Я посулил вам сто тысяч франков и не отпираюсь от своего обещания. Я — Малыш-Прядильщик, о котором трубят все газеты. И я куда лучше всех этих вонючих стариканов, так и норовящих надуть…Мими пожала плечами и ускорила шаг.Распалясь, Гонтран продолжал погоню, как капризный ребенок, чьи желания до сих пор исполнялись беспрекословно.Идя рядом с Мими, он нашептывал ей на ушко:— Подумайте хорошенько, раз уж вы ввязались в эту кашу, то соглашайтесь… Если боитесь, что я стану жульничать, я принесу задаток, пятьдесят тысяч франков — в любое место, которое вы укажете. Я вам доверяю. А вторые пятьдесят тысяч получите после ужина.Потеряв надежду легко от него отделаться, Мими внезапно остановилась и, глядя Гонтрану прямо в глаза, заявила:— Я так бедна, месье, что не знаю, поем ли завтра досыта. И все же зарубите себе на носу — меня не соблазняют ваши предложения. Я ничего от вас не хочу. Ничего! Понятно? Оставьте меня в покое, или я обращусь в полицию.Потрясенный Гонтран в сбившейся на затылок шляпе, заложив пальцы за борта жилета, стоял, разинув рот, и мямлил:— Потрясающе! Хоть стой, хоть падай! Да уж, крепкий вы орешек! Подумать только, сколько светских женщин мечтало бы оказаться на вашем месте! К тому же за плату в десять, в тридцать, в сто раз меньшую! Запомните, Малыш-Прядильщик, когда речь идет об исполнении его прихотей, ни перед чем не останавливается!Устав от утомившей ее погони и не зная, как положить этому конец, Мими продолжала свой путь. Однако, как водится, поблизости не было ни одного патрульного, да и сама мысль о публичном скандале оскорбляла ее стыдливость.К тому же на улице Роше жила преимущественно буржуазия и обслуживающий ее персонал — повара с поварихами, кучера с семьями. Выходцы из народа, они кормились щедротами господ и сочли бы забавной такую картинку — богатый молодчик гонится по пятам за их сестрой простолюдинкой.В рабочем квартале любой прохожий остановил бы Гонтрана и хорошенько намял бы ему бока. В этом же претендующем на роскошь районе девушка не могла рассчитывать ни на чью поддержку.Гонтран, прекрасно это понимая, чувствовал, что находится на благоприятной почве, и пытался извлечь из этого обстоятельства максимум выгоды.В начале он был настойчив, теперь же стал неприкрыто груб.Мими совсем запыхалась, каждый шаг давался ей с трудом.Полубольная и ослабевшая, она ощущала, как силы оставляют ее.Обернувшись к своему преследователю, подняв на него полные слез глаза, она заговорила умоляющим голосом:— Месье! — Ее тяжкие вздохи сменились рыданиями, слезы брызнули из глаз. — Месье, заклинаю вас, оставьте меня… Вы же сами видите, что это невозможно… Сжальтесь, месье…Негодяй решил, что она готова сдаться.«Надо продолжать травлю, — смекнул он, — и через пять минут — она моя!»Они вышли на большую площадь, образованную пересечением авеню Виллье, бульвара Курсель и примыкающих улиц. На перекрестке было почти совсем безлюдно. Гонтран решил применить силовой прием.Внезапно, смеясь, он протянул к Мими руки:— Я не отпущу вас, если вы меня не поцелуете. — И попытался заключить ее в объятия.Девушка отшатнулась со сдавленным криком.— Большое дело, — приговаривал юный циник, — расквасили же вы рожу папаше, теперь и из моей морды можете сделать фрикасе…В отчаянии Мими стала звать на помощь.Не видя никого поблизости, мерзавец веселился вовсю.Но в тот миг, когда он приблизил свою обезьянью морду к точеному личику девушки, его ухо пронзила резкая, нестерпимая боль. Чья-то могучая рука мяла, закручивала и тянула, силясь оторвать, его ушную раковину.Гонтран завизжал и попытался вырваться, но не тут-то было.Ухо затрещало, голова раскалывалась, и, чувствуя уходящую из-под ног землю, он попытался лягаться. Еще пол-оборота — мочка оторвалась, из разорванных тканей хлынула кровь. Потеряв равновесие, злополучный гаер Гаер — паясничающий, кривляющийся или балагурящий на потеху другим человек.

рухнул. Теперь, когда он больше не заслонял своего обидчика, Мими наконец разглядела того, кто так своевременно пришел к ней на выручку.Не в силах сдержать радостный возглас, она узнала человека, три дня тому назад спасшего ей жизнь.— Это вы, месье?! Да благословен будет случай, вторично поставивший вас на моем пути!Их встреча действительно была случайной — Леон Ришар работал над интерьером одного из особняков, расположенного на пересечении улиц Константинопольской, генерала Фуа и бульвара.Расписывая в цокольном этаже большую гостиную и увидев через огромную витрину, как к Мими пристает какой-то мужчина, Леон выскочил на бульвар и, не долго думая, схватил наглеца за ухо.В ответ на слова Мими он разразился своим милым детским смехом:— Но, мадемуазель, я здесь именно затем, чтобы оказывать помощь… Готов к услугам и раз, и еще много-много раз.Малыш-Прядильщик пытался встать на ноги, щека его была в крови, на губах выступила пена.Когда он увидел перед собой мужчину перепачканного красками, в нем взыграло обычное фанфаронство.— Ты, дубина стоеросовая! — завопил он. — Да будь ты одного со мной круга, то завтра же стоял бы передо мной со шпагой в руках или под дулом моего пистолета!Художник пожал плечами и, смеясь, ответил:— Ну уж нет, для этого вы слишком трусливы. И вам остается лишь одно — проваливайте отсюда побыстрее…— Когда захочу, тогда и уйду!— …Не то я оторву вам второе ухо. А уж если вам приспичит подраться, меня нетрудно найти. Я — Леон Ришар. Живу по улице Де-Муан, пятьдесят два.— А я — Гонтран Ларами, Малыш-Прядильщик.— А, тот самый пижон, швыряющий на ветер миллионы, о котором так много судачат? Не советую вам подворачиваться мне под горячую руку — убью. Это так же верно, как то, что я порядочный человек, а вы и вам подобные — прожженные канальи.Затем Леон продолжил, обращаясь к Мими:— Мадемуазель, соблаговолите опереться на мою руку, я провожу вас домой. Со мной вам нечего бояться, ибо никогда у вас не будет более верного и почтительного слуги.Растроганная, улыбающаяся, отмщенная Мими одарила юношу взглядом, в который вложила всю душу, и, не колеблясь, взяла своего защитника под руку.Жалкий, потерпевший полное поражение Гонтран Ларами бесился от злости, вытирая носовым платком кровь, хлеставшую из уха и капавшую ему на грудь.Мучимый нестерпимой физической болью, он, кроме того, кипел от ярости и ненависти к человеку, так круто с ним обошедшемуся. Эта с виду безобидная горилла умела ненавидеть, да еще как ненавидеть!Глядя молодым людям вслед, он бормотал себе под нос:— Драться с этой чернью? Ни за что на свете! Еще покалечат… Но я отомщу, будьте спокойны, я так отомщу, что они меня попомнят! Не будь я Малыш-Прядильщик, если не подошлю убийц к кобелю и полдюжины насильников к сучке! ГЛАВА 12 Для встречи и переговоров с таинственным корреспондентом князя Березова в полночь у подножия обелиска господин Гаро выбрал самого расторопного, самого проверенного агента.Остальные притаились в укромных местах, чтобы в случае надобности прийти на выручку своему товарищу и произвести задержание шантажиста.Один из них нашел для засады оригинальное место — он разместился в бронзовом фонтане и, прижавшись к одной из сирен, стоял прямо в воде. Выручали грубые сапоги, зато агент был совершенно незаметен. Двое других полицейских, переодетых извозчиками, сидели на козлах одноместных экипажей, в каждом из которых помещался еще один их коллега. Кареты ездили навстречу друг другу, как если бы одна выезжала с улицы Руайяль, а другая — с моста Конкорд. В полночь на улицах Парижа еще довольно оживленное движение, так что в их действиях не было ничего подозрительного.Когда на башенных часах по соседству пробило двенадцать, экипажи как бы случайно встретились в ста шагах от обелиска, лошади перешли на шаг.Агент, уполномоченный вести переговоры, двинулся навстречу человеку, уже с четверть часа слонявшемуся возле назначенного места.— Это вы направили письмо на авеню Ош? — без обиняков начал полицейский.— Да, я, — ответил человек.— Князь Березов послал меня, чтобы я передал вам искомую сумму. Так что и вы не нарушайте уговор.— Деньжата у вас при себе?— Да. Один кредитный билет в тысячу франков. Но мне нужен ребенок.— Я его в кармане не ношу, вашего щенка. Гоните монету, а завтра мы вернем мальца семье. Давайте наличность.Агент приблизился и протянул фальшивую банкноту, которую неизвестный жадно выхватил у него из рук. В сумеречном свете видно было плохо, и негодяй решил, что кредитка настоящая. Это был человек среднего роста, скорее низенький, чем высокий, но коренастый и очень проворный.Не раздумывая, полицейский кинулся на него, пытаясь повалить.Шантажист издал пронзительный крик, несомненно, подзывая сообщников, а затем начал отбиваться, неожиданно проявив недюжинную силу.Могло случиться даже так, что ему удалось бы улизнуть, но тут, весь мокрый, подоспел агент, сидевший в фонтане, а почти одновременно с ним — седоки извозчичьих пролеток.Все четверо набросились на злодея и, так как он сопротивлялся, задали ему хорошую трепку, как умеют это делать господа, служащие в полиции.Шантажист горланил так, как будто с него живьем сдирали кожу.— Спасайся кто может! Меня повязали! — вопил он. Сообщники, увидев большое скопление полицейских,вероятно, сочли благоразумным не попадаться им на глаза.Вскоре незнакомца опутали веревками, словно палку колбасы, и бросили на пол в один из экипажей.В таком виде он и был доставлен в полицейский участок.Однако, прежде чем поместить его в камеру предварительного заключения, Гаро решил самолично подвергнуть его короткому допросу.Никогда еще перед глазами начальника сыскной полиции не представал более совершенный тип записного подонка. И дело вовсе не в том, что он был безобразен в эстетическом смысле этого слова. Отнюдь нет. У него были правильные и тонкие черты лица, серые глаза светились живым умом. Чуть широковатый нос имел гордую орлиную горбинку, между ярко-красных губ блестели ослепительно-белые зубы, откровенное наглое лицо выражало то насмешку, то угрозу, то подозрительность. Цвет кожи он имел свежий и белый, на щеках играл румянец. Белокурые, очень светлые волосы вились, несмотря на короткую стрижку. На свежевыбритом лице — тоненькие пшеничные усики с закрученными кончиками. Словом — лицо как лицо, ничего вульгарного, а в определенные моменты как бы и не лишенное достоинства.А вот вид его фигуры приводил в некоторое замешательство.Мощная, громадная, мускулистая шея была коротка. Голова уходила в широкие квадратные плечи, на слишком длинных руках выпирали могучие бицепсы, а кисти отличались изяществом, хотя хватка его длинных тонких пальцев наверняка была чрезвычайно сильна. Грудная клетка выдавалась вперед, но не как у чахлой, домашней птицы, а как у настоящего бойцовского петуха. Как и руки, ноги были тоже длинными, узкие ступни прятались в стоптанных башмаках. Словом, внешность этого более чем подозрительного типа была довольно примечательна.Разбитной, находчивый, умный, он не лез за словом в карман, так и сыпал жаргонными выражениями и производил впечатление подзаборного бродяги и завсегдатая сточных канав, которыми кишмя кишит наш добрый Париж. Отложив антропометрические измерения преступника на следующее утро, его тотчас же допросили.— Взгляните, он же горбун! — воскликнул секретарь господина Гаро.— Сам ты горбун! — возмущенно откликнулся прощелыга. — Что я, по-твоему, горб проглотил?— Так и есть, — продолжал секретарь, ощупывая под блузой мускулистую спину арестованного. — Горб он действительно проглотил, потому что горб-то фальшивый!— Напялил бы я шмотки, как бульварный хлыщ, так смотрелся бы не хуже всяких маменькиных сынков! — огрызнулся бродяга, и в словах его была доля истины, потому что секретарь начальника сыскной полиции выглядел, в отличие от злоумышленника, весьма заурядно.Господин Гаро спросил имя и фамилию задержанного.Тот бросил:— Зовут меня Некто, родился где-то. Возможно, родители мои миллионеры, да жаль, они неизвестны.— Где проживаете?— Не то в префектуре, не то в тюрьме, точно сам не знаю где.— Вы издеваетесь над нами!— Да это вы надо мной издеваетесь! Я у вас уже торчу битый час, а мне только и дали, что полсетье Сетье — старинная французская мера жидкости и сыпучих тел; в конце XIX века полсетье равнялось четверти литра.

какой-то бурды, немного зелени, кус хлеба и шматочек мяса.— Вы голодны?— А то нет! При моей работенке не всегда копейку имеешь, чтобы подзаправиться.Господин Гаро тотчас же велел принести часть ужина, приготовленного для него самого, так как этот неутомимый труженик ел где и когда придется.Бродяга набросился на пищу, как голодный зверь.Съев в мгновение ока все до крошки, арестованный удовлетворенно вздохнул и насмешливо заметил:— Вот уминать за обе щеки — это по мне! Вы свойский мужик, месье Гаро!Быть может, начальнику сыскной полиции и польстил подобный комплимент, но виду он не подал.Бросив на бродягу пронзительный взгляд, он спросил:— Ну что, будете теперь говорить?— Буду. Заговорю, как попугай, отведавший жаркое в винном соусе.— Вы похитили ребенка князя Березова?— Совершенно верно.— И вы же нанесли ножевое ранение в грудь сестре княгини?Босяк заколебался.— Вам не отпереться. Ведь это именно вы ударили ножом свояченицу князя?— Ну, я… Чего уж там, признаю…— Искреннее признание вам зачтется.— Пусть меня сошлют или голову отрубят, мнебез разницы…— А теперь скажите, где ребенок?— А вот это уж нет, — перебил бандит, — этого я не скажу.— Подумайте хорошенько. До сих пор вы были со мной откровенны, продолжайте в том же духе.— Не вижу надобности. Я попросил у княза Березова немного денег, ничтожную сумму для такого богача. А он вместо того, чтобы заплатить такой пустячный выкуп, сдал меня фараонам. Пусть теперь помучается!— Это ваше последнее слово?— Да, последнее!— Но ведь несчастная мать все глаза выплакала…— А мне наплевать на слезы толстосумов!— Но ведь она же мать!— А я не знаю, что это такое. Меня щенная сука молоком вскармливала, а потом свиноматка в сарае…— Вы много страдали…— Да уж, настрадался, наварился, как похлебка в котелке…— Но не совсем же вам чуждо сострадание?— Пустая болтовня. Богачи знают, как утешиться со своими денежками. И хватит об этом, я больше ни слова не скажу.Убедившись, что больше ничего не добьется, господин Гаро велел поместить задержанного в камеру, а сам позвонил князю.Начальник сыскной полиции был доволен и половинчатым успехом, а в дальнейшем полагался на одиночное тюремное заключение, которое, по его мнению, должно будет принести свои плоды.Ранним утром следующего дня узник попросил есть и сожрал все, как если бы он был болен булимией Булимия — ненормальное усиление аппетита, сопровождающееся ощущением голода.

. Он был воистину ненасытен, и ему едва-едва хватало двойной порции.Пытаясь приручить арестованного с помощью небольших поблажек, месье Гаро послал ему вина и курительного табака.Но все впустую. Наглец наелся, напился, выспался, покурил, но не прибавил ни слова.Так прошли еще сутки.Затем узник предстал перед судьей, чей торжественный вид нимало его не впечатлил. Он подтвердил свои первичные показания, не отрицал, что похитил ребенка князя Березова и ударил ножом девушку за то, что она оказала сопротивление, но категорически отказался добавить что-либо еще.Между тем его сфотографировали, произвели антропологические измерения, ввели данные в каталог и после обычной процедуры проверки обнаружили, что он, по всей видимости, ранее не имел дела с правосудием.От вспыхнувшей было в сердце надежды княгиня Березова вновь перешла к отчаянию. Ей казалось непостижимым, чтобы человек, укравший ее дитя, не сжалился над ней. Она требовала, чтобы ее допустили к узнику, считала, что у нее хватит сил разжалобить его, что он не устоит перед ее мольбами и слезами.Князь встретился со следователем и просил, чтобы представитель власти пообещал арестованному крупную сумму денег и свободу, если тот возвратит ребенка.Однако следователь, будучи должностным лицом, объяснил просителю, что злодей отныне принадлежит правосудию и должен отвечать по закону. Ведь закон — это вещь непреложная. Он призван настигать нарушителей и карать их. Возмещение причиненного преступником зла — дело второстепенное. Кроме того, правосудие ни в коем случае не должно вступать со злоумышленником в сговор. Стало быть, следует запастись терпением и ждать окончания следствия.Удрученный князь Березов принес эти известия княгине, чье нервное состояние начинало вызывать серьезное беспокойство.Выжидать! Дожидаться, пока бандиту не наскучит подвергать ее пыткам!..Этот человек — чудовище.Значит, у него нет ни души, ни сердца?.. Он затаил злобу на богатых людей и наслаждается, заставляя их страдать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59