, которые можно было бы называть гениталъными.
Больные, входившие в эту группу, сжимали неэрегированный
член. Они возбуждались, вводя палец в задний проход, пытались \
ввести член себе в рот или щекотали его, просовывая руку
сзади между бедер. Встречались представления об избиении,
связывании и мучении или о копрофагии, а также представ-
ления о сосании члена, который в этом случае заменял грудной
сосок. Короче, хотя во всех этих фантазиях и присутствовал
половой орган, но использовался он с негенитальной целью.
Эти наблюдения свидетельствовали, что характер действия,
будь то в фантазии или в реальности, указывал простой путь
50
для прохода к бессознательным конфликтам. Они вскрывали
также роль генитальности в терапии неврозов.
В то же самое время я занимался вопросом о границах
воспоминания пациентов в процессе анализа. Осознание вы-
тесненного опыта детства рассматривалось как главная задача
терапии. Фрейд считал весьма ограниченной возможность сде-
лать вновь осознанными переживания детских идей и чувств.
По его словам, следует довольствоваться и тем, что прежние
воспоминания проявляются в форме фантазий, на основе ко-
торых можно реконструировать исходную ситуацию. Рекон-
струкция ситуации раннего детства с помощью анализа фан-
тазий рассматривалась как весьма важное дело. Без этой много-
летней работы нельзя было понять многообразия неосознанных
установок ребенка. В долгосрочной перспективе это считалось
гораздо важнее быстро достигаемых и поверхностных успехов.
Опираясь на эти более серьезные результаты, можно было впо-
следствии дальше продвинуться и в терапии. Без моей много-
летней работы по исследованию неосознанной фантастической
жизни пациентов не было бы возможным достаточно обосновать
мои сегодняшние взгляды на проблему биологического функ-
ционирования в психическом. Сегодня, как и 20 лет назад,
цель моей работы осталась неизменной - пробудить вновь самые
ранние детские переживания. Существенные преобразования пре-
терпел лишь метод достижения этой цели, так что его нельзя
было больше называть психоанализом. Мои воззрения кли-
нициста сформировались под воздействием наблюдений над ге-
нитальными манипуляциями. Благодаря этому я смог увидеть
существование новых отношений в душевной жизни, но про-
должал работать всецело в русле психоанализа, в соответствии
с принципами которого была выполнена и работа о воспо-
минаниях.
После примерно трехлетней клинической работы я увидел,
что способность больных вспоминать была очень слабой и не-
удовлетворительной. Дело обстояло таким образом, будто осо-
бого рода преграда блокировала доступ информации к больным.
Я выступил с сообщением об этом на заседании объединения
в сентябре 1922 г. Коллег больше интересовали мои теоре-
тические рассуждения о deja vu l, из которых я исходил, нежели
технико-терапевтические вопросы. Я практически мало что мог
сказать об этом, а одна только постановка проблем немногого
стоила.
1 <Уже виденное> (франц.) - термин психиатрии, характеризующий
такое состояние, при котором новая ситуация, незнакомые явления или
объекты кажутся ранее виденными.
51
Основание Венского семинара
по психоаналитической терапии
В 1922 г. в Берлине заседал Международный психоанали-
тический конгресс. Немецкие аналитики во главе с Карлом
Абрахамом потрудились на славу. Присутствовала американская
делегация. Раны, нанесенные войной, начали заживать. Меж-
дународное психоаналитическое объединение было единствен-
ной организацией, которая во время войны поддерживала меж-
дународные связи, насколько это было возможно. Фрейд вы-
ступал на тему <Я и Оно>. После вышедшего незадолго до
конгресса (в 1921 г.) труда <По ту сторону принципа удоволь-
ствия> ознакомление с этим докладом было наслаждением для
клинициста.
Основная идея заключалась в следующем: до сих пор мы
заботились только о вытесненных влечениях. Они были до-
ступнее нам, чем <Я>. Это очень примечательно, ведь следовало
бы полагать, что <Я> ближе к сознательному. Как ни странно,
<Я> труднее доступно, чем вытесненная сексуальность. Это об-
стоятельство можно объяснить только благодаря тому, что зна-
чительные фрагменты самого <Я> неосознанны, то есть вы-
теснены. Неосознанно не только осуждаемое сексуальное же-
лание, но и силы <Я>. Вывод, который отсюда делал Фрейд,
заключался в предположении о существовании <неосознанного
чувства вины>. Он еще не отождествлял его с неосознанной
потребностью в наказании.
Право на такое отождествление было позже предоставлено
Александеру и особенно Ранку. Фрейд занимался также стран-
ным явлением - так называемой <негативной терапевтической
реакцией>. Странность заключалась в том, что очень многие
больные, вместо того чтобы реагировать на толкование смысла
выздоровлением, отвечали ухудшением состояния здоровья.
Фрейд полагал, что в неосознанном <Я> должна была суще-
ствовать сила, которая не допускает выздоровления. Лет восемь
спустя эта сила открылась мне в виде физиологического страха
удовольствия и органической неспособности испытать удоволь-
ствие. На том же конгрессе Фрейд предложил задачу, обещая
приз тому, кто сумеет ее решить. Надлежало самым доско-
нальным образом исследовать взаимоотношения теории и те-
рапии, выяснить, в какой мере развитие теории способствует
терапии и, наоборот, насколько улучшение техники делает воз-
можными более точные теоретические формулировки. Как видно,
Фрейда очень заботило тогда плачевное состояние терапии. Оно
заставляло его искать решение. В его докладе уже слышались
отзвуки позднейшего учения о влечении к смерти как о цент-
ральном клиническом факте, учения о вытесненных защитных
52
функциях <Я>, имеющего важнейшее значение, и вопросов
единства теории и практики.
Эта теоретико-техническая постановка проблемы Фрейдом
определила характер моей клинической работы на протяжении
следующих пяти лет. Она была проста, ясна и соответство-
вала потребностям клинической практики. Пытаясь решить по-
ставленные задачи, что должно было быть увенчано денежной
премией, три психоаналитика представили соответствующие
доклады уже на следующий конгресс, состоявшийся в 1924 г.
в Зальцбурге. Эти докладчики не учли ни одного практического
вопроса терапии и застряли в метапсихологических спекуляциях.
Вопрос так и не нашел решения, а соискатели не получили
премии. Несмотря на свою крайнюю заинтересованность, я
не представил тогда работу на соискание премии, понимая,
что решение этого важнейшего вопроса потребует проведения
огромной и серьезной работы.
Вышедшая в 1940 г. книга <Вегетотерапия на основе анализа
характера> стала ответом на вопрос, поставленный Фрейдом
в 1922 г. Чтобы приблизиться к решению проблемы, была
необходима систематическая работа на протяжении десятилетия.
Она принесла гораздо большие результаты, чем я тогда позволял
себе мечтать. Меня очень сердило, что эта работа стоила член-
ства в Международном психоаналитическом объединении, но
научное вознаграждение бьыо велико. На обратном пути из
Берлина в Вену я побудил нескольких молодых коллег, которые
еще не входили в объединение, но уже начали практиковаться
в технике, основать Технический семинар. Мы хотели систе-
матически изучать случаи болезней, чтобы в техническом от-
ношении быть на высоте. Кроме того, я выдвинул предложение
создать <детский семинар>, то есть проводить регулярные встре-
чи <молодых> без <стариков>. Каждый должен был высказывать
здесь свои заботы и сомнения относительно теоретических во-
просов и учиться свободно говорить. Обе идеи начали реа-
лизоваться. Во время одного из заседаний, состоявшихся в
Вене после конгресса, я официально предложил основать Тех-
нический семинар. Фрейд с радостью согласился. Сначала на
заседания приходили только активные участники семинара.
Хичман, директор основанной 22 мая 1922 г. Венской пси-
хоаналитической амбулатории, официально взял на себя ру-
ководство.
У меня не было тщеславного стремления вести семинар:
я чувствовал себя еще недостаточно опытным дд." этого. Через
год руководителем стал Нумберг, и только осенью 1924 г. я стал
руководить семинаром до своего переезда в Берлин Е ноябре
1930 г. Этот город стал родиной систематической аналитичес-
кой терапии. Берлинцы основали Технический семинар по об
53
разцу венского, из недр которого вышло молодое поколение
венских аналитиков, участвовавших в становлении анализа ха-
рактера и применявших на практике некоторые фрагменты этого
учения, хотя, к сожалению, не развивавших его далее. В Бер-
лине я и мои коллеги представляли многочисленные факты
из клинической практики, рассматривая и анализируя которые
ставший позднее знаменитым Технический семинар накапливал
свою силу. В нем формировались психологические убеждения,
позволившие в конце концов прорваться к пониманию живого.
3. ПСИХИАТРИЧЕСКИЕ
И ПСИХОАНАЛИТИЧЕСКИЕ ТРУДНОСТИ ПОНИМАНИЯ
ДУШЕВНЫХ ЗАБОЛЕВАНИЙ
Летом 1922 г. я защитил в Венском университете диссер-
тацию на соискание степени доктора медицины. К тому вре-
мени я уже три года занимался психоанализом, был членом
Международного психоаналитического объединения и глубоко
занимался многочисленными клиническими исследованиями.
Мой интерес обратился прежде всего к шизофрении. Пси-
хиатрия занималась только описанием и классификацией. Ле-
чения не было. Больные выздоравливали спонтанно или пере-
водились в больницу для хроников <Штайнхоф>. В Вене не
применялись даже получившие тогда известность методы кли-
ники Блейлера <Бургхельцли>. Поддерживалась очень строгая
дисциплина. У санитаров было очень много хлопот, особенно
в <тяжелом> отделении, где я год проработал врачом. Вагнер-
Яурегг разработал тогда свою ставшую знаменитой малярийную
терапию при прогрессивном параличе, за что позже получил
Нобелевскую премию. Он хорошо относился к пациентам, был
сказочным диагностом-неврологом, но ничего не понимал в
психологии. Из этого он, впрочем, и не делал тайны. Его
суровая крестьянская прямота должна была вызывать немалую
симпатию. Я знал психотерапевтическую амбулаторию клиники
только по нескольким посещениям. Пациентов-невротиков ле-
чили бромом и внушением. Руководитель амбулатории хвалился,
что вылечил более 90% больных. Так как я точно знал, что
он не вылечил ни одного и имел успехи только во внушении,
меня интересовало, что же, собственно, специалисты по вну-
шению понимали под <излечением>.
<Излечившимся> называли тогда больного, если он говорил,
что чувствует себя лучше, или если исчезал симптом, заста-
вивший его обратиться к врачу. В психоанализе понятие из-
лечения тоже не было определено. Говоря о своей клинической
практике в психиатрии, можно вспомнить только те случаи
54
(
и впечатления, которые совпадали с воззрениями сексуально-
экономического характера, хотя тогда они не поддавались клас-
сификации и лишь позже очень хорошо вписались в основные
положения моей теории тела и души. Я работал психиатром
в то время, когда на психиатрию начало оказывать влияние
новое учение Блейлера, основанное на теоретических взглядах
Фрейда, когда Экономо опубликовал большую работу о ле-
таргическом постэнцефалите, а Пауль Шилъдер представил свои
блестящие статьи об отчуждении, рефлексах, паралитических
нарушениях душевной деятельности и т. д.
Шильдер собирал тогда материал для работы о <телесной
схеме>. Он доказал, что тело, с психической точки зрения,
существует в формах определенных единых ощущений и что
эта <психическая схема> примерно соответствует действитель-
ным функциям органов. Он попытался также установить со-
отношение между многочисленными идеалами <Я>, которые
формирует человек, и органическими нарушениями при афазии
и паралитических нарушениях. В том же направлении работал
и Пецль, изучая опухоли мозга. Шилъдер утверждал, что фрей-
довское <неосознанное> воспринимается в какой-то туманной
форме, так сказать, <на заднем плане сознания>, но психо-
аналитики возражали против этого. Против были настроены
и философски ориентированные врачи, например Фрешельс.
Необходимо было отразить все эти нападки и намерение уст-
ранить теорию неосознанного в столь трудной ситуации, сло-
жившейся в результате отрицательного отношения научных ра-
ботников к сексуальности. Эта борьба мнений имеет важное
значение. Ведь в результате сексуально-экономической экспе-
риментальной работы удалось доказать, что фрейдовское <не-
осознанное> реально существует и постижимо в форме вегета-
тивных ощущений органов.
Мои нынешние воззрения о противоречивой функциональ-
ной идентичности психических и телесных возбуждений фор-
мировались следующим образом. Ко мне доставили девушку
с полностью парализованными руками и атрофией мышц. Нев-
рологическое исследование не выявляло причины этого состо-
яния. Психологическое исследование не было тогда обычным
делом. От самой больной я узнал, что паралич рук начался
с шока. Жених хотел ее обнять, а она, охваченная ужасом,
вытянула вперед руки, <как парализованная>. Впоследствии она
не смогла ими двигать. Постепенно началась мышечная ат-
рофия. Если я не ошибаюсь, я не занес этот эпизод в историю
болезни. Если бы соответствующая запись появилась, это бы
вызвало малоприятное внимание коллег к моей персоне. За-
ведующие отделениями издевательски ухмылялись или злились.
Вагнер-Яурегг при каждом удобном случае насмехался над сек-
55
суальной символикой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44