- Еше какие-то проблемы, майор? Ваше поведение наводит меня на мысль, что вы сомневаетесь в компетентности Хораса.
Хорас сердито посмотрел на Уэллингтона, не понимая, зачем тот усложняет и без того сложное дело.
- А может быть, для выполнения этой миссии найдется кто-нибудь в самом Уайтхолле? - Маркус цеплялся за последнюю соломинку.
- Нам необходим сторонний исполнитель, - отрезал Уэллингтон.
- Два агента уже провалились, - прибавил Хорас. - Мы не можем больше рисковать.
«Моя жизнь, конечно, не в счет», - отметил про себя Маркус, понимая, как мало он значит для этих людей.
- А что насчет моего отца? Он директор Авдерсен-холла и может помешать нам.
- Вот здесь я должен с вами согласиться, - ответил Уэллингтон. - Поэтому я отправил ему письмо, в котором говорится о вашем возвращении и о его причинах.
На мгновенье Маркусу показалось, что все погрузилось в непроглядный мрак. Нет, он, наверное, ослышался.
- Мы нуждались в помощи вашего отца, - признался Хорас. - Иначе наш план мог оказаться под угрозой срыва. К счастью, ваш отец и генерал Уэллзли хорошо знакомы.
- И ваш отец, как настоящий солдат, принял на себя груз ответственности, - продолжил Уэллингтон. - Этот человек, неустанно работающий на благо сирот Лондона, - просто святой. Когда он просит о пожертвованиях, ему просто невозможно отказать. Да и кто бы стал отказывать, зная о том, каким замечательным и нелегким делом занимается этот почтенный человек. Я рад, что на мою долю не выпало присматривать за несчастными детьми, - сморщился генерал. - Хотя я порой сталкиваюсь с массой несчастий иного рода.
- Вы написали моему отцу?! - Повышать голос на начальство не полагалось, и он это знал, но сдерживаться более не было сил. Дыхание стало таким судорожным, а руки так затряслись, что, казалось, он вот-вот взорвется изнутри - Вы договорились с отцом о моем возвращении, даже не поставив меня в известность?
- Знаете что, майор… - Хорас встал.
- Я каждый день без колебаний рискую собственной жизнью! - практически прорычал Маркус. - Но вам этого мало. Вы роетесь в моей личной жизни на том основании, что я ваш подчиненный? Но я не ваша собственность!
- Майор Данн! - Уэллингтон встал.
- Можете забрать ваше чертово предписание!..
Уэллингтон рассвирепел:
- Я не из тех, кто будет мириться с неповиновением! Вы будете выполнять наши приказы или же будете наказаны!
- Я охотнее станцую для Наполеона джигу, чем стану игрушкой в ваших руках! - Маркус сорвал с мундира знаки отличия, бросил их на пол и вышел из палатки, зная, что подписал свой смертный приговор. Но ему было все равно.
Глава 2
Весна , 1811 год
Лондон , Англия
Кэтрин Миллер осторожно переступила порог Андерсен-холла. Она уже тысячи раз входила в этот дверной проем, но не теряла осмотрительности. Ее нога была в куда лучшем состоянии, нежели когда-либо, но Кэтрин постоянно боялась, что в самый неожиданный момент она вновь захромает.
Пришло время ужина - самый подходящий момент для того, чтобы уединиться на веранде. Сумерки сгущались, со всех сторон доносился стрекот сверчков. В воздухе витали запахи прошлогодней листвы, близкой весны и… табачного дыма. Кэтрин догадывалась, что дымящаяся трубка принадлежит доктору, с которым девушка давно уже хотела поговорить наедине. Ее очень беспокоило здоровье директора Данна.
Она подошла к стоящему у перил Майклу Уиннеру, и они вместе стали наблюдать за тем, как невысокая экономка в сером одеянии шествует через двор - от главного здания приюта к своей резиденции. Даже в сумерках можно было увидеть ее белоснежную шапочку и белый передник.
- Мне оы не хотелось оказаться на месте миссис Нейгел, - заметила Кэтрин, миновав деревянное крыльцо.
- Почему вы так говорите? - осведомился доктор Уиннер, посасывая мундштук черной трубки и щурясь, дабы не упустить миссис Нейгел из виду. Доктор был высокий и крепкий. В его глазах читалась доброта, а пухлые губы легко складывались в улыбку. Все то время, которое Кэтрин провела в Андерсен-холле, он заботился о здоровье детей и обслуживающего персонала. Именно он постарался вылечить ее ногу, когда десять лет назад девушка приехала в Андерсен-холл.
- Она должна следить за поведением детей и чистотой в приюте, - пояснила Кэтрин, - при том что на ней еще вся кухня, а в это время человек, - смело продолжила она, - которого она любит больше всех на свете, умирает.
Темные брови доктора взлетели вверх, но его взгляд остался непроницаемым.
- Вам не нужно притворяться в моем обществе, сэр. Я знаю, что директор Данн болен.
Уиннер долго молчал, наблюдая, как белые облачка дыма от его трубки поднимаются вверх.
- И что навело вас на подобные мысли?
- Уже почти два года я выполняю для него работу секретаря. Я в курсе всего, что происходит, но не так давно он вдруг стал необычно скрытным. Он проводит конфиденциальные совещания с Советом попечителей. Кроме того, он переписывается с генералом Уэллзли, я имею в виду - с виконтом Уэллингтоном.
- Так Уэллингтон теперь виконт? Я не знал.
- И генерал.
- В любом случае, какой бы титул Уэллингтон ни носил, он - патрон приюта, и вам это хорошо известно. А разве для директора не естественно переписываться…
- Помилуйте, ведь Уэллингтон сейчас на Пиренейском полуострове. Он занят войной. И по-моему, директор может переписываться с Уэллингтоном только из-за Маркуса.
Уиннер поджал губы.
- Подобные вещи не могут быть доподлинно известны…
- Пожалуйста, доктор. Он умирает?
- Насколько я знаю - нет.
Кэтрин ощутила огромное облегчение и необъяснимую слабость в ногах. Великодушие, порядочность, ум и добрый юмор директора Данна были столь притягательны, что представить себе Андерсен-холл без этого человека казалось невозможным. Утрата была бы… безмерной.
- Благодарение небесам, - выдохнула Кэтрин, прижимая руку к сердцу. - Андерсен-холл, дети… У меня с плеч гора свалилась.
- Однако, - прибавил Уиннер, постукивая трубкой по решетке ограды, - кое-что все-таки происходит.
Кэтрин вздохнула:
- Если ему не грозит смерть, все остальное мне почти что безразлично.
- Ну а я любопытнее лисы, которую раздразнил запах курицы.
- Поэтому вы то и дело заходите к нам последние две недели?
Доктор покраснел.
- Я официально занимаю должность врача, а Совет…
- Мы всегда рады вашему присутствию, сэр, и вы знаете об этом, - поспешила заверить его Кэтрин, видя, как он смутился. - Не принимайте скрытность Данна близко к сердцу, доктор. Вы ведь его знаете: он будет держать свои карты в тайне до тех пор, пока удача ему не улыбнется.
Рассеянно глядя вдаль, доктор нахмурился.
- И в самом деле, досадная привычка.
- Однако, как мы оба знаем, в таком поведении есть свои плюсы.
- Но вам-то, по крайней мере, он бы мог довериться. Нет никакого сомнения, что вы не разгласили бы его секреты.
Кэтрин грустно улыбнулась. Сплетничать ей действительно было не с кем.
Храня спокойное, но задумчивое молчание, они смотрели на исчезающие в темноте деревья. Уиннер потер подбородок.
- Так Данн переписывается с Уэллингтоном…
- Я не должна была упоминать об этом, сэр, - Кэтрин почувствовала некоторую неловкость. - Мне не следовало проявлять любопытство. Переписка мистера Данна с Уэллингтоном - не мое дело.
- Но вас что-то встревожило. - Доктор задумался, - Вы не обращались с этим вопросом к Данну?
- Конечно, - ответила Кэтрин. - Ведь задать прямой вопрос - это лучший способ получить откровенный ответ.
- И что он сказал?
Ее щеки запылали, и она почувствовала себя крайне неловко.
- Он чрезвычайно настойчиво пытался заверить меня, что Маркус не умер.
- Ах, дитя. Ваша привязанность уже ни для кого не секрет.
Боже, она была такой глупой. Такой неопытной. И разумеется, сама себя не понимала. Когда Маркус Данн проходил мимо нее, она чувствовала необъяснимое желание вскочить и спрятаться где-нибудь. Но в то же время, когда он оказывался в столовой, она умирала от желания подойти к нему и убрать темный завиток с его лба. Сколько часов провела она в часовне, глядя с любовью на его широкие плечи? Она готова была отдать свою жизнь только за то, чтобы прикоснуться к этим мечтательным глазам цвета лазури и упругим алым губам. В своем спасительном одиночестве она надеялась, что никто не узнает, какие тайные фантазии убаюкивают ее по ночам. Но, кажется, незамеченными для всех остались только лишь эти ночные мечты.
- Это было тысячу лет назад, - как можно увереннее заявила Кэтрин, стараясь изгнать унизительные воспоминания. - Стоит ли возвращаться к тому, что все давно позабыли! Я, по крайней мере, уж точно забыла.
И тут внезапная мысль потрясла ее.
- Ведь он мог даже жениться, как вам кажется?
- Кто? - переспросил Уиннер, подавляя невольную улыбку.
Кэтрин загнала себя в угол. Она произнесла это вслух, даже сама того не сознавая.
Девушка неторопливо прокашлялась.
- Маркус. Возможно, это и стало поводом для переписки директора Данна?
- Но зачем тогда такая секретность? - Уиннер покачал головой. - Нет, Данн всегда опасался, что Маркус ни с кем не свяжет свою судьбу. Поэтому подобное известие он бы воспринял с восторгом и с радостью бы поучаствовал в приготовлениях к этому торжественному событию.
Кэтрин постаралась скрыть чувство облегчения. Если бы Маркус вступил в брак, она не имела бы ни малейшего шанса… Ужасная глупость, не правда ли? Когда они жили под одной крышей, он едва подозревал о ее существовании. А теперь их разделяет океан и целый мир. Любые предположения абсурдны.
- Миссис Нейгел говорила, что Маркус поклялся не возвращаться в Андерсен-холл, - с расстановкой сообщила Кэтрин. - Почему же он уехал в таком гневе?
- А вот это, моя милая, тема, которой лучше даже не касаться, - поежился Уиннер. - Данн никогда не говорил об этом и, похоже, никогда уже не заговорит.
- Он до сих пор горюет. Он старается это скрыть, однако из года в год проводит весь день девятого мая на кладбище. Не ест и не пьет. Просто сидит у могилы жены.
Брови Уиннера сдвинулись:
- Миссис Данн умерла зимой. От затяжной лихорадки. При чем тут девятое мая?
- Это день рождения Маркуса.
- Скверные дела, - покачал головой доктор. - Ведь Маркус очень упрям. Поэтому я не думаю, что мы увидим его когда-либо у родного порога. Что ж, тем прискорбнее.
В этот момент на лужайке подле церкви что-то промелькнуло и привлекло внимание Кэтрин. Она прищурила глаза.
- Вы видели, сэр?
Доктор Уиннер сунул в рот трубку и облокотился на перила.
- Разглядеть что-нибудь в этих проклятых сумерках - большая проблема. Меня часто подводит зрение.
- Сейчас все должны ужинать в столовой, - рассеянно пробормотала Кэтрин.
Даже напрягая слух, она не могла расслышать ничего, кроме пения птиц и шелеста листьев на деревьях.
Но вот опять возле кустов, образовавших живую изгородь, она заметила какое-то движение. Из-за ограды вынырнул юноша с белокурой шевелюрой. Разглядев четырнадцатилетнего паренька с гривой светлых волос, Кэтрин подивилась отсутствию его приятелей. Изгородь уже тряслась с такой силой, что Кэтрин ясно видела разлетающиеся вокруг нее листья.
- Простите меня, сэр.
Подобрав юбки, она быстро сбежала по ступенькам и пошла через лужайку, стараясь, чтобы ее не услышали. В умении двигаться тихо она достигла совершенства, это помогало управляться с проказниками.
- Керби Джоунз! - октикнула она мальчика, открыв убежище плутишки.
Светловолосый паренек немного отступил, съежился и обернулся.
- А, добрый вечер, мисс.
Его голос прозвучал слишком невинно. Худшие опасения Кэтрин подтверждались: ничего хорошего ждать не приходилось. Тем более что наконец-то она разглядела рядом с Керби Джоунзом и его закадычных дружков. Всем им было лет тринадцать-четырнадцать, и все они больше походили на проказливых щенят.
- Выходите, мальчики! - скомандовала Кэтрин. - Немедленно!
Первым к ней подошел четырнадцатилетний Джек О'Малли с поразительно рыжими волосами, веснушчатой кожей и явно недовольной гримасой. Затем - двенадцатилетний застенчивый Бенджамин Берк с волосами цвета воронова крыла и смуглой кожей желтоватого оттенка. Он всегда отирался возле старших мальчиков. А за ним…
- Джаред Миллер! - Кэтрин погрозила пальцем своему брату. - Ведь я, кажется, велела тебе держаться от этих мальчиков подальше!
- Черт возьми, Кэтрин… - пробормотал Джаред, чьи розовые щеки были различимы даже в темноте.
- И не огрызайся на меня, молодой человек. Тебе прекрасно известно… - Она пристально помотрела на прочих ребят, практически уже молодых людей, и скрестила руки. - Почему вы не на обеде?
- Мы уже пообедали, - начал Джек.
- В таком случае вы должны были помогать с уборкой! - воскликнула Кэтрин.
- Да, мисс, - ответил Бенджамин, послав товарищам предостерегающий взгляд. - Мы сейчас же этим займемся…
- Да, - прибавил Джаред, зашаркав по направлению к главному дому. - Мы направляемся назад, в кухню…
Мальчишки быстро покинули свое укрытие. Что они задумали? Они находились шагах в пятнадцати от часовни, но, похоже, здание их не интересовало. Кажется, они стремились убраться подальше от изгороди… Или увести ее подальше от изгороди.
- Оставайтесь на месте. - Кэтрин неторопливо обогнула кусты и огляделась. В самой гуще куста бы спрятан кувшин грушеобразной формы.
- Она такая же вредная, как проклятая миссис Нейгел, - кисло пробормотал Бенджамин.
- Нет, она хуже, - возразил Джек, - она сообразительнее.
- И она - моя сестра, - с легким стоном заключил Джаред.
Вернувшись к ребятам, Кэтрин открыла кувшин и понюхала содержимое. Оно оказалось отвратительно крепким, ощущение было такое, словно в глаза и нос вцепились тысячи пчел.
- Что это? - закричала она, закрывая сосуд и вытирая навернувшиеся слезы.
Ребята пожали плечами почти одновременно.
- Чуть полегчало, - Кэтрин поморщилась, - где вы его взяли?
Тишина. Видимо, этим вечером охотно издавали звуки только сверчки.
Покачав головой, она вздохнула.
- Вы могли бы сообщить мне об этом сейчас, ведь вам будет только хуже, если я сама доберусь до правды.
Керби устремил взгляд вдаль, изображая невинность. Джек и Бен смотрели на Джареда, который озабоченно рассматривал свои поношенные башмаки.
Джек шепнул Джареду:
- Все равно сильнее, чем в прошлый раз, не накажут.
- Очистка кровли часовни от летучих мышей и грязи - ерунда по сравнению с тем, что вам предстоит вынести, - уверила их Кэтрин.
Со стиснутых губ Джареда сорвался нечленораздельный звук. Лучше бы он лишился слуха! Ведь ему, пожалуй, навечно придется возненавидеть ее за то, что она стыдит его в присутствии друзей.
- Итак, - медленно произнесла она, - если я не дождусь от вас искреннего признания, то придется попросить директора Данна, чтобы он отменил уроки профессиональной подготовки.
- Нет! - взвизгнул Керби. Ему очень нравилось работать мыловаром при магазине мистера Шейфера. И кто только догадался, что призвание парня - торговля парфюмерией? Конечно же, директор Данн.
- Ты не должна этого делать! - прокричал Джаред. - Это нечестно! - Роль помощника учителя латыни не вполне его удовлетворяла, но он знал, как много значат для его друзей их занятия.
Кэтрин покачала головой:
- Вам хорошо известно: мистер Данн категорически запретил пить любое спиртное. И он будет чрезвычайно огорчен, если узнает…
Мальчики обменялись взглядами. Они преклонялись перед Данном, словно молодые волки перед вожаком стаи.
- Это мистер Грейвз, - пробормотал Джек.
Кэтрин свела брови. По всей видимости, садовник, мистер Грейвз, нарушает принятые в Андерсен-холле правила. Если происшедшее дойдет до мистера Данна, то Грейвз, несомненно, потеряет свою должность. А это ведь такой позор после стольких лет работы. Неужели мистер Грейвз будет так рисковать? Впрочем, она не должна заниматься решением подобных вопросов. Ее задача - оберегать детей и поддерживать в приюте порядок.
- И вы все готовы подтвердить, что мистер Грейвз дал вам… кувшин с этим содержимым? - спросила она.
- Он его нам не давал, - Керби пнул комок грязи. - Он его нам, черт побери, продал.
Все еще не веря в услышанное, Кэтрин решила уточнить:
- И почем?
- Два шиллинга. - Джек поднял голову, и в его глазах блеснула заинтересованность. - Он сказал, что это обычная цена.
- Вас надули, - сказала она резко. - И вместо удовольствия вам достанется только наказание и пустые карманы.
- Обманщик! - закричал Керби. - Я потратил на эту дрянь все до последнего пенса!
Увидев, как огорчила мальчиков мысль о предательстве, Кэтрин вздохнула. Да, ребята совершили скверный поступок, но разве они за него уже не поплатились своими потерянными сбережениями? Правда, усвоен ли урок?
Джек нахлобучил на голову шапку и умоляюще произнес:
- Так вы не расскажете директору?
- Я обязана известить его о нарушениях, допущенных мистером Грейвзом. Но это не значит, что я назову еще какие-то имена.
Ребята вздохнули с явным облегчением.
- А как вы нас накажете?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34