Тут заходили к серебряных дел мастеру, к владельцу клуба любителей спиритизма, к ювелиру, к хозяину магазина модных тканей и к кондитеру. Тысяча наименований товаров и зрелищ! Все освещено, начищено до блеска и выставлено на всеобщее обозрение.Герцог внимательно смотрел в окно кареты, время от времени бросая на Мэдди косые взгляды, как будто подозревая, что вся окружающая обстановка иллюзии — создана ею. Она, может быть, и попробовала объяснить ему все, но только чувствовала, что Кристиан сейчас ничего не поймет. А, может быть, и не нужно ничего объяснять. Она заметила в нем еле сдерживаемую радость и поняла: Жерво думал, что возвращается домой.Когда карета свернула с Оксфорд-стрит на модные боковые улочки, он протянул ей связанные руки и с мольбой в голосе выдавил:— Сними.Карета вылетела на площадь. В этом районе жили аристократы. Мэдди слышала доносившиеся крики лакеев и возгласы прохожих, шарахающихся в разные стороны от колес кареты.— Прошу… — хрипло проговорил он. В его голосе чувствовалась уже не мольба, а угроза взрыва.У домов суетились многочисленные ливрейные лакеи — к домам подъезжали экипажи. Один особняк расположился в самом заметном и престижном месте площади, выделялся среди других симметричностью и классичностью стиля. Это здание не сильно отличалось от дома герцога на Белгрейв-Сквейр, но выглядело более просторным и каким-то холодным в своем одиноком совершенстве. У входа единственная ступенька упиралась в небольшую дверь, один вид которой был негостеприимный.Когда карета остановилась, дверь открылась и на тротуар упал свет. Мэдди увидела дворецкого Кальвина, который сделал шаг в сторону, освобождая проход в дом. Затем вышла одетая в глухое черное платье вдовствующая герцогиня, которая с помощью Кальвина решительно направилась к экипажу кузена Эдвардса.Мэдди нащупала в темноте связанные руки Жерво, притянула к себе и лихорадочно стала распутывать шнуровку. Она едва успела закончить, как дверца кареты открылась.Краги упали в темноту кареты. Мэдди толкнула их ногой под сиденье. Жерво издал нечленораздельный звук, в котором можно было уловить нотки признательности. В сумрак кареты заглянул луч фонаря и тут же раздался мощный голос герцогини:— Кристиан!Она тут же замолчала, как будто не знала, как продолжить. Затем герцогиня вдруг сделала быстрый шаг назад. Раздался шорох ее черных юбок. К ней тут же подскочил лакей. Герцогиня прикрыла глаза и положила руку на шею.— Нет… не здесь! Уходите! Я не могу себя превозмочь! — Она широко открыла глаза. — Уходите все! Люди смотрят. Сейчас сбегутся любопытные. Кто-нибудь его наверняка узнает! О нет! — Она повернулась к кузену Эдвардсу и указала на темневшую вдали аллею, заворачивающую за дом. — Подъезжайте к этому входу! Да, туда!— Нет! — неожиданно сказал герцог.Его мать оглянулась так резко, что все сразу же затихли. Даже если бы это слово было произнесено одной из лошадей, герцогиня и то, наверное, не была бы столь шокирована. Они с сыном вообще очень мало были похожи друг на друга. Герцогиня была седеющей блондинкой, в то время как Жерво — брюнетом. Ее кожа казалась слишком бледной, опять-таки в противоположность сыну. Фигура герцогини была тоньше и стройнее, а цвет ее глаз лишь слабо отражал небесную синеву глаз Жерво. Но теперь ее лицо осветилось небывалой надеждой. Мэдди так хорошо знала это выражение. Точно такая же страсть бывала в глазах ее сына, когда он занимался математикой. Она сделала пару неуверенных шагов к дверце кареты.— Кристиан? Ты ска…Запнувшись на полуслове, герцогиня оглянулась на кузена Эдвардса.— В последнее время наметились определенные улучшения, — сказал доктор. — Я полагаю, ваша светлость останутся довольны.Жерво подхватил свою шляпу и сделал знак Мэдди и ее отцу выйти из кареты. Она повиновалась, помогая Тиммгу сойти с подножки. Герцогиня молча смотрела на них.— Это мисс Архимедия Тиммс и ее отец — мистер Джон Тиммс, ваша светлость. Больше других за герцогом ухаживала именно мисс Тиммс. Особый случай. Мы не могли себе позволить обращаться с герцогом, как с другими пациентами. При первой возможности я буду счастлив посвятить вас во все подробности, но мы добились успеха, вы сами это видите.Вдовствующая герцогиня не обращала ни малейшего внимания ни на Мэдди, ни на ее отца. Она неотрывно смотрела на сына, который выходил из кареты. Жерво, сухо улыбнувшись, поклонился матери.Он молчал, стоя у дверцы кареты, как бы вежливо ожидая указания, куда идти. Герцогиня продолжала разглядывать Кристиана. Все ее тело мелко подрагивало. Потом она судорожно всхлипнула, быстро подошла к сыну и уткнулась лицом в его плечо.На секунду Жерво, казалось, окаменел. Но потом Мэдди заметила, что он смотрит поверх головы обнимавшей его матери. Надвигался взрыв. Извержение вулкана! Не нужно было слов. Она хорошо знала выражение его лица, предвещавшее бурю. Его левая рука судорожно сжалась в кулак.Но тут его взгляд натолкнулся на Мэдди. Она испугалась того, что герцогиня ничего не замечала. Он не мог говорить. По-видимому, его душила ярость, лютый гнев. Неизвестно на что и на кого. В воздухе витал дух сильной опасности.Мэдди в ужасе замерла, безмолвно моля о спасении.Кристиан в изнеможении закрыл глаза. Глубоко вздохнув, он поднял подрагивающую правую руку и нежно положил матери на голову. От этого прикосновения ее прорвало: она зарыдала взахлеб.Самый рискованный момент, похоже, остался позади. Кристиан стоял неподвижно и неловко гладил мать по волосам. Его движения были осторожными и неуверенными, как будто он держал маленького ребенка, с которым не знал, как обращаться. Но его левая рука все еще оставалась сжатой в крепкий кулак.Герцогиня чуть отклонилась и подняла лицо, нервно теребя пальцами воротник сына.— Кристиан. — Она поймала его правую руку и прижала к своей груди. — Молись Господу нашему! Я постоянно в молитвах! Это… Это чудо, что с тобой стало!— Улучшение, ваша светлость, — вмешался кузен Эдвардс. — Улучшение, основанное на строго научном лечении. Но до выздоровления еще далеко…— Чудо! Мы должны опуститься на колени и воздать хвалу небу! — Герцогиня судорожно сжала руку сына. — Ты обязан это сделать первым, Кристиан! Наказание было ниспослано тебе за грехи. Но сейчас ты прощен и должен благодарить Господа за чудесное избавление! — Она наклонила голову в экзальтации. — О Господь всемогущий, кто дарует жизнь и отнимает ее, кто за все наши грехи…Жерво самостоятельно освободился из объятий матери и быстро пошел к дому. Кальвин в два прыжка подскочил к двери и широко распахнул ее.Герцогиня в одиночестве закончила свою скорую молитву, беззвучно шевеля губами, а затем также ушла в дом. За ней по пятам последовал кузен Эдвардс. Кальвин выглянул в дверь:— Мисс Тиммс? Мистер Тиммс?
В холле он на какую-то минуту оказался один. Потом он услышал сзади звук приближающихся торопливых шагов. Обернулся, ожидая увидеть девочку Мэдди, однако за ним стояла мать, все еще бормотавшая себе под нос какие-то набожные бредни. Он забыл ее… Почти забыл. И вспомнил только тогда, когда она с рыданиями бросилась к нему на грудь. Тогда же он осознал, что она-то и обрекла его на жизнь в тюремной камере, на общение с Обезьяной.В холле Кристиан, еле сдерживаясь, избежал ее объятий. Он чувствовал, что мир потеряет для него равновесие, если в поле зрения сейчас же не появится девочка Мэдди. И вот он увидел в проеме дверей ее хрупкую фигурку. Все хорошо. Теперь Кристиан снова мог контролировать себя. Итак, она была рядом, это значило, что он может спокойно продвигаться дальше. Держа руку на изогнутых перилах, Жерво стал подниматься по лестнице из красного дерева.Он был хозяином в этом доме. Это ощущение казалось странным, смущающим и одновременно справедливым. Он не имел понятия о том, когда последний раз ходил по этому холлу, поднимался по этой лестнице, но знал наверняка: все это принадлежит ему. Все, что есть здесь, должно повиноваться ему. Даже мать находилась здесь с его соизволения.Вдруг Кристиану пришло в голову, что сам он по-настоящему никогда не жил в этом доме. Никогда не был хозяином. В памяти остались времена далекого прошлого: год, проведенный в Сити, балы в честь его сестер, дорога домой — в замок Жерво. Вот где был его дом! Сердце защемило при воспоминании о темном средневековом силуэте, башнях со спиральными лесенками, печными трубами и бесконечными залами.Вот теперь он туда и пойдет. Сейчас, когда он получил свободу. Домой. В замок Жерво.В гостиной герцога поджидали две сестры. Он неслышно подошел к раскрытой двери и взглянул на них. Сестры его не видели и переговаривались между собой приглушенными голосами. Было видно, что они чем-то обеспокоены и очень нервничают. За спиной Кристиана на лестнице раздался громкий звук шагов. Сестры обернулись и увидели брата. Как странно они посмотрели на него!.. Как будто он был мертвецом. Прозрачным. Ходячим трупом. Кристиан глядел на их изумленные, испуганные лица и начинал понимать, что происходит.Он знал, что они ждали. Безумца, скованного цепями, которого занесли бы наверх на носилках. Неудивительно, что они волновались.Герцогиня, подойдя сзади, взяла Кристиана крепко за руку и ввела в гостиную. Она продолжала говорить, захлебываясь, быстро, суетливо и назойливо. Кристиан сразу же утомился.Клеменсия… Он выхватил ее имя из речи герцогини и вспомнил: Клем. Вместе с именем первой сестры к нему пришло и имя второй — Шарлотта. Сестры поднялись с кресел, подошли к брату и робко коснулись губами его щеки, шурша кружевными рукавами и взмахивая пухленькими ручками, которыми несмело ощупывали его. Кристиан смутился, не зная, как себя вести, как отвечать на их поспешные неуловимые улыбочки. Платья сестер казались ему слишком яркими и пестрыми, а прически удивляли обилием различных локонов и завитушек.Кристиан снова обернулся в поисках Мэдди, но увидел только доктора, который заканчивал восхождение по лестнице. Жерво понял, что она все еще стоит внизу, в холле, рядом с растерявшимся отцом. В шляпке и плаще.Кристиан повернулся и вышел из гостиной. Дойдя до середины лестницы, он подал голос, чтобы привлечь ее внимание. Мэдди подняла глаза, и он увидел на ее лице выражение долгожданного облегчения. Сказав что-то Кальвину, она распустила завязку на воротничке, сняла плащ и пошла под руку с отцом вверх по лестнице. Кристиан не двигался с места до тех пор, пока они не поравнялись с ним.Кристиан до сих пор не сказал ни слова в обществе своих родственников и знакомых. Он молчаливо прошел обратно в гостиную, где велась бессмысленная приглушенная беседа.Дом ему понравился. Все на своих местах. Мраморные столики с гнутыми золочеными ножками, такие же стулья, обитые богатой зеленой материей. Мебель была значительно старше его по возрасту. Со дня своего рождения Кристиан не помнил, чтобы ее хоть раз передвигали.Время от времени ему приходилось оборачиваться, чтобы убедиться, что Мэдди еще здесь. Никто с ней не разговаривал, никто даже стула не предложил ни ей, ни ее отцу. Как будто их не было в комнате. Он рассердился. Красноречиво посмотрел на Шарлотту, надеясь, что она проявит по отношению к гостям элементарную вежливость.Однако сестра ничего не поняла и только смутилась.— А не рано ли выпускать его? — робко обратилась она с вопросом к доктору.Выпускать! Как будто он был каким-то опасным животным, чтобы его держали взаперти! Это мой дом! Я — хозяин. Здесь все принадлежит мне… И платья, и кружева, все капризы и кредиты. Все!..О, он знал своих сестренок! Им нужно было от Кристиана только одно — его подпись на каких-то бумажках! Им хотелось иметь солидную прибавку к средствам своих мужей!Кристиан с раздражением отметил, что сестры даже не потрудились как следует позаботиться о своем внешнем виде.Кристиан стал подозревать, что Клем и Шарлотта только для того и сидят сейчас в гостиной, чтобы добиться в удобный момент… его состояния! Он с тревогой ждал той минуты, когда они заикнутся об этом, потому что не знал, как им отвечать. Все, что было в его жизни до камеры и Обезьяны, подернулось плотной дымкой. Он не мог припомнить, делал ли он что-либо по финансовому обеспечению своих сестер.Кристиан отвернулся от них и стал глядеть на камин, в котором играли язычки бодрого огня. Ему хотелось, чтобы сестры поскорее оставили его наедине с девочкой Мэдди.— Ты чем-то рассержен? — раздался в тишине голос Клеменсии. — Крис?Кристиан понял, что к нему обращаются. Сцепив руки за спиной, он повернулся к сестре и устремил на нее тяжелый взгляд.— Рассержен?.. — неуверенно повторила она.Кристиан увидел девочку Мэдди, которая стояла в стороне от других. Подойдя к стене и вырвав из общего ряда пару стульев, он выставил их на середину комнаты, опустив на пол с таким стуком, что всем сразу стало ясно, чем он был рассержен. Мэдди поначалу смутилась, но он подтолкнул к ней стул поближе, и она, опустив глаза, присела. Затем Кристиан предложил стул ее отцу.Вся семья смотрела на него так, как будто никакого улучшения в его состоянии, несмотря на заверения доктора, не произошло.Клем начала что-то говорить, но осеклась, так как со стороны лестницы раздался дробный стук клюки — верный симптом приближения тетушки Весты. Этот звук был отлично известен Кристиану, он помнил его с самого детства.С саркастической улыбкой он поставил поближе к камину любимый стул своей тетки: французской работы, тяжелого дерева, с маленькими пташками и цветочками на обивке, массивными золочеными подлокотниками и ножками в виде драконьих когтей. Драконий трон… С поклоном он повернулся к дверному проему, в котором появилась тетушка. Бледность ее лица резко контрастировала с черным соболем на платье. Это был ее траур по отцу, мужу, брату… А, может, и по Кристиану — кто знает? Траур она носила всегда и не снимала ни при каких обстоятельствах.
— Ты хорошо выглядишь, Жерво, — объявила леди де Марли, подходя к Кристиану.Мэдди сразу узнала ее. Не требовалось особых представлений, чтобы понять: перед ней автор тех строгих и колких писем из герцогской почты в Блайтдейл Холл; леди, которая посылала великолепно сшитое платье вместо сусальных сантиментов; леди, которая решительным шагом вошла в дом на Белгрейв-Сквейр в то утро, когда Мэдди заступила на дежурство.Одна из молодых дам помогла леди де Марли опуститься на кресло, приготовленное для нее Кристианом. Ее брови походили на сморщенные белые листочки, губы и щеки были тонко, но заметно подкрашены. Она подняла вверх палец правой руки и объявила:— Мне стакан красного вина.Герцог чуть склонил голову набок и после некоторого колебания дернул за шнур звонка около камина.— Вы расстроите себе пищеварение, тетушка Веста, — предупредила одна из сестер Кристиана. Леди де Марли пропустила ее замечание мимо ушей. Вообще она, казалось, никого не замечала в комнате, кроме своего племянника. Она пристально смотрела туда, где замер Жерво.— Молодой человек, встань так, чтобы я тебя видела, — распорядилась она и показала, концом своей роскошной клюки на место перед собой.Кристиан прошел туда, куда было сказано. Леди де Марли медленно оглядела герцога с головы до ног. Вместе с ней смотрела на Жерво и Мэдди. Ее взору предстал красивый элегантный джентльмен. Красивее и элегантнее бывают только в мечтах.— Такое впечатление, как будто ты только что из французского мюзик-холла, куда ходил «в охотничьем галстуке. А где печатка? — вдруг спросила леди де Марли.— А! — спохватился кузен Эдвардс, опустив руку в карман. — Я принес ее, миледи. Мне казалось, что лучше оставить ее у меня до нашего приезда. Для безопасности.— Теперь вы уже приехали, если не ошибаюсь.— Конечно, конечно, — засуетился кузен Эдвардс, подходя к ней с самыми подобострастными поклонами, на которые был только способен.Одним движением леди де Марли приняла коробочку из его рук и тут же передала ее Кристиану.Мэдди не знала, видел ли кто-нибудь в эту секунду выражение лица герцога. Он взял коробочку и взглянул на нее.В дверях появился слуга, которого вызвали минуту назад. Пока леди де Марли отдавала распоряжения по поводу вина, Жерво бросил быстрый взгляд на Мэдди.Она, как будто пряча что-то в кулачке, сунула руку в карман своей юбки, стараясь сделать это так, чтобы не заметили присутствующие.Жерво нащупал свой грудной карман и опустил туда коробочку, одновременно с благодарностью улыбнувшись.— Ты хорошо выглядишь, Жерво, — повторила леди де Марли. — Не буду скрывать; я удивлена. Как это вам удалось, доктор Тиммс? Из вашего последнего доклада я поняла, что достигнут определенный успех. Так ли это?— Совершенно верно, миледи, — восторженно произнес кузен Эдвардс. — Для данного случая мы применили новейший метод терапии. И добились прогресса, о котором и не мечтали!— Новый метод, вы говорите?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
В холле он на какую-то минуту оказался один. Потом он услышал сзади звук приближающихся торопливых шагов. Обернулся, ожидая увидеть девочку Мэдди, однако за ним стояла мать, все еще бормотавшая себе под нос какие-то набожные бредни. Он забыл ее… Почти забыл. И вспомнил только тогда, когда она с рыданиями бросилась к нему на грудь. Тогда же он осознал, что она-то и обрекла его на жизнь в тюремной камере, на общение с Обезьяной.В холле Кристиан, еле сдерживаясь, избежал ее объятий. Он чувствовал, что мир потеряет для него равновесие, если в поле зрения сейчас же не появится девочка Мэдди. И вот он увидел в проеме дверей ее хрупкую фигурку. Все хорошо. Теперь Кристиан снова мог контролировать себя. Итак, она была рядом, это значило, что он может спокойно продвигаться дальше. Держа руку на изогнутых перилах, Жерво стал подниматься по лестнице из красного дерева.Он был хозяином в этом доме. Это ощущение казалось странным, смущающим и одновременно справедливым. Он не имел понятия о том, когда последний раз ходил по этому холлу, поднимался по этой лестнице, но знал наверняка: все это принадлежит ему. Все, что есть здесь, должно повиноваться ему. Даже мать находилась здесь с его соизволения.Вдруг Кристиану пришло в голову, что сам он по-настоящему никогда не жил в этом доме. Никогда не был хозяином. В памяти остались времена далекого прошлого: год, проведенный в Сити, балы в честь его сестер, дорога домой — в замок Жерво. Вот где был его дом! Сердце защемило при воспоминании о темном средневековом силуэте, башнях со спиральными лесенками, печными трубами и бесконечными залами.Вот теперь он туда и пойдет. Сейчас, когда он получил свободу. Домой. В замок Жерво.В гостиной герцога поджидали две сестры. Он неслышно подошел к раскрытой двери и взглянул на них. Сестры его не видели и переговаривались между собой приглушенными голосами. Было видно, что они чем-то обеспокоены и очень нервничают. За спиной Кристиана на лестнице раздался громкий звук шагов. Сестры обернулись и увидели брата. Как странно они посмотрели на него!.. Как будто он был мертвецом. Прозрачным. Ходячим трупом. Кристиан глядел на их изумленные, испуганные лица и начинал понимать, что происходит.Он знал, что они ждали. Безумца, скованного цепями, которого занесли бы наверх на носилках. Неудивительно, что они волновались.Герцогиня, подойдя сзади, взяла Кристиана крепко за руку и ввела в гостиную. Она продолжала говорить, захлебываясь, быстро, суетливо и назойливо. Кристиан сразу же утомился.Клеменсия… Он выхватил ее имя из речи герцогини и вспомнил: Клем. Вместе с именем первой сестры к нему пришло и имя второй — Шарлотта. Сестры поднялись с кресел, подошли к брату и робко коснулись губами его щеки, шурша кружевными рукавами и взмахивая пухленькими ручками, которыми несмело ощупывали его. Кристиан смутился, не зная, как себя вести, как отвечать на их поспешные неуловимые улыбочки. Платья сестер казались ему слишком яркими и пестрыми, а прически удивляли обилием различных локонов и завитушек.Кристиан снова обернулся в поисках Мэдди, но увидел только доктора, который заканчивал восхождение по лестнице. Жерво понял, что она все еще стоит внизу, в холле, рядом с растерявшимся отцом. В шляпке и плаще.Кристиан повернулся и вышел из гостиной. Дойдя до середины лестницы, он подал голос, чтобы привлечь ее внимание. Мэдди подняла глаза, и он увидел на ее лице выражение долгожданного облегчения. Сказав что-то Кальвину, она распустила завязку на воротничке, сняла плащ и пошла под руку с отцом вверх по лестнице. Кристиан не двигался с места до тех пор, пока они не поравнялись с ним.Кристиан до сих пор не сказал ни слова в обществе своих родственников и знакомых. Он молчаливо прошел обратно в гостиную, где велась бессмысленная приглушенная беседа.Дом ему понравился. Все на своих местах. Мраморные столики с гнутыми золочеными ножками, такие же стулья, обитые богатой зеленой материей. Мебель была значительно старше его по возрасту. Со дня своего рождения Кристиан не помнил, чтобы ее хоть раз передвигали.Время от времени ему приходилось оборачиваться, чтобы убедиться, что Мэдди еще здесь. Никто с ней не разговаривал, никто даже стула не предложил ни ей, ни ее отцу. Как будто их не было в комнате. Он рассердился. Красноречиво посмотрел на Шарлотту, надеясь, что она проявит по отношению к гостям элементарную вежливость.Однако сестра ничего не поняла и только смутилась.— А не рано ли выпускать его? — робко обратилась она с вопросом к доктору.Выпускать! Как будто он был каким-то опасным животным, чтобы его держали взаперти! Это мой дом! Я — хозяин. Здесь все принадлежит мне… И платья, и кружева, все капризы и кредиты. Все!..О, он знал своих сестренок! Им нужно было от Кристиана только одно — его подпись на каких-то бумажках! Им хотелось иметь солидную прибавку к средствам своих мужей!Кристиан с раздражением отметил, что сестры даже не потрудились как следует позаботиться о своем внешнем виде.Кристиан стал подозревать, что Клем и Шарлотта только для того и сидят сейчас в гостиной, чтобы добиться в удобный момент… его состояния! Он с тревогой ждал той минуты, когда они заикнутся об этом, потому что не знал, как им отвечать. Все, что было в его жизни до камеры и Обезьяны, подернулось плотной дымкой. Он не мог припомнить, делал ли он что-либо по финансовому обеспечению своих сестер.Кристиан отвернулся от них и стал глядеть на камин, в котором играли язычки бодрого огня. Ему хотелось, чтобы сестры поскорее оставили его наедине с девочкой Мэдди.— Ты чем-то рассержен? — раздался в тишине голос Клеменсии. — Крис?Кристиан понял, что к нему обращаются. Сцепив руки за спиной, он повернулся к сестре и устремил на нее тяжелый взгляд.— Рассержен?.. — неуверенно повторила она.Кристиан увидел девочку Мэдди, которая стояла в стороне от других. Подойдя к стене и вырвав из общего ряда пару стульев, он выставил их на середину комнаты, опустив на пол с таким стуком, что всем сразу стало ясно, чем он был рассержен. Мэдди поначалу смутилась, но он подтолкнул к ней стул поближе, и она, опустив глаза, присела. Затем Кристиан предложил стул ее отцу.Вся семья смотрела на него так, как будто никакого улучшения в его состоянии, несмотря на заверения доктора, не произошло.Клем начала что-то говорить, но осеклась, так как со стороны лестницы раздался дробный стук клюки — верный симптом приближения тетушки Весты. Этот звук был отлично известен Кристиану, он помнил его с самого детства.С саркастической улыбкой он поставил поближе к камину любимый стул своей тетки: французской работы, тяжелого дерева, с маленькими пташками и цветочками на обивке, массивными золочеными подлокотниками и ножками в виде драконьих когтей. Драконий трон… С поклоном он повернулся к дверному проему, в котором появилась тетушка. Бледность ее лица резко контрастировала с черным соболем на платье. Это был ее траур по отцу, мужу, брату… А, может, и по Кристиану — кто знает? Траур она носила всегда и не снимала ни при каких обстоятельствах.
— Ты хорошо выглядишь, Жерво, — объявила леди де Марли, подходя к Кристиану.Мэдди сразу узнала ее. Не требовалось особых представлений, чтобы понять: перед ней автор тех строгих и колких писем из герцогской почты в Блайтдейл Холл; леди, которая посылала великолепно сшитое платье вместо сусальных сантиментов; леди, которая решительным шагом вошла в дом на Белгрейв-Сквейр в то утро, когда Мэдди заступила на дежурство.Одна из молодых дам помогла леди де Марли опуститься на кресло, приготовленное для нее Кристианом. Ее брови походили на сморщенные белые листочки, губы и щеки были тонко, но заметно подкрашены. Она подняла вверх палец правой руки и объявила:— Мне стакан красного вина.Герцог чуть склонил голову набок и после некоторого колебания дернул за шнур звонка около камина.— Вы расстроите себе пищеварение, тетушка Веста, — предупредила одна из сестер Кристиана. Леди де Марли пропустила ее замечание мимо ушей. Вообще она, казалось, никого не замечала в комнате, кроме своего племянника. Она пристально смотрела туда, где замер Жерво.— Молодой человек, встань так, чтобы я тебя видела, — распорядилась она и показала, концом своей роскошной клюки на место перед собой.Кристиан прошел туда, куда было сказано. Леди де Марли медленно оглядела герцога с головы до ног. Вместе с ней смотрела на Жерво и Мэдди. Ее взору предстал красивый элегантный джентльмен. Красивее и элегантнее бывают только в мечтах.— Такое впечатление, как будто ты только что из французского мюзик-холла, куда ходил «в охотничьем галстуке. А где печатка? — вдруг спросила леди де Марли.— А! — спохватился кузен Эдвардс, опустив руку в карман. — Я принес ее, миледи. Мне казалось, что лучше оставить ее у меня до нашего приезда. Для безопасности.— Теперь вы уже приехали, если не ошибаюсь.— Конечно, конечно, — засуетился кузен Эдвардс, подходя к ней с самыми подобострастными поклонами, на которые был только способен.Одним движением леди де Марли приняла коробочку из его рук и тут же передала ее Кристиану.Мэдди не знала, видел ли кто-нибудь в эту секунду выражение лица герцога. Он взял коробочку и взглянул на нее.В дверях появился слуга, которого вызвали минуту назад. Пока леди де Марли отдавала распоряжения по поводу вина, Жерво бросил быстрый взгляд на Мэдди.Она, как будто пряча что-то в кулачке, сунула руку в карман своей юбки, стараясь сделать это так, чтобы не заметили присутствующие.Жерво нащупал свой грудной карман и опустил туда коробочку, одновременно с благодарностью улыбнувшись.— Ты хорошо выглядишь, Жерво, — повторила леди де Марли. — Не буду скрывать; я удивлена. Как это вам удалось, доктор Тиммс? Из вашего последнего доклада я поняла, что достигнут определенный успех. Так ли это?— Совершенно верно, миледи, — восторженно произнес кузен Эдвардс. — Для данного случая мы применили новейший метод терапии. И добились прогресса, о котором и не мечтали!— Новый метод, вы говорите?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49