Она в полном восторге от того, что ты граф.— А вот ты — нет. Ты предпочла бы сэра Сидни, поэта, — ехидно заметил Алек.— Я предпочла бы человека, которому могу доверять. И я не вполне уверена, что таким человеком являешься ты.К сожалению, Кэтрин была слишком умна, чтобы ее можно было провести какими-то не слишком убедительными ссылками, а посему спор на уровне аргументов был бесперспективен. С ней срабатывала лишь одна тактика.Алек решительно шагнул в сторону Кэтрин:— Ты мне доверяешь, иначе ты не надела бы этот мой подарок. — Он выразительно посмотрел на брошь. — Ты доверяла мне, когда я скакал на лошади со шпагой в руке, и верила, что я не нанесу тебе вреда. Ты доверяла мне и знала, что я не лишу тебя девственности…— Это совсем другое, — попыталась оправдаться Кэтрин, пятясь от Алека. — Ты два дня отсутствовал в городе без каких-либо объяснений…— Приношу свои извинения. — Алек продолжал надвигаться на нее.— Попытка поцеловать меня не извинение.— Почему?Алек взял Кэтрин за руку, но она ударила его ридикюлем, который неожиданно оказался увесистым для такой изящной на вид вещи.— Ой! За что так? — воскликнул Алек.— За то, что ты думаешь, будто сможешь укротить меня с помощью поцелуев. — Кэтрин сделала еще один шаг назад. — Не приближайся. Я хочу знать, почему ты приехал так поздно и почему не мог прислать записку!Алек в раздражении потер ушибленную руку.— Потому что к тому моменту, когда я понял, что мне потребуется гораздо больше времени для решения проблем, было уже поздно посылать записку.— Для решения каких проблем? — спросила Кэтрин.— Проблем, связанных с имением. Я ведь говорил тебе об этом.— Конкретней! Что это за проблемы? Алек рассердился:— Если ты думаешь, что я буду таким мужем, который сообщает жене о каждом своем чихе, то подумай еще раз о моем предложении.— Ты вообще не будешь мужем, если не дашь ответы на кое-какие мои вопросы.Алек набрал в легкие побольше воздуха. Проклятие! Кэтрин дьявольски любопытна!— Я вынужден был приехать в свое имение, чтобы обеспечить доставку культиваторов и плугов, которые нам необходимы для весеннего сева. Ну, теперь ты довольна?— А почему не поручить это управляющему?— Потому что я уволил проворовавшегося управляющего моего отца и ни мои арендаторы, ни местные торговцы не знают в достаточной степени нового управляющего и не могут ему доверять. — Алек вдруг смягчился. — Прости, что не объяснил тебе все это раньше, но мне и в голову не приходило, что управлять имением — твое хобби.С вызовом скрестив руки на груди, Кэтрин спросила:— И для того, чтобы обеспечить доставку, потребовалось два дня?Алек с досады скрипнул зубами.— Да, потребовалось. Торговец отказывался поставлять оборудование, и мне пришлось предпринять кое-какие меры. Для этого я должен был остановиться в имении моего друга в Хартфордшире.Алек уже готов был поздравить себя с тем, что рассказал Кэтрин все, при этом не покривив душой, но тут она спросила:— А какие другие меры?— Знаешь, у меня сейчас нет настроения обсуждать все детали, касающиеся моего имения, — проворчал Алек и снова сделал шаг навстречу Кэтрин. — После двух дней общения с упрямыми торговцами, недоверчивыми арендаторами и обеспокоенным управляющим мне хочется только одного — напомнить моей нареченной, за кого она согласилась выйти замуж.Кэтрин сделала большие глаза и попятилась назад:— Я не забыла… Я… я собиралась сказать ему…— В то время как танцевала с Сидни. И прогуливалась, повиснув на его руке.Кэтрин уперлась спиной в ствол апельсинового дерева. Держа наготове ридикюль в качестве орудия защиты, она угрожающе сверкнула глазами:— Оставайся на месте, иначе я снова тебя стукну.— Давай! — Алек протянул к ней руку. — Смелей!Как только Кэтрин занесла вверх руку с ридикюлем, Алек легко выхватил его.— Что ты в нем носишь? Пушечные ядра? — спросил он, удивившись тяжести вещицы.На лице Кэтрин появилось тревожное выражение.— Отдай мне!Отрицательно покачав головой, Алек открыл ридикюль и увидел внутри книгу.— Поэтические опусы твоего друга, я полагаю, — с недовольным видом проговорил он.Вынув книгу, Алек подошел поближе к лампе и, прочитав заглавие, удивленно уставился на Кэтрин:— Это Ловелас дал тебе?Кэтрин поспешно помотала головой:— Я… гм… она… принадлежала моему отцу. Услышанное повергло Алека в шок.— Так это он дал тебе эту книгу?— Нет! — ответила Кэтрин. Даже при тусклом свете лампы было заметно, как она покраснела. — Я нашла ее в кабинете отца после его смерти.Алек быстро пробежал глазами заголовки: «Наилучшие подарки для совращения», «Предостережения для повесы»… Его недовольство переросло в ярость.— Так вот почему ты мне не доверяешь, почему всячески сопротивляешься, когда я ухаживаю за тобой! Потому что начиталась всякого вздора… — Он швырнул книгу в сторону.— К сожалению, это не вздор, — с горечью заметила Кэтрин. — Судя по всему, папа в точности следовал этим инструкциям.— В таком случае он был идиотом. Кэтрин вызывающе посмотрела на Алека:— Верно. Но я хотела понять, что сделало его идиотом. И почему некоторые мужчины любят ради забавы соблазнять женщин.— Полагаю, что ты в это число включаешь и меня. Да как ты смеешь сравнивать меня со своим ничтожным отцом?! Я совсем на него не похож.— Так ли?Алека вдруг осенило.— Так ты думала, что я занимаюсь в отеле «Стивенс» именно этим — забавляюсь с женщинами? Да как ты могла подумать такое? Ну а теперь ты хоть чуточку мне доверяешь?Их взгляды встретились.— Я не знаю, что о тебе думать. И никогда не знала, — тихо проговорила Кэтрин.Алек помахал перед ее лицом книгой:— И ты забила себе голову этой ерундой. Решила, что я развратник, основываясь на слухах да на гневных высказываниях в мой адрес Ловеласа.Кэтрин упрямо вздернула подбородок:— И еще потому, что ты так себя вел.— Ты имеешь в виду, что я целовал тебя? — Алек понизил голос: — И доставлял тебе удовольствие?— Ты лгал…— Я никогда тебе не лгал. — Хотя, конечно же, это бывало. Маленькая ложь, недосказанности… большой обман еще впереди.И все равно Кэтрин не имела права думать о нем хуже того, что он заслуживал.— Твое неверие не имеет ничего общего с тем, что я в действительности сделал. Что бы я ни сказал или ни сделал, ты продолжаешь считать меня воплощением порока и разврата.— Ты должен признать…— Я ничего не должен признавать. — Алек решительно шагнул к Кэтрин. — Я развратник, лжец, обманщик, человек, который совращает женщин ради забавы. Я… давай-ка взглянем… — Он раскрыл наобум книгу и прочитал: — «Мастер-обольститель». — Прищурившись, Алек взглянул на Кэтрин: — Да, мне это нравится. Мастер-обольститель. А я-то думал… — Он отшвырнул книгу, снял сюртуки начал расстегивать пуговицы жилета. — Я слишком мало знал.Кэтрин широко раскрыла глаза:— Алек, надеюсь, ты не собираешься…— Тсс, дорогая. — Сняв жилет, Алек привлек Кэтрин к себе. — Не мешай мастеру работать. — И он накрыл ее губы страстным поцелуем.Настало время показать будущей жене, что он намерен быть ее хозяином — так или иначе. И если для этого он должен ее соблазнить, то пусть так оно и будет. Глава 20 Некоторые женщины слишком умны, чтобы их соблазнить. Аноним. Руководство для повесы Алек всегда полагал, что уговорит Кэтрин с помощью поцелуев, которые пробудят пламя в ее лоне, и это пламя… Нет! Кэтрин отшатнулась от него:— И что ты, по-твоему, делаешь?Алеком все еще владел гнев. Кэтрин видела это по блеску его глаз.— То, что мне следовало сделать два вечера назад. — Алек резким движением рванул на себе галстук.— Соблазнив меня.— Ведь именно это я должен делать, разве не так? — проговорил Алек и стал расстегивать пуговицы на рубашке. — Ведь мы, развратники, только для того и живем, чтобы соблазнять молодых невинных девушек!Он стащил рубашку через голову, и у Кэтрин пересохло в горле. На мгновение она забыла об их препирательстве и его гневе. Она не могла отвести взгляда от его обнаженного торса — от скульптурно вылепленных мышц, поросли черных волосков на груди, вид которых напоминал ей о чудесной ночи в цирке Эстли…Кэтрин упрямо мотнула головой:— Я знаю, что ты не развратник.— В самом деле? — Алек притянул ее к себе. — Тогда зачем ты носишь с собой эту гадкую книжку?— Я просто…Алек не дал Кэтрин договорить, зажав ей рот поцелуем. Она позволила ему поцеловать себя, понимая, что слишком уж сурово отреагировала, на его задержку. Опять же она не сказала Сидни об их обручении, как обещала.В то же время Кэтрин все еще не до конца доверяла Алеку. Что-то он все-таки скрывал — она чувствовала это.Кэтрин вырвалась из объятий Алека и бросилась прочь.— Ты не сможешь меня соблазнить.— Я смогу сделать так, как мне захочется. Я ведь развратник, ты помнишь?— Да перестань повторять это! — Кэтрин едва не споткнулась о горшок для полива, но сохранила равновесие и попятилась назад. — Ты ведь так не считаешь. Тебя просто рассердила моя книжка.— Я не просто рассержен, уверяю тебя.Решительность, с какой Алек надвигался на нее, заставила Кэтрин задрожать. Но эта дрожь была вызвана отнюдь не страхом.— Ты не станешь этого делать. Люди могут увидеть.— Здесь не увидят, до окон отсюда далеко.О Господи, он был настроен очень решительно!— Но все догадаются, что мы делаем. — Кэтрин швырнула под ноги Алеку стул.— Если догадаются, что мы здесь. — Алек успел отскочить в сторону. — Всякий, кто снова вернется на балкон, увидит, что сад пуст, и решит, что мы вернулись в дом. А если кто-то что-то и заподозрит, тоже неплохо — в этом случае тебе придется выйти за меня замуж.Он увлек Кэтрин в маленький альков с мягкой скамейкой в глубине и развернул ее таким образом, чтобы можно было расстегнуть пуговицы.Достаточно было одного прикосновения, чтобы Кэтрин пришла в возбуждение, но она попыталась овладеть собой.— Мы не можем, не должны…— Очень даже можем.Алек стал осыпать поцелуями ее шею, волосы, верхнюю часть спины, которую обнажал дюйм за дюймом. Кэтрин пыталась возражать:— Мы еще не женаты.— Мы будем женаты. — Алек стянул платье с ее плеч до самой талии и принялся расшнуровывать корсет.— Ты определенно очень хорошо знаешь, как раздевать женщину, — проговорила Кэтрин, чувствуя невольное раздражение.— Мне приходилось раздевать женщин, не скрою, — сказал Алек, отбрасывая корсет в сторону. — Однако не так много, как ты думаешь. И это было уже довольно давно. — Он просунул руки сзади и накрыл ладонями прикрытые тонкой рубашкой груди. — Тебя беспокоит моя порочность или то, что я соблазню тебя и не женюсь?— Я никогда не говорила, что ты порочен…— Что говорит твоя книга о женитьбе соблазнителей? Или они не женятся?— Там говорится, что… женатые повесы должны быть… осмотрительны и скрытны… — сбивчиво проговорила Кэтрин, задыхаясь от волнения.— Проклятие! Следует сжечь эту мерзкую книжку.— Или перестать следовать ее советам. Алек повернул Кэтрин лицом к себе:— Да я никогда…— Я знаю. — Она прижала ладонь к его губам. — Я это знаю. — И только когда Алек немного успокоился, она убрала руку от его губ. — Но очевидно, что развратники и респектабельные мужчины, вырвавшиеся на свободу, мыслят одинаково.Алек подозрительно посмотрел на Кэтрин:— В каком смысле?— Ведь ты пытаешься соблазнить меня, не так ли? Поколебавшись, он покачал головой:— Я хочу заняться с тобой любовью. Это не одно и то же.— Разве?— Совращение — это когда мужчина принуждает женщину сказать «да». — Алек притянул Кэтрин к себе и, нагнувшись, зашептал ей прямо в ухо: — А заниматься любовью означает, что она говорит «да», потому что сама хочет этого.Подобного определенно не было в «Руководстве для повесы». Кэтрин прочитала достаточно, чтобы понять: анонимный автор не верит в то, что у женщины может быть выбор.— А почему я должна сказать «да»? — Едва Кэтрин произнесла эти слова, как поняла, что обречена, потому что она уже думает об этом, уже хочет этого, уже…— Потому что ты нуждаешься во мне не меньше, чем я в тебе. — Алек снова поцеловал ее, и это был поцелуй мужчины, который знает, чего хочет она. — Докажи, что ты доверяешь мне, дорогая. Докажи, что ты больше не побежишь к Ловеласу в ту же минуту, когда я тебя разочарую. Докажи, что ты хочешь выйти за меня замуж.— Я действительно хочу выйти за тебя замуж, но… должны быть определенные правила.— Никаких правил! — решительным тоном произнес Алек.—Но…— Нет! — прорычал он и, стянув с Кэтрин рубашку, отбросил ее в сторону.Увидев Кэтрин обнаженной, Алек широк раскрыл глаза. В смущении она попыталась прикрыться руками, но Алек схватил и развел их в сторону, чтобы полюбоваться обольстительным зрелищем.— У тебя слишком много правил, дорогая моя, — сказал он и посмотрел Кэтрин в глаза. — Требуй от меня всего, чего желаешь, когда мы не одни, но когда мы наедине, правило должно быть только одно.От пылающего страстью взгляда Алека Кэтрин почувствовала, как затвердели ее соски.— К-какое же?— Правило любовников: важно лишь то, что доставляет удовольствие другому.— А если я хочу большего? Если я хочу… — Чего? Любви? Кэтрин говорила Алеку, что не верит в любовь. — Взаимной нежности? Внимания к моим чувствам?— Ты получишь и это, — ответил Алек, и на его лице появилось незнакомое дотоле Кэтрин выражение. — Ты это обязательно получишь.По какой-то непонятной причине Кэтрин поверила ему.— Ну хорошо. Тогда я говорю «да». Алек обнял Кэтрин за талию.— «Да» чему?— Ты же сказал, что это означает «заниматься любовью». Если женщина говорит…Алек не дал Кэтрин договорить, припав страстным поцелуем к ее губам. Очень скоро она почувствовала, как его язык глубоко проникает ей в рот… его палец сладостно ласкает сосок… другая его рука обнимает ее бедро и прижимает ее плоть к его бедрам…Когда тугая мужская плоть оказалась прижатой к мягкой женской, Кэтрин вдруг вспомнила шокирующие картинки из «Руководства для повесы», где мужской орган выглядел поразительно большим.Храни ее Господь, неужто и в самом деле может быть такое? Сгорая от любопытства, она просунула руку между их телами и вдруг почувствовала, как выпуклость в брюках у Алека шевельнулась.— Ой, да он дергается! — вскрикнула Кэтрин от неожиданности и отдернула руку.Алек сдержанно засмеялся:— Тебе нечего бояться, дорогая! Можешь попробовать еще. — Он вернул руку Кэтрин на прежнее место, она принялась осторожно гладить его. Алек закрыл глаза от удовольствия и вскоре сказал: — Погоди! — И отстранился, чтобы расстегнуть пуговицы.При тусклом свете лампы его глаза казались почти черными. Алек торопливо стянул с себя брюки, и Кэтрин увидела его вздыбленную плоть. Вокруг ее основания курчавились черные волосы, а в остальном он был в точности таким, как на картинках в книге. Вот это да! Стало быть, мужчины в самом деле способны увеличить его размеры, когда они…— Потрогай его опять, — попросил Алек и, взяв Кэтрин за руку, положил ее на отвердевшую плоть. — Обещаю оставаться спокойным… ты только потрогай его, пожалуйста…Судя по хриплому голосу, возбуждение Алека достигло предела. Он просил, умолял, чего вообще никогда не делал; он был всегда уверен в своих действиях. Чувствуя себя порочной — и страшно возбужденной, — Кэтрин сомкнула свою ладонь вокруг его плоти.О да, она была определенно такой же большой, как и у мужчин, изображенных на картинках. И удивительно твердой — каким образом она становится такой? От нее исходило тепло, и она так чутко реагировала, когда Кэтрин принялась ее гладить.Услышав, что Алек застонал, Кэтрин замерла:— Я правильно делаю?— Да, — выдохнул Алек.— Покажи мне, как сделать тебе приятно.— Ты просто… сожми его пальцами.— Вот так?— Покрепче. — Когда Кэтрин выполнила просьбу Алека, он застонал и толкнулся навстречу ее руке. — О Боже, это так сладко!— Правда? — То, каким образом этот большой ствол реагировал на ее прикосновения, возможность сжимать его рукой и ласкать волновало и возбуждало гораздо больше, чем она могла себе представить. Более возбуждающим могло быть лишь одно: если бы он стал касаться ее плоти, как это делал раньше.Словно прочитав мысли Кэтрин, Алек скользнул рукой к ее бедрам, отыскал среди волос влажную ноющую плоть и стал ласкать ее.Когда его палец проник в Кэтрин, она ахнула и толкнулась бедрами навстречу его ладони. Алек ласкал ее энергично и в то же время нежно, вызывая восторг и трепет от сознания того, что его рука касается столь интимного места. Кэтрин развела колени и подалась навстречу руке Алека.— Тебе приятно? — хрипло спросил он.— Да, — так же хрипло ответила она.Кэтрин энергично сжала его ствол, и Алек содрогнулся.— А тебе? — в свою очередь, спросила она. Видя его реакцию, Кэтрин стала двигать ладонью вдоль ствола еще смелее.— Очень даже, — прохрипел Алек. Внезапно он оттолкнул руку, положил Кэтрин на подушки и раздвинул ей ноги настолько, чтобы мог опуститься между ними на колени. — Теперь ты моя, Кэтрин Меривейл.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31