– Откуда ты знаешь, какие у нас методы? Приходи к нам на диспут, сам убедишься, что марксистская наука все эти годы не стояла на месте, и теперь у нас есть ответы на большинство вопросов преобразования человеческого общества.
– Спасибо, но у меня пока нет желания дискутировать с политическими экстремистами.
– А ты не боишься, когда мы победим, оказаться лишним? Тогда ведь тебе припомнится такая аморфная позиция.
– Нет, не боюсь. Я вообще, как ты имела возможность убедиться на личном опыте, редко чего-нибудь боюсь. Тем более, – меня подмывало сказать, что я думаю и о самой Ордынцевой, и о подобных организациях, но я не рискнул обострять спор, нужно было идти в банк, – что политика меня в данный момент не интересует.
– Тебе виднее, – со скрытой угрозой в голосе сказала Даша.
– Угу, – буркнул я, и занялся упаковкой украшений.
Я завернул их в обычные газетные листы, заклеил скотчем и надписал фломастером наши имена. Даша безучастно за мной наблюдала. Подготовив пакеты, я положил их в спортивную сумку и сказал;
– Теперь поедем в банк.
– Зачем?
– Там поймешь, – окончательно рассердился я. – Надеюсь, что с твоей квартирой все решится. Тогда тебе опять понадобятся деньги.
– Хорошо, если тебе так удобней. Я не вправе требовать, чтобы ты тратил на меня свое драгоценное время! – издевательски-патетично воскликнула Ордынцева.
Мне осталось только скрипнуть зубами и пойти в прихожую одеваться. Ордынцева своим неадекватным поведением начала меня порядком раздражать, Однако, когда мы вышли из дома, она словно почувствовала, что я очень сердит, перестала выделываться и, пока мы ездили в банк, и я провожал ее до квартиры товарища по партии, вела себя нормально, без залетов, и мы расстались почти сердечно.
Решив проблему с ценностями, я намеревался этим вечером сходить на одну интересную тусовку. В конце концов, следовало как-то отпраздновать неожиданную свободу. Однако, уйти из дома я не успел. В восьмом часу вечера ко мне в квартиру позвонили. Я никого не ждал и, прежде чем открыть дверь, посмотрел в глазок. На нашей плохо освещенной лестничной площадке стояла незнакомая девушка.
– Слушаю вас? – сказал я из-за двери.
– Простите, пожалуйста, – ответила она довольно приятным голосом, – я из страхового агентства, можно с вами поговорить?
– Спасибо, я страховаться не собираюсь.
– А мы и не настаиваем, просто разговариваем с гражданами. Я не займу у вас много времени. Неужели так страшно открыть дверь? – жалобно сказала девушка. – Я вас не съем….
Конечно, открывать дверь не следовало. Слушать стандартные уговоры мне было неинтересно, а вне обзора могли стоять несколько крепких молодых людей. Однако, я подумал, что за дверями квартиры всю жизнь не просидишь, и, если опасность действительно существует, то лучше встретить ее, подготовившись.
– Хорошо, – как бы в раздумье сказал я, – подождите минуту, я оденусь.
Одеваться мне было не нужно, нужно было принести из комнаты пистолет. Я вооружился, дослал патрон в патронник и даже сдвинул флажок предохранителя. После этого выбрал позицию сбоку от дверей и отодвинул щеколду. Дверь, против ожидания рывком не распахнулась, и никто в квартиру не ворвался.
– Входите, – пригласил я.
В прихожую вошла невысокая девушка в скромной, если не сказать, убогой китайской пуховой куртке и мокрых растоптанных сапогах. Как только она оказалась в прихожей, я затворил дверь и запер ее на задвижку. В прихожей было темно, гостья меня сразу не рассмотрела, и я, поставив на предохранитель пистолет, спрятал его в карман брюк.
– П-простите, можно включить свет, – попросила она испуганным голосом.
– Да, конечно, – ответил я, щелкнув выключателем.
Стало светло. Девушка смотрела на меня круглыми от испуга глазами. Я, стоял, прижавшись к стене и, наверное, выглядел довольно нелепо. Разглядев меня, девушка, кажется, немного успокоилась.
– Вы, наверное, боитесь бандитов? – поинтересовалась она, этим вопросом как бы оправдывая мое странное поведение.
– В общем-то, да, – признался я. – По телевизору предупреждают, чтобы незнакомым людям сразу двери не открывать.
– Вы не бойтесь, у меня есть документы, – заспешила она и попыталась открыть дешевенькую, раздутую от бумаг сумку.
Я не протестовал. Несмотря на то, что бедно одетая незнакомка никак не походила на наводчицу, терять бдительность не следовало. Тем более, что она была представительницей первой страховой компании, которая почему-то заинтересовалась скромными обитателями нашего далеко не элитного дома.
– Вот, пожалуйста, – сказала агент, с трудом справившись озябшими пальцами с заевшим замочком и достала серенькую книжечку.
Я ознакомился с ее содержанием. Агента звали Ольгой Глебовной Дубовой, и представляла она страховую компанию «Никитские ворота». Про «Спасские ворота» я слышал, так почему не могли существовать и «Никитские»? Рассмотрев удостоверение, я вернул его агентше и пригласил пройти в комнату.
– У меня ноги мокрые, – виновато сказала она и посмотрела на свои разбухшие от осенней мокроты, видавшие лучшие дни сапоги. – Я вас долго не задержу, только чуточку погреюсь, – добавила она и жалостно улыбнулась.
Честно говоря, я не рассчитывал, что нежданный визит может затянуться надолго, а потому не предложил Ольге Глебовне раздеться. Теперь пришлось это сделать. Я помог ей снять мокрую куртку, с сапогами и вязаной шапочкой девушка справилась сама.
Оставшись без верхнего платья, гостья преобразилась, Теперь передо мной стояла не серая, невзрачная мышка, а ладная девица в прекрасном трикотажном костюмчике, рельефно обтягивающем весьма привлекательные формы. Все надетое на ней было продумано и подобрано в тон – ничего общего со старой китайской курткой и заношенной обувью. Я, само собой, тут же оценил метаморфозу, однако, нельзя сказать, что она мне понравилась. Как-то не верилось, что такая привлекательная девушка не нашла лучшего занятия, чем охмурять граждан ненадежной страховкой.
Между тем, новоявленная фея обернулась к зеркалу и поправила прическу. Волосы у нее были густые, тяжелые, цвета бронзы с медью.
– Может быть, кофе? – предложил я, слегка оторопев от всего открывшегося великолепия.
– С удовольствием, – скромно потупив глазки, согласилась Ольга Глебовна.
Я двинулся на кухню, она прошла следом.
– Ой, как у вас тут мило, – соврала девушка.
Ничего милого или даже приличного в моей кухне но было, разве что относительная чистота.
Подозрения мои в том, что это визит непростой, были подкреплены еще некоторыми наблюдениями. Мокрая одежда и озябшие руки свидетельствовали о том, что девица явилась ко мне прямо с улицы. Между тем я живу на восьмом этаже двенадцатиэтажного дома, и более логично ей было бы начинать страхование с первого или последнего этажа, а не с середины. К тому же девушка вела себя слишком независимо и после первой, возможно показной, сценки робости, решительно пошла на «контакт» и питие кофе, которое могло понятно, чем закончиться, особенно учитывая её привлекательную внешность.
– Как у вас ловко получается, – опять польстила она, наблюдая мои действиями при приготовлении напитка, – наверное, ваша жена не любит готовить…
Про жену она сказала зря. Кухня была вполне холостяцкая, безо всяких разукрашенных прихваточек, ламбрекенов и прочих милых женских пустячков.
На вопрос о жене я отвечать не стал, пробормотал что-то неразборчиво утвердительное.
Потом я бросил пробный камень:
– Вы, наверное, озябли, может быть, хотите к кофе коньяка?
– Ой, с удовольствием, – обрадовалась Ольга Глебовна. После чего, правда, добавила: – А это удобно?
– Почему нет? – ответил я и пожал для большей убедительности плечами.
Я достал бутылку коньяка, рюмки и, по русской традиции, лимон. Пока я накрывал стол, гостья внимательно и, можно сказать, доброжелательно наблюдала за мной, вероятно, забыв, зачем, собственно, сюда пришла. О страховке жизни и имущества пока не было сказано ни слова.
После двух рюмок коньяка глазки у юной леди заблестели, щечки разрумянились, и взгляд стал чуть рассеянным и зовущим. Судя по всему, дело шло к банальной развязке. Однако, я не стал расслабляться, хотя Ольга Глебовна особенно после коньяка нравилась мне все больше, и неожиданно для нее вернулся к теме посещения:
– Так, что вы говорили о страховании?
Девушка удивленно взглянула на меня, чуточку смешалась, но среагировала быстро и начала рассказывать, как хорошо быть застрахованным. Надо отметить, что предмет она знала нетвердо, вернее будет сказать, поверхностно – пересказывала своими словами рекламную брошюрку. Я делал вид, что очень внимательно и заинтересованно слушаю и начал допекать вопросами. Бедная Ольга Глебовна, честно отрабатывая свой хлеб, в конце концов, пошла пятнами, питаясь вразумительно отвечать на мои занудные придирки. Альковный настрой начал сбиваться: томно и призывно смотреть на собеседника, когда говоришь о смерти, пожарах и наводнениях, как-то не к месту, и бронзовая красавица начала сердиться. Я между тем все не унимался, придумывая ей все новые и новые задачи.
– Мне бы еще интересно было знать, как ваше страховое общество «Петровские ворота» будет участвовать в компенсации за потерю трудоспособности в случае, если я заболею, скажем, СПИДом?
Агент метнула на меня свирепый взгляд и не нашлась, что ответить. То, что я перепутал название «ворот», назвал Никитские Петровскими, она не заметила.
– Я работаю агентом недавно и таких вещей не знаю, – только и нашла, что сказать она, скрывая за улыбкой недоброе ко мне отношение. – Я специально выясню этот вопрос и все вам разъясню.
– Вот и прекрасно, а я пока обдумаю ваше предложение, – сказал я, вставая.
По-моему, больше всего на свете Ольге Глебовне сейчас хотелось объяснить мне простыми, доступными словами, кто я такой. Однако, она сумела сдержаться и даже с полминуты не понимать намека, что визит окончен. Но я не садился и навязчиво стоял над душой, так что ей пришлось признать поражение:
– Ой, – сказала она виноватым голосом, – я у вас засиделась, мне еще нужно обойти три этажа…
Я не стал протестовать, проводил ее в прихожую и помог надеть пролетарские обноски.
– Так я к вам еще зайду, – ласковым голоском пообещала обиженная чаровница.
– Непременно. Буду с нетерпением ждать.
Мы распрощались. Проводив гостью, я потушил на кухне свет, открыл окно и выглянул на улицу. Ольга Глебовна в расчетное время вышла из подъезда и направилась к темной машине. Там ее ждали. При ее приближении фары зажглись, и открылась дверца. Мне стало грустно. Девушка была милой, а я порядком соскучился без женской ласки.

Этой ночью я спал неспокойно. В сновидениях постоянно присутствовала Ольга Глебовна. Она то, высоко подняв юбку, поправляла колготки, то прижималась ко мне, обжигая горячим дыханием. Я пытался сдерживать себя, подсознательно понимая, что расслабляться нельзя, но ничего не мог поделать с руками, которые были как бы сами по себе, обманывали меня и незаметно, невзначай принимались ласкать подозрительного страхового агента. Из этого сладостного кошмара не было выхода и, когда телефонный звонок вырвал меня из сна, я вскочил с постели весь мокрый от пота и разбитый. Был десятый час утра, звонил Гутмахер.
– Здравствуйте, – сказал он, – извините за ранний звонок, кажется, я вас разбудил. Это вас беспокоит Гутмахер.
Я лихорадочно включился в реальную жизнь и, не дав ему сказать больше ни слова, перебил в начале первой же фразы:
– Вы по поводу книги, которую я хотел у вас купить?
Аарон Моисеевич несколько секунд молчал, потом, как истинно советский человек, догадался, что с телефоном у меня не все в порядке и спокойно подтвердил, что его действительно интересует мое решение о покупки книги.
– Я постараюсь сегодня к вам заехать, но мне кажется, ваша цена нереальна, и напомните мне, пожалуйста, свой адрес, – добавил я, чтобы продемонстрировать шапочность нашего знакомства.
Гутмахер напомнил. Мы оговорили время визита, и я повесил трубку. Ни одного лишнего слова сказано не было. Прослушивается ли мой телефон, я не знал, но мои новые знакомые проявляли такую прыть, что этого нельзя было исключить, а потому рисковать и втягивать старика в свои дела не стоило.
Утром мои страстные сновидения выглядели смешными, а Ольга Глебовна показалась не такой интересной, как во сне. Судя по роли, которую она исполняла, девушка принадлежала к «жрицам любви», а женщины подобного сорта меня не привлекали. За их раскованностью и бравадой, как правило, прозрачно проглядывается жизненная неустроенность, иногда непомерная жадность, обязательно циничное отношение к любви, а все эти качества не лучший стимул для романтических отношений.
Покончив с домашними делами, я собрался к Гутмахеру. Став подозрительным, я удвоил внимания к окружающим мелочам и сразу заметил, что опять в мою «ракушку» кто-то лазал. Скорее всего, в машину вернули радиомаяк, чтобы быть в курсе моих передвижений. Сегодня наблюдение мне не мешало, и я его проигнорировал. Тем более, что после первой неудачной установки, маяк должны были замаскировать более тщательно.
Аарон Моисеевич встретил меня настороженным взглядом.
– На вас вышло КГБ? – сразу же спросил он, едва мы поздоровались в прихожей, и я прошел в комнату.
– Нет, – ответил я, садясь в продавленное кресло, – нынешнему ФСКа не до путешественников по времени, мной заинтересовались какие-то бандиты…
Я рассказал старику всю историю с сатанистами, о их попытках вернуть реликтовую саблю, чем вверг в долгую задумчивость.
– Может быть, стоит отдать им эту саблю? – спросил он, покачивая головой. – В конце концов, когда бандитам надоест за вами гоняться, они возьмут вас в заложники и выбьют признание. Удивляюсь, как это им сразу не пришло в голову…
Мне такой вариант приходил в голову, потому я и вооружился.
– Стараюсь быть предельно осторожным, – сказал я и вытащил из кармана «Вальтер».
– Вы сможете выстрелить в человека? – удивился Аарон Моисеевич.
– В человека, может, не смогу, а в бандита запросто. У меня, к сожалению, уже есть такой опыт, – сказал я. – В конце концов, когда защищаешь свою жизнь, оказывается, что убить противника не так уж и сложно.
– Знаете, голубчик, все-таки отдали бы вы им эту саблю, право, никакие ценности не стоят человеческой жизни…
– Боюсь, что с саблей не все так просто. Те, кому она раньше принадлежала, не были такими завзятыми пацифистами, как вы, и чужие жизни не ценили. Мои новые противники, про которых я вам рассказал, действуют очень решительно и оперативно, но топорно – это мне напоминает прежних владельцев сабли. Если они из той же компании, мирное разрешение конфликта их не устроит. Скорее всего, я жив и в относительной безопасности только потому, что они не знают, где саблю искать.
– Я по понятным соображениям не спрашиваю, где вы спрятали свой раритет, но надеюсь, достаточно хорошо, – зачем-то сказал Гутмахер. – А как вам нравится такой выход: уехать из Москвы, пока все не утрясется? Давайте вместе махнем в город Троицк, поищем ваш генератор времени. Может быть, мне удастся с ним разобраться. Я с удовольствием составлю вам компанию!
– Идея хорошая, только это не выход. Тогда опасность будет висеть не только надо мной. Подобные проблемы лучше решать кардинально, а не прятаться от них…
– Ну, спрятаться от судьбы невозможно, так что нет смысла и пытаться. А о моем предложении подумайте. Я, собственно, об этом и хотел с вами поговорить. У меня есть кое-какие мысли о принципах работы так называемой «машины времени» и хотелось бы проверить их на практике.
– Я не против, только чуть позже. Не хотелось бы наводить противников на след. И так вокруг меня было слишком много всякой мистики.
– Вот чего мне не хватает в жизни, – задумчиво сказал он, – это хорошей встряски. Так не хочется превращаться в брюзжащего, испуганного старикашку!
– По-моему, вам это пока не грозит, – совершенно искренне сказал я, – когда человек не жалеет тратить умственную энергию, у него все в порядке. Я всегда разделял два понятия: навязываемый молодежи старческий опыт, который обычно никому не интересен, и старческую мудрость.
– Похвальная позиция для молодого человека.
На этом мы расстались, и я отправился ждать очередной ход противника. Что собой представляет банда Поэта, можно было только гадать. Мне нужно было попытаться получить о ней какие-нибудь сведения. Как известно, кто владеет информацией, тот владеет миром.
К сожалению, у меня мало знакомых, связанных с уголовным миром, так что навести справки о группировке Поэта оказалось непросто. Однако, кто ищет, тот всегда что-нибудь найдет. В конце концов мне вроде бы повезло. После двухдневной суеты я вышел на одного знакомого, у которого бывший сокурсник после окончания института стал «офицером» в крупной преступной группировке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32