От того времени тут о
стались лишь церквушка на возвышении да часовня Ц семейный склеп. Потом
тут располагались опытные поля сельскохозяйственной академии. Вбивая
колышки первых палаток прямо на клубничном поле Ц сколько еще-здесь бы
ло клубники! Ц они не думали, что закладывают будущий город Долгопрудны
й.
Строить начали сразу всё: дирижабельную верфь, порт, эллинги, газовый зав
од, жилые дома. Кругом громоздились навалы труб, балок, горы кирпича и цеме
нта, штабеля бревен, досок. Корчевали деревья, рыли котлованы. Без устали м
ахали ковшами экскаваторы, увязая в грязи на разбитых дорогах, рычали гр
узовики.
А в это время Осоавиахим продолжал строить новые дирижабли: В-2 («Смольный
»), В-3 («Ударник»). Собирали эти корабли уже не в Кунцевском овраге, а под Лен
инградом, в поселке Салези, где находился построенный еще до империалист
ической войны эллинг. Потом перегоняли в Москву. Оболочки этих кораблей
вмещали уже по пять-шесть тысяч кубометров газа, на них стояло по два мото
ра. И все же корабли эти, еще не очень большой мощности, могли служить толь
ко в учебно-тренировочных целях, для подготовки летного состава. Летая н
а них, дирижаблисты овладевали искусством пилотирования, осваивали воз
душные трассы, конечно, в то же время не прерывая занятий в институте.
Когда строительство дирижабельной верфи в Долгопрудном было закончено
, на ней были заложены первые более крупные корабли полужесткой конструк
ции: В-6, В-7, В-8. Если у кораблей мягкой конструкции, таких, как «Комсомольска
я правда», гондола крепилась прямо к оболочке, то у полужестких оболочка
и гондола крепились к идущему вдоль всего корабля металлическому килю. Т
ри мотора самого большого из них Ц В-6 Ц могли придать кораблю скорость
более ста километров в час. Эти корабли, сравнительно недорого стоящие, о
бладающие намного большей по сравнению с мягкими дирижаблями грузопод
ъемностью и надежные в эксплуатации, могли покрывать без посадки огромн
ые расстояния. Они сразу же оправдали все ожидания.
В эллингах готовили к пуску новые корабли. Все верили, что скоро уже не еди
ницы, а десятки дирижаблей уйдут в далекие рейсы по всей стране Ц над тае
жными просторами Сибири, над почти еще не освоенными просторами Крайнег
о Севера, где на тысячи километров нет ни железных, ни шоссейных дорог, ста
нут завозить в самые недоступные «медвежьи» углы строителей и грузы для
новостроек.
И это только начало. Идут поиски новых, более совершенных конструкций. Ис
пытываются новые материалы. Каждый следующий построенный корабль буде
т лучше, надежнее, послушнее в полете. Возможности улучшения качества ко
раблей велики.
Неуклонно веривший в большое будущее советских дирижаблей основополож
ник дирижаблестроения Константин Эдуардович Циолковский еще в 1892 году п
редложил систему цельнометаллического безбаллонетного дирижабля с из
меняемым при помощи специальных тяг объемом. Этот корабль сможет подним
ать в воздух 1300 тонн груза!
В Дирижабльстрое было создано специальное конструкторское бюро, консу
льтантом которого стал Циолковский. Был построен цех, в котором изготовл
ялись летающие модели цельнометаллического дирижабля и где велась под
готовительная работа по строительству дирижабля «Правда» конструкции
К. Э. Циолковского.
К сожалению, тяжело больной ученый не мог бывать в Долгопрудном. Дирижаб
лестроители сами ездили к нему в Калугу за консультациями, держали с ним
тесную связь. Трудно давалась подготовительная работа, ведь корабль Цио
лковского Ц это корабль будущего. Мысль ученого опережала возможности
времени. Для постройки таких мощных кораблей пока еще не было нужных мат
ериалов, мало было опыта да и средств.
«К моим дирижаблям можно подойти путем долгой и трудной выучки, Ц говор
ил о своей конструкции дирижабля Константин Эдуардович, Ц зато и резул
ьтаты будут отличные».
Впоследствии постановлением ВЦИК и Совета Народных Комиссаров СССР ди
рижабельному учебному комбинату было присвоено имя Константина Эдуард
овича Циолковского.
V
После трудной ночи и изнурительной болтанки к утру, к позднему северному
рассвету, погода дала передышку. Ветер умерил свой норов, должно быть, и е
му пришла пора угомониться. До новой его «вахты».
Корабль уже не бросало в воздушные ямы, когда ноги переставали чувствова
ть пол, не подкидывало на воздушных кручах, экипажу не надо было постоянн
о за что-то хвататься, удерживая равновесие. Корабль скользил мягко, как в
масле, без тряски и дрожи. Если бы не доносившийся снаружи приглушенный б
ас моторов, можно было подумать, что они стоят на месте, окутанные липучей
патокой густого серого тумана.
Но они рвались вперед. Клубясь и скручиваясь в замысловатые спирали, тум
ан неохотно уступал им дорогу. Сережа Демин, стоя у штурвала направления,
бесплодно всматривался, щуря глаза, Ц даже трос-визир, протянутый от нос
а оболочки к гондоле, был виден только вблизи окна. Как и ночью, шли по ради
омаяку.
Ждали: вот-вот восходящее солнце пробьет толщу облаков и разгонит туман.
Парни достали термосы, подсели к приятно-устойчивому столу, а кто-то и пр
ямо на ящиках примостился, и вот уже потянуло по всей гондоле вкусным аро
матом горячего кофе. Пили не спеша, продлевая удовольствие и похваливая
Градуса, еще с вечера пообещавшего им добрую погоду. Их рыжий «ветродуй»
никогда не обманывает! Додик отличный парень и, бесспорно, лучший синопт
ик Советского Союза!
Пристроившись на мягком тюке, с удовольствием вытянув поперек гондолы д
линные ноги Ц ничего, никто на них не в обиде! Ц бортмеханики Костя Шмел
ьков и Николай Кондрашев блаженствовали перед вахтой. Термос стоял у них
прямо на полу, и его даже придерживать не надо было.
Надевая на ходу шлем, кивнув всем: «Живем!» Ц прошел в радиорубку Вася Чер
нов. Через минуту эфир стал подавать невнятную трескотню, писк.
Ц Не забыть мне мой первый детекторный приемничек, что сам смастерил, Ц
подливая в кружки кофе, сказал вдруг Кондрашев. Ц Помнишь, Костя, какие о
ни были? Тычешь, тычешь тоненьким волоском по кристаллику… И вдруг в науш
никах: «…Говорит Москва!..» Аж мороз по коже! Ты вон где, Москва вон где, а слы
шишь! В деревне про радио тогда никто понятия не имел, приходили все к нам
послушать. Дивились. К приемнику относились уважительно, даже побаивали
сь… Когда мужики проходили мимо нашего дома, еще издали сдерживали матер
ок: Кондрашевы Москву слышат, а уж нас-то подавно.
Ц А я раньше от техники очень далек был, Ц как бы повинился перед другом
Шмельков. Ц Рисовать любил, даже в Строгановку поступил. И сейчас иной ра
з за краски взяться хочется, особенно когда глянешь с высоты…
Оба невольно повернули головы к иллюминатору. Снаружи по-прежнему непов
оротливо шевелился туман.
Штормовая ночь прошла для корабля благополучно. Материальная часть в по
лном порядке, никаких нарушений. Скорость хорошая Ц сто километров в ча
с.
Об этом, словно выпуская крылатого почтаря с доброй весточкой, Вася Черн
ов отстучал в Дирижабельный порт. Уловив в радостной ответной морзянке п
очерк своей Ани и представив ее чуткую, легкую ладонь на ключе, быстро пер
евел связь на микрофон:
Ц Это здорово, что ты на дежурстве! Как Галочка? Ц закричал он громко, пот
ому что слышимость по микрофону сразу стала хуже.
Она тоже закричала перехваченным от волнения голосом, и он услышал издал
ека, приглушенно:
Ц Мы с Галочкой целуем тебя… Счастливого вам плавания!
Перед самым Петрозаводском туман стал редеть. В рваных прорехах чернобы
льником на белом снегу мелькали кусочки леса и тут же снова укрывались п
еленой. Потом в разрывах тумана появились крыши домов.
Ц Под нами Петрозаводск, Ц громко объявил Мячков.
Сквозь туманную дымку город разглядеть было трудно. Появлялись и исчеза
ли неясные очертания домов, трубы заводов, выныривали и снова растворяли
сь снующие по улицам машины, неторопливые пешеходы.
Гудованцев дал приказ идти над городом по кругу. Сейчас, когда координат
ы города, над которым они находятся, а значит, и их координаты, точно извес
тны, надо было устранить девиацию и уточнить курс дальнейшего следовани
я.
Девиация. Сказалось ли на стрелке компаса влияние дополнительно взятог
о металлического груза или встретившихся на пути залежей в недрах земли
железных руд Ц магнитных аномалий Ц только она была чуть отклонена от
своего постоянного северного направления.
Мячков кончиком остро отточенного карандаша несколько раз чуть подвин
ул крошечный магнитик внутри компаса, пока стрелка, покачавшись, не заме
рла, показывая точно на север. Теперь можно было быть спокойным. Ведь мале
йшее отклонение от курса привело бы в конце пути корабль к отклонению на
десятки километров.
Георгий удовлетворенно захлопнул крышку, конечно, не компаса, а компаса,
как он по-морскому называет его. Друзья подшучивали над этой его приверж
енностью, а он в ответ лишь иронически усмехался. Прослужив пять лет в Сев
астополе, в гидроавиации, он и сейчас продолжал считать себя моряком. Воз
можно, он прав: воздухоплавание Ц сродни мореплаванию.
Стоящий на штурвале глубины четвертый помощник Виктор Почекин крутану
л ручку телеграфа, давая приказ бортмеханикам снизить обороты. Ответный
перезвон телеграфа подтвердил: приказ принят. Гул моторов сразу умерилс
я. Корабль, словно получив свободу, стал легко покачиваться, отдыхая от на
пряженного хода.
Надо было заново проверить статическую уравновешенность корабля в воз
духе. За время полета часть горючего израсходовалась, корабль облегчилс
я, и в то же время моторы, гондола, все металлические части обледенели, нас
колько-то утяжелив этим корабль. Статическая уравновешенность могла бы
ть нарушена.
Почекин взглянул на стрелку альтиметра. Динамическая сила корабля сейч
ас почти на нуле, и стрелка сразу покажет тенденцию корабля Ц куда его по
тянет: вверх? вниз?
Стрелка, вздрагивая, колебалась возле нейтральной линии. Но для уверенно
сти надо было проверить еще и на скорость подъема и спуска корабля Ц есл
и корабль статически уравновешен, они должны быть одинаковы.
Штурвал заходил в руках Виктора. Корабль, приподняв нос, плавно шел вверх,
потом так же плавно опускался. Виктор следил за показаниями вариометра.
Работал сосредоточенно, не замечая доносившихся из пассажирского сало
на голосов, взрывов смеха. Порывы ветра играючи подбрасывали корабль и у
носились дальше, путая все показания, и Почекин начинал выверять снова.
Резкая поперечная морщинка разрезала лоб, что-то неотступно упрямое про
глядывало в четко очерченном лице. Характер у Почекина был беспокойный.
Возникавшие в жизни препятствия вызывали обычно одно лишь желание: прео
долеть во что бы то ни стало. Всегда, еще с мальчишества так было. Из-за этог
о нелегкие сложились отношения с отцом Ц инженером-путейцем, директоро
м шпалопропиточного завода в городе Навле под Брянском, где они жили.
Первое столкновение произошло, когда они, комсомольцы, члены группы «лег
кой кавалерии», явились на завод для проверки работы. Взялись за дело рья
но, со всем комсомольским запалом и без особых сомнений. Отец, сощурив так
ие же, как у Виктора, цыганские глаза, холодно и сухо докладывал им о завод
ских делах.
А дома взорвался:
Ц Молокосос, сам еще ничему не научился, а учишь отца!
А Виктор был твердо убежден, что именно они, молодые, знают все самое важно
е в жизни, чего старшим никак не понять.
Второе столкновение, еще покрепче, произошло, когда Виктор, едва достигн
ув восемнадцати лет, вдруг, не спросив у отца ни совета, ни согласия, женил
ся и уже после сказал об этом.
Ц На ногах еще не стоишь! Ц вскипел отец. Ц Специальности никакой не им
еешь. На что жить будете?
Виктор молча покидал в чемодан свои вещи, и в тот же день они с Марусей уех
али в Москву пытать счастье. Ушел из дому, ни на секунду не задумавшись.
Трудностей пришлось хлебнуть по горло. Хотелось учиться дальше. В школе
учеба давалась легко. В кабинете отца было полно книг, Виктор читал их. Воз
можно, это помогло, девятилетку в Брянске, куда ездить приходилось кажды
й день полтора часа на паровичке, окончил с отличием. В Москве устроился р
аботать ночным сторожем, чтобы днем учиться. Когда спал, одному богу изве
стно. Жили с Марусей в разных общежитиях. Денег не хватало, но буквально на
последние гроши, забыв про усталость, вечерами радостные бежали в театр,
на галерку.
В этом они и сейчас не изменились, такими же театралами остались. К его при
езду Маруся наверняка обежит все театральные кассы, раздобудет билеты.
…За два круга над городом закончили статическое уравновешивание, Мячко
в уточнил курс. Передали Петрозаводской радиостанции благодарность за
отличную работу. И легли курсом на Мурманск.
К полудню облака, вдруг разорвавшись, поспешно разбрелись по сторонам, о
ткрыв чистейшую синь неба. Тумана словно и не было, растаял, не заметили ка
к. Широко, во всю свою доброту, распахнулся горизонт Ц необозримый, видим
ость тридцать километров, куда же еще?! Для штурвальных благодать! Предск
азание Давида Градуса полностью оправдалось.
Внизу неторопливо проплывали бесконечные карельские леса, неисхоженны
е, необжитые. Ни дорог, ни поселков, лишь топорщились острой щетиной дерев
ья, и низкое солнце отбрасывало от них длинные синие тени на заснеженные
поляны, на густо разбросанные повсюду гладкие блюдца озер. Поражал снег.
Он сиял такой ослепительной первозданной белизной, что глазам больно ст
ановилось. В гондоле стало по-праздничному светло. Словно играя в догоня
лки, по стенам бежали солнечные зайчики, перескакивали на потолок, снова
на стену, на лица людей…
Пассажирский салон опять полон. Кому охота идти после вахты в киль, залез
ать в спальный мешок, когда здесь такая благодать! Ребята расстегнули ку
ртки, шлемы… Посыпались шутки, острые словечки. Курильщики, лишенные пап
ирос, с хрустом грызли леденцы, смачно посасывали. Щурясь от солнца, посма
тривали на четкую, казавшуюся очень близкой землю.
Вернувшийся с вахты в моторной гондоле Митя Матюнин совсем прильнул к ил
люминатору. Вспомнилось родное липецкое приволье, где не только леса, а и
поля просторные, сочные… Мальчишкой ему довелось их исходить вдосталь
Ц пас скотину по найму. Шести лет остался сиротой Ц отец погиб в империа
листическую. Потом довелось быть и землекопом и грузчиком… В Долгопрудн
ый бортмехаником на дирижабль попал, когда уже закончил повышенные курс
ы механиков и индустриальный техникум. А до этого служил в военной авиац
ии под Ленинградом. Там и полюбилась специальность моториста.
Ц Смотрю: хороши леса! Ц показал он в иллюминатор Новикову. Ц А наши Ц
липецкие, воронежские Ц куда лучше, верно, Костя? Они же у нас густые каки
е! Орешника, калины сколько! А грибов летом…
Новиков даже развел руками:
Ц Еще бы!
Ц Сравнили кукушку с ястребом! Ц раскатисто рассмеялся Демин. Ц Да в в
аших липецких лесах зайца порядочного не подстрелишь. А тут, я вам скажу, м
едведи… Под каждой елкой по мишке. Эх, прилететь бы сюда в другой раз да по
днять косматого из берлоги…
Ц Ага, прямо из гондолы рогатиной, Ц подхватил Новиков.
Ц Я серьезно.
Ц И я серьезно. Из гондолы же сподручнее. И безопаснее. Ц Он лихо подмигн
ул. Ц Подцепил рогатиной и полетел.
В радиорубке умолкла морзянка. Вася Чернов прочитал последние сообщени
я:
Ц «В Кронштадте «Ермак» заканчивает ремонт. Две тысячи моряков спешно
грузят уголь».
Ц Вот это аврал! Ц даже присвистнул стоявший у иллюминатора бортмехан
ик Бурмакин.
Ц Понятно, спешат, Ц сказал, подходя ближе, Новиков. Ц Счет времени сейч
ас идет на часы.
Ц «Таймыр» прошел половину пути до Гренландии»… Ц продолжал читать Ва
ся. Ц У них там двенадцатибалльный шторм, им достается! Корабль здорово о
бледеневает. Крен достигает пятидесяти семи градусов. Матросы привязыв
аются веревками, чтобы не смыло волной, и обкалывают лед. Из Мурманска сег
одня выходит ледокольный пароход «Мурман» с двумя самолетами на борту
Ц летчиков Черевичного и Карабанова.
Ц А на «Таймыре» звено самолетов летчика Власова, Ц добавил Градус. И в
друг взорвался: Ц Только что там делать летчикам? Вот же, смотрите. Ц Он в
ыхватил из-под пачки карт газету: Ц В папанинской телеграмме ясно сказа
но: «В пределах видимости посадка самолета невозможна». Это же Гренландс
кое море! Подумайте только: там с Гренландских ледников адский холод жме
т, а рядом теплое течение Гольфстрим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23
стались лишь церквушка на возвышении да часовня Ц семейный склеп. Потом
тут располагались опытные поля сельскохозяйственной академии. Вбивая
колышки первых палаток прямо на клубничном поле Ц сколько еще-здесь бы
ло клубники! Ц они не думали, что закладывают будущий город Долгопрудны
й.
Строить начали сразу всё: дирижабельную верфь, порт, эллинги, газовый зав
од, жилые дома. Кругом громоздились навалы труб, балок, горы кирпича и цеме
нта, штабеля бревен, досок. Корчевали деревья, рыли котлованы. Без устали м
ахали ковшами экскаваторы, увязая в грязи на разбитых дорогах, рычали гр
узовики.
А в это время Осоавиахим продолжал строить новые дирижабли: В-2 («Смольный
»), В-3 («Ударник»). Собирали эти корабли уже не в Кунцевском овраге, а под Лен
инградом, в поселке Салези, где находился построенный еще до империалист
ической войны эллинг. Потом перегоняли в Москву. Оболочки этих кораблей
вмещали уже по пять-шесть тысяч кубометров газа, на них стояло по два мото
ра. И все же корабли эти, еще не очень большой мощности, могли служить толь
ко в учебно-тренировочных целях, для подготовки летного состава. Летая н
а них, дирижаблисты овладевали искусством пилотирования, осваивали воз
душные трассы, конечно, в то же время не прерывая занятий в институте.
Когда строительство дирижабельной верфи в Долгопрудном было закончено
, на ней были заложены первые более крупные корабли полужесткой конструк
ции: В-6, В-7, В-8. Если у кораблей мягкой конструкции, таких, как «Комсомольска
я правда», гондола крепилась прямо к оболочке, то у полужестких оболочка
и гондола крепились к идущему вдоль всего корабля металлическому килю. Т
ри мотора самого большого из них Ц В-6 Ц могли придать кораблю скорость
более ста километров в час. Эти корабли, сравнительно недорого стоящие, о
бладающие намного большей по сравнению с мягкими дирижаблями грузопод
ъемностью и надежные в эксплуатации, могли покрывать без посадки огромн
ые расстояния. Они сразу же оправдали все ожидания.
В эллингах готовили к пуску новые корабли. Все верили, что скоро уже не еди
ницы, а десятки дирижаблей уйдут в далекие рейсы по всей стране Ц над тае
жными просторами Сибири, над почти еще не освоенными просторами Крайнег
о Севера, где на тысячи километров нет ни железных, ни шоссейных дорог, ста
нут завозить в самые недоступные «медвежьи» углы строителей и грузы для
новостроек.
И это только начало. Идут поиски новых, более совершенных конструкций. Ис
пытываются новые материалы. Каждый следующий построенный корабль буде
т лучше, надежнее, послушнее в полете. Возможности улучшения качества ко
раблей велики.
Неуклонно веривший в большое будущее советских дирижаблей основополож
ник дирижаблестроения Константин Эдуардович Циолковский еще в 1892 году п
редложил систему цельнометаллического безбаллонетного дирижабля с из
меняемым при помощи специальных тяг объемом. Этот корабль сможет подним
ать в воздух 1300 тонн груза!
В Дирижабльстрое было создано специальное конструкторское бюро, консу
льтантом которого стал Циолковский. Был построен цех, в котором изготовл
ялись летающие модели цельнометаллического дирижабля и где велась под
готовительная работа по строительству дирижабля «Правда» конструкции
К. Э. Циолковского.
К сожалению, тяжело больной ученый не мог бывать в Долгопрудном. Дирижаб
лестроители сами ездили к нему в Калугу за консультациями, держали с ним
тесную связь. Трудно давалась подготовительная работа, ведь корабль Цио
лковского Ц это корабль будущего. Мысль ученого опережала возможности
времени. Для постройки таких мощных кораблей пока еще не было нужных мат
ериалов, мало было опыта да и средств.
«К моим дирижаблям можно подойти путем долгой и трудной выучки, Ц говор
ил о своей конструкции дирижабля Константин Эдуардович, Ц зато и резул
ьтаты будут отличные».
Впоследствии постановлением ВЦИК и Совета Народных Комиссаров СССР ди
рижабельному учебному комбинату было присвоено имя Константина Эдуард
овича Циолковского.
V
После трудной ночи и изнурительной болтанки к утру, к позднему северному
рассвету, погода дала передышку. Ветер умерил свой норов, должно быть, и е
му пришла пора угомониться. До новой его «вахты».
Корабль уже не бросало в воздушные ямы, когда ноги переставали чувствова
ть пол, не подкидывало на воздушных кручах, экипажу не надо было постоянн
о за что-то хвататься, удерживая равновесие. Корабль скользил мягко, как в
масле, без тряски и дрожи. Если бы не доносившийся снаружи приглушенный б
ас моторов, можно было подумать, что они стоят на месте, окутанные липучей
патокой густого серого тумана.
Но они рвались вперед. Клубясь и скручиваясь в замысловатые спирали, тум
ан неохотно уступал им дорогу. Сережа Демин, стоя у штурвала направления,
бесплодно всматривался, щуря глаза, Ц даже трос-визир, протянутый от нос
а оболочки к гондоле, был виден только вблизи окна. Как и ночью, шли по ради
омаяку.
Ждали: вот-вот восходящее солнце пробьет толщу облаков и разгонит туман.
Парни достали термосы, подсели к приятно-устойчивому столу, а кто-то и пр
ямо на ящиках примостился, и вот уже потянуло по всей гондоле вкусным аро
матом горячего кофе. Пили не спеша, продлевая удовольствие и похваливая
Градуса, еще с вечера пообещавшего им добрую погоду. Их рыжий «ветродуй»
никогда не обманывает! Додик отличный парень и, бесспорно, лучший синопт
ик Советского Союза!
Пристроившись на мягком тюке, с удовольствием вытянув поперек гондолы д
линные ноги Ц ничего, никто на них не в обиде! Ц бортмеханики Костя Шмел
ьков и Николай Кондрашев блаженствовали перед вахтой. Термос стоял у них
прямо на полу, и его даже придерживать не надо было.
Надевая на ходу шлем, кивнув всем: «Живем!» Ц прошел в радиорубку Вася Чер
нов. Через минуту эфир стал подавать невнятную трескотню, писк.
Ц Не забыть мне мой первый детекторный приемничек, что сам смастерил, Ц
подливая в кружки кофе, сказал вдруг Кондрашев. Ц Помнишь, Костя, какие о
ни были? Тычешь, тычешь тоненьким волоском по кристаллику… И вдруг в науш
никах: «…Говорит Москва!..» Аж мороз по коже! Ты вон где, Москва вон где, а слы
шишь! В деревне про радио тогда никто понятия не имел, приходили все к нам
послушать. Дивились. К приемнику относились уважительно, даже побаивали
сь… Когда мужики проходили мимо нашего дома, еще издали сдерживали матер
ок: Кондрашевы Москву слышат, а уж нас-то подавно.
Ц А я раньше от техники очень далек был, Ц как бы повинился перед другом
Шмельков. Ц Рисовать любил, даже в Строгановку поступил. И сейчас иной ра
з за краски взяться хочется, особенно когда глянешь с высоты…
Оба невольно повернули головы к иллюминатору. Снаружи по-прежнему непов
оротливо шевелился туман.
Штормовая ночь прошла для корабля благополучно. Материальная часть в по
лном порядке, никаких нарушений. Скорость хорошая Ц сто километров в ча
с.
Об этом, словно выпуская крылатого почтаря с доброй весточкой, Вася Черн
ов отстучал в Дирижабельный порт. Уловив в радостной ответной морзянке п
очерк своей Ани и представив ее чуткую, легкую ладонь на ключе, быстро пер
евел связь на микрофон:
Ц Это здорово, что ты на дежурстве! Как Галочка? Ц закричал он громко, пот
ому что слышимость по микрофону сразу стала хуже.
Она тоже закричала перехваченным от волнения голосом, и он услышал издал
ека, приглушенно:
Ц Мы с Галочкой целуем тебя… Счастливого вам плавания!
Перед самым Петрозаводском туман стал редеть. В рваных прорехах чернобы
льником на белом снегу мелькали кусочки леса и тут же снова укрывались п
еленой. Потом в разрывах тумана появились крыши домов.
Ц Под нами Петрозаводск, Ц громко объявил Мячков.
Сквозь туманную дымку город разглядеть было трудно. Появлялись и исчеза
ли неясные очертания домов, трубы заводов, выныривали и снова растворяли
сь снующие по улицам машины, неторопливые пешеходы.
Гудованцев дал приказ идти над городом по кругу. Сейчас, когда координат
ы города, над которым они находятся, а значит, и их координаты, точно извес
тны, надо было устранить девиацию и уточнить курс дальнейшего следовани
я.
Девиация. Сказалось ли на стрелке компаса влияние дополнительно взятог
о металлического груза или встретившихся на пути залежей в недрах земли
железных руд Ц магнитных аномалий Ц только она была чуть отклонена от
своего постоянного северного направления.
Мячков кончиком остро отточенного карандаша несколько раз чуть подвин
ул крошечный магнитик внутри компаса, пока стрелка, покачавшись, не заме
рла, показывая точно на север. Теперь можно было быть спокойным. Ведь мале
йшее отклонение от курса привело бы в конце пути корабль к отклонению на
десятки километров.
Георгий удовлетворенно захлопнул крышку, конечно, не компаса, а компаса,
как он по-морскому называет его. Друзья подшучивали над этой его приверж
енностью, а он в ответ лишь иронически усмехался. Прослужив пять лет в Сев
астополе, в гидроавиации, он и сейчас продолжал считать себя моряком. Воз
можно, он прав: воздухоплавание Ц сродни мореплаванию.
Стоящий на штурвале глубины четвертый помощник Виктор Почекин крутану
л ручку телеграфа, давая приказ бортмеханикам снизить обороты. Ответный
перезвон телеграфа подтвердил: приказ принят. Гул моторов сразу умерилс
я. Корабль, словно получив свободу, стал легко покачиваться, отдыхая от на
пряженного хода.
Надо было заново проверить статическую уравновешенность корабля в воз
духе. За время полета часть горючего израсходовалась, корабль облегчилс
я, и в то же время моторы, гондола, все металлические части обледенели, нас
колько-то утяжелив этим корабль. Статическая уравновешенность могла бы
ть нарушена.
Почекин взглянул на стрелку альтиметра. Динамическая сила корабля сейч
ас почти на нуле, и стрелка сразу покажет тенденцию корабля Ц куда его по
тянет: вверх? вниз?
Стрелка, вздрагивая, колебалась возле нейтральной линии. Но для уверенно
сти надо было проверить еще и на скорость подъема и спуска корабля Ц есл
и корабль статически уравновешен, они должны быть одинаковы.
Штурвал заходил в руках Виктора. Корабль, приподняв нос, плавно шел вверх,
потом так же плавно опускался. Виктор следил за показаниями вариометра.
Работал сосредоточенно, не замечая доносившихся из пассажирского сало
на голосов, взрывов смеха. Порывы ветра играючи подбрасывали корабль и у
носились дальше, путая все показания, и Почекин начинал выверять снова.
Резкая поперечная морщинка разрезала лоб, что-то неотступно упрямое про
глядывало в четко очерченном лице. Характер у Почекина был беспокойный.
Возникавшие в жизни препятствия вызывали обычно одно лишь желание: прео
долеть во что бы то ни стало. Всегда, еще с мальчишества так было. Из-за этог
о нелегкие сложились отношения с отцом Ц инженером-путейцем, директоро
м шпалопропиточного завода в городе Навле под Брянском, где они жили.
Первое столкновение произошло, когда они, комсомольцы, члены группы «лег
кой кавалерии», явились на завод для проверки работы. Взялись за дело рья
но, со всем комсомольским запалом и без особых сомнений. Отец, сощурив так
ие же, как у Виктора, цыганские глаза, холодно и сухо докладывал им о завод
ских делах.
А дома взорвался:
Ц Молокосос, сам еще ничему не научился, а учишь отца!
А Виктор был твердо убежден, что именно они, молодые, знают все самое важно
е в жизни, чего старшим никак не понять.
Второе столкновение, еще покрепче, произошло, когда Виктор, едва достигн
ув восемнадцати лет, вдруг, не спросив у отца ни совета, ни согласия, женил
ся и уже после сказал об этом.
Ц На ногах еще не стоишь! Ц вскипел отец. Ц Специальности никакой не им
еешь. На что жить будете?
Виктор молча покидал в чемодан свои вещи, и в тот же день они с Марусей уех
али в Москву пытать счастье. Ушел из дому, ни на секунду не задумавшись.
Трудностей пришлось хлебнуть по горло. Хотелось учиться дальше. В школе
учеба давалась легко. В кабинете отца было полно книг, Виктор читал их. Воз
можно, это помогло, девятилетку в Брянске, куда ездить приходилось кажды
й день полтора часа на паровичке, окончил с отличием. В Москве устроился р
аботать ночным сторожем, чтобы днем учиться. Когда спал, одному богу изве
стно. Жили с Марусей в разных общежитиях. Денег не хватало, но буквально на
последние гроши, забыв про усталость, вечерами радостные бежали в театр,
на галерку.
В этом они и сейчас не изменились, такими же театралами остались. К его при
езду Маруся наверняка обежит все театральные кассы, раздобудет билеты.
…За два круга над городом закончили статическое уравновешивание, Мячко
в уточнил курс. Передали Петрозаводской радиостанции благодарность за
отличную работу. И легли курсом на Мурманск.
К полудню облака, вдруг разорвавшись, поспешно разбрелись по сторонам, о
ткрыв чистейшую синь неба. Тумана словно и не было, растаял, не заметили ка
к. Широко, во всю свою доброту, распахнулся горизонт Ц необозримый, видим
ость тридцать километров, куда же еще?! Для штурвальных благодать! Предск
азание Давида Градуса полностью оправдалось.
Внизу неторопливо проплывали бесконечные карельские леса, неисхоженны
е, необжитые. Ни дорог, ни поселков, лишь топорщились острой щетиной дерев
ья, и низкое солнце отбрасывало от них длинные синие тени на заснеженные
поляны, на густо разбросанные повсюду гладкие блюдца озер. Поражал снег.
Он сиял такой ослепительной первозданной белизной, что глазам больно ст
ановилось. В гондоле стало по-праздничному светло. Словно играя в догоня
лки, по стенам бежали солнечные зайчики, перескакивали на потолок, снова
на стену, на лица людей…
Пассажирский салон опять полон. Кому охота идти после вахты в киль, залез
ать в спальный мешок, когда здесь такая благодать! Ребята расстегнули ку
ртки, шлемы… Посыпались шутки, острые словечки. Курильщики, лишенные пап
ирос, с хрустом грызли леденцы, смачно посасывали. Щурясь от солнца, посма
тривали на четкую, казавшуюся очень близкой землю.
Вернувшийся с вахты в моторной гондоле Митя Матюнин совсем прильнул к ил
люминатору. Вспомнилось родное липецкое приволье, где не только леса, а и
поля просторные, сочные… Мальчишкой ему довелось их исходить вдосталь
Ц пас скотину по найму. Шести лет остался сиротой Ц отец погиб в империа
листическую. Потом довелось быть и землекопом и грузчиком… В Долгопрудн
ый бортмехаником на дирижабль попал, когда уже закончил повышенные курс
ы механиков и индустриальный техникум. А до этого служил в военной авиац
ии под Ленинградом. Там и полюбилась специальность моториста.
Ц Смотрю: хороши леса! Ц показал он в иллюминатор Новикову. Ц А наши Ц
липецкие, воронежские Ц куда лучше, верно, Костя? Они же у нас густые каки
е! Орешника, калины сколько! А грибов летом…
Новиков даже развел руками:
Ц Еще бы!
Ц Сравнили кукушку с ястребом! Ц раскатисто рассмеялся Демин. Ц Да в в
аших липецких лесах зайца порядочного не подстрелишь. А тут, я вам скажу, м
едведи… Под каждой елкой по мишке. Эх, прилететь бы сюда в другой раз да по
днять косматого из берлоги…
Ц Ага, прямо из гондолы рогатиной, Ц подхватил Новиков.
Ц Я серьезно.
Ц И я серьезно. Из гондолы же сподручнее. И безопаснее. Ц Он лихо подмигн
ул. Ц Подцепил рогатиной и полетел.
В радиорубке умолкла морзянка. Вася Чернов прочитал последние сообщени
я:
Ц «В Кронштадте «Ермак» заканчивает ремонт. Две тысячи моряков спешно
грузят уголь».
Ц Вот это аврал! Ц даже присвистнул стоявший у иллюминатора бортмехан
ик Бурмакин.
Ц Понятно, спешат, Ц сказал, подходя ближе, Новиков. Ц Счет времени сейч
ас идет на часы.
Ц «Таймыр» прошел половину пути до Гренландии»… Ц продолжал читать Ва
ся. Ц У них там двенадцатибалльный шторм, им достается! Корабль здорово о
бледеневает. Крен достигает пятидесяти семи градусов. Матросы привязыв
аются веревками, чтобы не смыло волной, и обкалывают лед. Из Мурманска сег
одня выходит ледокольный пароход «Мурман» с двумя самолетами на борту
Ц летчиков Черевичного и Карабанова.
Ц А на «Таймыре» звено самолетов летчика Власова, Ц добавил Градус. И в
друг взорвался: Ц Только что там делать летчикам? Вот же, смотрите. Ц Он в
ыхватил из-под пачки карт газету: Ц В папанинской телеграмме ясно сказа
но: «В пределах видимости посадка самолета невозможна». Это же Гренландс
кое море! Подумайте только: там с Гренландских ледников адский холод жме
т, а рядом теплое течение Гольфстрим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23