В проеме показалась покрытая тюрбаном голова молодого мавра, которого Педро отдал ей в пажи.
– Мадам, – прошептал он, – король здесь. Пораженная Мария вскочила с молельной скамьи.
– Король? Что ты говоришь?
– Что король прибыл на покрытом пеной и грязью коне. Только что он отдал его конюхам.
Педро приехал? К ней, вечером накануне своей первой брачной ночи! С радостным криком, который выражал всю ее преданность, она оттолкнула юношу в сторону и выбежала из молельни. У лестницы подобрала юбки, чтобы быстрее спуститься, и встретила своего любовника, когда он только вступил на парадное крыльцо. С восторженным восклицанием она бросилась в его объятия.
– Ты… ты приехал. Значит, ты не забыл меня.
– Как я мог? Ты часть моего сердца, Мария, я сегодня чуть не умер с тоски по тебе. Только и ждал момента, когда смогу вырваться.
Его губы приближались к ее устам, когда она спросила во внезапном замешательстве.
– Но… королева?
– У меня нет другой королевы, кроме тебя. Ты – единственная властительница моего сердца и моей жизни! Идем, я так долго ждал этого мгновения…
Его изнурительный, страстный поцелуй прервал ее возражения.
Вздохнув, она позволила отнести себя в спальню.
Новая королева Кастилии тщетно силилась понять, что происходит. Со свадебного вечера она не видела своего супруга. Несколько часов прождала его на супружеском ложе, но напрасно.
Во время этого бесконечного ожидания вошла служанка и осторожно сообщила ей, что люди видели короля, скачущего на коне, и до утра, скорее всего, он не вернется. Королева-мать побледнела, да и Бланш почувствовала, как кровь отхлынула от ее щек, хотя была еще слишком молода, чтобы понять всю значимость подобного оскорбления.
Король не вернулся ни к утру, ни на другой день.
Бланш проводила время с королевой-матерью и ее придворными дамами. Тщетно она пыталась сосредоточиться на работе над гобеленом, который привезла с собой из Франции и трудилась над ним уже несколько лет. Мысли были о другом, шитье не двигалось, а на сердце становилось все тяжелее.
– Он скоро будет здесь, моя дорогая, – пыталась успокоить ее королева-мать. – Наверняка он придет. Это просто мальчишеская выходка…
Бланш печально улыбалась и ничего не отвечала.
Когда утром третьего дня королева собиралась идти в церковь, к ней вошел офицер, торжественно приветствовал ее и объявил:
– Я прошу ваше величество собраться в дорогу. У меня есть приказ от короля проводить вас на новое место жительства.
Королева Мария была очень обрадована.
– Он зовет вас, дитя мое. Я знала, что этот каприз пройдет.
И она принялась торопить служанок юной королевы. Бланш. Ей очень хотелось узнать, где ее ожидает король и будет ли путешествие долгим, но офицер лишь качал головой и загадочно улыбался. Наконец, сборы были закончены. Бланш думала, что она отправляется в путь к своему счастью. Но после длительного путешествия, когда они пересекли почти всю Сьерру и, наконец, достигли крепости Медина-Сидония, ее новое место жительства оказалось настоящей тюрьмой, куда она и была заключена вместе со своей свитой.
Весть об этом дошла до Алькасара в Севилье, куда по приказу короля перевезли Марию. Она не хотела этому поверить и, как только король вернулся с охоты, бросилась к нему, чтобы узнать правду.
– Ведь это всего лишь слухи и кривотолки? – спросила она.
Охота была неудачной, и король пребывал в дурном расположении духа.
– Почему слухи? – проворчал он. – Я не желал этой свадьбы и даже не прикоснулся к принцессе. Брак недействителен, я прикажу его аннулировать.
Мария бросилась на колени и схватила его за руку.
– Помилосердствуйте, монсеньор! Если вы меня любите, вы не сделаете этого. Все будут говорить, что я оказываю на вас дурное влияние, что это я вам посоветовала, потому что ревную вас к королеве.
– Пусть говорят, что хотят. Мне все равно. Я не желаю видеть эту женщину.
– Но вы же женаты на ней. По благословению церкви!
– Вот церковь и развяжет тот узел, который она завязала! – взревел молодой король. – А если вы, мадам, не хотите испытать на себе мой гнев, я советую вам не говорить больше ни слова об этой истории! Я – король, и делаю то, что мне нравится. Вы идете со мной купаться?
Педро воспитывался среди мавров, и у него было особое пристрастие к чистоте. Он любил сопровождать Марию в бани, которые когда-то принадлежали альмохадскому султану. Бассейн был отделан дорогим, переливающимся разными цветами фаянсом, по краям его цвели розы и апельсиновые деревья. Король так гордился красотой своей любовницы, что позволял важнейшим персонам своего двора присутствовать при купании Марии. Когда она выходила из воды, было принято, чтобы приглашенные наклонялись, зачерпывали и пили воду, что омывала драгоценное тело. Лишь однажды молодой офицер осмелился пойти наперекор этой варварской прихоти, и когда разгневанный Педро спросил его о причине отказа, тот ответил с обезоруживающей улыбкой, которая спасла его:
– Сир, я боюсь, что после такого глотка я погружусь в любовные мечты.
Педро, за которым уже закрепилось прозвище «жестокий», любил изображать из себя султана. В подобные дни он пребывал в прекрасном расположении духа. Но сегодня вечером Мария отказалась исполнять его причуды.
– Нет, возлюбленный мой господин, мне не хочется.
– Вы немедленно пойдете в баню. Я приказываю. Что это за новая прихоть?
– Это не прихоть, сир. Я потрясена до глубины души. Я хочу побыть в одиночестве и сосредоточиться.
– Ах, вот как?
Педро подскочил к ней одним прыжком, сдернул газовое покрывало, вышитое жемчугом, которое она носила по мавританскому обычаю, и разорвал его на куски.
– Ступайте в свою комнату, Мария. Я научу вас помнить, кто здесь господин! Тот, кто делает мне выговоры, никогда не остается безнаказанным!
Ослепленный гневом, он поднял руку, чтобы ударить ее, но Мария с воплем ужаса отскочила и выбежала из комнаты.
Мария всегда с радостью останавливалась в Патио де ла Мунекас в Алькасаре. Она любила его высокие, стройные башни, цветочные клумбы с искрящимися фонтанами и тенистые колоннады, выложенные фаянсовой плиткой, где стояли удобные скамьи для отдыха. Но в этот день она не обращала никакого внимания на всю эту красоту.
С потупленным взором и мокрыми от слез щеками она слушала Фредерика де Тастамара, младшего из королей-ублюдков, уцелевших в этом роду, ибо из пяти трое были убиты, а Генрих, самый старший, находился в изгнании.
– Ежедневно, – говорил он, – происходят убийства. Только вчера было повешено десять человек из Бурже, обезглавлен гроссмейстер ордена в Калатраве, несколько дворян из Миранды были сварены заживо лишь за то, что ненадолго приютили у себя моего брата Генриха. Наконец, бедный Альбукерк…
Вздох Марии прервал юного принца. Она знала, что министр по приказу короля был отравлен. Все, что делал Педро, казалось, было продиктовано одним желанием – видеть, как страдает Мария. То, что он вынудил архиепископа Саламанки расторгнуть его брак с Бланш, набожная Мария считала тягчайшим грехом. Но еще ужаснее для молодой женщины было то, что он заставил главу церкви обвенчать его с прекрасной девушкой из Севильи, Хуаной де Кастро, и Мария должна была мириться с тем, что она для него не единственная женщина в мире. После того как был заключен этот кощунственный брак, Мария пролила много слез.
Дон Фредерик испытывал чувство глубокого сострадания к этой молодой женщине и, быть может, даже нечто большее. Он поклонялся ее красоте и сожалел, что она попала в руки кровожадного безумца Педро. Больше всего его удручало то, что она любила этого человека и ради этой любви терпела удары, которые ей наносил король.
Мария вытерла глаза и заставила себя подарить юноше дружелюбную улыбку.
– Я эгоистична, дон Фредерик. Я оплакиваю собственную участь, когда столько отважных мужчин поплатились своей жизнью за сопротивление Педро. Но вы должны подумать о себе. Здесь небезопасно, и, я думаю, будет лучше, если вы отправитесь к своему брату.
Юный принц сделал беззаботный жест рукой.
– Педро считает меня безобидным человеком и всегда дружелюбен со мной. Я не думаю, что мне грозит опасность. Но даже если бы это было так, я все равно никуда не уеду. Во что превратится моя жизнь, Мария, если я буду лишен радости видеть вас и быть вашим другом?
– Единственным другом, Фредерик. Кроме вас, мне некому довериться в этой толпе мавров, с которыми якшается король. Я боюсь этих людей, они замкнуты и молчаливы. Их лица как будто вытесаны из камня, но в глазах таится какой-то опасный блеск. По одному знаку своего хозяина они готовы совершить самое гнусное злодеяние.
– Ну вот, вы сами видите, как важно, чтобы я остался здесь.
Брак короля с Хуаной де Кастро так ужаснул набожную Марию прежде всего потому, что отныне ее возлюбленному угрожала геенна огненная. В Авиньоне папа Иннокентий VI, которого кровожадное неистовство короля и его открытое двоеженство вынудили на ответные действия, отлучил его от церкви, в результате чего многие подданные отказались ему повиноваться. Угроза отлучения от церкви заставила Марию подумать о побеге, но тут ее настиг новый удар судьбы. Ежедневные визиты дона Фредерика возбудили подозрения Педро, и он был убит у нее на глазах. Мавританский стражник ударил его палицей, а затем ему отсекли голову, которая была принесена королю.
Это событие переполнило чашу страданий Марии. Она принялась умолять папу не только об отпущении ей грехов, но и позволение основать свой монастырь и уйти в него монахиней.
Когда Педро узнал, что Мария собирается постричься в монахини, он примчался из Саламанки на своей самом быстром скакуне, даже не сказав ни слова на прощанье своей жене. В нем внезапно опять вспыхнула великая любовь к той, которая хотела его покинуть. Мысль о том, что может потерять ее навеки, была невыносима, и он пытался убедить ее:
– Мы не можем жить друг без друга, ты же знаешь это, Мария!
– Я знаю только, что ваше величество делает все, чтобы причинить мне боль. Я устала от этого, у меня тяжело на сердце, и я не хочу ничего, кроме как обрести покой в монастыре.
– А я? Что станет со мной без тебя?
Грустная улыбка скользнула по губам молодой женщины.
– Мне казалось, что ваше величество прежде очень легко обходились без меня. Вы забыли, что у вас есть молодая жена… Что подумает донна Хуана?
– К черту эту бабу! Я женился на ней только потому, что ты взбесила меня. К этому времени Хуана уже должна была бы быть на пути в монастырь, куда я ее определил. Кстати, этого давно требовал папа, и политически было бы правильно удовлетворить его просьбу. Но ты, Мария, должна мне верить и понимать меня. Я люблю только тебя и никогда не полюблю никакую другую женщину! Ты единственное существо, которое что-то значит для меня, и если ты меня покинешь, то толкнешь на самые крайние меры. Или ты полагаешь, что монастырские стены удержат меня?
– Быть может, тебя удержит Господь.
– Я не боюсь Бога! К черту всех этих аббатисс, которые примут тебя в монастырь! Они должны знать, что никакие замки и никакие стены не удержат меня, если я решил вернуть себе свое. Останься со мной, Мария. Не вынуждай меня применять насилие…
Мария посмотрела на короля, и в ее взгляде смешались ужас и отчаяние. Что это за чудовище. Его требовательная любовь так же жестока, как и ненависть. Она его достаточно хорошо знала, чтобы понимать, что он способен поджечь монастырь, в котором она скрывалась бы, и заставить монахинь прыгать на обнаженные клинки. Когда Педро видел, что его замыслы расстроены, он становился кровожадным зверем в человеческом обличии.
Ее воздетые в мольбе руки бессильно упали. Зачем? Он все равно не прислушивается. Она отвернулась и печально вздохнула.
– Как прикажете, господин. Разве я не ваша служанка?
– Он подскочил к ней и страстно обнял.
– Нет, ты не служанка. Напротив, я – раб твоей красоты. Неужели ты не можешь понять, Мария, как мне тебя не хватает? Если ты останешься, ты можешь делать со мной все, что захочешь.
Молодая женщина улыбнулась с долей иронии.
– Если вы только сами захотите, сир.
* * *
Когда Педро убедился, что Мария остается, он снова стал вести беспокойную и распущенную жизнь. Несмотря на любовь к Марии, женщины притягивали его как магнит. Он выкрал из монастыря прекрасную Альдонсу де Гусман, после того как убил ее отца. По своей воле или нет, молодая женщина должка была последовать за ним, и королю понравилась мысль поместить ее в доме, который соседствовал с домом Марии. Мария вновь страдала, не говоря ни слова. Она слишком хорошо знала, что просьбы и жалобы пробуждают в сердце Педро садистскую жестокость. Она уже устала от борьбы, к тому же ждала ребенка.
Педро был вне себя от счастья, когда она родила мальчика. Он объявил его своим наследником и в подарок роженице отослал Альдонсу де Гусман назад в монастырь.
– Теперь, после того как ты родила мне сына, – сказал он своей любовнице, – я знаю, что делать. Дитя не должно быть ублюдком. Ты должна стать моей женой, королевой Кастилии.
Мария с ужасом увидела призрак церковного проклятия на горизонте и воспротивилась из всех сил.
– Вы женаты, сир, хоть и не желаете этого признать. Женитьба на мне была бы кощунством. Папа опять наложит на нас церковное проклятие. Это невозможно, невозможно, я никогда не стремилась завладеть короной.
– Я знаю, но мне хочется отдать ее тебе. А что касается брака, который тебя так удручает, то ты можешь не беспокоиться. Папа не сможет предать нас церковному проклятию.
И ничего не объяснив, он покинул комнату Марии, позвал начальника мавританской гвардии и о чем-то долго говорил с ним шепотом. Офицер кивнул в знак того, что понял, и исчез. Через некоторое время стук копыт его коня потревожил узкие улочки Севильи.
* * *
Бланш де Бурбон уже потеряла надежду, что ее заключение когда-нибудь кончится. Годы шли, дни ничем не отличались друг от друга, и ничего не изменялось в ее одинокой жизни. Она отсчитывала часы по смене караула на стенах крепости. Лишь иногда звук трубы нарушал монотонную тишину, которая со временем сделалась невыносимой.
Помещения в крепости были высокими и холодными, обстановка внутри ограничивалась лишь самым необходимым. К юной отшельнице были приставлены две женщины, кроме того, приходил капеллан, который каждое утро служил мессу. В свои двадцать три года Бланш стала тенью той прелестной, светловолосой девушки, которая однажды утром, себе на погибель, пересекла испанскую границу.
Глаза несчастной принцессы, когда она думала о своей родине, наполнялись слезами. Несколько раз она пробовала поведать прислуге о своей участи. Некоторых растрогало ее несчастье, других воодушевили подарки, которые она им посулила. Они пообещали отправиться во Францию и сообщить о ее заточении дофину, который правил вместо захваченного в плен англичанами короля Жана. Но никто из них не вернулся, и она даже не знала, попали ли ее письма во Францию. Помимо молитвы, вышивание гобелена было единственной деятельностью, которая ей позволялась. В своей жестокости Педро приказал передать королеве, чтобы она сшила ему знамя «цвета ее крови и вытканное цветом ее слез».
Она как раз трудилась над шитьем, когда рог караульного на башне объявил, что некий всадник приближается к крепости Медина Сидония.
– Это мавр, мадам, – сказала юная служанка, поспешившая к окну. – На нем бурнус и позолоченный шлем королевской гвардии.
– Наверняка какое-нибудь послание для коменданта, – вздохнула Бланш, – ибо обо мне давно позабыли.
Но через некоторое время посланник был проведен в темницу к молодой женщине. Одним движением руки он отослал служанку. Вооруженный с ног до головы, он держал в руке дубинку. Не приветствуя ее, посланник остановился в дверях и застыл, как воплощение равнодушия.
– Вы должны умереть, мадам. По приказу короля.
Бланш поднялась со своего места. Она была бледна, губы ее дрожали.
– Умереть? Но что я совершила?
– Только королю известно ваше преступление. Я лишь его правая рука. Приготовьтесь, мадам, у меня немного времени. Мне приказали дать вам время помолиться.
Она вдруг успокоилась и отдалась на волю судьбы, ибо теперь лишь смерть могла избавить ее от собственной участи.
Медленно она подошла к молельной скамье, преклонила колена и перекрестилась. Сложив руки и склонив голову на грудь, она долго и благоговейно молилась. Затем посланник смерти, который равнодушно стоял рядом, услышал, как она прошептала:
– Кастилия, что я тебе сделала?
Тогда он занес дубинку над ее светловолосой беззащитной головой. Оружие обрушилось, и королева беззвучно упала на пол с размозженным черепом. Удар был настолько силен, что мозги разбрызгались по всей комнате. Палач окинул равнодушным взглядом маленькую фигурку, лежащую на полу, пожал плечами и направился в обратный путь, чтобы сообщить своему господину, что его приказ своевременно приведен в исполнение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
– Мадам, – прошептал он, – король здесь. Пораженная Мария вскочила с молельной скамьи.
– Король? Что ты говоришь?
– Что король прибыл на покрытом пеной и грязью коне. Только что он отдал его конюхам.
Педро приехал? К ней, вечером накануне своей первой брачной ночи! С радостным криком, который выражал всю ее преданность, она оттолкнула юношу в сторону и выбежала из молельни. У лестницы подобрала юбки, чтобы быстрее спуститься, и встретила своего любовника, когда он только вступил на парадное крыльцо. С восторженным восклицанием она бросилась в его объятия.
– Ты… ты приехал. Значит, ты не забыл меня.
– Как я мог? Ты часть моего сердца, Мария, я сегодня чуть не умер с тоски по тебе. Только и ждал момента, когда смогу вырваться.
Его губы приближались к ее устам, когда она спросила во внезапном замешательстве.
– Но… королева?
– У меня нет другой королевы, кроме тебя. Ты – единственная властительница моего сердца и моей жизни! Идем, я так долго ждал этого мгновения…
Его изнурительный, страстный поцелуй прервал ее возражения.
Вздохнув, она позволила отнести себя в спальню.
Новая королева Кастилии тщетно силилась понять, что происходит. Со свадебного вечера она не видела своего супруга. Несколько часов прождала его на супружеском ложе, но напрасно.
Во время этого бесконечного ожидания вошла служанка и осторожно сообщила ей, что люди видели короля, скачущего на коне, и до утра, скорее всего, он не вернется. Королева-мать побледнела, да и Бланш почувствовала, как кровь отхлынула от ее щек, хотя была еще слишком молода, чтобы понять всю значимость подобного оскорбления.
Король не вернулся ни к утру, ни на другой день.
Бланш проводила время с королевой-матерью и ее придворными дамами. Тщетно она пыталась сосредоточиться на работе над гобеленом, который привезла с собой из Франции и трудилась над ним уже несколько лет. Мысли были о другом, шитье не двигалось, а на сердце становилось все тяжелее.
– Он скоро будет здесь, моя дорогая, – пыталась успокоить ее королева-мать. – Наверняка он придет. Это просто мальчишеская выходка…
Бланш печально улыбалась и ничего не отвечала.
Когда утром третьего дня королева собиралась идти в церковь, к ней вошел офицер, торжественно приветствовал ее и объявил:
– Я прошу ваше величество собраться в дорогу. У меня есть приказ от короля проводить вас на новое место жительства.
Королева Мария была очень обрадована.
– Он зовет вас, дитя мое. Я знала, что этот каприз пройдет.
И она принялась торопить служанок юной королевы. Бланш. Ей очень хотелось узнать, где ее ожидает король и будет ли путешествие долгим, но офицер лишь качал головой и загадочно улыбался. Наконец, сборы были закончены. Бланш думала, что она отправляется в путь к своему счастью. Но после длительного путешествия, когда они пересекли почти всю Сьерру и, наконец, достигли крепости Медина-Сидония, ее новое место жительства оказалось настоящей тюрьмой, куда она и была заключена вместе со своей свитой.
Весть об этом дошла до Алькасара в Севилье, куда по приказу короля перевезли Марию. Она не хотела этому поверить и, как только король вернулся с охоты, бросилась к нему, чтобы узнать правду.
– Ведь это всего лишь слухи и кривотолки? – спросила она.
Охота была неудачной, и король пребывал в дурном расположении духа.
– Почему слухи? – проворчал он. – Я не желал этой свадьбы и даже не прикоснулся к принцессе. Брак недействителен, я прикажу его аннулировать.
Мария бросилась на колени и схватила его за руку.
– Помилосердствуйте, монсеньор! Если вы меня любите, вы не сделаете этого. Все будут говорить, что я оказываю на вас дурное влияние, что это я вам посоветовала, потому что ревную вас к королеве.
– Пусть говорят, что хотят. Мне все равно. Я не желаю видеть эту женщину.
– Но вы же женаты на ней. По благословению церкви!
– Вот церковь и развяжет тот узел, который она завязала! – взревел молодой король. – А если вы, мадам, не хотите испытать на себе мой гнев, я советую вам не говорить больше ни слова об этой истории! Я – король, и делаю то, что мне нравится. Вы идете со мной купаться?
Педро воспитывался среди мавров, и у него было особое пристрастие к чистоте. Он любил сопровождать Марию в бани, которые когда-то принадлежали альмохадскому султану. Бассейн был отделан дорогим, переливающимся разными цветами фаянсом, по краям его цвели розы и апельсиновые деревья. Король так гордился красотой своей любовницы, что позволял важнейшим персонам своего двора присутствовать при купании Марии. Когда она выходила из воды, было принято, чтобы приглашенные наклонялись, зачерпывали и пили воду, что омывала драгоценное тело. Лишь однажды молодой офицер осмелился пойти наперекор этой варварской прихоти, и когда разгневанный Педро спросил его о причине отказа, тот ответил с обезоруживающей улыбкой, которая спасла его:
– Сир, я боюсь, что после такого глотка я погружусь в любовные мечты.
Педро, за которым уже закрепилось прозвище «жестокий», любил изображать из себя султана. В подобные дни он пребывал в прекрасном расположении духа. Но сегодня вечером Мария отказалась исполнять его причуды.
– Нет, возлюбленный мой господин, мне не хочется.
– Вы немедленно пойдете в баню. Я приказываю. Что это за новая прихоть?
– Это не прихоть, сир. Я потрясена до глубины души. Я хочу побыть в одиночестве и сосредоточиться.
– Ах, вот как?
Педро подскочил к ней одним прыжком, сдернул газовое покрывало, вышитое жемчугом, которое она носила по мавританскому обычаю, и разорвал его на куски.
– Ступайте в свою комнату, Мария. Я научу вас помнить, кто здесь господин! Тот, кто делает мне выговоры, никогда не остается безнаказанным!
Ослепленный гневом, он поднял руку, чтобы ударить ее, но Мария с воплем ужаса отскочила и выбежала из комнаты.
Мария всегда с радостью останавливалась в Патио де ла Мунекас в Алькасаре. Она любила его высокие, стройные башни, цветочные клумбы с искрящимися фонтанами и тенистые колоннады, выложенные фаянсовой плиткой, где стояли удобные скамьи для отдыха. Но в этот день она не обращала никакого внимания на всю эту красоту.
С потупленным взором и мокрыми от слез щеками она слушала Фредерика де Тастамара, младшего из королей-ублюдков, уцелевших в этом роду, ибо из пяти трое были убиты, а Генрих, самый старший, находился в изгнании.
– Ежедневно, – говорил он, – происходят убийства. Только вчера было повешено десять человек из Бурже, обезглавлен гроссмейстер ордена в Калатраве, несколько дворян из Миранды были сварены заживо лишь за то, что ненадолго приютили у себя моего брата Генриха. Наконец, бедный Альбукерк…
Вздох Марии прервал юного принца. Она знала, что министр по приказу короля был отравлен. Все, что делал Педро, казалось, было продиктовано одним желанием – видеть, как страдает Мария. То, что он вынудил архиепископа Саламанки расторгнуть его брак с Бланш, набожная Мария считала тягчайшим грехом. Но еще ужаснее для молодой женщины было то, что он заставил главу церкви обвенчать его с прекрасной девушкой из Севильи, Хуаной де Кастро, и Мария должна была мириться с тем, что она для него не единственная женщина в мире. После того как был заключен этот кощунственный брак, Мария пролила много слез.
Дон Фредерик испытывал чувство глубокого сострадания к этой молодой женщине и, быть может, даже нечто большее. Он поклонялся ее красоте и сожалел, что она попала в руки кровожадного безумца Педро. Больше всего его удручало то, что она любила этого человека и ради этой любви терпела удары, которые ей наносил король.
Мария вытерла глаза и заставила себя подарить юноше дружелюбную улыбку.
– Я эгоистична, дон Фредерик. Я оплакиваю собственную участь, когда столько отважных мужчин поплатились своей жизнью за сопротивление Педро. Но вы должны подумать о себе. Здесь небезопасно, и, я думаю, будет лучше, если вы отправитесь к своему брату.
Юный принц сделал беззаботный жест рукой.
– Педро считает меня безобидным человеком и всегда дружелюбен со мной. Я не думаю, что мне грозит опасность. Но даже если бы это было так, я все равно никуда не уеду. Во что превратится моя жизнь, Мария, если я буду лишен радости видеть вас и быть вашим другом?
– Единственным другом, Фредерик. Кроме вас, мне некому довериться в этой толпе мавров, с которыми якшается король. Я боюсь этих людей, они замкнуты и молчаливы. Их лица как будто вытесаны из камня, но в глазах таится какой-то опасный блеск. По одному знаку своего хозяина они готовы совершить самое гнусное злодеяние.
– Ну вот, вы сами видите, как важно, чтобы я остался здесь.
Брак короля с Хуаной де Кастро так ужаснул набожную Марию прежде всего потому, что отныне ее возлюбленному угрожала геенна огненная. В Авиньоне папа Иннокентий VI, которого кровожадное неистовство короля и его открытое двоеженство вынудили на ответные действия, отлучил его от церкви, в результате чего многие подданные отказались ему повиноваться. Угроза отлучения от церкви заставила Марию подумать о побеге, но тут ее настиг новый удар судьбы. Ежедневные визиты дона Фредерика возбудили подозрения Педро, и он был убит у нее на глазах. Мавританский стражник ударил его палицей, а затем ему отсекли голову, которая была принесена королю.
Это событие переполнило чашу страданий Марии. Она принялась умолять папу не только об отпущении ей грехов, но и позволение основать свой монастырь и уйти в него монахиней.
Когда Педро узнал, что Мария собирается постричься в монахини, он примчался из Саламанки на своей самом быстром скакуне, даже не сказав ни слова на прощанье своей жене. В нем внезапно опять вспыхнула великая любовь к той, которая хотела его покинуть. Мысль о том, что может потерять ее навеки, была невыносима, и он пытался убедить ее:
– Мы не можем жить друг без друга, ты же знаешь это, Мария!
– Я знаю только, что ваше величество делает все, чтобы причинить мне боль. Я устала от этого, у меня тяжело на сердце, и я не хочу ничего, кроме как обрести покой в монастыре.
– А я? Что станет со мной без тебя?
Грустная улыбка скользнула по губам молодой женщины.
– Мне казалось, что ваше величество прежде очень легко обходились без меня. Вы забыли, что у вас есть молодая жена… Что подумает донна Хуана?
– К черту эту бабу! Я женился на ней только потому, что ты взбесила меня. К этому времени Хуана уже должна была бы быть на пути в монастырь, куда я ее определил. Кстати, этого давно требовал папа, и политически было бы правильно удовлетворить его просьбу. Но ты, Мария, должна мне верить и понимать меня. Я люблю только тебя и никогда не полюблю никакую другую женщину! Ты единственное существо, которое что-то значит для меня, и если ты меня покинешь, то толкнешь на самые крайние меры. Или ты полагаешь, что монастырские стены удержат меня?
– Быть может, тебя удержит Господь.
– Я не боюсь Бога! К черту всех этих аббатисс, которые примут тебя в монастырь! Они должны знать, что никакие замки и никакие стены не удержат меня, если я решил вернуть себе свое. Останься со мной, Мария. Не вынуждай меня применять насилие…
Мария посмотрела на короля, и в ее взгляде смешались ужас и отчаяние. Что это за чудовище. Его требовательная любовь так же жестока, как и ненависть. Она его достаточно хорошо знала, чтобы понимать, что он способен поджечь монастырь, в котором она скрывалась бы, и заставить монахинь прыгать на обнаженные клинки. Когда Педро видел, что его замыслы расстроены, он становился кровожадным зверем в человеческом обличии.
Ее воздетые в мольбе руки бессильно упали. Зачем? Он все равно не прислушивается. Она отвернулась и печально вздохнула.
– Как прикажете, господин. Разве я не ваша служанка?
– Он подскочил к ней и страстно обнял.
– Нет, ты не служанка. Напротив, я – раб твоей красоты. Неужели ты не можешь понять, Мария, как мне тебя не хватает? Если ты останешься, ты можешь делать со мной все, что захочешь.
Молодая женщина улыбнулась с долей иронии.
– Если вы только сами захотите, сир.
* * *
Когда Педро убедился, что Мария остается, он снова стал вести беспокойную и распущенную жизнь. Несмотря на любовь к Марии, женщины притягивали его как магнит. Он выкрал из монастыря прекрасную Альдонсу де Гусман, после того как убил ее отца. По своей воле или нет, молодая женщина должка была последовать за ним, и королю понравилась мысль поместить ее в доме, который соседствовал с домом Марии. Мария вновь страдала, не говоря ни слова. Она слишком хорошо знала, что просьбы и жалобы пробуждают в сердце Педро садистскую жестокость. Она уже устала от борьбы, к тому же ждала ребенка.
Педро был вне себя от счастья, когда она родила мальчика. Он объявил его своим наследником и в подарок роженице отослал Альдонсу де Гусман назад в монастырь.
– Теперь, после того как ты родила мне сына, – сказал он своей любовнице, – я знаю, что делать. Дитя не должно быть ублюдком. Ты должна стать моей женой, королевой Кастилии.
Мария с ужасом увидела призрак церковного проклятия на горизонте и воспротивилась из всех сил.
– Вы женаты, сир, хоть и не желаете этого признать. Женитьба на мне была бы кощунством. Папа опять наложит на нас церковное проклятие. Это невозможно, невозможно, я никогда не стремилась завладеть короной.
– Я знаю, но мне хочется отдать ее тебе. А что касается брака, который тебя так удручает, то ты можешь не беспокоиться. Папа не сможет предать нас церковному проклятию.
И ничего не объяснив, он покинул комнату Марии, позвал начальника мавританской гвардии и о чем-то долго говорил с ним шепотом. Офицер кивнул в знак того, что понял, и исчез. Через некоторое время стук копыт его коня потревожил узкие улочки Севильи.
* * *
Бланш де Бурбон уже потеряла надежду, что ее заключение когда-нибудь кончится. Годы шли, дни ничем не отличались друг от друга, и ничего не изменялось в ее одинокой жизни. Она отсчитывала часы по смене караула на стенах крепости. Лишь иногда звук трубы нарушал монотонную тишину, которая со временем сделалась невыносимой.
Помещения в крепости были высокими и холодными, обстановка внутри ограничивалась лишь самым необходимым. К юной отшельнице были приставлены две женщины, кроме того, приходил капеллан, который каждое утро служил мессу. В свои двадцать три года Бланш стала тенью той прелестной, светловолосой девушки, которая однажды утром, себе на погибель, пересекла испанскую границу.
Глаза несчастной принцессы, когда она думала о своей родине, наполнялись слезами. Несколько раз она пробовала поведать прислуге о своей участи. Некоторых растрогало ее несчастье, других воодушевили подарки, которые она им посулила. Они пообещали отправиться во Францию и сообщить о ее заточении дофину, который правил вместо захваченного в плен англичанами короля Жана. Но никто из них не вернулся, и она даже не знала, попали ли ее письма во Францию. Помимо молитвы, вышивание гобелена было единственной деятельностью, которая ей позволялась. В своей жестокости Педро приказал передать королеве, чтобы она сшила ему знамя «цвета ее крови и вытканное цветом ее слез».
Она как раз трудилась над шитьем, когда рог караульного на башне объявил, что некий всадник приближается к крепости Медина Сидония.
– Это мавр, мадам, – сказала юная служанка, поспешившая к окну. – На нем бурнус и позолоченный шлем королевской гвардии.
– Наверняка какое-нибудь послание для коменданта, – вздохнула Бланш, – ибо обо мне давно позабыли.
Но через некоторое время посланник был проведен в темницу к молодой женщине. Одним движением руки он отослал служанку. Вооруженный с ног до головы, он держал в руке дубинку. Не приветствуя ее, посланник остановился в дверях и застыл, как воплощение равнодушия.
– Вы должны умереть, мадам. По приказу короля.
Бланш поднялась со своего места. Она была бледна, губы ее дрожали.
– Умереть? Но что я совершила?
– Только королю известно ваше преступление. Я лишь его правая рука. Приготовьтесь, мадам, у меня немного времени. Мне приказали дать вам время помолиться.
Она вдруг успокоилась и отдалась на волю судьбы, ибо теперь лишь смерть могла избавить ее от собственной участи.
Медленно она подошла к молельной скамье, преклонила колена и перекрестилась. Сложив руки и склонив голову на грудь, она долго и благоговейно молилась. Затем посланник смерти, который равнодушно стоял рядом, услышал, как она прошептала:
– Кастилия, что я тебе сделала?
Тогда он занес дубинку над ее светловолосой беззащитной головой. Оружие обрушилось, и королева беззвучно упала на пол с размозженным черепом. Удар был настолько силен, что мозги разбрызгались по всей комнате. Палач окинул равнодушным взглядом маленькую фигурку, лежащую на полу, пожал плечами и направился в обратный путь, чтобы сообщить своему господину, что его приказ своевременно приведен в исполнение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36