Франческа отступила в тень двора, услышав тяжелые шаги Кардстона и остальных мужчин, направлявшихся к конюшням.
А вдруг они обнаружат ее...
Если появится Алекс... Радость волной захлестнула ее. Он сейчас ее ищет, мечется по замку, по его многочисленным коридорам и комнатам, в ярости от того, что все его дурацкие планы рухнули. Она отомстила ему.
Когда подадут карету, она прикажет кучеру отвезти ее в Линкольншир или Брейдвуд, где она будет в безопасности.
Хоть бы скорее подъехала карета, молилась она. Она сыта по горло Алексом Девени, тайнами, загадками и порочной карьерой Сары.
Ее потряс гнев Кардстона, а собственная наглость просто повергла в ужас. Она никогда не сможет забыть, как она голая выставила себя на всеобщее обозрение. Откуда только у нее взялась смелость?
Что такое со мной происходит ?
Я не хочу в тюрьму из-за грехов Сары. Это был очень опасный эксперимент , который дорого обойдется Алексу , включая и ту сотню фунтов , которую он мне должен. И потом , я просто хочу выбраться отсюда.
Я не желаю больше притворяться Сарой.
Я скажу ему...
– Сара! Сара! – услышала она голос Алекса. – Проклятие...
Сара Тэва постоянно доводит его до исступления, причиняет неимоверные страдания.
Она ясно представляла, как он воспринимает ее – Сару, искусительницу, терзающую мужчин, которые не в силах противиться ей.
Какой же беспомощной она себя сейчас чувствовала.
– Сара...
Алекс выскочил из парадных дверей замка как раз в тот момент, когда карета въехала во двор.
У Франчески было преимущество минуты в три, и она бросилась к карете. Алекс увидел ее, когда она уже распахнула дверцу.
– Не останавливайся, – крикнула она кучеру, ставя ногу на шаткую ступеньку. Собрав силы, она подтянулась, влезла в карету и рухнула прямо на пол.
«О Боже, не останавливайся!» – взмолилась она, услышав хруст гравия под сапогами Алекса. Карета дернулась, когда он, ухватившись за дверцу, вскочил на ступеньку и прыгнул внутрь, навалившись на Франческу всей своей тяжестью. Из груди Франчески вырвался тяжелый вздох.
Дверца захлопнулась, когда карета набрала скорость и покатилась по пустынной сельской дороге.
Ни один из них не пошевелился, не произнес ни слова. Сара уже во второй раз ощутила на себе тяжесть тела Алекса и не знала, что делать. Он был так близко; почти касался лицом ее лица. Карета покачивалась, и в такт ей покачивались их тела.
Алекс ничего не мог прочитать в ее глазах. Она вновь отгородилась от него, и он ощутил знакомое раздражение оттого, что даже сейчас, после этого неприятного происшествия, лежа под ним, она не выказывала никаких чувств, не принимая и не отталкивая его.
Она знала, что может заполучить любого мужчину, и поэтому не хотела никого.
А он страстно ее желал и ждал от нее того же.
– Сара...
– Не нужно... – выдохнула она, прекрасно понимая, что его не остановить. Он был очарован Сарой, точнее, Франческой, игравшей роль Сары, и даже она, с ее невинностью, чувствовала клокотавшее в нем желание. Он хотел того, что Сара с такой легкостью отдавала другим мужчинам, ожидал награды за то, что спас ее от Кардстона.
Но Франческа не собиралась уступать. Она берегла свою невинность для Кольма, которого полюбила много лет назад, совсем еще девочкой, и, желая спасти его, оказалась в этой жуткой ситуации.
Ее оружие оставалось прежним – молчание и высокомерие. И она отвернулась.
Тогда Алекс наклонился к самому ее уху и прошептал:
– Ты никогда, слышишь, никогда не убежишь от меня.
Она хотела опровергнуть это его самоуверенное заявление, но, как только повернулась к нему, его губы завладели ее губами, не давая ей вздохнуть, он вложил в этот поцелуй давно копившееся в нем жгучее желание, вызывая в ней доселе неведомые ей чувства.
Он упивался ее девственным ртом, распаляясь все больше и больше. Не понимая, что за сила кроется в поцелуе. Она оказалась беспомощна перед таким натиском и не противилась ему.
Но одних поцелуев Алексу было мало. Плавное покачивание кареты, судорожные движения ее тела под ним, воспоминания о ее наготе так возбудили его, что он стал подобен паровому котлу, готовому взорваться в любую минуту.
– Сара... – Его губы трепетали у ее губ.
Ее непроницаемые черные глаза смотрели на него без всякого выражения, холодные, безразличные к его страсти, к его мукам, и этот ее взгляд сказал ему все.
Сара Тэва, когда-то купавшаяся в роскоши и богатстве, не допустит, чтобы ею овладели в карете, да еще на полу. В то же время она танцует перед мужчинами нагая, выставляя напоказ все свои прелести. На самом краю сцены, отделенной от зрителей совсем узким пространством. Пусть любуются, пусть доходят до исступления – больше заплатят.
Она знала, какую имеет над мужчинами власть.
И пользовалась этим.
Алекс чертыхнулся. И у нее хватает наглости вести себя так, словно она слишком хороша для него, в то время как именно он вытащил ее из нужды и позволил носить имя Уильяма.
Она порочна до мозга костей. За сотню фунтов готова продаться.
Она заработала их этим вечером, язвительно думал он, огромным усилием воли подавляя желание. Заплати он ей, она, возможно, стала бы сговорчивее, хотя в данный момент не могла бы диктовать условия.
А может, и могла бы... стоило ей посмотреть на него этим своим взглядом, и его похоть уступила бы место злости и раздражению.
О, она мастерски умеет это делать, думал он. Сначала вертится голая перед мужчиной, распаляя его, позволяет насладиться ее губами, почувствовать ее тело, а потом вежливо отказывает.
Но только не ему – еще ни одна женщина ему не отказала. И она, эта шлюха из трущоб, не будет первой.
– Я все равно овладею тобой, – прошептал он, подавив ярость и снова припав к ее губам в долгом, грубом поцелуе.
Алекс с трудом оторвался от нее, презирая себя за то, что проявил перед ней слабость.
Терпение человека не безгранично, а ему еще предстоит ехать с ней несколько часов и все это время вспоминать, как она голая танцевала перед самыми распущенными мужчинами Англии.
С каким наслаждением она скользила по сцене.
Будь она проклята!
Алекс смотрел, как она грациозно села на сиденье и расправила платье, одно из тех, которые ей дала Филиппа. Она была в нем так же соблазнительна, как и без него.
Есть только один способ бороться с ее притягательностью. Он достал пачку банкнот и швырнул ей.
– Ты их заработала.
Она ловко поймала деньги и посмотрела ему в глаза.
– Да, заработала. – Теперь у нее четыреста фунтов, достаточно, чтобы убежать вопреки всем его угрозам, самонадеянным выводам и планам. Сейчас она ненавидела его так, как никогда раньше. А вот Сара не испытывала бы к нему ненависти. Она наслаждалась бы его вниманием и его деньгами, возможностью выступать перед богатыми мужчинами.
А чем наслаждалась ты , Франческа ? Кстати , тебе не так уж противно было танцевать , сознавая , что твоя нагота приводит в неистовство мужчин.
Или что Алекс Девени без ума от Сары Тэва.
Нет! Даже не думай об этом... Гони прочь эту мысль.
Она уставилась в окно, за которым все было окутано мраком; факелы кареты отбрасывали причудливые тени на зловещий ландшафт.
Как в кошмаре. В кошмар превратилась и вся ее жизнь с тех пор, как она стала Сарой.
Что с ней происходит? Кажется, ей доставляет удовольствие делать то, к чему ее принуждает Алекс.
Значит, скоро, очень скоро, он поймет, что она вовсе не Сара. Страшно подумать, что тогда произойдет.
– О, даже и не думай об этом, Сара.
Она подскочила. Боже милостивый, неужели он читает ее мысли?
Он наклонился к ней, представляя ее себе обнаженной, не в силах прогнать наваждение.
– Пойми: я никогда тебя не отпущу. Никогда. Можешь играть в свои игры, изображать девственницу и недотрогу, все равно твоя репутация всем известна. Но помни, Сара, я тобой овладею, и ты будешь спать только со мной.
Глава 11
Как же соблазнить куртизанку?
Алекс размышлял над этим сложным вопросом, пока карета катилась по темной дороге, а Сара Тэва спала, не придумав лучшей защиты от его угроз и от его похоти.
Джентльмен никогда не овладеет женщиной против ее воли или если она потеряла сознание.
Но для Алекса кодекс чести кончался там, где начиналась Сара Тэва. Здесь не было никаких правил, лишь ее скандальная репутация, ее тело и жгучее желание погрузиться в него.
Вот в чем суть ее притягательности. И, конечно же, овладев ею, наверняка испытаешь разочарование.
Сотни мужчин обладали ее телом. Его плоть восстала при мысли об этом. Он представил себе Сару, распростертую на помосте, она манит мужчин к себе и удовлетворяет одного за другим, как того добивался Кардстон. Кто же из них мог оказаться настоящим жеребцом, способным заставить ее гарцевать?
Конечно же, он.
Но прежде он заставит ее идти рысью.
Утром Маркус ворвался в комнату и, даже не поздоровавшись, обрушил на голову Алекса целый ворох плохих новостей:
– К ночи слух распространится по всему Сомерсету, Алекс. Твой проклятый распутный друг Кардстон хвастался Аластэру, что накануне вечером она танцевала голая и переспала по пять раз с каждым. Аластэр разошлет своих слуг, чтобы они разнесли эту новость. Ты запятнал имя Девени, из-за этой... этой... я не знаю, куда глаза девать от стыда. Мои прихожане... наши друзья... – Он рухнул на стул, дрожа всем телом. – Ты потерял рассудок, привезя сюда эту женщину. Ее невозможно спасти. Она этого не хочет. И ты поощряешь ее. Клянусь, она доведет тебя до беды, как и Уильяма.
– Боже милостивый, Маркус, – перебил Алекс брата, пропустив мимо ушей его причитания. – Итак, что сказал Кардстон?
– Что они все попробовали ее, и ты это прекрасно знаешь. Боже Всемогущий, был ли на свете мужчина, которого бы не искушал грех?..
– Неужели так и сказал? Это замечательно, Маркус, лучше не придумаешь. Просто подарок, и так кстати!
– Ты обезумел.
– Аластэр, говоришь? – Маркус молча кивнул.
– Он будет следующим, – сказал Алекс. – Они теперь все ее захотят, но мы не дадим им того, что получил Кардстон. Я допустил тактическую ошибку.
Маркус вскочил.
– Мне действительно нужно помолиться о твоей душе, Алекс.
– Сядь, Маркус. – Маркус сел.
– Ты что-то затеваешь.
– Кардстон лжет.
– Да? Но ему поверят, учитывая репутацию этой женщины.
– Это не имеет значения.
– В воскресенье, во время службы я не смогу поднять глаз, – простонал Маркус.
– Это Кардстон не сможет, – пробормотал Алекс. – Ну, полно, полно причитать. Клянусь тебе благополучием королевы и страны, что Кардстон и его мерзавцы не дотронулись до нее.
Маркус вскинул голову.
– Ты хочешь сказать...
– Маркус!
– Дорогая... – Маркус встал, когда на пороге появилась Филиппа.
– Собираешь всю грязь. Не можешь успокоиться, не узнав все до мельчайших подробностей, да? – Она вошла в столовую. – Алекс, убить тебя мало за то, что ты привез эту женщину в наш дом.
– Дорогая, я только рассказывал Алексу...
– Уверена, Алекс сообщал тебе все мерзкие подробности. – Филиппа демонстративно уселась напротив Алекса. – Где же твои безмозглые слуги? Ей, что ли, прислуживают?
– О, Филиппа, моя дорогая... не нужно... – Маркус мгновенно оказался у ее ног, на коленях. – Я не... ты же знаешь, что я чувствую...
– Ничего я не знаю, – холодно заявила Филиппа, – кроме того, что эта женщина все перевернула вверх дном в этом доме, и Алекс стал ее... сутенером.
Маркус отшатнулся от нее.
– Филиппа!
– Что? Ты не думал, что леди знает такие слова? Так позволь тебя разуверить. Леди знает такие слова, знает, что собой представляет эта женщина и что Алекс делает с ней в своей спальне. – Филиппа стукнула кулаком по столу. – А мужчины, эти глупцы, жаждут узнать подробности этой гнусной истории. Все до единого, включая и моего мужа.
– Филиппа... – Маркус коснулся ее руки, но она оттолкнула его. – Алекс?..
– Сами разбирайтесь, я не вмешиваюсь в семейные перепалки, – заявил Алекс.
– Известное дело, семья тебя не интересует. Только эта потаскуха. Вот какую власть может взять женщина над мужчиной. Жаль, что я не понимала этого раньше.
– Филиппа, – запротестовал Маркус, пытаясь ее обнять. Филиппа хотела оттолкнуть его – и замерла.
– А вот и она. Очень кстати, как вошла! Доброе утро, Сара. О, какая вы отдохнувшая – и удовлетворенная. Удивляюсь, что Алекс доверяет вам настолько, что позволяет разгуливать тут, как сучке перед течкой.
Это уже было слишком. Маркус взглянул на Франческу, замершую в дверях; ее лицо было мертвенно-бледным на фоне строгого черного платья. Он поднялся.
– Приношу извинения, Сара. Моя жена погорячилась. – Он потянул Филиппу за руку. – Прошу нас простить. Нам нужно идти.
Филиппа вырвала руку и встала.
– Не смей извиняться за меня перед этой потаскухой, Маркус Девени. Нет-нет, ты останься, раз тебя так завораживает грех. Уверена, Сара с радостью обсудит с тобой все бесстыдные подробности под видом исповеди. И я не сомневаюсь, что ты найдешь время и веские причины, чтобы отпустить ей грехи.
– Филиппа... – остановил жену Маркус, но она, оттолкнув Франческу, выскочила из комнаты.
– Оставь ее, – сказал Алекс. Маркус опустился в кресло.
– Не знаю, что с ней делать.
– Разберешься, – успокоил его Алекс. – Присаживайся, Сара. Завтрак подан.
– А я, наверное, главное блюдо, – пробормотала Франческа, потрясенная яростью Филиппы. – Я попрошу Уоттена принести мне что-нибудь в мою – в вашу – комнату.
– Сядь.
Она села, и служанка налила ей чаю.
– Скажи Маркусу, что вчера вечером ничего не случилось.
Она взяла чашку и посмотрела на Маркуса.
– Я бы так не сказала, милорд.
Маркус вспыхнул, видимо, с нетерпением ждал, что она скажет. В это утро все было как-то странно, включая и переданное Уоттеном приглашение Алекса присоединиться к нему за завтраком.
Она не была настолько наивна, чтобы считать, будто Алекс ей доверяет. Или же испытывает угрызения совести за вчерашний вечер. Скорее, ему что-то от нее нужно.
Спускаясь вниз, она заметила множество слуг, они стояли во всех коридорах, и ее надежда сбежать мгновенно угасла.
Она слышала почти все, что говорила Филиппа.
Но Маркус ей нравился, независимо от того, как он к ней относился. Он был слишком расстроен прямотой Алекса и совершенно растерялся. Не знал, куда девать глаза и руки. Несмотря на его сан и его религиозность, ему очень хотелось побольше узнать о Саре.
Филиппа, кстати, была не так уж далека от истины.
– Позвольте заверить вас... – начала она и осеклась, не зная, как лучше выразить свою мысль.
Алекс уже проявлял признаки нетерпения. Молчание. Презрение. Пусть ждет. Наконец она сжалилась над Маркусом:
– Позвольте мне подтвердить, что Алекс сказал правду. Я танцевала для джентльменов, как мы и договаривались. И ничего больше.
Маркус явно испытал облегчение.
– Говорят, вы не только танцевали.
– Понятно, – тихо произнесла Франческа. Почему она не была к этому готова? Особенно после того, как дала отпор Кардстону в присутствии стольких свидетелей. Конечно, он будет утверждать, что овладел ею. Десять раз кряду, да еще скажет, что она валялась у него в ногах.
Ей стало нехорошо при мысли об этом. Вчерашний эпизод явно не исчерпан.
Устремив взгляд на Алекса, она сказала:
– Ну ладно, Алекс. Меня вы не обманете. И, конечно, вам не удастся отделаться от Маркуса. Итак, чего еще вы от меня хотите?
Когда Филиппа выскочила из дома, начался дождь, и это лишь усугубило ее убежденность в несправедливости жизни. Дождь. Шлюхи. Мужья-растяпы. Все одно к одному. Постоянно одни неудачи.
Как может добропорядочная, симпатичная жена священника соперничать с прекрасной, роскошной, экзотичной иностранкой, которая готова танцевать голая для любого, кто бросит ей монету?
Одна мысль о таком развлечении должна возбуждать мужскую плоть.
И, видит Бог, Маркус не исключение. Он тоже очарован Сарой Тэва.
Такая женщина требует того внимания, которого за все годы своего замужества она не видела от Маркуса. Он был настоящим служителем церкви, благочестивым, набожным, мягким, заботливым.
Скучным.
Филиппа вышла за него потому, что хотела Алекса. Отчаянно, горячо, исступленно, и была уверена, что, в конце концов, завоюет его.
Что он обратит на нее внимание. Увидит, что у нее тело богини, и увлечет в глубину парка Миэршема, и будет ласкать до самозабвения, как это ей представлялось в мечтах.
Но Алекс за все эти годы ни разу не взглянул на нее, как на женщину. Для него она была, прежде всего, женой Маркуса, обладающей высокими нравственными принципами, спокойной и рассудительной. Он ни разу не услышал желания в ее голосе, не заметил вожделения в ее взгляде.
А сейчас он вообще никого не замечал, кроме Сары Тэва, – потаскухи, шлюхи, готовой лечь под любого, – обращался с ней, как с королевой. Уложил ее в свою постель, делал с ней все, что хотел, любовался ее телом. Она все ему позволяла.
Разве может соперничать с ней добропорядочная женщина?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
А вдруг они обнаружат ее...
Если появится Алекс... Радость волной захлестнула ее. Он сейчас ее ищет, мечется по замку, по его многочисленным коридорам и комнатам, в ярости от того, что все его дурацкие планы рухнули. Она отомстила ему.
Когда подадут карету, она прикажет кучеру отвезти ее в Линкольншир или Брейдвуд, где она будет в безопасности.
Хоть бы скорее подъехала карета, молилась она. Она сыта по горло Алексом Девени, тайнами, загадками и порочной карьерой Сары.
Ее потряс гнев Кардстона, а собственная наглость просто повергла в ужас. Она никогда не сможет забыть, как она голая выставила себя на всеобщее обозрение. Откуда только у нее взялась смелость?
Что такое со мной происходит ?
Я не хочу в тюрьму из-за грехов Сары. Это был очень опасный эксперимент , который дорого обойдется Алексу , включая и ту сотню фунтов , которую он мне должен. И потом , я просто хочу выбраться отсюда.
Я не желаю больше притворяться Сарой.
Я скажу ему...
– Сара! Сара! – услышала она голос Алекса. – Проклятие...
Сара Тэва постоянно доводит его до исступления, причиняет неимоверные страдания.
Она ясно представляла, как он воспринимает ее – Сару, искусительницу, терзающую мужчин, которые не в силах противиться ей.
Какой же беспомощной она себя сейчас чувствовала.
– Сара...
Алекс выскочил из парадных дверей замка как раз в тот момент, когда карета въехала во двор.
У Франчески было преимущество минуты в три, и она бросилась к карете. Алекс увидел ее, когда она уже распахнула дверцу.
– Не останавливайся, – крикнула она кучеру, ставя ногу на шаткую ступеньку. Собрав силы, она подтянулась, влезла в карету и рухнула прямо на пол.
«О Боже, не останавливайся!» – взмолилась она, услышав хруст гравия под сапогами Алекса. Карета дернулась, когда он, ухватившись за дверцу, вскочил на ступеньку и прыгнул внутрь, навалившись на Франческу всей своей тяжестью. Из груди Франчески вырвался тяжелый вздох.
Дверца захлопнулась, когда карета набрала скорость и покатилась по пустынной сельской дороге.
Ни один из них не пошевелился, не произнес ни слова. Сара уже во второй раз ощутила на себе тяжесть тела Алекса и не знала, что делать. Он был так близко; почти касался лицом ее лица. Карета покачивалась, и в такт ей покачивались их тела.
Алекс ничего не мог прочитать в ее глазах. Она вновь отгородилась от него, и он ощутил знакомое раздражение оттого, что даже сейчас, после этого неприятного происшествия, лежа под ним, она не выказывала никаких чувств, не принимая и не отталкивая его.
Она знала, что может заполучить любого мужчину, и поэтому не хотела никого.
А он страстно ее желал и ждал от нее того же.
– Сара...
– Не нужно... – выдохнула она, прекрасно понимая, что его не остановить. Он был очарован Сарой, точнее, Франческой, игравшей роль Сары, и даже она, с ее невинностью, чувствовала клокотавшее в нем желание. Он хотел того, что Сара с такой легкостью отдавала другим мужчинам, ожидал награды за то, что спас ее от Кардстона.
Но Франческа не собиралась уступать. Она берегла свою невинность для Кольма, которого полюбила много лет назад, совсем еще девочкой, и, желая спасти его, оказалась в этой жуткой ситуации.
Ее оружие оставалось прежним – молчание и высокомерие. И она отвернулась.
Тогда Алекс наклонился к самому ее уху и прошептал:
– Ты никогда, слышишь, никогда не убежишь от меня.
Она хотела опровергнуть это его самоуверенное заявление, но, как только повернулась к нему, его губы завладели ее губами, не давая ей вздохнуть, он вложил в этот поцелуй давно копившееся в нем жгучее желание, вызывая в ней доселе неведомые ей чувства.
Он упивался ее девственным ртом, распаляясь все больше и больше. Не понимая, что за сила кроется в поцелуе. Она оказалась беспомощна перед таким натиском и не противилась ему.
Но одних поцелуев Алексу было мало. Плавное покачивание кареты, судорожные движения ее тела под ним, воспоминания о ее наготе так возбудили его, что он стал подобен паровому котлу, готовому взорваться в любую минуту.
– Сара... – Его губы трепетали у ее губ.
Ее непроницаемые черные глаза смотрели на него без всякого выражения, холодные, безразличные к его страсти, к его мукам, и этот ее взгляд сказал ему все.
Сара Тэва, когда-то купавшаяся в роскоши и богатстве, не допустит, чтобы ею овладели в карете, да еще на полу. В то же время она танцует перед мужчинами нагая, выставляя напоказ все свои прелести. На самом краю сцены, отделенной от зрителей совсем узким пространством. Пусть любуются, пусть доходят до исступления – больше заплатят.
Она знала, какую имеет над мужчинами власть.
И пользовалась этим.
Алекс чертыхнулся. И у нее хватает наглости вести себя так, словно она слишком хороша для него, в то время как именно он вытащил ее из нужды и позволил носить имя Уильяма.
Она порочна до мозга костей. За сотню фунтов готова продаться.
Она заработала их этим вечером, язвительно думал он, огромным усилием воли подавляя желание. Заплати он ей, она, возможно, стала бы сговорчивее, хотя в данный момент не могла бы диктовать условия.
А может, и могла бы... стоило ей посмотреть на него этим своим взглядом, и его похоть уступила бы место злости и раздражению.
О, она мастерски умеет это делать, думал он. Сначала вертится голая перед мужчиной, распаляя его, позволяет насладиться ее губами, почувствовать ее тело, а потом вежливо отказывает.
Но только не ему – еще ни одна женщина ему не отказала. И она, эта шлюха из трущоб, не будет первой.
– Я все равно овладею тобой, – прошептал он, подавив ярость и снова припав к ее губам в долгом, грубом поцелуе.
Алекс с трудом оторвался от нее, презирая себя за то, что проявил перед ней слабость.
Терпение человека не безгранично, а ему еще предстоит ехать с ней несколько часов и все это время вспоминать, как она голая танцевала перед самыми распущенными мужчинами Англии.
С каким наслаждением она скользила по сцене.
Будь она проклята!
Алекс смотрел, как она грациозно села на сиденье и расправила платье, одно из тех, которые ей дала Филиппа. Она была в нем так же соблазнительна, как и без него.
Есть только один способ бороться с ее притягательностью. Он достал пачку банкнот и швырнул ей.
– Ты их заработала.
Она ловко поймала деньги и посмотрела ему в глаза.
– Да, заработала. – Теперь у нее четыреста фунтов, достаточно, чтобы убежать вопреки всем его угрозам, самонадеянным выводам и планам. Сейчас она ненавидела его так, как никогда раньше. А вот Сара не испытывала бы к нему ненависти. Она наслаждалась бы его вниманием и его деньгами, возможностью выступать перед богатыми мужчинами.
А чем наслаждалась ты , Франческа ? Кстати , тебе не так уж противно было танцевать , сознавая , что твоя нагота приводит в неистовство мужчин.
Или что Алекс Девени без ума от Сары Тэва.
Нет! Даже не думай об этом... Гони прочь эту мысль.
Она уставилась в окно, за которым все было окутано мраком; факелы кареты отбрасывали причудливые тени на зловещий ландшафт.
Как в кошмаре. В кошмар превратилась и вся ее жизнь с тех пор, как она стала Сарой.
Что с ней происходит? Кажется, ей доставляет удовольствие делать то, к чему ее принуждает Алекс.
Значит, скоро, очень скоро, он поймет, что она вовсе не Сара. Страшно подумать, что тогда произойдет.
– О, даже и не думай об этом, Сара.
Она подскочила. Боже милостивый, неужели он читает ее мысли?
Он наклонился к ней, представляя ее себе обнаженной, не в силах прогнать наваждение.
– Пойми: я никогда тебя не отпущу. Никогда. Можешь играть в свои игры, изображать девственницу и недотрогу, все равно твоя репутация всем известна. Но помни, Сара, я тобой овладею, и ты будешь спать только со мной.
Глава 11
Как же соблазнить куртизанку?
Алекс размышлял над этим сложным вопросом, пока карета катилась по темной дороге, а Сара Тэва спала, не придумав лучшей защиты от его угроз и от его похоти.
Джентльмен никогда не овладеет женщиной против ее воли или если она потеряла сознание.
Но для Алекса кодекс чести кончался там, где начиналась Сара Тэва. Здесь не было никаких правил, лишь ее скандальная репутация, ее тело и жгучее желание погрузиться в него.
Вот в чем суть ее притягательности. И, конечно же, овладев ею, наверняка испытаешь разочарование.
Сотни мужчин обладали ее телом. Его плоть восстала при мысли об этом. Он представил себе Сару, распростертую на помосте, она манит мужчин к себе и удовлетворяет одного за другим, как того добивался Кардстон. Кто же из них мог оказаться настоящим жеребцом, способным заставить ее гарцевать?
Конечно же, он.
Но прежде он заставит ее идти рысью.
Утром Маркус ворвался в комнату и, даже не поздоровавшись, обрушил на голову Алекса целый ворох плохих новостей:
– К ночи слух распространится по всему Сомерсету, Алекс. Твой проклятый распутный друг Кардстон хвастался Аластэру, что накануне вечером она танцевала голая и переспала по пять раз с каждым. Аластэр разошлет своих слуг, чтобы они разнесли эту новость. Ты запятнал имя Девени, из-за этой... этой... я не знаю, куда глаза девать от стыда. Мои прихожане... наши друзья... – Он рухнул на стул, дрожа всем телом. – Ты потерял рассудок, привезя сюда эту женщину. Ее невозможно спасти. Она этого не хочет. И ты поощряешь ее. Клянусь, она доведет тебя до беды, как и Уильяма.
– Боже милостивый, Маркус, – перебил Алекс брата, пропустив мимо ушей его причитания. – Итак, что сказал Кардстон?
– Что они все попробовали ее, и ты это прекрасно знаешь. Боже Всемогущий, был ли на свете мужчина, которого бы не искушал грех?..
– Неужели так и сказал? Это замечательно, Маркус, лучше не придумаешь. Просто подарок, и так кстати!
– Ты обезумел.
– Аластэр, говоришь? – Маркус молча кивнул.
– Он будет следующим, – сказал Алекс. – Они теперь все ее захотят, но мы не дадим им того, что получил Кардстон. Я допустил тактическую ошибку.
Маркус вскочил.
– Мне действительно нужно помолиться о твоей душе, Алекс.
– Сядь, Маркус. – Маркус сел.
– Ты что-то затеваешь.
– Кардстон лжет.
– Да? Но ему поверят, учитывая репутацию этой женщины.
– Это не имеет значения.
– В воскресенье, во время службы я не смогу поднять глаз, – простонал Маркус.
– Это Кардстон не сможет, – пробормотал Алекс. – Ну, полно, полно причитать. Клянусь тебе благополучием королевы и страны, что Кардстон и его мерзавцы не дотронулись до нее.
Маркус вскинул голову.
– Ты хочешь сказать...
– Маркус!
– Дорогая... – Маркус встал, когда на пороге появилась Филиппа.
– Собираешь всю грязь. Не можешь успокоиться, не узнав все до мельчайших подробностей, да? – Она вошла в столовую. – Алекс, убить тебя мало за то, что ты привез эту женщину в наш дом.
– Дорогая, я только рассказывал Алексу...
– Уверена, Алекс сообщал тебе все мерзкие подробности. – Филиппа демонстративно уселась напротив Алекса. – Где же твои безмозглые слуги? Ей, что ли, прислуживают?
– О, Филиппа, моя дорогая... не нужно... – Маркус мгновенно оказался у ее ног, на коленях. – Я не... ты же знаешь, что я чувствую...
– Ничего я не знаю, – холодно заявила Филиппа, – кроме того, что эта женщина все перевернула вверх дном в этом доме, и Алекс стал ее... сутенером.
Маркус отшатнулся от нее.
– Филиппа!
– Что? Ты не думал, что леди знает такие слова? Так позволь тебя разуверить. Леди знает такие слова, знает, что собой представляет эта женщина и что Алекс делает с ней в своей спальне. – Филиппа стукнула кулаком по столу. – А мужчины, эти глупцы, жаждут узнать подробности этой гнусной истории. Все до единого, включая и моего мужа.
– Филиппа... – Маркус коснулся ее руки, но она оттолкнула его. – Алекс?..
– Сами разбирайтесь, я не вмешиваюсь в семейные перепалки, – заявил Алекс.
– Известное дело, семья тебя не интересует. Только эта потаскуха. Вот какую власть может взять женщина над мужчиной. Жаль, что я не понимала этого раньше.
– Филиппа, – запротестовал Маркус, пытаясь ее обнять. Филиппа хотела оттолкнуть его – и замерла.
– А вот и она. Очень кстати, как вошла! Доброе утро, Сара. О, какая вы отдохнувшая – и удовлетворенная. Удивляюсь, что Алекс доверяет вам настолько, что позволяет разгуливать тут, как сучке перед течкой.
Это уже было слишком. Маркус взглянул на Франческу, замершую в дверях; ее лицо было мертвенно-бледным на фоне строгого черного платья. Он поднялся.
– Приношу извинения, Сара. Моя жена погорячилась. – Он потянул Филиппу за руку. – Прошу нас простить. Нам нужно идти.
Филиппа вырвала руку и встала.
– Не смей извиняться за меня перед этой потаскухой, Маркус Девени. Нет-нет, ты останься, раз тебя так завораживает грех. Уверена, Сара с радостью обсудит с тобой все бесстыдные подробности под видом исповеди. И я не сомневаюсь, что ты найдешь время и веские причины, чтобы отпустить ей грехи.
– Филиппа... – остановил жену Маркус, но она, оттолкнув Франческу, выскочила из комнаты.
– Оставь ее, – сказал Алекс. Маркус опустился в кресло.
– Не знаю, что с ней делать.
– Разберешься, – успокоил его Алекс. – Присаживайся, Сара. Завтрак подан.
– А я, наверное, главное блюдо, – пробормотала Франческа, потрясенная яростью Филиппы. – Я попрошу Уоттена принести мне что-нибудь в мою – в вашу – комнату.
– Сядь.
Она села, и служанка налила ей чаю.
– Скажи Маркусу, что вчера вечером ничего не случилось.
Она взяла чашку и посмотрела на Маркуса.
– Я бы так не сказала, милорд.
Маркус вспыхнул, видимо, с нетерпением ждал, что она скажет. В это утро все было как-то странно, включая и переданное Уоттеном приглашение Алекса присоединиться к нему за завтраком.
Она не была настолько наивна, чтобы считать, будто Алекс ей доверяет. Или же испытывает угрызения совести за вчерашний вечер. Скорее, ему что-то от нее нужно.
Спускаясь вниз, она заметила множество слуг, они стояли во всех коридорах, и ее надежда сбежать мгновенно угасла.
Она слышала почти все, что говорила Филиппа.
Но Маркус ей нравился, независимо от того, как он к ней относился. Он был слишком расстроен прямотой Алекса и совершенно растерялся. Не знал, куда девать глаза и руки. Несмотря на его сан и его религиозность, ему очень хотелось побольше узнать о Саре.
Филиппа, кстати, была не так уж далека от истины.
– Позвольте заверить вас... – начала она и осеклась, не зная, как лучше выразить свою мысль.
Алекс уже проявлял признаки нетерпения. Молчание. Презрение. Пусть ждет. Наконец она сжалилась над Маркусом:
– Позвольте мне подтвердить, что Алекс сказал правду. Я танцевала для джентльменов, как мы и договаривались. И ничего больше.
Маркус явно испытал облегчение.
– Говорят, вы не только танцевали.
– Понятно, – тихо произнесла Франческа. Почему она не была к этому готова? Особенно после того, как дала отпор Кардстону в присутствии стольких свидетелей. Конечно, он будет утверждать, что овладел ею. Десять раз кряду, да еще скажет, что она валялась у него в ногах.
Ей стало нехорошо при мысли об этом. Вчерашний эпизод явно не исчерпан.
Устремив взгляд на Алекса, она сказала:
– Ну ладно, Алекс. Меня вы не обманете. И, конечно, вам не удастся отделаться от Маркуса. Итак, чего еще вы от меня хотите?
Когда Филиппа выскочила из дома, начался дождь, и это лишь усугубило ее убежденность в несправедливости жизни. Дождь. Шлюхи. Мужья-растяпы. Все одно к одному. Постоянно одни неудачи.
Как может добропорядочная, симпатичная жена священника соперничать с прекрасной, роскошной, экзотичной иностранкой, которая готова танцевать голая для любого, кто бросит ей монету?
Одна мысль о таком развлечении должна возбуждать мужскую плоть.
И, видит Бог, Маркус не исключение. Он тоже очарован Сарой Тэва.
Такая женщина требует того внимания, которого за все годы своего замужества она не видела от Маркуса. Он был настоящим служителем церкви, благочестивым, набожным, мягким, заботливым.
Скучным.
Филиппа вышла за него потому, что хотела Алекса. Отчаянно, горячо, исступленно, и была уверена, что, в конце концов, завоюет его.
Что он обратит на нее внимание. Увидит, что у нее тело богини, и увлечет в глубину парка Миэршема, и будет ласкать до самозабвения, как это ей представлялось в мечтах.
Но Алекс за все эти годы ни разу не взглянул на нее, как на женщину. Для него она была, прежде всего, женой Маркуса, обладающей высокими нравственными принципами, спокойной и рассудительной. Он ни разу не услышал желания в ее голосе, не заметил вожделения в ее взгляде.
А сейчас он вообще никого не замечал, кроме Сары Тэва, – потаскухи, шлюхи, готовой лечь под любого, – обращался с ней, как с королевой. Уложил ее в свою постель, делал с ней все, что хотел, любовался ее телом. Она все ему позволяла.
Разве может соперничать с ней добропорядочная женщина?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31