– Но я очень сожалею, что тебе так крепко досталось.
– Такова уж моя роль… Мы ведь договаривались, что я буду вас прикрывать. Я сам виноват: проявил неуклюжесть. Если бы не наша худощавая леди, гнить бы мне под землей.
– Да, она молодчина. Кажется, Квинн научил ее обороняться против всех Фрейзеров на свете.
– Снова Квинн? – нахмурился Джил.
– Да, – кивнул Логан. – Нам лучше смириться с его незримым присутствием. – Он встал. – Отнесу-ка я Еве сандвич. Она еще не выходила из лаборатории.
– Представляю, как она будет вам благодарна за дозволение перекусить!
– Оставь свой неуместный сарказм!
– При чем тут сарказм? Я серьезно. Вы засадили ее за работу и будете стоять над ней с кнутом, пока она ее не выполнит.
– Она не слушается кнута. Лучше скажи, что тебе принести.
– Плеер и компакт-диски. – Джил усмехнулся. – Проведу испытание этих стен на звуконепроницаемость: буду терзать вас песенкой Лоретты Линн «Шахтерская дочь».
– Только попробуй! Я мигом напущу на тебя Маргарет: пусть изображает из себя сестру милосердия.
– Вы не посмеете так поступить с раненым! – Джил больше не улыбался. – Сколько, по-вашему, у нас времени?
– Не больше трех дней. Как только они поймут, что им подбросили не тот череп, разразится война на уничтожение. Нам надо успеть отсюда убраться. Так что поправляйся быстрее!
– Уже завтра я буду как огурчик. Соблазнительно, конечно, поваляться подольше, слушая Лоретту и Гарта Брукса, но если для этого придется подчиниться Маргарет, то лучше уж побыстрее встать на ноги.
Логан спустился в кухню. Спустя четверть часа он уже стучался в дверь лаборатории, держа наготове поднос с сандвичем с ветчиной и тарелкой овощного супа. Не дождавшись ответа, он крикнул:
– Можно войти?
– Уходите! Я занята.
– Я принес вам поесть. Прервитесь и утолите голод.
– Оставьте еду у двери. Я поем позже. Поколебавшись, Логан поставил поднос на столик.
– Долго не тяните: суп совсем остынет.
В кого он превратился? Настоящая ворчливая жена! Вот как низко могут пасть сильные мира сего… Хорошо, что рядом не было Маргарет: она не преминула бы поднять его на смех.
10
– Ты не поужинала, мама. Что за работа на голодный желудок?
Ева оторвала голову от стола. Бонна сидела на полу у самой двери, обхватив руками колени.
– Как это глупо: уснуть прямо за столом, когда можно нежиться в постели!
– Я думала, что закрою глаза всего на минутку-другую, – сказала Ева оправдывающимся тоном. – У меня много работы.
– Знаю. – Бонни посмотрела на череп. – Хорошая работа.
– Почему хорошая?
– Так мне кажется. – Бонни озабоченно нахмурила лобик. – Потому что важная. Поэтому я и позвала тебя на кладбище.
– Ты меня не звала. Я пошла туда сама.
– Так уж сама? – спросила Бонни с улыбкой.
– Наверное, на меня подействовали цветы на могилах. Я знала, что Логан хитрит, и заподозрила его в обмане… Хватит улыбаться!
– Прости! На самом деле я тобой горжусь. Здорово, когда у матери есть голова на плечах. Ты часто ошибаешься, но в уме тебе не откажешь. – Бонни опять покосилась на череп. – Ты неплохо продвинулась с Джимми… – Да, но есть кое-какие проблемы.
– Ничего, ты их устранишь. Я тебе помогу.
– То есть?
– Я всегда стараюсь тебе помогать.
– Значит, ты – мой ангел-хранитель? Наверное, это ты спасла меня в ту ночь, в лимузине.
– Нет, там я была бессильна. Я очень испугалась. Я хочу быть с тобой, но время еще не настало. Это нарушило бы равновесие.
– Не верю! Если бы во вселенной существовало равновесие, я бы не лишилась тебя.
– Не знаю, как это объяснить… Иногда все идет вкривь и вкось. Но я не хочу, чтобы и ты страдала, мама. Поэтому теперь тебе надо соблюдать удвоенную осторожность.
– Я очень осторожна и лезу из кожи вон, чтобы выбраться из этой переделки. Потому и занялась Джимми.
– Да, Джимми – это очень важно, – согласилась Бонни со вздохом. – Жаль, конечно. Иначе все было бы гораздо проще. – Она привалилась к стене. – Я вижу, что ты скоро доведешь себя до полного изнеможения. Если не хочешь лечь в постель, урони голову на стол и спи дальше.
– Я и так сплю.
– Естественно. Иногда я забываю, что являюсь тебе во сне. Сделай милость, положи голову на стол. Куда это годится – спать в такой неудобной позе.
– Все из-за тебя. – Ева прижалась лбом к сгибу руки и спросила тихо:
– Ты уже уходишь?
– Пока что нет. Побуду еще немного. Люблю смотреть, как ты спишь. Во сне тебя покидают все тревоги… Так тебе идет гораздо больше.
Несмотря на опущенные веки, Ева чувствовала в глазах жгучие слезы. Странное дитя…
Барретт-Хаус, среда
– Вчера вечером вы даже не перекусили. – Логан вошел в лабораторию с подносом. – Пора завтракать. Терпеть не могу, когда мои труды пропадают зря. На сей раз я не уйду, пока вы все не съедите.
Ева с трудом оторвалась от черепа.
– Трогательная забота. – Она подошла к раковине и сполоснула руки. – Знаю, чем она в действительности вызвана: вы хотите, чтобы я не теряла зря ни одной минуты.
– Совершенно верно. – Он уселся в кресло. – Ну, будьте умницей!
– И не подумаю! – Она села за стол и накрыла колени салфеткой. – Я ем, потому, что голодна, и потому, что человеку положено есть. Ваши уговоры ни при чем.
– Вы умеете ставить меня на место. Ничего, я не обижаюсь: главное, чтобы вы поели. – Он внимательно изучал ее лицо. – У вас на диво отдохнувший вид. И это при том, что ваша кровать осталась нетронутой.
– Вы не поленились заглянуть ко мне? Я прикорнула здесь. – Она залпом выпила стакан апельсинового сока. – Больше не вторгайтесь в мою спальню, Логан! Ваше присутствие в моей жизни и так выходит за все рамки.
– У меня развитое чувство ответственности. Очень хочется помочь.
– Ускорить работу?
– Только отчасти. Не такой уж я мерзавец, как вам кажется.
Она приступила к омлету.
– Молчание – знак согласия, – сказал он с усмешкой. – Спасибо, что не атакуете меня при любой удобной возможности. Сон пошел вам на пользу: вы немного смягчились.
– Заблуждаетесь. Просто у меня нет времени, чтобы анализировать ваши хорошие и плохие качества. Много работы, знаете ли.
– Я расцениваю это как уступку. – Он уперся взглядом в череп. – Наш приятель превратился в куклу вуду. Он получил имя?
– Да, Джимми.
– Почему не Джек? – Логан понимающе кивнул. – Учтите, Ева, это не Хоффа.
– Там видно будет. – Она улыбнулась, хотя собиралась сохранить серьезность. После многочасового напряжения полезно расслабиться, пускай и в обществе Логана. – Хотя, конечно, трудно себе представить, чтобы вас так интересовал профсоюзный босс.
– Признаюсь, его воскрешение не кажется мне делом первостепенной важности. – Он опять уставился на череп. – Как это интересно! Кажется невероятным, что вы способны восстановить внешность, почти не имея зацепок. Как вам это удается?
– Разве это важно? Главное – результат.
– Пытливый ум – мое несчастье. Вы удивлены?
– Ничуть, – ответила она небрежно.
– Как называются эти штучки, которыми вы его утыкали?
– Это маркеры глубины тканей. Они делаются из ластиков, которые я вынимаю из механических карандашей. Высота маркера, приклеенного в конкретной точке, соответствует данным по этому месту. На черепе существует более двадцати точек со стандартной глубиной ткани. У людей одного возраста, расы, пола и веса глубина ткани в этих точках одинаковая. Например, у белого мужчины среднего веса толщина ткани в точке бетта равна…
– Простите?
– Я увлеклась. Имеется в виду центр пространства между носом и верхней губой. Так вот, толщина ткани там – десять миллиметров. Строение кости под тканью определяет наличие выпирающего подбородка, глаз навыкате и так далее.
– Что вы делаете дальше?
– Прилепляю кусочки пластилина между маркерами, потом перехожу к точкам замера глубины.
– Похоже на игру в соединение точек.
– Сходство есть, только здесь прибавляется объем. Эта игра несравненно сложнее. Я должна сосредоточиться на научных принципах восстановления внешности: не отходить от показателей глубины ткани при заполнении участков между полосками пластилина, учитывать расположение лицевых мышц и их влияние на контуры лица…
– А размер носа? У нашего Джимми его вообще нет.
– Это один из сложнейших моментов. Толщина и длина определяются замерами. У белого, каковым является Джимми, я измеряю носовую полость в самой широкой части и добавляю по пять миллиметров с каждой стороны на ноздри. Так я получаю толщину. Длина, или проекция, зависит от размера косточки у основания носовой полости. Тут все просто: умножаем ее длину на три и приплюсовываем глубину ткани в точке бетта.
– Снова эта проклятая бетта!
– Вы хотите разобраться в технологии или нет?
– Хочу. Просто я всегда шучу, когда сталкиваюсь со слишком сложной для меня материей. Не обращайте на меня внимания! Продолжайте.
– Эта косточка влияет также на угол носа. Она указывает на вздернутость, крючковатость и так далее. После носа уши – уже безделица. Обычно длина уха равна длине носа.
– До чего точная наука!
– Если бы! – вздохнула Ева. – Несмотря на все формулы, измерения и научные данные, касающиеся носа, я не могу быть до конца уверена, что воссоздала его таким, каким он был. Просто стараюсь изо всех сил и надеюсь, что подойду на близкое расстояние к истине.
– А как быть со ртом?
– И здесь все начинается с замеров. Высота губ зависит от расстояния между верхней и нижней десной. Ширина – от расстояния между клыками, которое обычно соответствует расстоянию между центрами глаз. Толщина губ определяется по антропологическим таблицам глубины ткани. Если говорить о форме рта, то здесь, как и в случае с носом, я не могу быть в ней окончательно уверена, потому что она уникальна. Приходится уповать на инстинкт и на опыт.
Она отодвинула поднос и встала.
– Больше не могу тратить время на разговоры. Пора браться за дело.
– Значит, вы отправляете меня восвояси недоучкой. – Логан встал и взял со стола поднос. – Не возражаете, если я стану иногда заглядывать и наблюдать, как вы работаете? Или это будет преступным вторжением в вашу частную жизнь, караемым остракизмом, а то и ударом ладони по горлу?
– Зачем вам это? Боитесь, как бы я не превратила вашего голубчика в Джимми Хоффу?
– Не боюсь. Разве это возможно?
Она покачала головой.
– Недоучка – он недоучка и есть. Вы не умеете внимательно слушать? Я же говорю: костную структуру не обманешь.
– А как быть с толщиной пластилинового слоя и наитием, к которому вы прибегаете, занимаясь носом, ртом и…
– Действительно, если вы заранее знаете, кого хотите вылепить, то это может повлиять. Поэтому я никогда не смотрю на фотографии, пока не закончу работу. На этом этапе мое ремесло не имеет никакого отношения к творчеству. Желателен строго научный подход. Только когда будет покончено со всеми техническими параметрами, я считаю себя вправе воспринимать лицо как нечто целое и подключаю художественное чутье. В противном случае это было бы всего лишь скульптурой, а не восстановлением внешности. – Ева поджала губы. – Так что можете не волноваться: Джимми не будет похож на Хоффу, если это не сам Хоффа. Вам не обязательно за мной подглядывать.
– У меня этого и в мыслях не было! – возмутился Логан. – Предположим, меня гложут сомнения. В этом случае вы разрешите мне присутствовать при вашем священнодействии?
– Сомнения? Я думала, вы уверены, что это Кеннеди.
– Я хочу видеть, как череп обретает жизнь, – признался он. – Конечно, на мои желания совершенно не обязательно обращать внимание… Ну, что скажете?
Ева не торопилась с ответом, борясь с тревогой. Логан уже достаточно себя дискредитировал, чтобы послать его подальше. С другой стороны, перемирие могло сыграть благотворную роль. Она пожала плечами.
– Пожалуй… Только, чур, не говорить мне ни слова! Лучше мне не знать, что вы находитесь в комнате. Посмеете открыть рот – тут же окажетесь за дверью.
– Не посмею. Буду сидеть тихо, как мышь. – Он направился к двери. – Принесу вам еду и кофе и забьюсь в угол.
– Не знала, что компьютерные короли способны на такое смирение. – Она повернулась к черепу и сразу забыла о Логане.
Чеви-Чейз, среда
– Что-то у вас медленно идут дела, Допрел, – сказал Фиск. – Почему вы не работаете с черепом?
– Я никогда не работаю с черепами, – ответил Допрел. – Я делаю слепок и занимаюсь только им.
– Так у вас принято? По-моему, это пустая трата времени.
– Каждый работает по-своему. Я предпочитаю этот метод, – проговорил Допрел раздраженно. – Так мне спокойнее. Мало ли, что может случиться с черепом…
– Тимвик торопит. Этот слепок…
– У меня своя система. Торопить меня бессмысленно, – возразил Допрел холодно. – Когда мне не надо трястись над черепом, работа идет быстрее.
– Тимвик не заботится о сохранности черепа. У нас нет времени на слепок. – Фиск выдержал выразительную паузу. – В ваших же интересах закончить все это быстрее и возвратиться домой.
– Повторяю, у меня своя… – Допрел помялся. – Черт с ним! Раз вам не дорог череп, зачем мне его щадить? Буду работать непосредственно с ним. А теперь оставьте меня в покое, Фиск. Вам поручено обеспечивать меня едой и всем необходимым, а не заниматься критикой!
Заносчивый кретин! Как он смеет обращаться с ним, Фиском, как с бессловесным слугой? У Фиска был богатый опыт общения с учеными. Все они считали себя умнее остальных и задирали нос. Ничтожества! При всех своих знаниях и подготовке этот Допрел не годился Фиску в подметки: у него не было таких отваги и хладнокровия.
Что ж, очень может быть, что Допрел скоро осознает свою ошибку. Тимвик говорил, что все будет зависеть от результатов. Фиск мстительно осклабился.
– Не хотел вас оскорбить. Лучше сварю-ка я вам кофе.
Барретт-Хаус, среда, 10.50 вечера
Готово!
Ева сделала шаг назад, сняла перчатки и вытерла тыльной стороной руки уставшие глаза. Самый сложный этап, связанный с напряжением зрения, – накладывание глины – остался позади. Сейчас она не хотела что-либо предпринимать, чтобы не наделать ошибок. Лучше часок отдохнуть, а потом продолжить.
Она упала в кресло, откинула голову, закрыла глаза.
– Устали? – спросил Логан.
Ева вздрогнула, открыла глаза и вгляделась в дальний угол помещения. Господи, она действительно забыла, что он за ней наблюдает! На протяжении последних суток он появлялся и исчезал, как привидение, не отвлекая ее ни единым словом.
Возможно, он иногда обращался к ней, но она была настолько поглощена Джимми, что почти ничего не помнила. В памяти остался только звонок матери. О чем они говорили?
– Устали? – спросил Логан еще раз.
– Да, пришло время передохнуть. У меня не очень сильное зрение. От напряжения глаза начинают хуже видеть.
– Могу себе представить! Впервые сталкиваюсь с таким поглощением работой. Думаю, Микеланджело, ваяя Давида, не был так сосредоточен, как вы.
– Конечно, не был. Его ведь никто не торопил.
– Как ваши успехи?
– Еще не знаю. Никогда ничего не знаю, пока не доведу дело до конца. Мелочи позади, теперь наступает самый ответственный этап.
– Значит, самое время устроить перерыв. – Несмотря на расслабленную позу Логана, Ева почувствовала, как сильно он напряжен.
– Именно это я собиралась сделать, но…
– Простите. Я хотел помочь, а вместо этого помешал. – Он криво усмехнулся. – Я боялся, что вы с минуты на минуту хлопнетесь в обморок.
– Почему же вы меня не остановили?
– Я не смог: часы-то тикают. Еще долго?
– Часов двенадцать, может быть, чуть дольше. – Она устало откинулась в кресле. – Точно не знаю. Сколько потребуется, столько и провожусь. Не смейте меня торопить!
– Хорошо. – Он рывком вскочил на ноги. – Не буду вам надоедать. Может, приляжете? Когда вас разбудить?
– Я не хочу спать. Просто надо дать передышку глазам.
– Тогда я вернусь немного позже. Если не возражайте, конечно…
– Не имеет значения. – Она снова зажмурилась. – Скажите, Логан, вам не надоела вся эта старомодная учтивость?
– Есть немножко. Но я терплю. Я уже давно понял: каждый сверчок должен знать свое место и не лезть вперед старших в пекло.
– Никогда не слышала такого бездарного смешения метафор!
– Я думал, что вы слишком утомлены для филологических оценок.
– Подобный лепет можно оценить и не на свежую голову. Что касается моей дальнейшей работы, то все будет зависеть от инстинкта. Глаза – вот главный инструмент.
– Я могу вас кормить, но помочь бессилен.
– Я и не надеюсь на помощь. – Проводив Логана взглядом, Ева прошептала:
– Какая помощь, Джимми? Все решится между тобой и мной.
Чеви-Чейз, среда, 11.45 вечера
– Дело близится к завершению, – доложил Тимвику Фиск. – Допрел сказал, что работа оказалось проще, чем он предполагал. Еще двенадцать часов – и результат будет готов.
– Ты видел череп?
– Я в этом не разбираюсь. Ни носа, ни глаз… По-моему, мы напрасно тратим время.
– Я сам определю, напрасно или с толком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
– Такова уж моя роль… Мы ведь договаривались, что я буду вас прикрывать. Я сам виноват: проявил неуклюжесть. Если бы не наша худощавая леди, гнить бы мне под землей.
– Да, она молодчина. Кажется, Квинн научил ее обороняться против всех Фрейзеров на свете.
– Снова Квинн? – нахмурился Джил.
– Да, – кивнул Логан. – Нам лучше смириться с его незримым присутствием. – Он встал. – Отнесу-ка я Еве сандвич. Она еще не выходила из лаборатории.
– Представляю, как она будет вам благодарна за дозволение перекусить!
– Оставь свой неуместный сарказм!
– При чем тут сарказм? Я серьезно. Вы засадили ее за работу и будете стоять над ней с кнутом, пока она ее не выполнит.
– Она не слушается кнута. Лучше скажи, что тебе принести.
– Плеер и компакт-диски. – Джил усмехнулся. – Проведу испытание этих стен на звуконепроницаемость: буду терзать вас песенкой Лоретты Линн «Шахтерская дочь».
– Только попробуй! Я мигом напущу на тебя Маргарет: пусть изображает из себя сестру милосердия.
– Вы не посмеете так поступить с раненым! – Джил больше не улыбался. – Сколько, по-вашему, у нас времени?
– Не больше трех дней. Как только они поймут, что им подбросили не тот череп, разразится война на уничтожение. Нам надо успеть отсюда убраться. Так что поправляйся быстрее!
– Уже завтра я буду как огурчик. Соблазнительно, конечно, поваляться подольше, слушая Лоретту и Гарта Брукса, но если для этого придется подчиниться Маргарет, то лучше уж побыстрее встать на ноги.
Логан спустился в кухню. Спустя четверть часа он уже стучался в дверь лаборатории, держа наготове поднос с сандвичем с ветчиной и тарелкой овощного супа. Не дождавшись ответа, он крикнул:
– Можно войти?
– Уходите! Я занята.
– Я принес вам поесть. Прервитесь и утолите голод.
– Оставьте еду у двери. Я поем позже. Поколебавшись, Логан поставил поднос на столик.
– Долго не тяните: суп совсем остынет.
В кого он превратился? Настоящая ворчливая жена! Вот как низко могут пасть сильные мира сего… Хорошо, что рядом не было Маргарет: она не преминула бы поднять его на смех.
10
– Ты не поужинала, мама. Что за работа на голодный желудок?
Ева оторвала голову от стола. Бонна сидела на полу у самой двери, обхватив руками колени.
– Как это глупо: уснуть прямо за столом, когда можно нежиться в постели!
– Я думала, что закрою глаза всего на минутку-другую, – сказала Ева оправдывающимся тоном. – У меня много работы.
– Знаю. – Бонни посмотрела на череп. – Хорошая работа.
– Почему хорошая?
– Так мне кажется. – Бонни озабоченно нахмурила лобик. – Потому что важная. Поэтому я и позвала тебя на кладбище.
– Ты меня не звала. Я пошла туда сама.
– Так уж сама? – спросила Бонни с улыбкой.
– Наверное, на меня подействовали цветы на могилах. Я знала, что Логан хитрит, и заподозрила его в обмане… Хватит улыбаться!
– Прости! На самом деле я тобой горжусь. Здорово, когда у матери есть голова на плечах. Ты часто ошибаешься, но в уме тебе не откажешь. – Бонни опять покосилась на череп. – Ты неплохо продвинулась с Джимми… – Да, но есть кое-какие проблемы.
– Ничего, ты их устранишь. Я тебе помогу.
– То есть?
– Я всегда стараюсь тебе помогать.
– Значит, ты – мой ангел-хранитель? Наверное, это ты спасла меня в ту ночь, в лимузине.
– Нет, там я была бессильна. Я очень испугалась. Я хочу быть с тобой, но время еще не настало. Это нарушило бы равновесие.
– Не верю! Если бы во вселенной существовало равновесие, я бы не лишилась тебя.
– Не знаю, как это объяснить… Иногда все идет вкривь и вкось. Но я не хочу, чтобы и ты страдала, мама. Поэтому теперь тебе надо соблюдать удвоенную осторожность.
– Я очень осторожна и лезу из кожи вон, чтобы выбраться из этой переделки. Потому и занялась Джимми.
– Да, Джимми – это очень важно, – согласилась Бонни со вздохом. – Жаль, конечно. Иначе все было бы гораздо проще. – Она привалилась к стене. – Я вижу, что ты скоро доведешь себя до полного изнеможения. Если не хочешь лечь в постель, урони голову на стол и спи дальше.
– Я и так сплю.
– Естественно. Иногда я забываю, что являюсь тебе во сне. Сделай милость, положи голову на стол. Куда это годится – спать в такой неудобной позе.
– Все из-за тебя. – Ева прижалась лбом к сгибу руки и спросила тихо:
– Ты уже уходишь?
– Пока что нет. Побуду еще немного. Люблю смотреть, как ты спишь. Во сне тебя покидают все тревоги… Так тебе идет гораздо больше.
Несмотря на опущенные веки, Ева чувствовала в глазах жгучие слезы. Странное дитя…
Барретт-Хаус, среда
– Вчера вечером вы даже не перекусили. – Логан вошел в лабораторию с подносом. – Пора завтракать. Терпеть не могу, когда мои труды пропадают зря. На сей раз я не уйду, пока вы все не съедите.
Ева с трудом оторвалась от черепа.
– Трогательная забота. – Она подошла к раковине и сполоснула руки. – Знаю, чем она в действительности вызвана: вы хотите, чтобы я не теряла зря ни одной минуты.
– Совершенно верно. – Он уселся в кресло. – Ну, будьте умницей!
– И не подумаю! – Она села за стол и накрыла колени салфеткой. – Я ем, потому, что голодна, и потому, что человеку положено есть. Ваши уговоры ни при чем.
– Вы умеете ставить меня на место. Ничего, я не обижаюсь: главное, чтобы вы поели. – Он внимательно изучал ее лицо. – У вас на диво отдохнувший вид. И это при том, что ваша кровать осталась нетронутой.
– Вы не поленились заглянуть ко мне? Я прикорнула здесь. – Она залпом выпила стакан апельсинового сока. – Больше не вторгайтесь в мою спальню, Логан! Ваше присутствие в моей жизни и так выходит за все рамки.
– У меня развитое чувство ответственности. Очень хочется помочь.
– Ускорить работу?
– Только отчасти. Не такой уж я мерзавец, как вам кажется.
Она приступила к омлету.
– Молчание – знак согласия, – сказал он с усмешкой. – Спасибо, что не атакуете меня при любой удобной возможности. Сон пошел вам на пользу: вы немного смягчились.
– Заблуждаетесь. Просто у меня нет времени, чтобы анализировать ваши хорошие и плохие качества. Много работы, знаете ли.
– Я расцениваю это как уступку. – Он уперся взглядом в череп. – Наш приятель превратился в куклу вуду. Он получил имя?
– Да, Джимми.
– Почему не Джек? – Логан понимающе кивнул. – Учтите, Ева, это не Хоффа.
– Там видно будет. – Она улыбнулась, хотя собиралась сохранить серьезность. После многочасового напряжения полезно расслабиться, пускай и в обществе Логана. – Хотя, конечно, трудно себе представить, чтобы вас так интересовал профсоюзный босс.
– Признаюсь, его воскрешение не кажется мне делом первостепенной важности. – Он опять уставился на череп. – Как это интересно! Кажется невероятным, что вы способны восстановить внешность, почти не имея зацепок. Как вам это удается?
– Разве это важно? Главное – результат.
– Пытливый ум – мое несчастье. Вы удивлены?
– Ничуть, – ответила она небрежно.
– Как называются эти штучки, которыми вы его утыкали?
– Это маркеры глубины тканей. Они делаются из ластиков, которые я вынимаю из механических карандашей. Высота маркера, приклеенного в конкретной точке, соответствует данным по этому месту. На черепе существует более двадцати точек со стандартной глубиной ткани. У людей одного возраста, расы, пола и веса глубина ткани в этих точках одинаковая. Например, у белого мужчины среднего веса толщина ткани в точке бетта равна…
– Простите?
– Я увлеклась. Имеется в виду центр пространства между носом и верхней губой. Так вот, толщина ткани там – десять миллиметров. Строение кости под тканью определяет наличие выпирающего подбородка, глаз навыкате и так далее.
– Что вы делаете дальше?
– Прилепляю кусочки пластилина между маркерами, потом перехожу к точкам замера глубины.
– Похоже на игру в соединение точек.
– Сходство есть, только здесь прибавляется объем. Эта игра несравненно сложнее. Я должна сосредоточиться на научных принципах восстановления внешности: не отходить от показателей глубины ткани при заполнении участков между полосками пластилина, учитывать расположение лицевых мышц и их влияние на контуры лица…
– А размер носа? У нашего Джимми его вообще нет.
– Это один из сложнейших моментов. Толщина и длина определяются замерами. У белого, каковым является Джимми, я измеряю носовую полость в самой широкой части и добавляю по пять миллиметров с каждой стороны на ноздри. Так я получаю толщину. Длина, или проекция, зависит от размера косточки у основания носовой полости. Тут все просто: умножаем ее длину на три и приплюсовываем глубину ткани в точке бетта.
– Снова эта проклятая бетта!
– Вы хотите разобраться в технологии или нет?
– Хочу. Просто я всегда шучу, когда сталкиваюсь со слишком сложной для меня материей. Не обращайте на меня внимания! Продолжайте.
– Эта косточка влияет также на угол носа. Она указывает на вздернутость, крючковатость и так далее. После носа уши – уже безделица. Обычно длина уха равна длине носа.
– До чего точная наука!
– Если бы! – вздохнула Ева. – Несмотря на все формулы, измерения и научные данные, касающиеся носа, я не могу быть до конца уверена, что воссоздала его таким, каким он был. Просто стараюсь изо всех сил и надеюсь, что подойду на близкое расстояние к истине.
– А как быть со ртом?
– И здесь все начинается с замеров. Высота губ зависит от расстояния между верхней и нижней десной. Ширина – от расстояния между клыками, которое обычно соответствует расстоянию между центрами глаз. Толщина губ определяется по антропологическим таблицам глубины ткани. Если говорить о форме рта, то здесь, как и в случае с носом, я не могу быть в ней окончательно уверена, потому что она уникальна. Приходится уповать на инстинкт и на опыт.
Она отодвинула поднос и встала.
– Больше не могу тратить время на разговоры. Пора браться за дело.
– Значит, вы отправляете меня восвояси недоучкой. – Логан встал и взял со стола поднос. – Не возражаете, если я стану иногда заглядывать и наблюдать, как вы работаете? Или это будет преступным вторжением в вашу частную жизнь, караемым остракизмом, а то и ударом ладони по горлу?
– Зачем вам это? Боитесь, как бы я не превратила вашего голубчика в Джимми Хоффу?
– Не боюсь. Разве это возможно?
Она покачала головой.
– Недоучка – он недоучка и есть. Вы не умеете внимательно слушать? Я же говорю: костную структуру не обманешь.
– А как быть с толщиной пластилинового слоя и наитием, к которому вы прибегаете, занимаясь носом, ртом и…
– Действительно, если вы заранее знаете, кого хотите вылепить, то это может повлиять. Поэтому я никогда не смотрю на фотографии, пока не закончу работу. На этом этапе мое ремесло не имеет никакого отношения к творчеству. Желателен строго научный подход. Только когда будет покончено со всеми техническими параметрами, я считаю себя вправе воспринимать лицо как нечто целое и подключаю художественное чутье. В противном случае это было бы всего лишь скульптурой, а не восстановлением внешности. – Ева поджала губы. – Так что можете не волноваться: Джимми не будет похож на Хоффу, если это не сам Хоффа. Вам не обязательно за мной подглядывать.
– У меня этого и в мыслях не было! – возмутился Логан. – Предположим, меня гложут сомнения. В этом случае вы разрешите мне присутствовать при вашем священнодействии?
– Сомнения? Я думала, вы уверены, что это Кеннеди.
– Я хочу видеть, как череп обретает жизнь, – признался он. – Конечно, на мои желания совершенно не обязательно обращать внимание… Ну, что скажете?
Ева не торопилась с ответом, борясь с тревогой. Логан уже достаточно себя дискредитировал, чтобы послать его подальше. С другой стороны, перемирие могло сыграть благотворную роль. Она пожала плечами.
– Пожалуй… Только, чур, не говорить мне ни слова! Лучше мне не знать, что вы находитесь в комнате. Посмеете открыть рот – тут же окажетесь за дверью.
– Не посмею. Буду сидеть тихо, как мышь. – Он направился к двери. – Принесу вам еду и кофе и забьюсь в угол.
– Не знала, что компьютерные короли способны на такое смирение. – Она повернулась к черепу и сразу забыла о Логане.
Чеви-Чейз, среда
– Что-то у вас медленно идут дела, Допрел, – сказал Фиск. – Почему вы не работаете с черепом?
– Я никогда не работаю с черепами, – ответил Допрел. – Я делаю слепок и занимаюсь только им.
– Так у вас принято? По-моему, это пустая трата времени.
– Каждый работает по-своему. Я предпочитаю этот метод, – проговорил Допрел раздраженно. – Так мне спокойнее. Мало ли, что может случиться с черепом…
– Тимвик торопит. Этот слепок…
– У меня своя система. Торопить меня бессмысленно, – возразил Допрел холодно. – Когда мне не надо трястись над черепом, работа идет быстрее.
– Тимвик не заботится о сохранности черепа. У нас нет времени на слепок. – Фиск выдержал выразительную паузу. – В ваших же интересах закончить все это быстрее и возвратиться домой.
– Повторяю, у меня своя… – Допрел помялся. – Черт с ним! Раз вам не дорог череп, зачем мне его щадить? Буду работать непосредственно с ним. А теперь оставьте меня в покое, Фиск. Вам поручено обеспечивать меня едой и всем необходимым, а не заниматься критикой!
Заносчивый кретин! Как он смеет обращаться с ним, Фиском, как с бессловесным слугой? У Фиска был богатый опыт общения с учеными. Все они считали себя умнее остальных и задирали нос. Ничтожества! При всех своих знаниях и подготовке этот Допрел не годился Фиску в подметки: у него не было таких отваги и хладнокровия.
Что ж, очень может быть, что Допрел скоро осознает свою ошибку. Тимвик говорил, что все будет зависеть от результатов. Фиск мстительно осклабился.
– Не хотел вас оскорбить. Лучше сварю-ка я вам кофе.
Барретт-Хаус, среда, 10.50 вечера
Готово!
Ева сделала шаг назад, сняла перчатки и вытерла тыльной стороной руки уставшие глаза. Самый сложный этап, связанный с напряжением зрения, – накладывание глины – остался позади. Сейчас она не хотела что-либо предпринимать, чтобы не наделать ошибок. Лучше часок отдохнуть, а потом продолжить.
Она упала в кресло, откинула голову, закрыла глаза.
– Устали? – спросил Логан.
Ева вздрогнула, открыла глаза и вгляделась в дальний угол помещения. Господи, она действительно забыла, что он за ней наблюдает! На протяжении последних суток он появлялся и исчезал, как привидение, не отвлекая ее ни единым словом.
Возможно, он иногда обращался к ней, но она была настолько поглощена Джимми, что почти ничего не помнила. В памяти остался только звонок матери. О чем они говорили?
– Устали? – спросил Логан еще раз.
– Да, пришло время передохнуть. У меня не очень сильное зрение. От напряжения глаза начинают хуже видеть.
– Могу себе представить! Впервые сталкиваюсь с таким поглощением работой. Думаю, Микеланджело, ваяя Давида, не был так сосредоточен, как вы.
– Конечно, не был. Его ведь никто не торопил.
– Как ваши успехи?
– Еще не знаю. Никогда ничего не знаю, пока не доведу дело до конца. Мелочи позади, теперь наступает самый ответственный этап.
– Значит, самое время устроить перерыв. – Несмотря на расслабленную позу Логана, Ева почувствовала, как сильно он напряжен.
– Именно это я собиралась сделать, но…
– Простите. Я хотел помочь, а вместо этого помешал. – Он криво усмехнулся. – Я боялся, что вы с минуты на минуту хлопнетесь в обморок.
– Почему же вы меня не остановили?
– Я не смог: часы-то тикают. Еще долго?
– Часов двенадцать, может быть, чуть дольше. – Она устало откинулась в кресле. – Точно не знаю. Сколько потребуется, столько и провожусь. Не смейте меня торопить!
– Хорошо. – Он рывком вскочил на ноги. – Не буду вам надоедать. Может, приляжете? Когда вас разбудить?
– Я не хочу спать. Просто надо дать передышку глазам.
– Тогда я вернусь немного позже. Если не возражайте, конечно…
– Не имеет значения. – Она снова зажмурилась. – Скажите, Логан, вам не надоела вся эта старомодная учтивость?
– Есть немножко. Но я терплю. Я уже давно понял: каждый сверчок должен знать свое место и не лезть вперед старших в пекло.
– Никогда не слышала такого бездарного смешения метафор!
– Я думал, что вы слишком утомлены для филологических оценок.
– Подобный лепет можно оценить и не на свежую голову. Что касается моей дальнейшей работы, то все будет зависеть от инстинкта. Глаза – вот главный инструмент.
– Я могу вас кормить, но помочь бессилен.
– Я и не надеюсь на помощь. – Проводив Логана взглядом, Ева прошептала:
– Какая помощь, Джимми? Все решится между тобой и мной.
Чеви-Чейз, среда, 11.45 вечера
– Дело близится к завершению, – доложил Тимвику Фиск. – Допрел сказал, что работа оказалось проще, чем он предполагал. Еще двенадцать часов – и результат будет готов.
– Ты видел череп?
– Я в этом не разбираюсь. Ни носа, ни глаз… По-моему, мы напрасно тратим время.
– Я сам определю, напрасно или с толком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34