– А бумажку твою можно? – с этими словами Бобби поднялась с плетеного стула и направилась к бару.Теперь Карелла лучше разглядел костюм, который поначалу показался ему похожим на бикини. Нечто в этом роде надевают на себя стриптизерки: бюстгальтер с застежкой спереди и узенькие трусы, поверх которых по диагонали повязано нечто вроде шарфика под цвет бюстгальтера. Помимо этого на Бобби были туфли-лодочки на высоком каблуке и с застежками на лодыжке, отчего ноги ее казались на удивление длинными, при росте не более пяти футов шести или семи дюймов. Лорин со своего места наблюдала за Кареллой. Ее бюстгальтер казался совсем узким. Но это, наверное, оттого, что она была полнее. Обеим девушкам было не больше двадцати пяти. Красавицами их не назовешь, но вполне привлекательные. И что приятно, выглядят чистыми, свежими и здоровыми.– Ну вот, Энди, – Бобби улыбнулась. – Виски с содовой.– Спасибо, – взяв бокал, Карелла направился к одному из стульев.– Ты вроде и раньше здесь бывал, – заметила Бобби.– Нет, раньше я здесь не бывал. Да и в других салонах тоже.– Так откуда же ты знаешь Стеффи?– Приятель посоветовал сходить к вам.– Ага, и ему понравилась Стеффи?– Вот именно.– Наверное, и он ей понравился.– Что ты хочешь сказать?– Ну... она ведь, знаешь ли, Шана.– То есть здесь вы ее так зовете.– Ну да. Шана. Это ее здешнее имя. Классное имя, по-моему, Шана.– Бобби тоже звучит неплохо.– Может быть, но Шана лучше. Если все начинать по новой, я бы придумала себе какое-нибудь похожее имя. Например, Шерри. Что-нибудь в этом роде.– Угу.– Только вокруг полно Шерри.– Да и Бобби не меньше, – вставила Лорин.– Но Шана одна. Вот об этом-то я и толкую. Стеффи выбрала имя что надо. Интересно, где она его выкопала.– Вроде была когда-то Шана, королева джунглей, – сказала Лорин.– Нет, ту звали Шина.Дверь в приемную открылась, и в салон вошел низкорослый толстяк с сигарой во рту в плотном коричневом пальто. Казалось, под его тяжестью он еще ниже пригибается к земле. Плечи у него были тяжело опущены, лицо обветрено, волосы растрепаны. Яростно дымя сигарой, он вышел на середину комнаты и сразу же объявил:– Хочу выпить. Эй, Блонди, дай-ка мне выпить.– Не Блонди, а Бобби, – заметила Бобби.– Прекрасно, пусть будет Бобби. – Сделай-ка мне бурбон с содовой.– Бурбона у нас нет.– Вот это здорово, – буркнул толстяк.– Только недавно кончился, – заметила Лорин. – Что-то много в последнее время пошло любителей бурбона.– Вот это здорово, – повторил толстяк и яростно запыхтел сигарой. Он был явно чем-то расстроен, казалось, вот-вот заплачет. Можно подумать, что он пришел сюда ради того, чтобы выпить бурбон.– А как насчет хлебной водки? – спросила Бобби. – Это похоже на бурбон.– Ладно, пусть будет хлебная. С содовой.– А бумажку можно? – спросила Бобби, и толстяк тут же протянул ей розовый листок.Карелла еще не освоил систему учета. Ничего на этих листках Бобби не писала, просто клала их на стойку под пепельницу. Не вставая со стула, он потягивал виски и попеременно посматривал на дверь справа, с жалюзи, и на дверь, покрытую бамбуком, в дальнем конце комнаты, за стойкой бара.Лорин не сводила с него взгляда.– Ну как скотч?– Отлично.– На улице холодно, как у ведьмы в заднице, – пожаловался толстяк.– Уже второй раз сегодня это выражение, – сказала Лорин, закатывая глаза. – Слушай, а тебе обязательно ждать Шану? – обратилась она к Карелле.– Да.– Ведь ты о ней только от приятеля слышал, так я тебя поняла?– Так, но я обещал ему непременно посмотреть на нее.– Видишь ли, я спрашиваю оттого, что от тебя такие токи идут. По-моему, нам с тобой было бы неплохо.– По-моему, тоже. Но, понимаешь ли, я и вправду обещал приятелю. Может, в другой раз.– Ну в другой, так в другой, – и Лорин переключила внимание на толстяка, который, взяв у Бобби бокал, буквально залпом опорожнил его.– Ну и денек у меня сегодня был, – пробормотал он.– Да, – Бобби сочувственно кивнула. – По субботам всегда тяжко приходится.– Слушай, налей-ка еще, – попросил толстяк. – Ну и денек.Покрытая бамбуком дверь у дальнего конца стойки открылась, и в комнату вошла девушка. Ее дымчатые глаза обрамлялись густо накрашенными ресницами, а веки были немного тронуты голубым карандашом. Светлые волосы спереди падали челкой на лоб, а сзади были пострижены коротко, по-мальчишески. Скуластая, высокая, стройная, она была одета, а точнее полуодета, как и другие. Кивнув всем вместе и никому в отдельности, девушка пересекла комнату и вышла через другую дверь в приемную.– А вот и Шана, – сказала Лорин.Буквально через секунду она появилась снова, огляделась, улыбнулась Карелле, а затем и толстяку, и сказала:– Ну как делишки, надеюсь, у всех все в порядке?– Шана, – заговорил Карелла, – один приятель сказал мне, как приду сюда, непременно вызвать тебя...– Эй, эта большая блондинка моя, – заявил толстяк.Карелла обернулся.– Да, да, ты не ошибся, приятель.– Всем хватит, мальчики, – сказала Бобби, – о чем тут спорить?– А никто и не спорит, – продолжал толстяк, – у меня был тяжелый день. А ты, если хочешь эту большую блондинку, подожди немного, и она твоя. Ладно, я лично готов к сеансу.– Вот твоя выпивка, – протянула ему бокал Бобби.– Спасибо.– Как тебя зовут? – спросила Шана.– Артур.– А где его бумажка?– Под пепельницей.– Слушай, а ты сюда надолго? – с улыбкой осведомился Карелла.– Твое-то какое дело? – Артур яростно пыхнул сигарой и сделал большой глоток.– Ну, ты сказал, что мне надо немного подождать. Вот я и хочу знать – немного это сколько?– Не твое дело. – Артур выпустил очередную порцию дыма.– Что там на бумажке, Шана? – спросил Карелла.– На бумажке записано два часа, – ответил вместо нее Артур. – Вот что записано на бумажке.– Столько я ждать не могу.– Ну и хрен с тобой.– Мне бы надо с тобой потолковать.– О чем это?– Частным и конфиденциальным образом. Тут есть где поговорить частным и конфиденциальным образом?– Разве что в туалете, – сказала Лорин.– А где туалет?– Вон за той дверью, на которой жалюзи.– Ни в какой туалет я с тобой идти не собираюсь, – заявил Артур. – Я иду на сеанс к Шане.– Артур, – мирно произнес Карелла, – это и займет всего-то минуту.– Нет у меня минуты.– А у меня нет двух часов, – Карелла улыбнулся. – Ладно, Артур, брось ты это, давай поговорим спокойно.Я уверен, что девочки не хотят скандала, да и ты наверняка тоже. Так что давай обсудим это дело, как пристало джентльменам, идет, Артур?– Ладно, минуту я тебе уделю. – И Артур двинулся к двери.Карелла последовал за ним. В помещении, где они очутились, было три душевых кабины, пара писсуаров да с десяток шкафчиков для одежды. Ну, еще умывальники. Около умывальников стоял чернокожий мужчина в красном пиджаке и галстуке шнурком. Вошедших он встретил улыбкой.– Нам надо потолковать наедине, – сказал Карелла. – Так что оставьте нас, пожалуйста, ненадолго.– Мне платят за то, чтобы следить за одеждой, – возразил чернокожий.– Ладно, я сам послежу, – успокоил его Карелла.– Да нет, мистер, это моя работа.Карелла вытащил бумажник, извлек оттуда пятидолларовую купюру и с улыбкой протянул собеседнику:– Да у нас минутное дело, всего-то.– Ну что ж, – с подозрением произнес тот, но деньги взял и вышел.– Ладно, в чем дело? – нетерпеливо спросил толстяк.– Артур, – сказал Карелла, – взгляните-ка на это. – Он полез в карман, вытащил кожаный футляр, раскрыл его и показал жетон детектива. – Ш-ш-ш, – Карелла прижал палец к губам.– Потрясающе, – вздохнул Артур.– Никого забирать я не намерен, – заверил его Карелла.– Тогда что вы здесь делаете? – Артур выглядел еще более подавленным, чем когда ему сказали, что не осталось бурбона.Только тут Карелла заметил у него золотое обручальное кольцо на левой руке.– Слушайте, Артур, ваше дело простое. И состоит оно в том, чтобы никому не проговориться, что я из полиции. Это понятно?– Да, не мой сегодня день, – похоронным голосом произнес Артур.– Ваш, ваш, – успокоительно сказал Артур. – Поверьте мне, ничего еще не потеряно. Сейчас мы пройдем в салон, и вы скажете Шане, что передумали насчет нее.– Если вы все же собираетесь накрыть здесь кого-нибудь, а может, и всю лавочку, то лучше скажите сразу ладно? Где выход, я знаю. Потому что я просто не могу позволить, чтобы меня застукали в таком месте. Так что если... хорошо?– Да нет же, никого накрывать я не собираюсь. Пошли.– Постойте, раз уж мы здесь, давайте душ примем, – сказал Артур. – Тут такое правило: перед сеансом надо принять душ.– Понятно.С омовением душ ничего общего не имело: это была своего рода уловка, чтобы избежать ответственности перед законом. Если Карелла войдет в комнату голым или в одном только полотенце, а потом к нему присоединится девушка, и они, помимо массажа, договорятся о плате за интимные услуги, можно считать, что мужчина своим собственным поведением спровоцировал партнершу. С учетом этого, а также имея в виду то обстоятельство, что проституция как таковая являет собою самое малое отклонение от закона и из всех проступков, предусмотренных статьей 230, является всего лишь нарушением в отличие от мелких или крупных преступлений, трактуемых в других пунктах статьи, арест, говоря откровенно, себя не оправдывает. Нарушение наказывается пятнадцатидневным – не более – тюремным заключением и штрафом, не превышающим 250 долларов. А если полицейский проявит либо слишком большую тупость, либо слишком большую рьяность и арестует все же проститутку, то стоит своднику заплатить пятьдесят долларов, как через час она окажется на свободе. В последнее время Карелла не слышал ни о каких полицейских облавах на салоны массажа: слишком сложна судебная процедура. Если не можешь взять хозяев, если не можешь взять девушек, то кто, собственно, остается? Парни вроде этого толстяка Артура, который дрожит от страха, как бы жена не застукала его в «Таитянских Садах» в субботу вечером?Карелла принял душ, насухо вытерся и обернул вокруг пояса оранжевое полотенце. Чернокожий в красном пиджаке дал ему целлофановый пакет, в который Карелла положил пистолет в кобуре, кожаный футляр с жетоном, ключи, деньги и часы. Чернокожий заметил жетон, но промолчал: пять долларов нередко делают свое дело. Карелла обернул целлофановый пакет еще одним полотенцем и, толкнув дверь, вернулся в салон. Шана уже ждала его. Артура нигде не было видно. И девушек тоже. «Интересно, которую из них он выбрал?» – подумал Карелла.– Хочешь взять чего-нибудь выпить? – спросила Шана.– Да нет, обойдусь.– А в полотенце что?– Семейные драгоценности.– Я про то полотенце, что у тебя в руке, – засмеялась Шана. – Ладно, пошли, – и она открыла дверь у стойки бара.Карелла последовал за ней в узкий коридор, где стены были покрыты бамбуком, а пол устлан соломой. В конце коридора оказалась дверь, ведущая в комнату примерно шесть на восемь. В угловой нише стояла кровать, прикрытая пышным покрывалом с красными, желтыми, синими полосами. На стенах висели зеркала, на полу, у кровати лежала соломенная циновка. Тут же, у стены, стояли бутылки с лосьонами разных цветов, которые выглядели, как арабские масла. Шана заперла дверь и, улыбнувшись Карелле, уселась на постель. Сняла туфли.– Итак, – сказала она, – ты у нас вроде в первый раз?– Да.– Тогда я расскажу тебе, как мы работаем. Начнем с массажа, за который ты заплатил в приемной двадцать долларов – ведь ты на получасовой сеанс, верно?– Да, да.– Прекрасно. А если хочешь что-нибудь помимо массажа, платить надо отдельно.– А отдельно – это сколько?– Ну, обычная такса – двадцать долларов стимуляция руками, сорок минет и шестьдесят половой акт. Но Лорин сказала, что у нас вроде общий приятель, так что можно договориться...– Нет у нас никаких общих приятелей, – перебил ее Карелла.– Как это? Ведь Лорин сказала...– Это была ложь.Шана посмотрела на него.– Да, да, я соврал.– Но зачем?– Мне надо было поговорить с вами.– И вы солгали только для того, чтобы поговорить со мной?– Видите ли, я тут уже назвал вас вашим настоящим именем. Так что пришлось идти до конца.– А откуда вы узнали мое имя?– Нашел его в одной записной книжке.– Что за книжка?– Она принадлежала вашей тете. Ее зовут Эстер Мэттисен.– На такую приманку я не клюю.– Я полицейский.– А жетон где?– Там, в полотенце завернут. На сей раз я говорю правду, я полицейский.– А оружие тоже там?– Да.– Так что же такое? Облава?– Нет.– Тогда что вы здесь делаете?– Ваша тетя...– О Боже, только не это. Неужели с ней что-нибудь случилось?– Она мертва. Убита.– О Боже.– Примите мои соболезнования.– А как ее убили?– Перерезали горло.– О Боже!В комнате повисло молчание. Откуда-то снизу донесся смех. Негромко хлопнула дверь. Карелла посмотрел на девушку. Она уткнулась взглядом в собственные туфли, застегнутые на лодыжках. На холмиках грудей, выступающих из-под бюстгальтера, виднелись веснушки. Она все сидела, сложив на коленях руки и не отрывая взгляда от туфель. Ногти у нее были длинные, кроваво-красные. Как же теперь называть ее, размышлял Карелла. Только что она была Шаной, девушкой, вполне спокойно говорящей с незнакомцем о расценках на интимные услуги. Но в записной книжке Эстер Мэттисен значилось другое имя – Стефани Уэллс, и само упоминание об убийстве, похоже, сразу переместило их из этой неярко освещенной комнаты – мира фантазии – в помещение, столь же тусклое, только вполне реальное.– Мисс Уэллс, – начал он. Да, вот так правильно. Она кивнула, по-прежнему не отрывая глаз от собственных туфель. В бутылках с лосьоном отражался неяркий свет. – Когда вы виделись с тетей в последний раз?– Перед тем как поступила сюда.– А когда это было?– Около шести месяцев назад. В мае. Это ведь шесть месяцев, верно?– И с тех пор не встречались?– Нет.– Вы были близки?– Она мне очень нравилась. Да что там, я просто любила ее.– Но с мая не встречались?– Нет.– А разговаривали?– Вы имеете в виду по телефону?– Да.– Я старалась звонить ей не реже раза в неделю. Она ведь слепая, вы же знаете. Как же можно было... И кому понадобилось?.. – Стефани покачала головой.– И когда вы разговаривали с ней в последний раз?– На прошлой неделе.– А точнее?– По-моему, в четверг вечером. По средам и четвергам у меня выходные.– И о чем вы говорили?– Да как обычно.– И все же?– Ну, видите ли, я ведь наврала ей насчет работы. Поэтому мы и перестали видеться. Потому что если врать в лицо... у нее, знаете, было чутье. У слепых хорошее чутье. И если врать ей, сидя прямо напротив, она поймет, а я... я просто не могла бы этого выдержать. Мать умерла, и, кроме тети Эстер, у меня никого не осталось, и мне не хотелось делать ей больно... ну... вы же понимаете... если бы она узнала, что я работаю в таком месте...– А что вы ей сказали?– Сказала, что работаю стюардессой. Сказала, что летаю из Чикаго и здесь в городе почти не проявляюсь. Говорила обычно, что звоню из аэропорта. Говорила, что стараюсь изменить свое расписание, так, чтобы можно было навещать ее. Говорила, что очень стараюсь. И часто посылала письма, и звонила при первой возможности.– А как же вам это удавалось – писать, я имею в виду?– То есть?– Вы же сказали ей, что живете в Чикаго.– А-а. У меня там приятельница, раньше она работала здесь, в клубе. Она пересылала мне тетины письма, я на них отвечала, отправляла в Чикаго, а уж оттуда они уходили к ней.– А не проще бы было бросить эту работу и найти другую, которую тетя...– Здесь хорошо платят. – Стефани пожала плечами.– А как вы сюда попали?– Ну, об этом я распространяться не буду. Мне нужна была работа, вот и все.– Но в городе полно мест, где можно найти работу.– Так не платят нигде. Тут мне и на себя более, чем хватает, и тете Эстер удается пересылать немного время от времени. И к тому же я хотела купить «бенц».– Что, что?– "Мерседес-Бенц". Я давно о нем мечтала. Ну вот и откликнулась на рекламу в одной бульварной газетенке и поступила сюда. Теперь у меня есть машина, в рассрочку купила, потихоньку выплачиваю. Я здесь кучу денег зарабатываю. И за дело. – Стефани передернула плечами. – Минет у меня классно получается.– А как часто вы посылали деньги тете?– Да так, время от времени.– И сколько?– Пятьдесят долларов, иногда сто. Как получится.– И кто-нибудь знал, что у нее есть эти деньги?– А что? Ее обокрали? Кто-нибудь ограбил ее?– Да нет, не похоже. Но иногда люди начинают завидовать...– Да не такие уж это и деньги. Посылала, сколько могла, но это далеко не состояние. К тому же тетя никогда и ни с кем не откровенничала. Я совершенно уверена, что об этих деньгах она ни с кем не говорила.Снова снизу донесся взрыв смеха. Смеялась женщина, громко и от души. Стефани потянулась к пачке салфеток, лежащих на полу, и вытащила одну. Она высморкалась и сунула использованную салфетку за шарфик, прикрывающий трусы. Затем посмотрела на часы.– Когда вы в последний раз разговаривали с тетей... – снова заговорил Карелла.– Да, да, – прервала его Стефани. – Только побыстрее, пожалуйста. Вы оплатили полчаса, а нас заставляют следить за временем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25