Распаковав наконец сверток, она обнаружила маленький изящный веер из жада, отличавшийся такой тонкой резьбой, что можно было подумать, будто он сплетен из кружев. Но открытка, вложенная в посылку, очаровала ее еще больше. Пьер писал: «Я нашел эту вещицу на Голливуд-роуд. Я вспомнил вас и ваше платье в китайском стиле и понял, что веер должен принадлежать только вам».Она тут же набрала его номер.– Ваш подарок чрезвычайно экстравагантен, и я просто не в силах от него отказаться. Придется мне что-нибудь подарить вам взамен, – быстро проговорила она, стараясь скрыть свое волнение.– Я не принимаю подарков от женщин, – ответил он неожиданно резко.– О, я не имела в виду ничего дурного, – извиняющимся тоном пролепетала Лизандра. – Просто я… просто я хотела, чтобы вы тоже порадовались так же, как радуюсь я…– Одного вашего признания для меня вполне достаточно, – галантно произнес он. – Впрочем, я все же кое-что попрошу у вас, и, пожалуйста, не вздумайте отказываться. Мне хочется, чтобы вы поужинали со мной сегодня вечером.Лизандра вспомнила про обед, на который уже была приглашена, и решила, что любой ценой постарается от него отвертеться. Пьер повез ее в китайский ресторан в Каулуне. На ней было светло-голубое платье из простого льна, а в ладони она сжимала его подарок – веер. Пьер развлекал ее рассказами из истории своего рода, уходившего корнями в глубокую древность и известного задолго до начала царствования Людовика Четырнадцатого, «Короля Солнце» – единственного французского монарха, о котором у Лизандры имелись кое-какие сведения.Она обедала с Пьером на следующий день и на следующий, а ее аккуратная небольшая квартирка теперь постоянно напоминала ботанический сад. Каждый вечер он дарил ей разные подарки: то гребни из жада, выложенные жемчугами и желтыми алмазами – «цвета ваших волос, мисс», то шелковые, вышитые золотом туфли с загнутыми кверху носами, которые в свое время принадлежали императрице Ци Си, но, по мнению Пьера, куда больше подходили ей. Последний подарок, поскольку она категорически запретила на нее тратиться, представлял собой дивной работы яйцо из перламутра, украшенное драгоценными камнями и золотой с серебром отделкой. Автором этого чуда, по слухам, был знаменитый Фаберже, и Пьер верил в это, потому что купил изделие у старого русского эмигранта.Филипп и Айрини скоро узнали о новом воздыхателе Лизандры, однако то, что они узнали о нем, отнюдь не свидетельствовало в его пользу. «С его стороны это не более чем флирт, – обеспокоенно вздыхала Айрини. – А Лизандра такая молодая и неопытная. Надеюсь, она не позволит себе ничего лишнего». Жене Филиппа хотелось, чтобы рядом с Лизандрой был Роберт, который мог бы ей помочь дружеским советом, если возникнет необходимость. Но Роберт, к сожалению, находился в Джорджтауне, где учился в интернатуре.Однажды Лизандра пригласила Пьера посмотреть на старый дом дедушки Мандарина на берегу залива Рипалс, который, согласно воле Лаи Цина, превратился в роскошный музей. Она также показала ему небоскреб корпорации и торговые корабли в гавани, которые принадлежали ей. Когда же Пьер заключил ее в объятия и принялся шептать слова страстных признаний, она с воодушевлением согласилась вступить с ним в брак.– Давай пока не будем афишировать нашу помолвку, – предложил он. – Настоящий праздник мы устроим попозже, когда приедем в Париж и я познакомлю тебя со своими друзьями.Лизандра чувствовала себя виноватой перед родителями, которые, конечно же, с огромной радостью приняли бы участие в помолвке и бракосочетании своей дочери, но Пьеру удалось рассеять все ее сомнения. Она слишком любила его, чтобы в чем-либо ему противоречить. На следующий день Пьер зафрахтовал яхту, и они отплыли в Макао, где Лизандра Лаи Цин в мгновение ока превратилась в супругу принца Пьера Д'Аранкорта после короткой и весьма скромной церемонии в очаровательной старинной португальской церквушке. Лизандра стояла у алтаря в платье из алых кружев (красный – цвет свадебных торжеств у китайцев) и держала в руках букет алых роз. Любовь абсолютно заслонила собой и бизнес, и корпорацию Лаи Цина. Единственное, чего она хотела, – это стать женой Пьера.Сразу же после бракосочетания она послала телеграмму Фрэнси и Баку в Сан-Франциско, подписав ее «принцесса Д'Аранкорт». Те мгновенно отправили ответную телеграмму, в которой выражали недоумение по поводу столь скоропалительного решения дочери и требовали, чтобы она привезла мужа в Нью-Йорк, дабы они могли убедиться в его достоинствах. Пьер, однако, хотел сначала навестить старушку Европу и побывать в Париже. И вот, заказав лучшие каюты на французском пассажирском лайнере, они отправились в Марсель.Нельзя сказать, что Пьер был особенно нежным и пылким любовником, но Лизандре не с кем было сравнивать, и она считала, что так и надо. Она и представить себе не могла, что муж рассматривает ее неопытность как досадную преграду для любовных утех, а ее преданность и обожание вызывали у него приступ зевоты. Любовь лишила ее наблюдательности, она видела только привлекательные стороны Пьера и с ревнивым чувством наблюдала за тем, как преображались другие женщины на корабле в его присутствии. Они так и норовили стрельнуть глазами в его сторону или начинали призывно вздыхать, когда он появлялся рядом.Пьер не изменял Лизандре до самого Парижа. Когда же они поселились там в отеле «Король Георг», он стал часами просиживать у телефона, беседуя со знакомыми обоего пола. Роскошную квартиру мужа на авеню Фош она так и не увидела – Пьер заявил, что квартиру ремонтируют, поскольку он решил продать ее, чтобы купить новую, побольше. Затем он отослал Лизандру за покупками, сказав тоном, не терпящим возражений: «Не можешь ведь ты в Париже носить эти ужасные китайские халаты». Лизандра с обидой посмотрела на мужа – еще совсем недавно ее наряды ему нравились. Она не знала, где он бывает в дневное время, и ей стало казаться, что Пьер начал заказывать обед в номер для того, чтобы поскорее уйти из гостиницы. Предлоги для этого находились всегда: то он говорил Лизандре, что хочет навестить больную бабушку, то отправлялся играть в карты с друзьями, то ему срочно требовалось съездить в Дювиль, где он якобы вел переговоры о продаже пони, выращенных на его землях в Аргентине.Они прожили в «Короле Георге» уже два месяца, когда Лизандра вдруг обнаружила в кармане его пиджака любовное послание. Хотя оно было написано по-французски, она достаточно знала язык, чтобы понять, что письмо написано не случайной знакомой Пьера, а женщиной, с которой он был знаком очень давно. Неожиданно она увидела, что в письме упоминается и ее имя, и вздрогнула от унижения и стыда: «Эта богатая китайская наложница, которая помогает содержать тебя на том достойном уровне, к которому ты привык…»Любовные шоры упали с ее глаз, и перед ней во всей своей неприглядности открылась правда. Она вспомнила о матери, которую тоже называли «наложницей Мандарина». Лизандра не забыла, что эти истории больно ее ранили – ей было ужасно обидно за мать. В ее голубых глазах вспыхнули искорки гнева, и они приобрели стальной оттенок.Послышался робкий стук в дверь, и когда она воскликнула: «Войдите!», к ее удивлению, в номер вошел управляющий.– Принцесса, прошу меня извинить за вторжение, – сказал он с чрезвычайно смущенной миной, – но у меня есть определенные инструкции. Думаю, что это легкое недоразумение. Так сказать, небрежность со стороны принца. Вот счет, мадам, мы несколько раз представляли его вашему мужу к оплате, и он уверял, что заплатит, но до сих пор, – управляющий пожал плечами, – счет так и не оплачен. Я специально принес его вам, мадам, в надежде, что вы лично разрешите это недоразумение, ко всеобщему удовольствию.Некоторое время Лизандра молча смотрела на управляющего – ей все стало ясно, и от этой ясности болезненно сжалось сердце. Она подумала о том, как легко удалось Пьеру прокрасться в ее сердце, пользуясь нежными словами и подарками. Потом вспомнила слова Мандарина, которые он произнес много лет назад в Гонконге, когда ей было семь лет от роду и его сотрудники надарили ей целую кучу подарков.«Помни, – сказал он ей тогда, – подарки тебе дарят не потому, что люди уж очень тебя любят, а потому, что ты – Лаи Цин».Пьер женился на ней не потому, что любил ее. В сущности, он и женился-то вовсе не на ней. Он женился на состоянии Лаи Цина.Она выписала чек, и управляющий, низко кланяясь, удалился, вежливо закрыв за собой дверь. Через пять минут в номер была доставлена бутылка лучшего шампанского с извинениями по поводу вынужденно причиненного беспокойства.Лизандра не стала терять времени – она вызвала горничную и приказала ей упаковать вещи, затем взяла ножницы и, открыв шкаф Пьера, принялась резать на полосы очень дорогие и прекрасно сшитые костюмы и пиджаки. Когда шкаф опустел, а на полу образовалась гора обрезков, она надела новое синее платье от Диора, откупорила бутылку шампанского и произнесла тост в честь Мандарина, своего любимого дедушки, чьи мудрые слова отныне должны были стать путеводными звездами в ее жизни. Отныне и во веки веков! Оставшимся в бутылке шампанским она облила шелковые галстуки Пьера и вышла в коридор, велев отнести багаж в холл. Затем она направилась на такси в аэропорт и купила билет на ближайший рейс «Париж – Нью-Йорк», а из Нью-Йорка уже вылетела в Сан-Франциско, чтобы выплакаться на материнском плече.Великосветские сплетни не заставили себя долго ждать, и по Парижу распространились душераздирающие слухи о том, как принц Пьер, вернувшись в номер, обнаружил, что вся его одежда порезана на куски и валяется на полу. Говорили, что Лизандра скрылась в неизвестном направлении, оставив принца без гроша в кармане. Эта новость достигла Гонконга раньше, чем туда добралась виновница скандала. Слухи и сплетни немало способствовали созданию романтического ореола вокруг имени Лизандры Лаи Цин, которая окончательно сформировалась к тому времени, когда познакомилась с Мэттом Джерардом, то есть тринадцать лет спустя.Солнце завершило свой путь по небосклону и медленно опустилось в воды Южно-Китайского моря. Лизандра со вздохом отошла от широкого окна офиса – Пьер был теперь не более чем неприятным воспоминанием. Она очень быстро развелась с ним, а ее адвокаты сокрушили все его попытки отсудить себе часть состояния жены. Все дело закончилось девятидневной истерикой в газетах, но оставило, тем не менее, в душе Лизандры болезненный след.Роберт Чен вернулся в Гонконг и начал работать в муниципальном госпитале. Теперь он возглавлял неврологическое отделение больницы, основанное на щедрые дотации Мандарина. Роберт был ближайшим другом и доверенным лицом Лизандры. Так же как и она, он был, так сказать, женат на своей работе, и они с Лизандрой отлично понимали друг друга. Все свои силы и время она отдавала корпорации и встречалась с мужчинами исключительно по делу. После брака с Пьером влюбляться она себе больше не позволяла. До знакомства с Мэттом.Было уже поздно. Лизандра взяла со стола свою сумочку и быстрыми шагами направилась к двери. Кивнув на прощание секретарше, она пошла к лифту, а вышколенная китаянка, подняв телефонную трубку, предупредила шофера, что мадам спускается вниз.Лизандра уселась в поджидавший ее темно-зеленый «роллс-ройс» и велела везти ее домой. Автомобиль помчался по ярко освещенным улицам к просторной, роскошно отделанной белой вилле, едва видной снаружи из-за густых зарослей олеандров. Вилла располагалась на фешенебельной По Шан-роуд, и в ней Лизандра провела единственный и такой короткий год с Мэттом, совершенно не заботясь о том, что скажут об этом тайпаны Гонконга, да и вообще кто угодно.Мэтт был прирожденным авантюристом, искателем приключений – она догадалась об этом с самой первой встречи. Этот симпатичный и легкий на подъем парень, художник, исколесил полмира с единственным потертым кожаным чемоданом, в котором хранились несколько рубашек, запасная пара джинсов и его главное богатство – краски и кисти.Лизандра познакомилась с ним на выставке его работ в небольшой частной галерее на Натан-роуд. Она, впрочем, как и все присутствующие дамы, явилась на вернисаж в вечернем платье из шифона, мужчины были в смокингах и черных галстуках. Один только художник щеголял в потертых джинсах и плохо сшитой белой рубашке без воротника. Он был высок ростом, рыжеват и обладал поразительными серо-зелеными глазами, которые, казалось, пронизывали вас насквозь, и улыбался одними краешками большого, хорошо очерченного рта. Улыбка художника сделалась более выразительной, когда он заметил, что его деликатно, но внимательно разглядывают.– Заранее приношу извинения за рубашку, – весело сказал он. – Как только я осознал, до чего шикарная у вас здесь галерея, и увидел на пригласительном билете «шампанское и канапе», я кинулся к местному портному, который проживает за углом, и в течение часа перемерил целую дюжину. – Тут его глаза радостно засветились. – Дело в том, что я весь последний год жил в хижине на пляже в Бали, и боюсь, что порядком подзабыл все правила хорошего тона.– В любом случае вы не похожи на человека, который слишком заботится о соблюдении каких бы то ни было правил, – заметила Лизандра.Минуту или две они без слов смотрели друг на друга. Потом он сказал:– Полагаю, что у вас есть основания это утверждать.Лизандра дольше, чем того требовали приличия, задержалась на вернисаже, и по мере того как количество гостей уменьшалось, они все чаще и чаще встречались глазами с художником. Наконец он протиснулся к ней и предложил, как будто они были сто лет знакомы:– Оставайтесь. Давайте поужинаем вместе. Лизандра почувствовала, как ее сердце забилось, – она впервые встречала такого свободного человека, жившего по своим собственным законам.Она отвезла его к себе на виллу, где накормила позднего гостя яйцами всмятку и напоила шампанским. Она ничуть не удивилась, когда он дотронулся рукой до ее щеки, а потом поцеловал, но поняла, что ее ощущения отличаются от всех испытанных раньше. Мэтт принялся расспрашивать Лизандру о ее жизни, и она рассказала ему о своей семье и заодно о Пьере.– Я еще не встречала человека, который, стоило ему познакомиться со мной, не начинал сразу же думать о моих деньгах, – бросила она, с вызовом посмотрев на него.Ответом ей был холодный, спокойный взгляд.– Что ж, сейчас вы встретили именно такого человека, госпожа Денежный Мешок. Я думал о том, что ваша кожа по тону сопоставима лишь со свежайшими сливками, а цвет глаз в течение вечера менялся от аквамаринового до сапфирового. Кстати, ваши волосы должны свободно лежать на плечах и волной спускаться по спине. Их необходимо освободить от плена ваших гребней, усыпанных драгоценностями. Вы – дама из эпохи прерафаэлитов, и мне не нужны ваши деньги – мне нужно написать ваш портрет.Лизандра с удивлением взглянула на художника:– Вы не хотите со мной спать?Мэтт ухмыльнулся и взял ее лицо в свои ладони.– Одно другому не мешает.Все это произошло ровно год назад. За плечами остался год страстной любви и не менее страстных стычек между любовниками. Лизандра хотела любой ценой следовать заветам Мандарина и продолжала заниматься делами корпорации. Она строго придерживалась установленного ею же самой для себя жесткого распорядка – выходила из дома в семь тридцать утра и не возвращалась раньше восьми или девяти вечера. Мэтт оставался на вилле и ждал ее возвращения, расположившись в кресле на веранде со стаканом виски в руке. Лизандру же ожидала бутылка с шампанским в серебряном ведерке со льдом – единственный алкогольный напиток, который она позволяла себе время от времени употреблять. Она не раз говорила себе, что ни один мужчина никогда не заставит ее пренебречь собственной личностью, выпестованной за долгие и трудные годы. Кто бы ни был ее спутник, она останется тем, кем она стала за последние годы жизни. К сожалению, по этой причине пропасть между двумя такими яркими личностями, какими были Лизандра и Мэтт, стала все больше и больше углубляться.– Плюнь ты на все, – как-то ночью сказал ей Мэтт. – Пусть дела крутятся, как и раньше, но без твоего участия. В конце концов, корпорация не требует от тебя ежедневного многочасового присутствия. Парни, которые на тебя работают, в состоянии решить любые проблемы, даже стоя на голове. Поживи для себя ради разнообразия, побудь женщиной. – Он взглянул на нее спокойными серо-зелеными глазами и добавил: – Выходи за меня замуж, Лизандра.Но Лизандра с негодованием отвергла его предложение, особенно ее рассердило то, что Мэтт имел смелость предположить, будто корпорация может обойтись без нее – главного тайпана! Мэтт ждал ответа, но она молчала.Он покинул ее с такой же легкостью, с какой появился в ее жизни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71