Она думала о том, что, может быть, то, что они видели счастливых Маркуса и Галу, заставило их обоих понять, что они теряют, и их любовь была актом соединения, подобно соединению судеб, не дав отнять то, что они имели. Неожиданно стало ясно, что самые важные вещи в ее жизни – муж и ребенок. Может быть, теперь, когда Каролина держит «Имиджис» под жестким контролем, она сможет понемногу отойти от бизнеса и больше времени проводить с Харрисоном? Потому что жизнь без «Имиджиса» была вполне возможна и терпима, но жизнь без Харрисона – немыслима.
ГЛАВА 27
Был понедельник, десять утра, когда Каролина с чувством радости осматривала свой офис. «Имиджис» быстро рос и состоял уже из четырех студий с настоящим офисом, где молодой и опытный секретарь принимал посетителей.
Каждый из трех партнеров теперь имел свой просторный офис, а в самой дальней, длинной, просторной комнате, где было много воздуха, Лоринда следила за делопроизводством и платежами, охотясь за теми, кто просрочил платежи, как гончая, которая чует запах лисицы, и в это же время две молоденькие машинистки были поглощены работой за машинками.
Каролина сама оформила свой офис, используя холодные оттенки серого и белого. В комнате был серый мягкий ковер, в котором утопали ноги, и серо-голубая софа, квадратный белый лакированный стол, и множество высоких густолиственных растений. Такая обстановка производила впечатление простоты и покоя. Она украсила стол букетом любимых роз и желтых маргариток, повесила маленький аккуратный пиджак от Анны Клейн на белый ствол дерева вешалки и остановилась у окна, рассматривая растения в белых цветочницах. На солнце листья отливали глянцем, и Каролина довольно улыбнулась. «Имиджис» единственное место на земле, где ей хотелось быть, после дома, в котором они жили с Келвином.
Ей на самом деле нужно было больше места, потому что ее кабинет стал прибежищем для огромного количества людей, которые были клиентами «Имиджиса». И именно к Каролине прибегали модели в порыве гнева, чтобы выплеснуть то, что они думали по поводу своей прически или макияжа. И именно Каролина, очаровательная, за чашкой чаю, утешала их, давая им почувствовать, что ее волнует их карьера, их отношения с друзьями. Ее это волновало на самом деле. Все рок-музыканты заходили сюда в поисках поддержки и одобрения, а также договориться о снимках на альбом или рекламу.
– Кола в холодильнике, – кратко говорила она им.
Иногда случалось так, что ей не оставалось иного выхода, как закрывать глаза на определенные вещи, но она никогда не потворствовала ни одному случаю, где присутствовали наркотики.
Не было сомнений в том, что она найдет свою помощницу, деловито просматривающей почту. «Имиджис» был похож на Бродвей: каждая из четырех студий ставила свое собственное шоу – утреннее и вечернее представление, и каждая студия имела свои отличительные черты, почерк и характер. Она руководила «Имиджис» с любовью, уделяя внимание каждому посетителю. А самой последней ее удачей было то, что она наняла повара, чтобы клиентам больше не приходилось в спешке бежать за угол или посылать за едой. И о том, что в «Имиджисе» был изысканный буфет, говорил весь мир моды и рекламы, и эта маленькая находка дополняла хорошо поставленное дело, привлекала новых клиентов.
Деловитость, вежливость, культура были ключевыми понятиями, которые Каролина ввела в студиях. «Как мило с вашей стороны, что вы выбрали именно «Имиджис», – говорила она новым клиентам. – Уверена, что вы не пожалеете о своем выборе и решении обратиться именно к нам. Не забудьте сообщить нам о своих вкусах в напитках и еде. Наш повар великолепен. – И потом, в конце встречи, прощаясь и лучась улыбкой: – Так мило с вашей стороны…»
Она всегда писала письма, подводящие итог проделанной работе, не только ответственным лицам из рекламных агентств и редакторам газет, но и не очень уверенным в себе участникам преуспевающих рок-групп, рекламные снимки которых делала Даная.
«Мы с радостью ожидаем, что вы еще раз обратитесь к нам, – писала она. – Нам так понравились снимки. Спасибо, что пришли в «Имиджис»! – Она всегда следила за тем, чтобы постоянно был запас холодного вина или шампанского, которые подавали гостям, и уделила особое внимание группе с Си-Би-Эс, которая приехала, чтобы сделать десятиминутный репортаж об «Имиджисе», который был показан по всей стране в лучшее время, сразу после новостей, и неожиданно сделал их имена известными во всем мире.
Больше не было проблемы поиска работы, работа сама шла в руки! Проблема заключалась в том, чтобы получить оплату за работу. Вчера Лоринда сообщила ей о резком сокращении прибылей в «Имиджис», и состояние с наличными деньгами было и в самом деле тревожным. Расширение фирмы стоило очень дорого, несмотря на то что Джесси-Энн была настолько увлечена новым проектом, что купила прилегающие к фирме здания на собственные деньги. Увеличивающиеся расходы плюс новая мебель плюс все необходимое для оборудования студий вытянули все наличные средства «Имиджиса», и их перерасход составлял уже такую цифру, которая заставила Каролину судорожно сглотнуть. Конечно, время от времени будут поступать платежи, думала она, открывая конверт маленьким ножичком с перламутровой ручкой, где оказался еще один счет, и если бы не устоявшееся, налаженное дело «Ройл» и к тому же активное участие в работе над каталогом следующего года, «Имиджис» мог оказаться в сложном положении.
Отложив счет вместе с остальной корреспонденцией, которую нужно было передать Лоринде, она задумалась о помолвке Галы с Маркусом Ройлом. Она не могла сказать, что это было сюрпризом, потому что они так очевидно были поглощены друг другом, и это должно было быть единственным логическим завершением их отношений для всех, кроме Данаи. А что будет думать об этом Даная – это уже совсем другое дело. Слава Богу, она на несколько дней уехала из города. По крайней мере, это оттянет решение проблемы еще на какое-то непродолжительное время, потому что, совершенно очевидно, это повлечет за собой неприятности, когда Даная обнаружит, что ее протеже занята уже не только работой.
Думая об этом, она вдруг вспомнила, что не знает, куда уехала Даная. Она просто позвонила и сказала: «Я уезжаю на несколько дней, вернусь на следующей неделе, к началу работы с Марриот. Пока!» И после этого прокола! «О Господи! – думала Каролина. – Остается надеяться, что она не одна и счастлива. Даная слишком одинока и слишком напряжена. Она сконцентрирована на работе, и ничто в ее жизни больше не имеет значения. Все заслуживают перерывов в работе и отдыха время от времени, – думала она, – и больше всех – их прекрасный, опытный фотограф».
– Каролина? – Джесси-Энн заглянула в комнату. – Ты одна?
Каролина пристально посмотрела на нее.
– Ты очень бледна. Что случилось?
– Просто мне позвонила Рашель Ройл, – объяснила с несчастным видом Джесси-Энн. – Она интересовалась, слышала ли я сплетни о Харрисоне и Мерри Макколл. Харрисон и Мерри Макколл, Каролина! Она сказала, что везде, в каждом журнале есть фотографии, где они вдвоем, в каждом журнале и колонке сплетен…
– Ну, конечно, везде их фотографии, – перебила Каролина. – Мерри – модель «Ройл», а Харрисон вечно в разъездах, делая рекламу, поддержку и все, что только можно для нового силуэта… – Она взглянула на Джесси-Энн: сразу было заметно, что она испытывает сильную боль, и Каролина очень хотела, чтобы та поверила ее словам.
– Я ответила, что ничего подобного не читала и у нас с Харрисоном прекрасные отношения…
– Она просто хочет отомстить тебе за каталог, вот и все! – раздраженно воскликнула Каролина. – Старается все запутать в вашей жизни.
– Дело в том, Каролина, – грустно сказала Джесси-Энн, – что до прошлых выходных дней у нас действительно все не ладилось. О, я знаю, что во всем виновата сама, мне нужно было больше времени проводить дома и не отдавать столько времени тому, чтобы поставить на ноги «Имиджис». Если бы я не спешила так удовлетворить свои честолюбивые замыслы… Совершенно очевидно, что я была слишком занята, чтобы читать сплетни о своем собственном муже! Он так много времени проводил в обществе Мерри…
– Я уверена, что это были только деловые отношения, – дипломатично ответила Каролина. – Разве ты сама не сказала мне, как счастливы вы были в прошедшие выходные дни?
– Это так, – произнесла она, просияв. – Может быть, я просто все придумываю теперь, когда Рашель вздумала раскрыть мне глаза на сплетни.
– У вас с Харрисоном всегда были такие великолепные отношения! – воскликнула Каролина. – Я всегда завидовала вам.
– Пока не встретила Келвина, – смеясь, закончила Джесси-Энн.
– Согласна.
Они улыбнулись, понимая друг друга.
– Хорошо, я возвращаюсь на работу, – сказала Джесси-Энн. – У меня встреча с Броди Флиттом через полчаса, хотя, думаю, на самом деле он хотел встретиться с Данаей. Кстати, где она?
Каролина пожала плечами:
– Все, что мы о ней знаем – она вернется на следующей неделе.
Джесси-Энн подняла глаза к небесам:
– Тайный любовник? Или уехала одна, вдвоем со своей камерой? Держу пари, что верно последнее. Броди Флитту придется пережить нелегкие времена с нашей Данаей. Пока! – Она порхнула по пушистому серому ковру к двери и на пороге обернулась, улыбаясь: – Знаешь что? Думаю, твой офис мне нравится больше, чем мой! Я просто уберу эти красные и голубые тона…
– Тогда подожди, когда с нами расплатятся! – засмеялась Каролина. Но когда дверь закрылась, улыбка исчезла с ее лица. Не было сомнений, что Джесси-Энн метили в сердце, причем отравленной стрелой. Каролина надеялась, что Харрисон образумится, и благодарила Господа, что Келвин не был таким деятельным, как Харрисон. Она даже представить не могла Келвина, мчащегося через континенты в погоне за девушкой; ему были очень удобны их отношения, ему нравился их дом, чтобы еще утруждать себя погоней за девушкой. Каролина знала, что если бы его вынужденные поездки не были связаны с работой, он всегда поджидал бы ее возвращения с работы. Лежал бы с босыми ногами на софе, со слегка спутанными светлыми волосами, а серебристый кот Космосталь удобно устроился бы у него в ногах. Бутылка их любимого шампанского охлаждается в холодильнике, и может быть, перед обедом они занялись бы любовью, а может быть, после, но может быть, и до и после обеда – все зависело от настроения.
Она громко рассмеялась от переполнявшего ее счастья. Ей хотелось прямо сейчас обнять Келвина и просто сказать ему, как она благодарна ему, что он сделал ее такой счастливой, такой безгранично счастливой.
ГЛАВА 28
Каролина с удивлением наблюдала, как Даная вихрем вылетела из студии, бросив через плечо своей ассистентке Фрости:
– Ради Бога, согласуйте свои действия.
С тех пор как месяц назад она вернулась из Вашингтона, казалось, она была на пределе. Больше, чем на пределе, думала Каролина. Она была похожа на одержимую женщину. Гримеры и парикмахеры скучали в безмолвии долгими часами, которые были вынуждены проводить в ожидании, модели тихонько переговаривались, с недоумением глядя на Данаю и за ее спиной делая друг другу знаки, что работать с ней просто невыносимо. Стилист Моника вынуждена была начать жевать бесконечные сладости, чтобы не нервничать, а бедная Фрости, разбросав всюду оборудование, старалась как-то влиять на нее и сдерживать, как готовый извергнуться вулкан.
В самом деле, со стороны Данаи было совершенно нечестно так обращаться с людьми, думала Каролина. Но фотографии Данаи были фантастичны, самые лучшие журналы хотели с ней сотрудничать, она была дорогим гостем для редакторов журналов мод.
Если вы работаете с Данаей, на вас падает отражение ее славы, поэтому, конечно, никто не уходил, но атмосфера в «Имиджисе» сильно изменилась. Каролине всегда нравилось думать, что «Имиджис» был чем-то вроде театрального клуба, где все друг друга знали и уважали талант каждой отдельной личности, но сейчас это больше напоминало какое-то провинциальное шоу с трагической развязкой. Даная-деспот – имя, которое прочно пристало к ней, хотя она об этом не знала, но Каролина очень опасалась, что они были правы.
«Совершенно определенно в этом замешан мужчина, разве не так всегда происходит?» – мрачно думала Каролина, спускаясь по лестнице и направляясь в третью студию, чтобы выяснить, что там было не так на этот раз. Гала рассказала, что все это происходило из-за Вика Ломбарди, телерепортера, с которым Даная познакомилась на съемках на острове Харбор. И конечно, с ним Даная сбежала в Вашингтон, оставив их на растерзание толпам раздраженных клиентов, перед которыми им нечем было оправдываться. Если это был способ Данаи так выражать свои чувства, то, несомненно, их отношения зашли далеко.
Она помедлила у дверей студии, пытаясь понять, что происходит внутри, но там царила тишина. Не было музыки, громких голосов, всхлипываний, смеха ребят из рок-группы. Больше не было ощущения, что здесь один за всех и все – за одного. Джесси-Энн и Даная были захвачены водоворотом событий собственной жизни и решали личные проблемы за счет «Имиджиса». А во всем виноваты мужчины!
Открыв дверь, Каролина увидела мрачную молчаливую сцену. Гала в коротком облегающем черном шелковом платье стояла, печально прислонившись к белой стене, сбросив замшевые туфли на каблуках, на лице с безупречно-изысканным макияжем – выражение усталости. Чтобы поддержать ее, Каролина ободряюще улыбнулась и подумала, что Гала обладает некоей магической красотой даже в выражении крайней усталости.
Фрости с банкой колы небрежно откинулась в кресле и выглядела бледной, но стойкой. Моника доедала какие-то сладости, обертки от двух конфет, съеденных раньше, скатанные в маленькие шарики, валялись под ногами. Гектор тихо курил в углу, хотя в «Имиджисе» курить было строго запрещено, а Изабель, облокотившись на ярко освещенный туалетный столик в уборной, внимательно разглядывала свое отражение в зеркале. Целый кронштейн изысканной одежды «от кутюр» нескольких лучших американских фирм ждал, пока Даная обратит на все это свое внимание, а рядом выстроились раскрытые чемоданы с аксессуарами – обувь, ремни, сумки, ленточки, шарфы.
– Я думаю, бесполезно спрашивать, что не так, – произнесла Каролина со вздохом.
– Все как обычно, только и всего, – пробормотала Моника, – обычная нахлобучка Данаи.
– Не совсем обычная, – поправила Гала устало. – Просто она четыре часа потратила на то, чтобы снять это платье, и ей не нравится ни один из снимков. Она обвинила Монику, что она не могла при помощи аксессуаров добиться того эффекта, который нужен, кричала на Гектора, что мои волосы не так уложены, но мы пробовали причесать их несколько раз, предлагали разные прически, но она всех их ненавидит. Изабель меняла оттенки макияжа, пробовала золотой и бронзовый, потом перешла к пурпурно-розовым тонам, она пробовала изобразить невинный взгляд, потом взгляд умудренного опытом человека, но Данае ничего не понравилось, она ничем не была довольна. А бедная Фрости просто ничего не могла сделать правильно.
– И во всем этом она винит Галу, – добавил Гектор. – Даная держит этого бедного ребенка под раскаленными лапами с одиннадцати утра, она даже не разрешила ей присесть, потому что платье настолько облегающее, что может расстегнуться… Моника должна стягивать его каждый раз, когда Изабель вынуждена переделывать макияж. Даже для всех нас это невыносимо, но только Бог знает, как терпит все это Гала! Знаешь, девочка, – сказал он, поворачиваясь к Гале, – ты – личико номер один Соединенных Штатов Америки. И ты не должна хлебать это дерьмо, ты можешь выбирать любую работу, какую захочешь, и любого фотографа.
Гала посмотрела на свои отекшие ноги в туфлях, которые были на полразмера меньше и нещадно впивались.
– Я уверена, что Даная не хотела нас обидеть, – прошептала она. – Просто глядя в объектив, она не видит того, что хотела бы видеть. И поэтому она расстроена, потеряна. Как вы не можете понять?
– Если честно, то не могу, – холодно ответила Фрости. – Она так же, как и я, великолепно знает, что и ты и это платье – все выглядит изумительно. Ей действительно не так уж много приходится делать, чтобы покупатели были счастливы: просто выбрать нужный ракурс и хорошее освещение, а у нас определенно все это есть.
– А ведет себя так, будто она – недоделанный Рембрандт, или некто в этом роде, – добавил Гектор, – и сводит нас всех с ума.
Стоя в проеме двери, Даная холодно смотрела на них.
– Это и в самом деле так, Гектор? Хорошо, если я свожу тебя с ума, тогда можешь уйти до того, как я тебя уволю.
– Это мне подойдет, – выпалил Гектор, глядя на нее.
– Вы, двое, прекратите, – резко сказала Каролина. – Совершенно ни к чему так далеко заходить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52
ГЛАВА 27
Был понедельник, десять утра, когда Каролина с чувством радости осматривала свой офис. «Имиджис» быстро рос и состоял уже из четырех студий с настоящим офисом, где молодой и опытный секретарь принимал посетителей.
Каждый из трех партнеров теперь имел свой просторный офис, а в самой дальней, длинной, просторной комнате, где было много воздуха, Лоринда следила за делопроизводством и платежами, охотясь за теми, кто просрочил платежи, как гончая, которая чует запах лисицы, и в это же время две молоденькие машинистки были поглощены работой за машинками.
Каролина сама оформила свой офис, используя холодные оттенки серого и белого. В комнате был серый мягкий ковер, в котором утопали ноги, и серо-голубая софа, квадратный белый лакированный стол, и множество высоких густолиственных растений. Такая обстановка производила впечатление простоты и покоя. Она украсила стол букетом любимых роз и желтых маргариток, повесила маленький аккуратный пиджак от Анны Клейн на белый ствол дерева вешалки и остановилась у окна, рассматривая растения в белых цветочницах. На солнце листья отливали глянцем, и Каролина довольно улыбнулась. «Имиджис» единственное место на земле, где ей хотелось быть, после дома, в котором они жили с Келвином.
Ей на самом деле нужно было больше места, потому что ее кабинет стал прибежищем для огромного количества людей, которые были клиентами «Имиджиса». И именно к Каролине прибегали модели в порыве гнева, чтобы выплеснуть то, что они думали по поводу своей прически или макияжа. И именно Каролина, очаровательная, за чашкой чаю, утешала их, давая им почувствовать, что ее волнует их карьера, их отношения с друзьями. Ее это волновало на самом деле. Все рок-музыканты заходили сюда в поисках поддержки и одобрения, а также договориться о снимках на альбом или рекламу.
– Кола в холодильнике, – кратко говорила она им.
Иногда случалось так, что ей не оставалось иного выхода, как закрывать глаза на определенные вещи, но она никогда не потворствовала ни одному случаю, где присутствовали наркотики.
Не было сомнений в том, что она найдет свою помощницу, деловито просматривающей почту. «Имиджис» был похож на Бродвей: каждая из четырех студий ставила свое собственное шоу – утреннее и вечернее представление, и каждая студия имела свои отличительные черты, почерк и характер. Она руководила «Имиджис» с любовью, уделяя внимание каждому посетителю. А самой последней ее удачей было то, что она наняла повара, чтобы клиентам больше не приходилось в спешке бежать за угол или посылать за едой. И о том, что в «Имиджисе» был изысканный буфет, говорил весь мир моды и рекламы, и эта маленькая находка дополняла хорошо поставленное дело, привлекала новых клиентов.
Деловитость, вежливость, культура были ключевыми понятиями, которые Каролина ввела в студиях. «Как мило с вашей стороны, что вы выбрали именно «Имиджис», – говорила она новым клиентам. – Уверена, что вы не пожалеете о своем выборе и решении обратиться именно к нам. Не забудьте сообщить нам о своих вкусах в напитках и еде. Наш повар великолепен. – И потом, в конце встречи, прощаясь и лучась улыбкой: – Так мило с вашей стороны…»
Она всегда писала письма, подводящие итог проделанной работе, не только ответственным лицам из рекламных агентств и редакторам газет, но и не очень уверенным в себе участникам преуспевающих рок-групп, рекламные снимки которых делала Даная.
«Мы с радостью ожидаем, что вы еще раз обратитесь к нам, – писала она. – Нам так понравились снимки. Спасибо, что пришли в «Имиджис»! – Она всегда следила за тем, чтобы постоянно был запас холодного вина или шампанского, которые подавали гостям, и уделила особое внимание группе с Си-Би-Эс, которая приехала, чтобы сделать десятиминутный репортаж об «Имиджисе», который был показан по всей стране в лучшее время, сразу после новостей, и неожиданно сделал их имена известными во всем мире.
Больше не было проблемы поиска работы, работа сама шла в руки! Проблема заключалась в том, чтобы получить оплату за работу. Вчера Лоринда сообщила ей о резком сокращении прибылей в «Имиджис», и состояние с наличными деньгами было и в самом деле тревожным. Расширение фирмы стоило очень дорого, несмотря на то что Джесси-Энн была настолько увлечена новым проектом, что купила прилегающие к фирме здания на собственные деньги. Увеличивающиеся расходы плюс новая мебель плюс все необходимое для оборудования студий вытянули все наличные средства «Имиджиса», и их перерасход составлял уже такую цифру, которая заставила Каролину судорожно сглотнуть. Конечно, время от времени будут поступать платежи, думала она, открывая конверт маленьким ножичком с перламутровой ручкой, где оказался еще один счет, и если бы не устоявшееся, налаженное дело «Ройл» и к тому же активное участие в работе над каталогом следующего года, «Имиджис» мог оказаться в сложном положении.
Отложив счет вместе с остальной корреспонденцией, которую нужно было передать Лоринде, она задумалась о помолвке Галы с Маркусом Ройлом. Она не могла сказать, что это было сюрпризом, потому что они так очевидно были поглощены друг другом, и это должно было быть единственным логическим завершением их отношений для всех, кроме Данаи. А что будет думать об этом Даная – это уже совсем другое дело. Слава Богу, она на несколько дней уехала из города. По крайней мере, это оттянет решение проблемы еще на какое-то непродолжительное время, потому что, совершенно очевидно, это повлечет за собой неприятности, когда Даная обнаружит, что ее протеже занята уже не только работой.
Думая об этом, она вдруг вспомнила, что не знает, куда уехала Даная. Она просто позвонила и сказала: «Я уезжаю на несколько дней, вернусь на следующей неделе, к началу работы с Марриот. Пока!» И после этого прокола! «О Господи! – думала Каролина. – Остается надеяться, что она не одна и счастлива. Даная слишком одинока и слишком напряжена. Она сконцентрирована на работе, и ничто в ее жизни больше не имеет значения. Все заслуживают перерывов в работе и отдыха время от времени, – думала она, – и больше всех – их прекрасный, опытный фотограф».
– Каролина? – Джесси-Энн заглянула в комнату. – Ты одна?
Каролина пристально посмотрела на нее.
– Ты очень бледна. Что случилось?
– Просто мне позвонила Рашель Ройл, – объяснила с несчастным видом Джесси-Энн. – Она интересовалась, слышала ли я сплетни о Харрисоне и Мерри Макколл. Харрисон и Мерри Макколл, Каролина! Она сказала, что везде, в каждом журнале есть фотографии, где они вдвоем, в каждом журнале и колонке сплетен…
– Ну, конечно, везде их фотографии, – перебила Каролина. – Мерри – модель «Ройл», а Харрисон вечно в разъездах, делая рекламу, поддержку и все, что только можно для нового силуэта… – Она взглянула на Джесси-Энн: сразу было заметно, что она испытывает сильную боль, и Каролина очень хотела, чтобы та поверила ее словам.
– Я ответила, что ничего подобного не читала и у нас с Харрисоном прекрасные отношения…
– Она просто хочет отомстить тебе за каталог, вот и все! – раздраженно воскликнула Каролина. – Старается все запутать в вашей жизни.
– Дело в том, Каролина, – грустно сказала Джесси-Энн, – что до прошлых выходных дней у нас действительно все не ладилось. О, я знаю, что во всем виновата сама, мне нужно было больше времени проводить дома и не отдавать столько времени тому, чтобы поставить на ноги «Имиджис». Если бы я не спешила так удовлетворить свои честолюбивые замыслы… Совершенно очевидно, что я была слишком занята, чтобы читать сплетни о своем собственном муже! Он так много времени проводил в обществе Мерри…
– Я уверена, что это были только деловые отношения, – дипломатично ответила Каролина. – Разве ты сама не сказала мне, как счастливы вы были в прошедшие выходные дни?
– Это так, – произнесла она, просияв. – Может быть, я просто все придумываю теперь, когда Рашель вздумала раскрыть мне глаза на сплетни.
– У вас с Харрисоном всегда были такие великолепные отношения! – воскликнула Каролина. – Я всегда завидовала вам.
– Пока не встретила Келвина, – смеясь, закончила Джесси-Энн.
– Согласна.
Они улыбнулись, понимая друг друга.
– Хорошо, я возвращаюсь на работу, – сказала Джесси-Энн. – У меня встреча с Броди Флиттом через полчаса, хотя, думаю, на самом деле он хотел встретиться с Данаей. Кстати, где она?
Каролина пожала плечами:
– Все, что мы о ней знаем – она вернется на следующей неделе.
Джесси-Энн подняла глаза к небесам:
– Тайный любовник? Или уехала одна, вдвоем со своей камерой? Держу пари, что верно последнее. Броди Флитту придется пережить нелегкие времена с нашей Данаей. Пока! – Она порхнула по пушистому серому ковру к двери и на пороге обернулась, улыбаясь: – Знаешь что? Думаю, твой офис мне нравится больше, чем мой! Я просто уберу эти красные и голубые тона…
– Тогда подожди, когда с нами расплатятся! – засмеялась Каролина. Но когда дверь закрылась, улыбка исчезла с ее лица. Не было сомнений, что Джесси-Энн метили в сердце, причем отравленной стрелой. Каролина надеялась, что Харрисон образумится, и благодарила Господа, что Келвин не был таким деятельным, как Харрисон. Она даже представить не могла Келвина, мчащегося через континенты в погоне за девушкой; ему были очень удобны их отношения, ему нравился их дом, чтобы еще утруждать себя погоней за девушкой. Каролина знала, что если бы его вынужденные поездки не были связаны с работой, он всегда поджидал бы ее возвращения с работы. Лежал бы с босыми ногами на софе, со слегка спутанными светлыми волосами, а серебристый кот Космосталь удобно устроился бы у него в ногах. Бутылка их любимого шампанского охлаждается в холодильнике, и может быть, перед обедом они занялись бы любовью, а может быть, после, но может быть, и до и после обеда – все зависело от настроения.
Она громко рассмеялась от переполнявшего ее счастья. Ей хотелось прямо сейчас обнять Келвина и просто сказать ему, как она благодарна ему, что он сделал ее такой счастливой, такой безгранично счастливой.
ГЛАВА 28
Каролина с удивлением наблюдала, как Даная вихрем вылетела из студии, бросив через плечо своей ассистентке Фрости:
– Ради Бога, согласуйте свои действия.
С тех пор как месяц назад она вернулась из Вашингтона, казалось, она была на пределе. Больше, чем на пределе, думала Каролина. Она была похожа на одержимую женщину. Гримеры и парикмахеры скучали в безмолвии долгими часами, которые были вынуждены проводить в ожидании, модели тихонько переговаривались, с недоумением глядя на Данаю и за ее спиной делая друг другу знаки, что работать с ней просто невыносимо. Стилист Моника вынуждена была начать жевать бесконечные сладости, чтобы не нервничать, а бедная Фрости, разбросав всюду оборудование, старалась как-то влиять на нее и сдерживать, как готовый извергнуться вулкан.
В самом деле, со стороны Данаи было совершенно нечестно так обращаться с людьми, думала Каролина. Но фотографии Данаи были фантастичны, самые лучшие журналы хотели с ней сотрудничать, она была дорогим гостем для редакторов журналов мод.
Если вы работаете с Данаей, на вас падает отражение ее славы, поэтому, конечно, никто не уходил, но атмосфера в «Имиджисе» сильно изменилась. Каролине всегда нравилось думать, что «Имиджис» был чем-то вроде театрального клуба, где все друг друга знали и уважали талант каждой отдельной личности, но сейчас это больше напоминало какое-то провинциальное шоу с трагической развязкой. Даная-деспот – имя, которое прочно пристало к ней, хотя она об этом не знала, но Каролина очень опасалась, что они были правы.
«Совершенно определенно в этом замешан мужчина, разве не так всегда происходит?» – мрачно думала Каролина, спускаясь по лестнице и направляясь в третью студию, чтобы выяснить, что там было не так на этот раз. Гала рассказала, что все это происходило из-за Вика Ломбарди, телерепортера, с которым Даная познакомилась на съемках на острове Харбор. И конечно, с ним Даная сбежала в Вашингтон, оставив их на растерзание толпам раздраженных клиентов, перед которыми им нечем было оправдываться. Если это был способ Данаи так выражать свои чувства, то, несомненно, их отношения зашли далеко.
Она помедлила у дверей студии, пытаясь понять, что происходит внутри, но там царила тишина. Не было музыки, громких голосов, всхлипываний, смеха ребят из рок-группы. Больше не было ощущения, что здесь один за всех и все – за одного. Джесси-Энн и Даная были захвачены водоворотом событий собственной жизни и решали личные проблемы за счет «Имиджиса». А во всем виноваты мужчины!
Открыв дверь, Каролина увидела мрачную молчаливую сцену. Гала в коротком облегающем черном шелковом платье стояла, печально прислонившись к белой стене, сбросив замшевые туфли на каблуках, на лице с безупречно-изысканным макияжем – выражение усталости. Чтобы поддержать ее, Каролина ободряюще улыбнулась и подумала, что Гала обладает некоей магической красотой даже в выражении крайней усталости.
Фрости с банкой колы небрежно откинулась в кресле и выглядела бледной, но стойкой. Моника доедала какие-то сладости, обертки от двух конфет, съеденных раньше, скатанные в маленькие шарики, валялись под ногами. Гектор тихо курил в углу, хотя в «Имиджисе» курить было строго запрещено, а Изабель, облокотившись на ярко освещенный туалетный столик в уборной, внимательно разглядывала свое отражение в зеркале. Целый кронштейн изысканной одежды «от кутюр» нескольких лучших американских фирм ждал, пока Даная обратит на все это свое внимание, а рядом выстроились раскрытые чемоданы с аксессуарами – обувь, ремни, сумки, ленточки, шарфы.
– Я думаю, бесполезно спрашивать, что не так, – произнесла Каролина со вздохом.
– Все как обычно, только и всего, – пробормотала Моника, – обычная нахлобучка Данаи.
– Не совсем обычная, – поправила Гала устало. – Просто она четыре часа потратила на то, чтобы снять это платье, и ей не нравится ни один из снимков. Она обвинила Монику, что она не могла при помощи аксессуаров добиться того эффекта, который нужен, кричала на Гектора, что мои волосы не так уложены, но мы пробовали причесать их несколько раз, предлагали разные прически, но она всех их ненавидит. Изабель меняла оттенки макияжа, пробовала золотой и бронзовый, потом перешла к пурпурно-розовым тонам, она пробовала изобразить невинный взгляд, потом взгляд умудренного опытом человека, но Данае ничего не понравилось, она ничем не была довольна. А бедная Фрости просто ничего не могла сделать правильно.
– И во всем этом она винит Галу, – добавил Гектор. – Даная держит этого бедного ребенка под раскаленными лапами с одиннадцати утра, она даже не разрешила ей присесть, потому что платье настолько облегающее, что может расстегнуться… Моника должна стягивать его каждый раз, когда Изабель вынуждена переделывать макияж. Даже для всех нас это невыносимо, но только Бог знает, как терпит все это Гала! Знаешь, девочка, – сказал он, поворачиваясь к Гале, – ты – личико номер один Соединенных Штатов Америки. И ты не должна хлебать это дерьмо, ты можешь выбирать любую работу, какую захочешь, и любого фотографа.
Гала посмотрела на свои отекшие ноги в туфлях, которые были на полразмера меньше и нещадно впивались.
– Я уверена, что Даная не хотела нас обидеть, – прошептала она. – Просто глядя в объектив, она не видит того, что хотела бы видеть. И поэтому она расстроена, потеряна. Как вы не можете понять?
– Если честно, то не могу, – холодно ответила Фрости. – Она так же, как и я, великолепно знает, что и ты и это платье – все выглядит изумительно. Ей действительно не так уж много приходится делать, чтобы покупатели были счастливы: просто выбрать нужный ракурс и хорошее освещение, а у нас определенно все это есть.
– А ведет себя так, будто она – недоделанный Рембрандт, или некто в этом роде, – добавил Гектор, – и сводит нас всех с ума.
Стоя в проеме двери, Даная холодно смотрела на них.
– Это и в самом деле так, Гектор? Хорошо, если я свожу тебя с ума, тогда можешь уйти до того, как я тебя уволю.
– Это мне подойдет, – выпалил Гектор, глядя на нее.
– Вы, двое, прекратите, – резко сказала Каролина. – Совершенно ни к чему так далеко заходить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52