А именно – любовь, счастливая семейная жизнь, общение с любимым человеком, воспитание детей. Пожалуй, лишь теперь я осознал, что больше похож на своего отца, чем предполагал.
– Но он ухаживал за женами своих работодателей, а Тесс сейчас не замужем, она свободна, – возразил ему Биллс.
– Я не об этом! – покачал головой Хит. – Отец всегда стремился осуществить свою мечту снова стать счастливым человеком после того, как умерла моя мать, которую он горячо любил. Не стану утверждать, что мне импонировали все его избранницы, однако я рад, что наконец-то лучше понял его. А ведь раньше я его осуждал.
– Надеюсь, что у тебя будет возможность когда-нибудь сказать ему об этом и что тебя не посадят в тюрьму за злоупотребление своими служебными полномочиями, – сказал Биллс.
– Так ведь ты же меня защитишь, дружище! – хлопнув его ладонью по спине, воскликнул Хит. – Я в этом не сомневаюсь. Поступим так: ты сейчас же отправляйся в тюрьму к Тесс и подготовь ее. И как только я сообщу вам, что ее дело закрыто, тотчас же забери ее из тюрьмы и отвези в сиротский приют «Андерсен-Холл». Рейнольдс не осмелится вновь сунуться туда, где он однажды уже совершил преступление. И какое-то время Тесс будет в безопасности.
– Хорошо, я все так и сделаю, – сказал Биллс. – А чем займешься тем временем ты?
– После того как я оформлю необходимые документы, я нанесу визит Дагвуду, – сказал Хит. – Ему лучше узнать обо всем от меня, ведь он так много для меня сделал.
– Да, хочу сказать тебе, старина, что ты можешь стать моим партнером по бизнесу. Из нас получится отличная команда! – воскликнул Биллс.
– Спасибо, дружище! – сказал Хит. – Я буду рад работать вместе с тобой.
– Не торопись меня благодарить! – с лукавой улыбкой сказал Биллс. – Ты ведь пока не знаешь моих условий. А кроме того, я довольно-таки требовательный человек и могу изрядно испортить тебе кровь своим занудством.
– Я буду иметь это в виду, – сказал Хит, пожимая ему руку.
Биллс потер нос и сказал:
– Давай-ка убираться отсюда, пока хозяин заведения не подумал, что мы сейчас пустимся на радостях в пляс. Он уже давно поглядывает на нас с опаской. Ступай, ты нужен сейчас Тесс. Уверен, что она ждет тебя.
Он всегда знал наверняка, что Хиту хочется от него услышать.
Глава 33
Чопорный ливрейный лакей сопроводил Хита до дверей домашнего кабинета генерального стряпчего и, предложив ему войти внутрь, с важным видом произнес:
– Мистер Дагвуд к вам скоро присоединится.
Хит одернул свой шелковый жилет, поправил шейный платок и переступил порог роскошно убранного помещения, которое служило Дагвуду местом для уединенных размышлений, чтения и встреч с близкими друзьями, а одновременно наглядно демонстрировало его достижения.
На стенах были аккуратно развешаны его дипломы и свидетельства в золоченых рамочках, награды и почетные грамоты. В особом стеклянном футляре на видном месте красовался королевский указ о назначении его генеральным стряпчим Англии, членом Высшего юридического совета.
Запах кожи и старых фолиантов подействовал на Хита успокаивающе. Он подошел к окну и посмотрел на запущенный сад. Большую часть своего времени Дагвуд проводил в трудах, ни жены, ни детей, которые ухаживали бы за садом, он не имел, жил анахоретом. Впервые Хиту стало жаль одинокого старика…
– Привет, Бартлетт! – раздался у него за спиной голос стряпчего.
Хит обернулся и увидел посередине комнаты своего начальника, властной осанке которого он всегда втайне завидовал.
– Примите мои поздравления! Вчера вечером я получил письмо от леди Брайт и прочел сегодня утром объявление в «Таймс». Я рад за вас. – Он крепко пожал Хиту руку и добавил, похлопав его по спине ладонью: – Это следует обмыть!
Достав из буфета графин с бренди, Дагвуд наполнил янтарным напитком два бокала. Хиту вспомнилось, как они с хозяином этого кабинета отметили его первый успех – выигранный им процесс о взыскании с должника в пользу государства десяти тысяч фунтов стерлингов. С тех пор прошло уже пять лет, и на счету у Хита было много побед, но свой первый триумф он запомнил навсегда, потому что его лично поздравил его начальник.
Обычно строгое и непроницаемое лицо Дагвуда сегодня излучало радость. Он передал Хиту бокал и с улыбкой произнес:
– Предлагаю выпить за вашу женитьбу. Желаю вам и мисс Уилом многих лет счастливой супружеской жизни.
Хит сдержанно кивнул и сделал маленький глоток. Напиток оказался ароматным и приятным на вкус. Дагвуд окинул его внимательным взглядом и спросил:
– Вас что-то беспокоит, Бартлетт? Вам следовало бы выглядеть сегодня счастливейшим человеком на свете, а у вас такой вид, будто бы скончался ваш лучший друг.
Хит поставил бокал на стол, расправил плечи и произнес:
– Сэр! Позвольте мне выразить вам свою глубокую благодарность за все, что вы для меня сделали. Вы были так добры и великодушны ко мне, что…
Дагвуд прервал его, помахав рукой, и сел за свой массивный письменный стол из красного дерева.
– Не нужно меня расхваливать и благодарить, Бартлетт. Все, что я для вас делал, отвечало моим интересам. Каждому генералу нужен умелый и исполнительный лейтенант, а вы – лучший из моих помощников.
На стене за спиной Дагвуда висел его портрет, выполненный маслом. У Хита сложилось впечатление, что на него смотрят два генеральных стряпчих. Тот, что был мастерски изображен на холсте, был одет в парадный мундир и смотрел на Хита своими мудрыми черными глазами особенно пристально.
– Благодарю вас, сэр! Ваша похвала дорогого стоит, – сглотнув ком, произнес Хит и мысленно отметил, что в иссиня-черных волосах живого Дагвуда гораздо больше серебра, чем у его двойника на портрете.
– Вы что-то утаиваете от меня, Бартлетт. Размышляете, кого следует пригласить на торжество? Оставьте все предсвадебные хлопоты леди Брайт, это не мужское дело. Расслабьтесь и отдохните.
– Мне трудно подобрать слова, сэр, чтобы верно выразить…
– Ах, я в это не верю! Вам, лучшему барристеру, не хватает слов для выражения своих мыслей? Очевидно, ожидание женитьбы подействовало на вас не самым благотворным образом.
Дагвуд усмехнулся и, достав из коробки сигару, протянул ее Хиту. Но тот покачал головой, и Дагвуд, обрезав кончик сигары специальным лезвием, прикурил от свечи. Выпуская клубы дыма, он прищурился и спросил:
– Так что же вас гнетет? Неужели предстоящая встреча вашего отца с Уиломами?
Хит стиснул зубы, пожалев, что когда-то рассказал своему начальнику о неблаговидных поступках отца, на которого он долгое время был зол. Им тогда двигали юношеский эгоизм и обида на отца за свои перенесенные из-за него лишения. Теперь настало время наладить с отцом отношения и попросить у него прощения.
Хит собрался с духом и сказал:
– Нет, сэр. Мой отец – истинный джентльмен и умеет достойно вести себя в любом обществе. Дело вовсе не в нем. А вот в этом. – Он достал из кармана фрака лист веленевой бумаги и положил его на стол.
– Что это? – спросил Дагвуд.
– Прошение об отставке.
Дагвуд замер, потом откинулся в кресле и пыхнул сигарой. Даже не прикоснувшись к бумаге, он спросил:
– Вы приняли предложение от компании «Бентон и Уильямс»?
– Вам о них известно? – с изумлением воскликнул Хит.
Мистер Исаак Бентон вот уже два года как обхаживал его, но Хит тщательно скрывал это от своего шефа, поскольку не собирался уходить с государственной службы в частную юридическую компанию. В своем нынешнем положении Хит не мог рассчитывать даже на то, что Бентон угостит его бокалом вина. И потому доброе отношение к нему Биллса и его деловое предложение было ему особенно приятно.
– Я вас прекрасно понимаю, Бартлетт. Женатому человеку требуется больше денег, чем холостяку. Что ж, я похлопочу, чтобы вам повысили жалованье, но многого обещать не могу.
– Я не прошу у вас прибавки к жалованью, сэр! – сказал Хит. – Я хочу уйти в отставку. Причину моего решения вы узнаете, прочитав мое прошение.
Дагвуд хмыкнул и вновь пыхнул сигарой.
– Вы не хотите читать его? – спросил Хит.
– Я уверен, что оно весьма трогательное, но предпочел бы услышать от вас лично причину вашего намерения покинуть службу.
– Еще раз хочу выразить вам свою благодарность за все, что вы для меня сделали, но у меня просто нет другого выхода, – прокашлявшись, сказал Хит.
– Выход всегда есть, Бартлетт! Ведь мы с вами юристы и сами определяем правила игры. – Он самодовольно ухмыльнулся. – И не забывайте, что я всегда готов вам помочь!
Хиту подумалось, насколько отважна Тесс, которая в отличие от него, всегда и во всем строго следовавшего закону и корпоративным этическим нормам, осмелилась выбраться из отведенной ей обществом ячейки и стала тайным агентом английской разведки. Она жила по собственным правилам, главным из них было бескорыстное и самоотверженное служение людям, которых она любит. Он же, скованный строгими рамками кодекса поведения чиновника, незаметно растерял все свои прежние моральные принципы.
Он встряхнул головой и произнес:
– Знаете, сэр, сейчас я даже не припоминаю, когда именно я перестал делить людей на праведников и грешников, правых и неправых, добрых и злых, и начал смотреть на них как на преуспевших и неудачников, победителей и проигравших, баловней фортуны и ее пасынков, и стал оправдывать успех, достигнутый неправедным путем, ссылками на сложившиеся традиции и неписаные правила, руководствоваться в своих поступках своими претензиями и карьерными устремлениями.
Дагвуд перестал улыбаться и сказал:
– Только не говорите, что вы намерены уехать в деревню и посвятить себя воспитанию недорослей!
– Нет, сэр. Я пока еще не знаю, чем стану заниматься, выйдя в отставку, – ответил Хит, лелея в душе надежду, что женщина, о которой он мечтает, будет всегда рядом с ним, и в радости, и в горе…
– У меня просто не укладывается в голове, почему вы хотите оставить службу именно теперь, когда ценой неимоверного труда сумели добиться весьма значительного успеха в карьере! Это какая-то нелепица!
– Я не хочу уходить со службы, сэр, но я вынужден так поступить. После того, что я совершил, мне уже нет места в вашем ведомстве. Сегодня я закрыл дело леди Голдинг.
Монокль выпал из глазницы Дагвуда. В его темных глазах читалось изумление и недоверие.
– Что же подвигло вас на такую глупость, Бартлетт? – спросил он.
– То, что леди Голдинг угрожает смертельная опасность.
– Это она вам так сказала?
– Прошлой ночью на нее было совершено покушение. Если бы не мое своевременное вмешательство, она была бы мертва.
Дагвуд откинулся на спинку кресла, уставился в потолок и произнес:
– Значит, прошлой ночью вы побывали у нее в Ньюгейте! А вам известно, что это чревато для вас серьезными последствиями? Вы злоупотребили своим служебным положением, Бартлетт! Вы помните, что давали присягу, поступая на государственную службу?
– Хотите верьте, хотите нет, но я действовал исключительно ради торжества законности и правосудия! – ответил Хит.
– Значит, именно в интересах Фемиды вы освободили убийцу?
– Мне стало достоверно известно, что леди Голдинг никого не убивала.
– Это она вам так сказала? И вы ей поверили?
– Сэр, она пользуется доверием высших чинов из министерства иностранных дел. Она тайный агент разведывательной службы короны. Иными словами, она тоже служит делу обеспечения государственных интересов.
– Странно, что вы сообщаете мне об этом уже после того, как совершили самоуправство и нарушили субординацию!
– Вы могли бы мне отказать, а я не мог рисковать. Я должен был обеспечить безопасность леди Голдинг во что бы то ни стало. Это вопрос жизни или смерти, сэр!
Дагвуд обязательно стал бы взвешивать все «за» и «против» и рассматривать возможные политические последствия снятия обвинений, выдвинутых против леди Голдинг. Впервые Хит осознал, что его начальник не может быть для него идеальным примером для подражания. Ему предстояло самому сформировать свой характер и следовать во всем собственному кодексу чести.
– Я пришел к вам, сэр, чтобы лично сообщить о своем поступке. Мне жаль, что я вас огорчил. Уверяю вас, что я никогда не забуду всего того, что вы для меня сделали.
С этими словами Хит повернулся и оставил кабинет, а вместе с ним и все свои надежды сделать успешную карьеру, в которую он уже вложил столько своих сил и времени.
Как это ни странно, но он ни о чем не сожалел и был уверен в своей правоте, потому что его действия не выходили за рамки закона и обеспечили спасение его любимой женщине.
Направляясь к выходу, он мысленно произносил слова благодарственной молитвы Господу за то, что тот ниспослал ему Тесс, без которой он бы не прозрел и не начал бы мыслить и жить по-новому.
Путь ему преградил ливрейный лакей, который сказал:
– Курьер только что доставил для вас это письмо, сэр!
– Благодарю вас, – сказал Хит и, развернув письмо, прочел:
«Мистер Бартлетт!
Я получил вашу записку относительно покушения на леди Голдинг и был рад узнать, что все обошлось для нее более-менее благополучно. То, что вы сняли с нее обвинения и закрыли ее дело, существенно облегчило мою работу. Мне хотелось бы узнать, как вам удалось получить согласие мистера Дагвуда. Этот прецедент было бы неплохо повторить. Я буду рад обсудить с ним условия нашего дальнейшего сотрудничества.
Если вам или леди Голдинг понадобятся мои услуги, я сочту за честь оказать их вам.
Искренне ваш Д. Бернард.
P.S. Кстати, Уитон уже вернулся в Лондон».
– Победа! – воскликнул Хит, скомкав в руке письмо адвоката. Уитон в Лондоне. Тесс в безопасном месте. Пора заставить министерство иностранных дел поступить со своим агентом по справедливости.
Глава 34
В библиотеке пахло кожей, пылью и пергаментом. Тесс задумчиво провела указательным пальцем по корешкам книг на полке стеллажа. За окнами смеркалось. После нелегкого путешествия из тюрьмы в Ньюгейте в «Андерсен-Холл», где она обрела временное пристанище, у Тесс почти не осталось физических сил. Однако события последних нескольких часов вынуждали ее лихорадочно размышлять о возможных последствиях своего бегства.
Впрочем, бегством это назвать было уже нельзя, так как из тюрьмы ее выпустили на законных основаниях, в связи с закрытием ее уголовного дела Хитом. Она была бесконечно благодарна ему за это. Но какую цену пришлось ему заплатить за ее свободу? Не стоило ли ему принятое им решение карьеры? Не теряет ли он свой пост? Как отнесется Дагвуд к единоличному решению своего подчиненного? Биллс отказался отвечать на эти вопросы, заронив у нее в душе недоброе предчувствие.
Помимо осложнений на службе, Хит наверняка столкнется с неприятностями в личной жизни. Вряд ли его невесте понравится, что он помог вдове, окруженной скандальной славой. А родители мисс Уилом наверняка придут в бешенство. Впрочем, подумалось Тесс, это вряд ли повлияет на их решение выдать за Хита свою дочь.
– Какая замечательная, однако, здесь собрана коллекция, – сказал Биллс, разглядывая книги на стеллаже.
Тесс отогнала невеселые мысли и, обернувшись, промолвила:
– У каждой из этих книг уникальная история. Покойный директор приюта Данн подбирал их в течение многих лет с тем, чтобы они послужили делу образования его воспитанников. Я рада, что мне посчастливилось знать этого прекрасного человека, книголюба и педагога.
– А как вы с ним познакомились? – спросил Биллс.
– Совершенно случайно, в одной библиотеке, где я брала необходимые мне для работы книги. Когда мистер Данн узнал, что я занимаюсь книготорговлей, он тотчас же предложил мне ознакомиться с его коллекцией и оценить ее. Беседы с ним о пользе книг, его страстная любовь к печатному слову и самоотверженное служение детям произвели на меня неизгладимое впечатление. Благодаря этому удивительному человеку я стала относиться к делу иначе, прониклась к нему неподдельным интересом. – Она помолчала и добавила, глядя на письменный стол, на котором лежали листы с записями, сделанными Фионой: – Еще недавно здесь работала моя помощница. Почему Рейнольдс убил ее? Это просто не укладывается в моей голове! Мне больно видеть ее перо, чернильницу, каталог…
– Возможно, мне удастся объяснить это вам, – раздался из полумрака чей-то скрипучий голос.
Тесс и Биллс одновременно обернулись и увидели поджарого седоволосого старика. В руке он держал трость с золотым набалдашником. Старые половицы жалобно поскрипывали под его ногами в щегольских штиблетах с пряжками. Судя по глубоким морщинам на его лице, ему давно перевалило за семьдесят. Держался он элегантно и непринужденно, и Тесс подумалось, что от него не исходит никакой угрозы. Его старомодное серо-голубое пальто, темные панталоны до колен и белые чулки выдавали в нем щеголя минувшей эпохи. Тесс сделала реверанс и вымучила улыбку.
Незнакомец поклонился ей и представился:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
– Но он ухаживал за женами своих работодателей, а Тесс сейчас не замужем, она свободна, – возразил ему Биллс.
– Я не об этом! – покачал головой Хит. – Отец всегда стремился осуществить свою мечту снова стать счастливым человеком после того, как умерла моя мать, которую он горячо любил. Не стану утверждать, что мне импонировали все его избранницы, однако я рад, что наконец-то лучше понял его. А ведь раньше я его осуждал.
– Надеюсь, что у тебя будет возможность когда-нибудь сказать ему об этом и что тебя не посадят в тюрьму за злоупотребление своими служебными полномочиями, – сказал Биллс.
– Так ведь ты же меня защитишь, дружище! – хлопнув его ладонью по спине, воскликнул Хит. – Я в этом не сомневаюсь. Поступим так: ты сейчас же отправляйся в тюрьму к Тесс и подготовь ее. И как только я сообщу вам, что ее дело закрыто, тотчас же забери ее из тюрьмы и отвези в сиротский приют «Андерсен-Холл». Рейнольдс не осмелится вновь сунуться туда, где он однажды уже совершил преступление. И какое-то время Тесс будет в безопасности.
– Хорошо, я все так и сделаю, – сказал Биллс. – А чем займешься тем временем ты?
– После того как я оформлю необходимые документы, я нанесу визит Дагвуду, – сказал Хит. – Ему лучше узнать обо всем от меня, ведь он так много для меня сделал.
– Да, хочу сказать тебе, старина, что ты можешь стать моим партнером по бизнесу. Из нас получится отличная команда! – воскликнул Биллс.
– Спасибо, дружище! – сказал Хит. – Я буду рад работать вместе с тобой.
– Не торопись меня благодарить! – с лукавой улыбкой сказал Биллс. – Ты ведь пока не знаешь моих условий. А кроме того, я довольно-таки требовательный человек и могу изрядно испортить тебе кровь своим занудством.
– Я буду иметь это в виду, – сказал Хит, пожимая ему руку.
Биллс потер нос и сказал:
– Давай-ка убираться отсюда, пока хозяин заведения не подумал, что мы сейчас пустимся на радостях в пляс. Он уже давно поглядывает на нас с опаской. Ступай, ты нужен сейчас Тесс. Уверен, что она ждет тебя.
Он всегда знал наверняка, что Хиту хочется от него услышать.
Глава 33
Чопорный ливрейный лакей сопроводил Хита до дверей домашнего кабинета генерального стряпчего и, предложив ему войти внутрь, с важным видом произнес:
– Мистер Дагвуд к вам скоро присоединится.
Хит одернул свой шелковый жилет, поправил шейный платок и переступил порог роскошно убранного помещения, которое служило Дагвуду местом для уединенных размышлений, чтения и встреч с близкими друзьями, а одновременно наглядно демонстрировало его достижения.
На стенах были аккуратно развешаны его дипломы и свидетельства в золоченых рамочках, награды и почетные грамоты. В особом стеклянном футляре на видном месте красовался королевский указ о назначении его генеральным стряпчим Англии, членом Высшего юридического совета.
Запах кожи и старых фолиантов подействовал на Хита успокаивающе. Он подошел к окну и посмотрел на запущенный сад. Большую часть своего времени Дагвуд проводил в трудах, ни жены, ни детей, которые ухаживали бы за садом, он не имел, жил анахоретом. Впервые Хиту стало жаль одинокого старика…
– Привет, Бартлетт! – раздался у него за спиной голос стряпчего.
Хит обернулся и увидел посередине комнаты своего начальника, властной осанке которого он всегда втайне завидовал.
– Примите мои поздравления! Вчера вечером я получил письмо от леди Брайт и прочел сегодня утром объявление в «Таймс». Я рад за вас. – Он крепко пожал Хиту руку и добавил, похлопав его по спине ладонью: – Это следует обмыть!
Достав из буфета графин с бренди, Дагвуд наполнил янтарным напитком два бокала. Хиту вспомнилось, как они с хозяином этого кабинета отметили его первый успех – выигранный им процесс о взыскании с должника в пользу государства десяти тысяч фунтов стерлингов. С тех пор прошло уже пять лет, и на счету у Хита было много побед, но свой первый триумф он запомнил навсегда, потому что его лично поздравил его начальник.
Обычно строгое и непроницаемое лицо Дагвуда сегодня излучало радость. Он передал Хиту бокал и с улыбкой произнес:
– Предлагаю выпить за вашу женитьбу. Желаю вам и мисс Уилом многих лет счастливой супружеской жизни.
Хит сдержанно кивнул и сделал маленький глоток. Напиток оказался ароматным и приятным на вкус. Дагвуд окинул его внимательным взглядом и спросил:
– Вас что-то беспокоит, Бартлетт? Вам следовало бы выглядеть сегодня счастливейшим человеком на свете, а у вас такой вид, будто бы скончался ваш лучший друг.
Хит поставил бокал на стол, расправил плечи и произнес:
– Сэр! Позвольте мне выразить вам свою глубокую благодарность за все, что вы для меня сделали. Вы были так добры и великодушны ко мне, что…
Дагвуд прервал его, помахав рукой, и сел за свой массивный письменный стол из красного дерева.
– Не нужно меня расхваливать и благодарить, Бартлетт. Все, что я для вас делал, отвечало моим интересам. Каждому генералу нужен умелый и исполнительный лейтенант, а вы – лучший из моих помощников.
На стене за спиной Дагвуда висел его портрет, выполненный маслом. У Хита сложилось впечатление, что на него смотрят два генеральных стряпчих. Тот, что был мастерски изображен на холсте, был одет в парадный мундир и смотрел на Хита своими мудрыми черными глазами особенно пристально.
– Благодарю вас, сэр! Ваша похвала дорогого стоит, – сглотнув ком, произнес Хит и мысленно отметил, что в иссиня-черных волосах живого Дагвуда гораздо больше серебра, чем у его двойника на портрете.
– Вы что-то утаиваете от меня, Бартлетт. Размышляете, кого следует пригласить на торжество? Оставьте все предсвадебные хлопоты леди Брайт, это не мужское дело. Расслабьтесь и отдохните.
– Мне трудно подобрать слова, сэр, чтобы верно выразить…
– Ах, я в это не верю! Вам, лучшему барристеру, не хватает слов для выражения своих мыслей? Очевидно, ожидание женитьбы подействовало на вас не самым благотворным образом.
Дагвуд усмехнулся и, достав из коробки сигару, протянул ее Хиту. Но тот покачал головой, и Дагвуд, обрезав кончик сигары специальным лезвием, прикурил от свечи. Выпуская клубы дыма, он прищурился и спросил:
– Так что же вас гнетет? Неужели предстоящая встреча вашего отца с Уиломами?
Хит стиснул зубы, пожалев, что когда-то рассказал своему начальнику о неблаговидных поступках отца, на которого он долгое время был зол. Им тогда двигали юношеский эгоизм и обида на отца за свои перенесенные из-за него лишения. Теперь настало время наладить с отцом отношения и попросить у него прощения.
Хит собрался с духом и сказал:
– Нет, сэр. Мой отец – истинный джентльмен и умеет достойно вести себя в любом обществе. Дело вовсе не в нем. А вот в этом. – Он достал из кармана фрака лист веленевой бумаги и положил его на стол.
– Что это? – спросил Дагвуд.
– Прошение об отставке.
Дагвуд замер, потом откинулся в кресле и пыхнул сигарой. Даже не прикоснувшись к бумаге, он спросил:
– Вы приняли предложение от компании «Бентон и Уильямс»?
– Вам о них известно? – с изумлением воскликнул Хит.
Мистер Исаак Бентон вот уже два года как обхаживал его, но Хит тщательно скрывал это от своего шефа, поскольку не собирался уходить с государственной службы в частную юридическую компанию. В своем нынешнем положении Хит не мог рассчитывать даже на то, что Бентон угостит его бокалом вина. И потому доброе отношение к нему Биллса и его деловое предложение было ему особенно приятно.
– Я вас прекрасно понимаю, Бартлетт. Женатому человеку требуется больше денег, чем холостяку. Что ж, я похлопочу, чтобы вам повысили жалованье, но многого обещать не могу.
– Я не прошу у вас прибавки к жалованью, сэр! – сказал Хит. – Я хочу уйти в отставку. Причину моего решения вы узнаете, прочитав мое прошение.
Дагвуд хмыкнул и вновь пыхнул сигарой.
– Вы не хотите читать его? – спросил Хит.
– Я уверен, что оно весьма трогательное, но предпочел бы услышать от вас лично причину вашего намерения покинуть службу.
– Еще раз хочу выразить вам свою благодарность за все, что вы для меня сделали, но у меня просто нет другого выхода, – прокашлявшись, сказал Хит.
– Выход всегда есть, Бартлетт! Ведь мы с вами юристы и сами определяем правила игры. – Он самодовольно ухмыльнулся. – И не забывайте, что я всегда готов вам помочь!
Хиту подумалось, насколько отважна Тесс, которая в отличие от него, всегда и во всем строго следовавшего закону и корпоративным этическим нормам, осмелилась выбраться из отведенной ей обществом ячейки и стала тайным агентом английской разведки. Она жила по собственным правилам, главным из них было бескорыстное и самоотверженное служение людям, которых она любит. Он же, скованный строгими рамками кодекса поведения чиновника, незаметно растерял все свои прежние моральные принципы.
Он встряхнул головой и произнес:
– Знаете, сэр, сейчас я даже не припоминаю, когда именно я перестал делить людей на праведников и грешников, правых и неправых, добрых и злых, и начал смотреть на них как на преуспевших и неудачников, победителей и проигравших, баловней фортуны и ее пасынков, и стал оправдывать успех, достигнутый неправедным путем, ссылками на сложившиеся традиции и неписаные правила, руководствоваться в своих поступках своими претензиями и карьерными устремлениями.
Дагвуд перестал улыбаться и сказал:
– Только не говорите, что вы намерены уехать в деревню и посвятить себя воспитанию недорослей!
– Нет, сэр. Я пока еще не знаю, чем стану заниматься, выйдя в отставку, – ответил Хит, лелея в душе надежду, что женщина, о которой он мечтает, будет всегда рядом с ним, и в радости, и в горе…
– У меня просто не укладывается в голове, почему вы хотите оставить службу именно теперь, когда ценой неимоверного труда сумели добиться весьма значительного успеха в карьере! Это какая-то нелепица!
– Я не хочу уходить со службы, сэр, но я вынужден так поступить. После того, что я совершил, мне уже нет места в вашем ведомстве. Сегодня я закрыл дело леди Голдинг.
Монокль выпал из глазницы Дагвуда. В его темных глазах читалось изумление и недоверие.
– Что же подвигло вас на такую глупость, Бартлетт? – спросил он.
– То, что леди Голдинг угрожает смертельная опасность.
– Это она вам так сказала?
– Прошлой ночью на нее было совершено покушение. Если бы не мое своевременное вмешательство, она была бы мертва.
Дагвуд откинулся на спинку кресла, уставился в потолок и произнес:
– Значит, прошлой ночью вы побывали у нее в Ньюгейте! А вам известно, что это чревато для вас серьезными последствиями? Вы злоупотребили своим служебным положением, Бартлетт! Вы помните, что давали присягу, поступая на государственную службу?
– Хотите верьте, хотите нет, но я действовал исключительно ради торжества законности и правосудия! – ответил Хит.
– Значит, именно в интересах Фемиды вы освободили убийцу?
– Мне стало достоверно известно, что леди Голдинг никого не убивала.
– Это она вам так сказала? И вы ей поверили?
– Сэр, она пользуется доверием высших чинов из министерства иностранных дел. Она тайный агент разведывательной службы короны. Иными словами, она тоже служит делу обеспечения государственных интересов.
– Странно, что вы сообщаете мне об этом уже после того, как совершили самоуправство и нарушили субординацию!
– Вы могли бы мне отказать, а я не мог рисковать. Я должен был обеспечить безопасность леди Голдинг во что бы то ни стало. Это вопрос жизни или смерти, сэр!
Дагвуд обязательно стал бы взвешивать все «за» и «против» и рассматривать возможные политические последствия снятия обвинений, выдвинутых против леди Голдинг. Впервые Хит осознал, что его начальник не может быть для него идеальным примером для подражания. Ему предстояло самому сформировать свой характер и следовать во всем собственному кодексу чести.
– Я пришел к вам, сэр, чтобы лично сообщить о своем поступке. Мне жаль, что я вас огорчил. Уверяю вас, что я никогда не забуду всего того, что вы для меня сделали.
С этими словами Хит повернулся и оставил кабинет, а вместе с ним и все свои надежды сделать успешную карьеру, в которую он уже вложил столько своих сил и времени.
Как это ни странно, но он ни о чем не сожалел и был уверен в своей правоте, потому что его действия не выходили за рамки закона и обеспечили спасение его любимой женщине.
Направляясь к выходу, он мысленно произносил слова благодарственной молитвы Господу за то, что тот ниспослал ему Тесс, без которой он бы не прозрел и не начал бы мыслить и жить по-новому.
Путь ему преградил ливрейный лакей, который сказал:
– Курьер только что доставил для вас это письмо, сэр!
– Благодарю вас, – сказал Хит и, развернув письмо, прочел:
«Мистер Бартлетт!
Я получил вашу записку относительно покушения на леди Голдинг и был рад узнать, что все обошлось для нее более-менее благополучно. То, что вы сняли с нее обвинения и закрыли ее дело, существенно облегчило мою работу. Мне хотелось бы узнать, как вам удалось получить согласие мистера Дагвуда. Этот прецедент было бы неплохо повторить. Я буду рад обсудить с ним условия нашего дальнейшего сотрудничества.
Если вам или леди Голдинг понадобятся мои услуги, я сочту за честь оказать их вам.
Искренне ваш Д. Бернард.
P.S. Кстати, Уитон уже вернулся в Лондон».
– Победа! – воскликнул Хит, скомкав в руке письмо адвоката. Уитон в Лондоне. Тесс в безопасном месте. Пора заставить министерство иностранных дел поступить со своим агентом по справедливости.
Глава 34
В библиотеке пахло кожей, пылью и пергаментом. Тесс задумчиво провела указательным пальцем по корешкам книг на полке стеллажа. За окнами смеркалось. После нелегкого путешествия из тюрьмы в Ньюгейте в «Андерсен-Холл», где она обрела временное пристанище, у Тесс почти не осталось физических сил. Однако события последних нескольких часов вынуждали ее лихорадочно размышлять о возможных последствиях своего бегства.
Впрочем, бегством это назвать было уже нельзя, так как из тюрьмы ее выпустили на законных основаниях, в связи с закрытием ее уголовного дела Хитом. Она была бесконечно благодарна ему за это. Но какую цену пришлось ему заплатить за ее свободу? Не стоило ли ему принятое им решение карьеры? Не теряет ли он свой пост? Как отнесется Дагвуд к единоличному решению своего подчиненного? Биллс отказался отвечать на эти вопросы, заронив у нее в душе недоброе предчувствие.
Помимо осложнений на службе, Хит наверняка столкнется с неприятностями в личной жизни. Вряд ли его невесте понравится, что он помог вдове, окруженной скандальной славой. А родители мисс Уилом наверняка придут в бешенство. Впрочем, подумалось Тесс, это вряд ли повлияет на их решение выдать за Хита свою дочь.
– Какая замечательная, однако, здесь собрана коллекция, – сказал Биллс, разглядывая книги на стеллаже.
Тесс отогнала невеселые мысли и, обернувшись, промолвила:
– У каждой из этих книг уникальная история. Покойный директор приюта Данн подбирал их в течение многих лет с тем, чтобы они послужили делу образования его воспитанников. Я рада, что мне посчастливилось знать этого прекрасного человека, книголюба и педагога.
– А как вы с ним познакомились? – спросил Биллс.
– Совершенно случайно, в одной библиотеке, где я брала необходимые мне для работы книги. Когда мистер Данн узнал, что я занимаюсь книготорговлей, он тотчас же предложил мне ознакомиться с его коллекцией и оценить ее. Беседы с ним о пользе книг, его страстная любовь к печатному слову и самоотверженное служение детям произвели на меня неизгладимое впечатление. Благодаря этому удивительному человеку я стала относиться к делу иначе, прониклась к нему неподдельным интересом. – Она помолчала и добавила, глядя на письменный стол, на котором лежали листы с записями, сделанными Фионой: – Еще недавно здесь работала моя помощница. Почему Рейнольдс убил ее? Это просто не укладывается в моей голове! Мне больно видеть ее перо, чернильницу, каталог…
– Возможно, мне удастся объяснить это вам, – раздался из полумрака чей-то скрипучий голос.
Тесс и Биллс одновременно обернулись и увидели поджарого седоволосого старика. В руке он держал трость с золотым набалдашником. Старые половицы жалобно поскрипывали под его ногами в щегольских штиблетах с пряжками. Судя по глубоким морщинам на его лице, ему давно перевалило за семьдесят. Держался он элегантно и непринужденно, и Тесс подумалось, что от него не исходит никакой угрозы. Его старомодное серо-голубое пальто, темные панталоны до колен и белые чулки выдавали в нем щеголя минувшей эпохи. Тесс сделала реверанс и вымучила улыбку.
Незнакомец поклонился ей и представился:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28