восточная красавица или цыганка, уроженка Кабо-Верде или просто смуглая местная кокетливая мулатка? Взрыв аплодисментов и пронзительный свист приветствовали Терезу; Флори преподнес охапку цветов от администрации кабаре, поэт Жозе Сарайва – увядшую розу и стихи.
И снова дебют чуть было не сорвался, и по той же причине. Едва смолкли аплодисменты, как послышался шум за одним из столиков у танцевальной площадки: разыгралась ссора между молодым начинающим сутенером и старой усталой проституткой.
Тереза поклонилась, поблагодарила за цветы, стихи и аплодисменты, как вдруг услышала окрик сутенера, заставивший проститутку расплакаться:
– Я набью тебе морду!
Уперев руки в боки и блеснув глазами, Тереза крикнула:
– Попробуй, разбей ей морду, сопляк… Я посмотрю, как ты это сделаешь! Ударь при мне, если осмелишься!
Нервное напряжение охватило зал: неужели парень осмелится и снова отложится дебют? Неужели опять завяжется драка? Не придется ли дантисту Нажару вставлять еще один золотой зуб? Но нет, молодец струсил, придя в замешательство, он не знал, куда спрятать руки и лицо, оказалось достаточно окрика Терезы, чтобы восстановить порядок.
Гром аплодисментов заглушил её последние слова, и, купаясь в их море, Тереза начала танцевать самбу. Это еще одна её профессия, сколько их было в её жизни и сколько еще будет у неё, у которой одно-единственное желание – стать счастливой со своим моряком.
Накануне же она по просьбе и в сопровождении Лулу Сантоса посетила суд и была представлена судье Бенито Кардозо, адвокатам, прокурорам, нотариусам и другим известным докторам права. Тереза Батиста – звезда эстрады. Несколько скромна для звезды, смущается, улыбается робко, но такая красивая! И все пришли к заключению, что это еще одна победа калеки бабника, все, только не почтеннейший судья, он-то знал совершенное ею чудо: неожиданно для себя самой став учительницей, Тереза сумела научить грамоте пожилую негритянку с руками, как грабли. Глаза судьи загорелись от вожделения: ах, если бы он был судьей апелляционного трибунала штата, он мог бы предложить ей дом и содержание, но он получает так мало, что едва хватает на содержание законной семьи, так что и думать нечего о любовнице.
Под гром аплодисментов начала свою карьеру артистки Тереза Батиста, впереди её ожидали и взлеты, и падения, но начало было победным. Ледяное сердце, устрица, спрятавшаяся в свою раковину. Ах, если бы она могла плакать, но мальчишка не плачет, а моряк тем более. Волны моря – разлучницы, любовь на их гребнях терпит кораблекрушение. Где же сейчас плывет капитан Жануарио Жереба, любимый Жану, на пути к порту Баия?
Кружится в вихре танца Тереза, как научил он её, бедра и живот ходят, как волны на море, и, как на ветру, колышется цветок её пупка. Холодное сердце, лед и разлука, ах, Жануарио Жереба, великан моря, королевский урубу, ты летишь над волнами моря, когда же я снова увижу тебя, когда прильну к твоей груди и почувствую запах моря и соли и буду умирать в твоих объятиях, задыхаясь от твоих поцелуев? Ах, Жануарио Жереба, любимый, когда же мы будем снова вместе?
Девушка, которая пролила кровь капитана, пустив в ход нож для резки сухого мяса
1
Да, вот я вас и спрашиваю: видели ли вы хоть раз в жизни изъеденного оспой, с открытыми гноящимися язвами христианина, положенного в мешок и несомого в лазарет? А может, несли этого агонизирующего несчастного на своих плечах более легуа и донесли его, источающего зловоние и гной, которыми пропитался мешок, до лазарета? Если нет, то это надо видеть – прелюбопытнейшее зрелище.
Хотите, верьте, хотите, проверьте, ведь болит у того, кто болен, но только Богом забытые проститутки сами покончили с оспой, когда она, черная и гниющая, на них напала. Богом забытые – это такое выражение, манера говорить, потому что земля здесь действительно забытая, каменистая, край света, и, если бы несчастные не уцелели на улице Мягкой язвы, некому было бы рассказать о здесь случившемся. Богу, занятому мессами и прочими разными делами, куда более милыми его глазу местами, не до Букима с поразившей его оспой. А вот Терезе, все той же Терезе, как и Терезе Удар Ножом, Терезе, Покачивающей Бедрами, Терезе Семи Вздохов, Терезе, мягко Ступающей, – эти её прозвища, все как одно заслуженные, как и Тереза Омолу Богиня черной оспы в афро-бразильском культе.
, присвоенные ей и утвержденные участниками макумбы в Мурикапебе и до Букима, до оспы, до этого бедствия, с которым именно с помощью Терезы было покончено, и народ стал возвращаться в свои дома. Тереза выкусила на ноге оспу, разжевала и выплюнула. Разжевала своими зубами и золотым, прекрасно сделанным ей Нажаром в подарок.
Такое надо видеть, это незабываемо. Я, Масимиано Силва, прозванный Маси Король Негритянок, страж Поста здоровья в Букиме, переживший весь ужас и теперь свидетельствующий, до сих пор, закрывая глаза, вижу Терезу, красавицу Терезу, взваливающую себе на спину мешок, из которого доносятся молитвы и стоны превратившегося в сплошную язву парня Закариаса. Закрываю глаза и вижу: она идет, согнувшись под тяжестью мешка, по направлению к лазарету. Тереза Без Страха – еще одно её прозвище, пожалуй, первое, которое ей дали спустя какое-то время после оспы в Букиме.
2
Терезе не исполнилось и тринадцати, когда её тетка Фелипа продала её капитану Жусто – Жустиниано Дуарте да Роза, чья слава мрачного и храброго богача была известна в сертане и за его пределами, продала за полтора конто, какое-то количество продуктов и кольцо с поддельным, но ярким камнем. Куда бы ни направлялся капитан со своими боевыми петухами, стадом ослов, верховыми лошадьми, грузовиком, кучей денег и наемными бандитами, слава о нем опережала его гнедую лошадь, его грузовик, открывая путь для выгодных сделок.
Капитан не любил вступать в споры, но любил видеть то уважение, которое вызывала его персона, где бы он ни появлялся. «В штаны со страха накладывают», – говорил он удовлетворенно своему шоферу и оруженосцу Терто Щенку, сбежавшему от правосудия Пернамбуко. Терто вытаскивал нож для рубки табака и тут же повергал всех в трепет. «С капитаном лучше не спорить, кто больше спорит, тот больше теряет, для капитана человеческая жизнь – пустой звук». Рассказывали о совершенных им убийствах, устраиваемых засадах, нечестных петушиных боях, подделке счетов в магазине, взимаемых Шико Полподметки, раздававшим зуботычины несогласным, о приобретенных за полцены под угрозой карабина и кинжала землях и несовершеннолетних жертвах. Скольких он обесчестил до пятнадцати лет! О том свидетельствует ожерелье из золотых колец, висящее поверх рубашки на жирной груди капитана и позвякивающее, как погремки гремучей змеи: каждое кольцо – девчонка, не достигшая пятнадцати лет, а все остальные не в счет.
3
Нарядно одетый, Жустиниано Дуарте да Роза, в белом костюме, кожаных сапогах и панаме, спрыгнул с грузовика, протянул два пальца Розалво и, проявляя особую любезность, руку Фелипе, улыбка играла на его круглом лице.
– Как поживаете, кума? Угостите стаканом воды?
– Присаживайтесь, капитан, я подам вам чашечку кофе.
Из окна бедно обставленной столовой капитан наблюдал за бегавшей по лужайке девочкой, которая то взбиралась на гоабейру, то спрыгивала, играя с дворняжкой. Сидя на гоабейре, она полакомилась растущим на ней фруктом. Очень похожа на мальчишку: стройная, с чуть заметными бугорками под кофтой и удлиненными бедрами, едва прикрытыми короткой юбкой. Худая и длинная, еще не вызывающая интереса у соседских мальчишек, уже испытывающих пробуждение желания при прикосновениях, поцелуях и объятиях, сама, как мальчишка, она бегала с ними, играя в разбойников и войну, и даже частенько ими командовала. Быстрее всех бегала, была подвижнее многих и с легкостью взбиралась на самые высокие деревья. В ней еще тоже не проснулись ни хитрость, ни любопытство, чтобы пойти вместе со смелой Жасирой и толстой Сейсан посмотреть, как купаются в реке мальчишки.
Глаза капитана следят за девочкой, поднимающейся всё выше и выше на дерево. Быстрые движения приподнимают ей юбчонку, показывая испачканные в глине трусики. Еще больше напрягая зрение, Жустиниано Дуарте да Роза домысливает всё остальное. Не отводит глаз от стройных ног и бедер Терезы и пьяница Розалво, обычно устало и тупо смотрящий в пол. У очага Фелипа, она не выпускает из поля зрения ни того, ни другого, видя, как муж, если девочка на мгновение останавливается, переводит взгляд на ее груди. О желании мужа Фелипа знает уже давно. И это для неё еще один довод в пользу капитана, который положил глаз на Терезу. Три визита за последние две недели, много болтовни вокруг да около, пустая трата времени. Когда же наконец он выложит свои карты и заговорит о деле? По мнению Фелипы, уже пора кончать пустую болтовню; капитан богат, всемогущ, его наемные бандиты на всё способны, чего же он тянет?
А может, надеется ухватить лакомый кусочек даром? Если он на то надеется, то не знает Фелипу. Капитан Жусто может быть владельцем земель, плантаций, скота, самого большого магазина в городе, шефом головорезов, которым приказывает убивать, кого считает нужным, грубым, развратным человеком, но он не хозяин и не родственник Терезы, не он поил, кормил и одевал девчонку четыре с половиной года. Если желает получить её, пусть раскошеливается.
Ни капитану, ни Розалво, этому спившемуся бездельнику, старой развалине, что висит у неё на шее, Фелипа просто так девчонку не отдаст. Ведь, если бы решал Розалво, взять или не взять к себе оставшуюся сиротой Терезу, само собой разумеется, они бы не взяли. А теперь вон, глядя на неё, облизывается, следит, как оформляется её фигура, наливаются груди, округляются бедра; ну, прямо так же алчно, как смотрел на откармливаемого ими борова. Ни на что не способное ничтожество, умеет только жрать и спать.
Содержит дом она, Фелипа, покупает муку, фасоль, вяленое мясо, одежду и даже кашасу для Розалво, работает не покладая рук, сажая, выращивая овощи и продавая их по субботам на рынке. И не то чтобы Тереза требовала больших расходов, нет, девочка помогала ей по хозяйству в доме и на огороде. Но всё, мало или много, стоило денег – еда, одежда, букварь, четки и школьные тетради, – вот то, что давала Терезе тетя Фелипа, сестра её матери Мариэты, погибшей вместе с мужем при аварии автобуса пять лет назад. И теперь, когда появляются претенденты на девчонку, справедливо, чтобы она, Фелипа, получила за свои труды должное.
Конечно, Тереза еще маленькая, не созрела, годика через два она будет что надо. И нечего отрицать, что жестоко отдать её капитану, но и ждать было бы безумием, не говоря уж о том, чтоб ему отказать. Да и чего ждать, чтобы увидеть её в постели Розалво или в лесу с мальчишкой? А если отказать, то Жустиниано уведет её силой и задаром. В конце концов, девчонке скоро тринадцать. Да и много ли больше было самой Фелипе, когда её приласкал Порсиано, и на той же неделе ею воспользовались его четыре брата и их отец и, словно и того было мало, дед, старый Этелвано, который стоял на пороге смерти. И она не умерла и не стала калекой. Вышла замуж с благословения священника за это ничтожество Розалво, у которого столько пороков, что, ищи не ищи другого такого, как он, не сыщешь.
Надо повести переговоры так, чтобы получить как можно больше денег, они так нужны: и пойти к дантисту, и привести себя в порядок, и купить какой-нибудь материи, пару ботинок. За последние годы она похудела и подурнела, теперь даже мужчины на рынке не кружатся вокруг, а поглядывают на Терезу, гадая, сколько ей может быть лет.
Если капитан хочет девчонку, пусть платит хорошие деньги, потому что с Терезой, как с другими, задаром не получится. А то, вишь, он как: найдет девчонку по вкусу, красивую, что надо, и начинает обхаживать родителей, вроде бы добрые чувства питает, принесет пакет молотого кофе, сахар, леденцы в голубых обертках, карамель, разговоры там всякие говорит, задаривает лентами да конфетами, а главное – обещаниями, на что, на что, а на обещания особенно щедр Жустиниано, – и так скромно, хорошо держится.
А в один прекрасный день сажает девчонку в грузовик с её согласия или без и посмеивается над родителями. Кто осмелится протестовать или жаловаться на капитана? Кто в округе шеф полиции? Кто назначает полицейского инспектора? А рядовые, разве не из них состоит охрана капитана, которую содержит государство? Что же касается почтеннейшего судьи, то ведь он берет в долг продукты в лавке капитана, как ему иначе прожить с женой и тремя сыновьями-студентами, живущими в столице, тогда как он, судья, в этой дыре, да еще содержит расточительную девицу, и все это на нищенское жалованье, что он получает! Ответьте, если знаете.
Однажды всё-таки один отец пожаловался, отец пышногрудой девицы, её звали Дива, а отца – Венсеслау. Жустиниано остановил грузовик возле их дома, дал знак девице и, не объясняя никому ничего, увез её. Венсеслау отправился к судье и к полицейскому инспектору, грозя, что искалечит и убьет похитителя. Судья обещал проверить и проверил – ни похищения, ни бесчестия совершено не было, в связи с чем полицейский инспектор тут же посадил клеветника в тюрьму, чтобы впредь было неповадно нарушать общественное спокойствие кляузами, ну, и внушить уважение к суду, для чего распорядился наказать как следует виновного, которого отдубасили за милую душу. Вернувшись на следующий день из тюрьмы, убитый горем отец нашел у дверей дома свою дочь Диву, она была обесчещена и совсем скоро пошла по рукам.
Фелипа скандала не хочет, она еще не лишилась ума, чтобы противиться Жустиниано. К тому же она знает, что днем раньше, днем позже Тереза придет домой с кем-нибудь, если еще раньше не потеряет девственность в кустах с каким-нибудь мальчишкой и не вернется домой с начинкой. Да, именно с мальчишкой или с самим Розалво, наверняка с Розалво – старым развратником. И задаром.
Фелипа хочет поторговаться, получить побольше, хоть немного, но побольше, ведь Тереза – тот капитал, которым она располагает. Если бы, конечно, подождать, то можно было бы получить побольше: девчонка быстро расцветает, а ведь все женщины из их семьи были красивыми и пользовались успехом. Даже Фелипа, почти старуха, а следы красоты, стати, особой подвижности бедер и блеск в глазах сохранила. Ах, если бы подождать немного, но на пути встал капитан. И Фелипе с ним ничего не поделать.
4
Резкий окрик Фелипы разрывает тишину, позволившую ей всё обдумать и взвесить.
– Тереза! – зовет она. – Иди же сюда, дьявол тебя возьми!
Девчонка проглатывает только что откушенный кусок от гуявы, слезает с дерева и опрометью пускается к дому, капли пота поблескивают на её лице медного цвета, глаза веселые, рот улыбается.
– Вы звали, тетя?
– Подай кофе.
Всё еще улыбаясь, Тереза идет за подносом. Когда она проходит мимо тети, та берет её за руку и поворачивает во все стороны, как бы невзначай показывает товар купцу.
– Что это за манеры? Не заметила гостя? Попроси благословения у капитана.
Тереза берет толстую потную руку, прикасается губами к пальцам, унизанным золотыми кольцами с бриллиантами, задерживает взгляд на кольце с зеленым камнем.
– Благословите, сеу капитан.
– Господь благословит. – Дотронувшись до головы девочки, он опускает руку на её плечо.
Тереза встает на колено перед дядей.
– Благословите, дядя.
Злость сдавливает старику горло: сколько лет он мечтает об одном и том же, глядя, как расцветает Тереза, она на редкость красива, красивее матери-красавицы и тетки Фелипы в молодые годы; потеряв голову, Розалво вытащил Фелипу из публичного дома и женился на ней. Уже давно он положил глаз на Терезу, ждет, строит планы, сдерживает желание. И вот всё идет ко дну: у дверей их дома грузовик с Терто Щенком. После первого же визита капитана Розалво всё понял. Какого дьявола он медлил, ждал, ничего не предпринял? Да потому, что не пришло время: Тереза – еще невинный ребенок, он, Розалво, хорошо это знает, он следит за ней по утрам. Еще не время познать ей мужчину. Фелипа, нельзя продавать племянницу сироту, дочь покойной сестры. Все эти годы он сдерживал себя, а уж дом капитана, Фелипа, сущий ад, все это знают. Она – дочь твоей сестры, Фелипа, и то, что ты собираешься сделать, смертный грех, неужели нет страха перед Богом?
– Становится девушкой, – замечает Жустиниано Дуарте да Роза, он облизывает толстые губы, в глазах появляется масленый блеск.
– Она уже девушка, – заявляет Фелипа, начиная торговлю.
Но это ложь, ложь, Фелипа, старая жалкая шлюха, еще не пришло время, она еще ребенок, наша племянница. Он прикрывает рот, боясь, что всё это произнесет вслух. Ах, если бы она уже созрела и готова была к ласкам, он бы сам взял её в жены, он уже решил, вот только закопать Фелипу, презренную Фелипу, торгующую своей племянницей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58
И снова дебют чуть было не сорвался, и по той же причине. Едва смолкли аплодисменты, как послышался шум за одним из столиков у танцевальной площадки: разыгралась ссора между молодым начинающим сутенером и старой усталой проституткой.
Тереза поклонилась, поблагодарила за цветы, стихи и аплодисменты, как вдруг услышала окрик сутенера, заставивший проститутку расплакаться:
– Я набью тебе морду!
Уперев руки в боки и блеснув глазами, Тереза крикнула:
– Попробуй, разбей ей морду, сопляк… Я посмотрю, как ты это сделаешь! Ударь при мне, если осмелишься!
Нервное напряжение охватило зал: неужели парень осмелится и снова отложится дебют? Неужели опять завяжется драка? Не придется ли дантисту Нажару вставлять еще один золотой зуб? Но нет, молодец струсил, придя в замешательство, он не знал, куда спрятать руки и лицо, оказалось достаточно окрика Терезы, чтобы восстановить порядок.
Гром аплодисментов заглушил её последние слова, и, купаясь в их море, Тереза начала танцевать самбу. Это еще одна её профессия, сколько их было в её жизни и сколько еще будет у неё, у которой одно-единственное желание – стать счастливой со своим моряком.
Накануне же она по просьбе и в сопровождении Лулу Сантоса посетила суд и была представлена судье Бенито Кардозо, адвокатам, прокурорам, нотариусам и другим известным докторам права. Тереза Батиста – звезда эстрады. Несколько скромна для звезды, смущается, улыбается робко, но такая красивая! И все пришли к заключению, что это еще одна победа калеки бабника, все, только не почтеннейший судья, он-то знал совершенное ею чудо: неожиданно для себя самой став учительницей, Тереза сумела научить грамоте пожилую негритянку с руками, как грабли. Глаза судьи загорелись от вожделения: ах, если бы он был судьей апелляционного трибунала штата, он мог бы предложить ей дом и содержание, но он получает так мало, что едва хватает на содержание законной семьи, так что и думать нечего о любовнице.
Под гром аплодисментов начала свою карьеру артистки Тереза Батиста, впереди её ожидали и взлеты, и падения, но начало было победным. Ледяное сердце, устрица, спрятавшаяся в свою раковину. Ах, если бы она могла плакать, но мальчишка не плачет, а моряк тем более. Волны моря – разлучницы, любовь на их гребнях терпит кораблекрушение. Где же сейчас плывет капитан Жануарио Жереба, любимый Жану, на пути к порту Баия?
Кружится в вихре танца Тереза, как научил он её, бедра и живот ходят, как волны на море, и, как на ветру, колышется цветок её пупка. Холодное сердце, лед и разлука, ах, Жануарио Жереба, великан моря, королевский урубу, ты летишь над волнами моря, когда же я снова увижу тебя, когда прильну к твоей груди и почувствую запах моря и соли и буду умирать в твоих объятиях, задыхаясь от твоих поцелуев? Ах, Жануарио Жереба, любимый, когда же мы будем снова вместе?
Девушка, которая пролила кровь капитана, пустив в ход нож для резки сухого мяса
1
Да, вот я вас и спрашиваю: видели ли вы хоть раз в жизни изъеденного оспой, с открытыми гноящимися язвами христианина, положенного в мешок и несомого в лазарет? А может, несли этого агонизирующего несчастного на своих плечах более легуа и донесли его, источающего зловоние и гной, которыми пропитался мешок, до лазарета? Если нет, то это надо видеть – прелюбопытнейшее зрелище.
Хотите, верьте, хотите, проверьте, ведь болит у того, кто болен, но только Богом забытые проститутки сами покончили с оспой, когда она, черная и гниющая, на них напала. Богом забытые – это такое выражение, манера говорить, потому что земля здесь действительно забытая, каменистая, край света, и, если бы несчастные не уцелели на улице Мягкой язвы, некому было бы рассказать о здесь случившемся. Богу, занятому мессами и прочими разными делами, куда более милыми его глазу местами, не до Букима с поразившей его оспой. А вот Терезе, все той же Терезе, как и Терезе Удар Ножом, Терезе, Покачивающей Бедрами, Терезе Семи Вздохов, Терезе, мягко Ступающей, – эти её прозвища, все как одно заслуженные, как и Тереза Омолу Богиня черной оспы в афро-бразильском культе.
, присвоенные ей и утвержденные участниками макумбы в Мурикапебе и до Букима, до оспы, до этого бедствия, с которым именно с помощью Терезы было покончено, и народ стал возвращаться в свои дома. Тереза выкусила на ноге оспу, разжевала и выплюнула. Разжевала своими зубами и золотым, прекрасно сделанным ей Нажаром в подарок.
Такое надо видеть, это незабываемо. Я, Масимиано Силва, прозванный Маси Король Негритянок, страж Поста здоровья в Букиме, переживший весь ужас и теперь свидетельствующий, до сих пор, закрывая глаза, вижу Терезу, красавицу Терезу, взваливающую себе на спину мешок, из которого доносятся молитвы и стоны превратившегося в сплошную язву парня Закариаса. Закрываю глаза и вижу: она идет, согнувшись под тяжестью мешка, по направлению к лазарету. Тереза Без Страха – еще одно её прозвище, пожалуй, первое, которое ей дали спустя какое-то время после оспы в Букиме.
2
Терезе не исполнилось и тринадцати, когда её тетка Фелипа продала её капитану Жусто – Жустиниано Дуарте да Роза, чья слава мрачного и храброго богача была известна в сертане и за его пределами, продала за полтора конто, какое-то количество продуктов и кольцо с поддельным, но ярким камнем. Куда бы ни направлялся капитан со своими боевыми петухами, стадом ослов, верховыми лошадьми, грузовиком, кучей денег и наемными бандитами, слава о нем опережала его гнедую лошадь, его грузовик, открывая путь для выгодных сделок.
Капитан не любил вступать в споры, но любил видеть то уважение, которое вызывала его персона, где бы он ни появлялся. «В штаны со страха накладывают», – говорил он удовлетворенно своему шоферу и оруженосцу Терто Щенку, сбежавшему от правосудия Пернамбуко. Терто вытаскивал нож для рубки табака и тут же повергал всех в трепет. «С капитаном лучше не спорить, кто больше спорит, тот больше теряет, для капитана человеческая жизнь – пустой звук». Рассказывали о совершенных им убийствах, устраиваемых засадах, нечестных петушиных боях, подделке счетов в магазине, взимаемых Шико Полподметки, раздававшим зуботычины несогласным, о приобретенных за полцены под угрозой карабина и кинжала землях и несовершеннолетних жертвах. Скольких он обесчестил до пятнадцати лет! О том свидетельствует ожерелье из золотых колец, висящее поверх рубашки на жирной груди капитана и позвякивающее, как погремки гремучей змеи: каждое кольцо – девчонка, не достигшая пятнадцати лет, а все остальные не в счет.
3
Нарядно одетый, Жустиниано Дуарте да Роза, в белом костюме, кожаных сапогах и панаме, спрыгнул с грузовика, протянул два пальца Розалво и, проявляя особую любезность, руку Фелипе, улыбка играла на его круглом лице.
– Как поживаете, кума? Угостите стаканом воды?
– Присаживайтесь, капитан, я подам вам чашечку кофе.
Из окна бедно обставленной столовой капитан наблюдал за бегавшей по лужайке девочкой, которая то взбиралась на гоабейру, то спрыгивала, играя с дворняжкой. Сидя на гоабейре, она полакомилась растущим на ней фруктом. Очень похожа на мальчишку: стройная, с чуть заметными бугорками под кофтой и удлиненными бедрами, едва прикрытыми короткой юбкой. Худая и длинная, еще не вызывающая интереса у соседских мальчишек, уже испытывающих пробуждение желания при прикосновениях, поцелуях и объятиях, сама, как мальчишка, она бегала с ними, играя в разбойников и войну, и даже частенько ими командовала. Быстрее всех бегала, была подвижнее многих и с легкостью взбиралась на самые высокие деревья. В ней еще тоже не проснулись ни хитрость, ни любопытство, чтобы пойти вместе со смелой Жасирой и толстой Сейсан посмотреть, как купаются в реке мальчишки.
Глаза капитана следят за девочкой, поднимающейся всё выше и выше на дерево. Быстрые движения приподнимают ей юбчонку, показывая испачканные в глине трусики. Еще больше напрягая зрение, Жустиниано Дуарте да Роза домысливает всё остальное. Не отводит глаз от стройных ног и бедер Терезы и пьяница Розалво, обычно устало и тупо смотрящий в пол. У очага Фелипа, она не выпускает из поля зрения ни того, ни другого, видя, как муж, если девочка на мгновение останавливается, переводит взгляд на ее груди. О желании мужа Фелипа знает уже давно. И это для неё еще один довод в пользу капитана, который положил глаз на Терезу. Три визита за последние две недели, много болтовни вокруг да около, пустая трата времени. Когда же наконец он выложит свои карты и заговорит о деле? По мнению Фелипы, уже пора кончать пустую болтовню; капитан богат, всемогущ, его наемные бандиты на всё способны, чего же он тянет?
А может, надеется ухватить лакомый кусочек даром? Если он на то надеется, то не знает Фелипу. Капитан Жусто может быть владельцем земель, плантаций, скота, самого большого магазина в городе, шефом головорезов, которым приказывает убивать, кого считает нужным, грубым, развратным человеком, но он не хозяин и не родственник Терезы, не он поил, кормил и одевал девчонку четыре с половиной года. Если желает получить её, пусть раскошеливается.
Ни капитану, ни Розалво, этому спившемуся бездельнику, старой развалине, что висит у неё на шее, Фелипа просто так девчонку не отдаст. Ведь, если бы решал Розалво, взять или не взять к себе оставшуюся сиротой Терезу, само собой разумеется, они бы не взяли. А теперь вон, глядя на неё, облизывается, следит, как оформляется её фигура, наливаются груди, округляются бедра; ну, прямо так же алчно, как смотрел на откармливаемого ими борова. Ни на что не способное ничтожество, умеет только жрать и спать.
Содержит дом она, Фелипа, покупает муку, фасоль, вяленое мясо, одежду и даже кашасу для Розалво, работает не покладая рук, сажая, выращивая овощи и продавая их по субботам на рынке. И не то чтобы Тереза требовала больших расходов, нет, девочка помогала ей по хозяйству в доме и на огороде. Но всё, мало или много, стоило денег – еда, одежда, букварь, четки и школьные тетради, – вот то, что давала Терезе тетя Фелипа, сестра её матери Мариэты, погибшей вместе с мужем при аварии автобуса пять лет назад. И теперь, когда появляются претенденты на девчонку, справедливо, чтобы она, Фелипа, получила за свои труды должное.
Конечно, Тереза еще маленькая, не созрела, годика через два она будет что надо. И нечего отрицать, что жестоко отдать её капитану, но и ждать было бы безумием, не говоря уж о том, чтоб ему отказать. Да и чего ждать, чтобы увидеть её в постели Розалво или в лесу с мальчишкой? А если отказать, то Жустиниано уведет её силой и задаром. В конце концов, девчонке скоро тринадцать. Да и много ли больше было самой Фелипе, когда её приласкал Порсиано, и на той же неделе ею воспользовались его четыре брата и их отец и, словно и того было мало, дед, старый Этелвано, который стоял на пороге смерти. И она не умерла и не стала калекой. Вышла замуж с благословения священника за это ничтожество Розалво, у которого столько пороков, что, ищи не ищи другого такого, как он, не сыщешь.
Надо повести переговоры так, чтобы получить как можно больше денег, они так нужны: и пойти к дантисту, и привести себя в порядок, и купить какой-нибудь материи, пару ботинок. За последние годы она похудела и подурнела, теперь даже мужчины на рынке не кружатся вокруг, а поглядывают на Терезу, гадая, сколько ей может быть лет.
Если капитан хочет девчонку, пусть платит хорошие деньги, потому что с Терезой, как с другими, задаром не получится. А то, вишь, он как: найдет девчонку по вкусу, красивую, что надо, и начинает обхаживать родителей, вроде бы добрые чувства питает, принесет пакет молотого кофе, сахар, леденцы в голубых обертках, карамель, разговоры там всякие говорит, задаривает лентами да конфетами, а главное – обещаниями, на что, на что, а на обещания особенно щедр Жустиниано, – и так скромно, хорошо держится.
А в один прекрасный день сажает девчонку в грузовик с её согласия или без и посмеивается над родителями. Кто осмелится протестовать или жаловаться на капитана? Кто в округе шеф полиции? Кто назначает полицейского инспектора? А рядовые, разве не из них состоит охрана капитана, которую содержит государство? Что же касается почтеннейшего судьи, то ведь он берет в долг продукты в лавке капитана, как ему иначе прожить с женой и тремя сыновьями-студентами, живущими в столице, тогда как он, судья, в этой дыре, да еще содержит расточительную девицу, и все это на нищенское жалованье, что он получает! Ответьте, если знаете.
Однажды всё-таки один отец пожаловался, отец пышногрудой девицы, её звали Дива, а отца – Венсеслау. Жустиниано остановил грузовик возле их дома, дал знак девице и, не объясняя никому ничего, увез её. Венсеслау отправился к судье и к полицейскому инспектору, грозя, что искалечит и убьет похитителя. Судья обещал проверить и проверил – ни похищения, ни бесчестия совершено не было, в связи с чем полицейский инспектор тут же посадил клеветника в тюрьму, чтобы впредь было неповадно нарушать общественное спокойствие кляузами, ну, и внушить уважение к суду, для чего распорядился наказать как следует виновного, которого отдубасили за милую душу. Вернувшись на следующий день из тюрьмы, убитый горем отец нашел у дверей дома свою дочь Диву, она была обесчещена и совсем скоро пошла по рукам.
Фелипа скандала не хочет, она еще не лишилась ума, чтобы противиться Жустиниано. К тому же она знает, что днем раньше, днем позже Тереза придет домой с кем-нибудь, если еще раньше не потеряет девственность в кустах с каким-нибудь мальчишкой и не вернется домой с начинкой. Да, именно с мальчишкой или с самим Розалво, наверняка с Розалво – старым развратником. И задаром.
Фелипа хочет поторговаться, получить побольше, хоть немного, но побольше, ведь Тереза – тот капитал, которым она располагает. Если бы, конечно, подождать, то можно было бы получить побольше: девчонка быстро расцветает, а ведь все женщины из их семьи были красивыми и пользовались успехом. Даже Фелипа, почти старуха, а следы красоты, стати, особой подвижности бедер и блеск в глазах сохранила. Ах, если бы подождать немного, но на пути встал капитан. И Фелипе с ним ничего не поделать.
4
Резкий окрик Фелипы разрывает тишину, позволившую ей всё обдумать и взвесить.
– Тереза! – зовет она. – Иди же сюда, дьявол тебя возьми!
Девчонка проглатывает только что откушенный кусок от гуявы, слезает с дерева и опрометью пускается к дому, капли пота поблескивают на её лице медного цвета, глаза веселые, рот улыбается.
– Вы звали, тетя?
– Подай кофе.
Всё еще улыбаясь, Тереза идет за подносом. Когда она проходит мимо тети, та берет её за руку и поворачивает во все стороны, как бы невзначай показывает товар купцу.
– Что это за манеры? Не заметила гостя? Попроси благословения у капитана.
Тереза берет толстую потную руку, прикасается губами к пальцам, унизанным золотыми кольцами с бриллиантами, задерживает взгляд на кольце с зеленым камнем.
– Благословите, сеу капитан.
– Господь благословит. – Дотронувшись до головы девочки, он опускает руку на её плечо.
Тереза встает на колено перед дядей.
– Благословите, дядя.
Злость сдавливает старику горло: сколько лет он мечтает об одном и том же, глядя, как расцветает Тереза, она на редкость красива, красивее матери-красавицы и тетки Фелипы в молодые годы; потеряв голову, Розалво вытащил Фелипу из публичного дома и женился на ней. Уже давно он положил глаз на Терезу, ждет, строит планы, сдерживает желание. И вот всё идет ко дну: у дверей их дома грузовик с Терто Щенком. После первого же визита капитана Розалво всё понял. Какого дьявола он медлил, ждал, ничего не предпринял? Да потому, что не пришло время: Тереза – еще невинный ребенок, он, Розалво, хорошо это знает, он следит за ней по утрам. Еще не время познать ей мужчину. Фелипа, нельзя продавать племянницу сироту, дочь покойной сестры. Все эти годы он сдерживал себя, а уж дом капитана, Фелипа, сущий ад, все это знают. Она – дочь твоей сестры, Фелипа, и то, что ты собираешься сделать, смертный грех, неужели нет страха перед Богом?
– Становится девушкой, – замечает Жустиниано Дуарте да Роза, он облизывает толстые губы, в глазах появляется масленый блеск.
– Она уже девушка, – заявляет Фелипа, начиная торговлю.
Но это ложь, ложь, Фелипа, старая жалкая шлюха, еще не пришло время, она еще ребенок, наша племянница. Он прикрывает рот, боясь, что всё это произнесет вслух. Ах, если бы она уже созрела и готова была к ласкам, он бы сам взял её в жены, он уже решил, вот только закопать Фелипу, презренную Фелипу, торгующую своей племянницей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58