Надеюсь, ты-то хоть представляешь, во что она меня втравила?
– Осудят за шулерство? – Высказал предположение скорп.
– И это тоже, но есть вещи пострашнее. Если магия запрещена к использованию в игре, как таковая, а маги в этом смысле находятся вне закона, то впутать в скандал Заклинателей, значит, дать повод к введению новых ограничений и запретов.
Глубина темных глаз Кэра наполнилась неподдельным удивлением:
– Тебя это волнует?
– Да, а что такого?
– Никогда бы не заподозрил тебя в заботе о благе Заклинателей. Впрочем, ты ведь с детства прислуживаешь…
Я навис над скорпом, упираясь ладонями в подлокотники.
– Запомни хорошенько: я не прислуживаю. Я служу. Чувствуешь разницу?
– А она имеется?
– Имеется, поверь, и очень даже большая. Но дело не в том, к какому лагерю я принадлежу или хотел бы принадлежать. Подумай сам: кто такие Заклинатели прежде всего? Не по силе, не по возможностям, а по природной принадлежности? Кто они?
Кэр долго смотрел мне в глаза, словно стараясь прочесть в них правильный ответ, потом беспечно выдохнул:
– Маги.
– Вот! И ты считаешь, что если прижмут одних представителей магического сословия, то других оставят в покое? Как же! Под колеса попадут все, не сомневайся! Начнут, конечно, с малого: скажем, с увеличения подушной платы, а вот на чем остановятся и остановятся ли вообще… Даже представлять не буду. Ты хочешь закончить жизнь в новой Войне Туманов Война Туманов – сие поэтическое название носит длившееся около сорока лет противостояние магов и прочих жителей Сааксана еще до образования Империи. Регулярных военных действий, разумеется, не происходило – по причине разобщенности лидеров и одного, и другого лагеря, но ущерб и жизням, и селениям, и хозяйству был нанесен заметный. Настолько заметный, что, получив серьезный отпор, маги первыми предложили искать пути к примирению.

? На здоровье! А я не хочу. И раз уж ключи от дверей беды доверены мне, постараюсь сохранить их в неприкосновенности.
– Не преувеличиваешь?
– Нисколько. Конечно, меня вряд ли сдадут в покойную управу: скорее, полоснут по горлу да столкнут в реку, но чем аглис не шутит? Если этот любопытный дяденька захочет принять участие в играх политических, в моем лице у него на руках неслабые козыри.
Скорп расслабился и совсем оплыл в кресле, став похожим на брошенную и забытую хозяйкой куклу.
– Пожалуй, ты прав. Война не нужна ни императору, ни народу империи.
– Но она может начаться.
– Ты же только что обещал уладить все миром? – В голосе Кэра послышалось ехидство.
– Обещал – сделаю. Но даже способный закончить сражение, не начиная его, полководец все же должен составить план боевых действий. А для этого мне нужны сведения.
– Какого рода?
– Твое состояние: причина, развитие, последствия?
Скорп позволил себе потратить немного сил на то, чтобы пошире распахнуть веки:
– Зачем тебе все это?
– Затем! От любого недуга есть лекарство.
– Кроме одного. Смерти.
Удивительная осведомленность! Я выпрямился и скрестил руки на груди, принимая позу недовольного нерадивостью школяров учителя:
– Твои личные впечатления меня не интересуют.
– Что так? – Кэр прикрыл один глаз, от чего выражение бледного лица приобрело насмешливый вид.
– Я не шучу. Каким ядом тебя отравили?
– Откуда ты знаешь, что это был именно яд?
– Оттуда! Или отсюда, какая разница?! Хватит играть в прятки! Или скажешь, или…
Искренний интерес:
– Или?
– Ее высочество будет предоставлена самой себе. С сегодняшнего же вечера.
Некрасиво шантажировать больного человека? Весьма некрасиво. Непременно буду себя стыдиться, но несколько позже. Когда этот самый больной человек перестанет придуриваться и начнет отвечать на вопросы.
Я угадал: возможность того, что принцесса останется без присмотра, оказалась достаточной причиной для откровенности.
– Хорошо. Все равно, ничего не изменится… Видел ту девицу, с прической, словно кисель? Хорошенько рассмотрел?
– Не слишком.
– А жаль, потому что до сегодняшнего дня считалось, что их больше нет.
– Кого «их»?
– Гаккаров.
Гаккар… Такое впечатление, что я уже мельком слышал это слово. Но где и когда?
– Кто это такие?
Скорп качнул головой:
– Я и сам мало, что знаю. Но эти существа использовались для борьбы с магами. Очень давно, несколько сотен лет назад. И считалось, что они полностью вымерли.
– Конечно, не собственной смертью?
– Конечно, – он попытался улыбнуться, но гримаса получилась грустная. – Их уничтожили после подписания мирного договора. Собственно, уничтожение было одним из условий мира.
– Понятно. Оставим в покое прошлое и вернемся к настоящему: раз уж сие чудо оказалось рядом с нами, объясни, что именно оно с тобой проделало.
– Я не знаю.
– Как это, не знаешь?!
– Именно, что не знаю, – скорп прижался затылком к спинке кресла. – Все, что могу сказать: она дохнула в меня.
– Дохнула?
– Ну да. А как только ее дыхание достигло меня… Я умер.
– Постой! Умер? Насколько я могу судить, мертвецы не двигаются и не разговаривают, если, конечно, над ними усердно не поработает некромант, но дяденьки с костяным посохом и кровавыми жертвоприношениями ни в кабинете, ни за его пределами не наблюдалось. Это шутка? На мой взгляд, неудачная.
– Нет. Я, в самом деле, умер. Почти. Точнее, любой другой маг на моем месте был бы уже трупом, а мне… Можно сказать, повезло.
Начинаю понимать, куда он клонит: цеховые секреты и все прочее. Не горю желанием их узнавать, но придется.
– В чем заключается везение?
Кэр с минуту смотрел на меня, словно раздумывая, стоит ли доверять непосвященному знания, не подлежащие разглашению, но потом, видимо, окончательно осознал значение собственных слов о смерти (как известно, покойники вправе не хранить тайны, доверенные им при жизни) и пояснил:
– В том, что мое тело способно запасать Силу впрок.
Занятно. До сих пор думал: живому существу подобное осуществить невозможно. Но разве дело только в этом?
– Допустим. И?
Но скорп вместо того, чтобы продолжить рассказ, распахнул глаза:
– Тебя не удивляют мои слова?
Начинается… Да мне плевать, что, как и где ты копишь! Откуда такая любовь к нагнетанию напряженности?
– Это замечательно. Это чудесно. Это восхитительно, наконец. Но, аглис меня задери, я все еще ничего не понимаю! И не пойму, пока ты не перестанешь ходить вокруг да около!
– О, прости… Все время забываю, что ты не маг.
– Вспомнил еще раз? Хорошо. И что дальше?
– В отличие от полуодаренных маги постоянно поддерживают связь с Потоком, понимаешь? Поддерживают собственным телом, а не иными ухищрениями. Поэтому мы всегда и назывались «одаренными». Получившими в пользование драгоценный дар. Если связь разрывается, маг умирает. Такова плата за могущество.
– Умирает? Но как маги тогда вообще появляются на свет? Или ты хочешь сказать, даже младенцы умеют обращаться с Потоком?
– Конечно, нет. Мы учимся. Трудимся. Совершенствуемся. Но когда достигаем назначенного нам уровня, уже не можем повернуть назад. Это как…
– Сарса?
– Вроде того. Только еще хуже: от дурмана можно избавиться, пусть и путем великих жертв, но тело мага, лишенное доступа к Силе, не способно жить.
Вот как? И скажите мне тогда, почему неодаренные завидуют одаренным? Знали бы они… Стойте! Из всего сказанного следует, что…
– Сейчас ты отрезан от Потока?
Скорп смежил веки:
– Да.
– Но как это стало возможным?
– Я же сказал: не знаю. Помню, старый наставник говорил мне, что единственный способ справиться с гаккаром, убийцей магов, это не подходить к нему близко. Большего он не рассказывал.
– Наверное, потому что сам большего не знал.
– Наверное.
Я потер нижнюю губу костяшками пальцев.
– Значит, этот самый гаккар каким-то образом может разрывать связь мага с Потоком… Что, собственно, и было проделано. Но поскольку в твоем теле было накоплено некоторое количество Силы, ты остался жив. И как долго будешь оставаться?
Кэр улыбнулся:
– Это неважно.
– Это очень важно! Чем больше времени в запасе, тем вероятнее найти способ тебя спасти.
– Такого способа нет. Я уже мертв. Прими это и пообещай…
– Ну уж нет! Никаких обещаний, пока есть хоть малейший шанс!
– Пообещай!
О, он пока еще способен повышать голос? Отрадно, но… Ни к чему хорошему не приведет.
– Что пообещать?
– Не бросай ее.
Новый умоляющий взгляд. Надо признать, в сочетании с мертвенной бледностью лица и испариной, заставившей черные волосы плотно прильнуть к голове, производит впечатление. На юных оруженосцев и седых ветеранов. Но поскольку из возраста первых я давно уже вышел, а до лет последних, в силу сорвавшихся с привязи событий, могу и не добраться, то старания скорпа пропали впустую. Нет такой силы, которая способна заставить меня что-то делать. Нет вовне, разумеется, а вот внутри моей упрямой черепушки… Но Кэру совсем не обязательно знать подробности.
– Вот это как раз не имеет значения. Никакого. Забудь о принцессе: сейчас тебе нужно думать только и исключительно о своем собственном благополучии.
Долгая скорбная пауза.
– Не могу.
– Дурак!
Он не отвечает: бережет силы, а заодно позволяет разоряться мне.
– Повторить, раз уж не понял? Думай только о себе. ТОЛЬКО. О. СЕБЕ. Сколько времени ты еще сможешь оставаться между жизнью и смертью?
Тихое:
– Не больше ювеки.
– Вот всю эту ювеку будь добр не вспоминать ни имя, ни лицо, ни голос… Да вообще ничего не вспоминай! Представь, что снаружи ничего нет. Сможешь? Есть только ты и твое желание жить.
Скорп усмехнулся – уже не голосом, не губами, не взглядом, а одним только выдохом, чуть более шумным, чем предыдущие:
– Хочешь, чтобы я спрятался в ментальном коконе?
– Да.
– Откуда тебе знакома эта практика?
Я закинул голову, озирая усталым взглядом потолок: кривые балки с выпавшими сучками, свежие нити паутины, протянувшиеся из угла в угол -привычно и знакомо… Как и все прочее.
– Я много всякого знаю. И когда дела пойдут на лад, так и быть, расскажу, откуда. Наверное. Может быть.
– Когда пойдут на лад? Все еще веришь?
– Другого не остается.
Прислушиваюсь к быстрым легким шагам на лестнице. Кто-то поднимается. И этот «кто-то» не должен сюда входить.
Уже с порога прошу:
– Постарайся дожить до завтра.
Но в ответ слышу все то же упрямое:
– Не бросай ее.
– Завтра поговорим!


***

Думай, Тэйлен, думай! Хоть раз за истекший год воспользуйся тем незамысловатым предметом, который находится у тебя на плечах! Не получается? Мозги заржавели? Ну да, скрипят хуже несмазанных петель. Мне бы самому ментальный кокон не помешал, вот только в отличие от скорпа не могу выделить одной-единственной задачи, на исполнении которой следует сосредоточиться. Да еще эти его печально-отчаянные «не бросай»… Сари не игральная кость: не вытряхнешь из стаканчика на сукно стола и не сгребешь обратно, когда придет черед следующего броска. Хотя при большом желании и достаточном умении можно и будущую императрицу повернуть к себе нужной стороной. Если делать нечего. А у меня забот – по горлышко.
Чего жаждет курчавый хозяин гаккара, гадать не нужно: завтра узнаю. Но вот сможет ли он купить мои услуги? Цена будет только одна. Жизнь скорпа. Все остальное меня волнует несколько меньше. И вовсе не из человеколюбия и прочих благородных глупостей! Дела обстоят гораздо проще: если Кэр умрет, принцесса со своим дурным характером, отягощенным потерей наставника, свалится на мое попечение. А зачем мне в расцвете лет такая ноша? Я, можно сказать, только-только начинаю жить. Жениться вот собрался, семью завести, детишек настрогать, на радость матушке. Обеим матушкам. И надо же, все мечты о тихом семейном счастье могут в одночасье развеяться туманом из-за дурацкого происшествия, виновником которого является…
Собственно, я и являюсь. Что возьмешь с Сари? Девчонка. Азартная, горячая, порывистая. К тому же, скорп намекал, что если ей попадает вожжа под хвост, лучше отойти в сторону. Любопытно, почему? А, ладно: потом выясню. Не это сейчас главное, вовсе не это.
Жаль, что Валлор остался в поместье: он бы мог помочь, с его-то умениями… Послать весточку Сэйдисс? Нет, сначала нужно намылить шею и перекинуть веревку с петлей через сук самого толстого дуба в саду мэнора. Если вспомнить, как неодобрительно мать и повелительница относится к моим невинным визитам в игровые дома, и речи быть не может о признании. Тем более, своим необдуманным поведением и стремлением лишний раз покрасоваться я поставил под удар хрупкое мирное сосуществование Заклинателей и всего прочего люда, магического и не слишком. Теперь-то понимаю в полной мере причину вражды моих бывших родичей с магами, точнее, магов с ними…
Итак, одаренные не способны существовать, не имея связи с Потоком: потому и рвутся поближе к широким руслам, чтобы ни в чем себе не отказывать. Что ж, достойная плата за возможность магичить. Какой коварный бог придумал подобным образом уравновесить чаши весов? Легенды молчат. Как молчат и о других, не менее интересных вещах.
Маги не имеют права вмешиваться туда, где правит бал его величество Случай. Запрет установлен хоть и не божественным провидением, а волей императора, но свою разумность оправдал многократно: в игре должны быть равны все участники. И каждый должен иметь шанс на победу, пусть призрачный и почти неосуществимый, но непременный. Говорят, Таккор, первый император Сааксана, именно в игре выбирал себе полководцев и министров, наблюдая за тем, как кому везет. И ведь хорошо выбирал! По крайней мере, во времена его правления дела у Империи шли легко и гладко, чего не скажешь о сегодняшнем дне: вроде жизнь вокруг тихая и смирная, но больше всего похожа на болото, в котором мы все постепенно увязаем, не замечая топкой жижи, уже добравшейся до щиколоток. А впрочем, что мне за дело до государственных тягот? У меня свои имеются. В превеликом множестве.
Если применять магию в игровых домах просто запрещено, то Заклинатели не должны и на милю приближаться к местам, где раздается стук костей, потому что считается: одним своим присутствием могут повернуть игру в нужную сторону. Вообще-то, так оно и есть, и даже хуже, но простым смертным не дозволено знать большего. И так пуганы донельзя… Стоит возникнуть малейшему подозрению, в народе начнется гул: мол, совсем Заклинатели распоясались, пора приструнять. А за давностью лет из памяти выветрилось, насколько могущественны дети Хаоса, значит, начнется драка, из которой живыми выйдут далеко не все. И Заклинателям снова придется воздвигать между собой и остальными стену, которую они только-только разобрали до невысокого заборчика… По моей вине? Не хочу оказаться предателем. Что угодно, лишь бы не это!
– Тэйлен!
Знакомый голосок звучит откуда-то сзади. Звучит обиженно и нетерпеливо, а еще – досадливо. Причем досада возникает с моей стороны, мгновенно и непреклонно.
– Ты можешь идти помедленнее?
Помедленнее? Я и так еле плетусь обратно в мэнор. Я должен бежать. Мчаться. Лететь. Я должен успеть. Успеть что-то сделать, пока не стало слишком поздно.
– Да остановись ты!
Рывок ухватившимися за полу куртки руками. Не слишком сильный, но ощутимый. Главное, заставляющий остановиться и обернуться, чтобы оказаться лицом к лицу с принцессой.
Зеленые глаза под снова выкрашенной в черный цвет челкой мрачны, как океан в преддверии бури. Нос, и без того длинный, торчит вперед настоящим клювом. Хищная такая птичка… Ворона. Сейчас взмахнет руками, как крыльями, и вспорхнет.
– Ты меня слышишь?
Продолжаю осмотр раскрасневшегося принцессиного личика. На подбородке намечается прыщик: красное припухлое пятнышко. И в правом уголке рта что-то похожее. Неужели простуда? Не хватало еще уморить ее высочество прогулками по морозу.
– Я с тобой разговариваю!
– Орать совершенно незачем: всю округу перебудите.
Сари возражает:
– Здесь никого нет, кроме нас, так что могу делать все, что захочу!
В самом деле? Оглядываюсь вокруг.
Действительно, никого: улочка, по которой мы идем домой, сплошь застроена каретными сараями, по причине давно и основательно наступившей зимы, закрытыми за ненадобностью. Да, пожалуй, будить здесь некого. Но и повода кричать тоже нет:
– К сожалению, ваше высочество, желания не имеют ничего общего с возможностями.
– Ты о чем? – Непонимающе хмурится принцесса.
– Вам ли не знать? Мы никогда не делаем то, чего искренне желаем. Мы делаем лишь то, к чему нас вынуждают обстоятельства.
В самом деле, я ведь решил показать свои умения только ради (и, разумеется, после) получения одобрения принцессы. Если бы девчонка скучно сморщилась или заявила, что ей совсем не хочется ничего знать об игре в кости, у меня даже в мыслях не возникло бы… Наверно. Может быть.
– Неправда! – Топнула ногой Сари. – Ты шел быстро, потому что хотел этого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41