Ц Сколько? Ц спросил я. Еврей скривился.
Ц Все это мусор. Я не могу это продать.
Ц Все равно, сколько? У вас же тут табличка: «Платим Самые Высокие Цены За
Старое Золото».
Ц Ну, может быть, долларов сто, но я не смогу с ними ничего сделать. Тут зол
ота мало. В основном дутое.
Ц Давайте двести и забирайте все.
Он горько ухмыльнулся, черные глаза съежились между лягушачьих век.
Ц Никогда. Ни за что на свете.
Ц Ладно, давайте сто семьдесят пять.
Он оттолкнул драгоценности обратно ко мне.
Ц Уноси. Пятьдесят и ни цента больше.
Ц Давайте сто семьдесят пять.
Сошлись на ста десяти. Одну за другой он передал мне купюры. Таких денег я
никогда в жизни не видел. Мне показалось, я сейчас грохнусь в обморок. Но в
иду я не подал.
Ц Это пиратство, Ц сказал я. Ц Вы меня грабите.
Ц Ты хочешь сказать Ц благотворительность. Я практически дарю тебе пя
тьдесят долларов.
Ц Чудовищно, Ц сказал я. Ц Неслыханно. Через пять минут я уже был у Джим
а. Он надраивал стаканы за стойкой. Приветствие у него не изменилось.
Ц Здорово! Как на фабрике работается?
Я уселся, извлек пачку банкнот и снова их пересчитал.
Ц Ну у тебя тут и богатство, Ц улыбнулся он.
Ц Сколько я тебе должен?
Ц Чего? Ничего.
Ц Ты уверен?
Ц Ты не должен мне ни цента.
Ц Я уезжаю из города, Ц сообщил я. Ц Обратно в штаб-квартиру. Мне показа
лось, я тебе должен несколько долларов. Расплачиваюсь со всеми долгами.
Он ухмыльнулся деньгам.
Ц Неплохо, если б ты мне хотя бы половину должен был.
Ц Тут не все мои. Кое-что принадлежит партии. Командировочные расходы.
Ц О-о. Так ты партейку расписать собрался на прощанье, а?
Ц Не такую партию. Я имею в виду Коммунистическую партию.
Ц В смысле, русских?
Ц Можно и так назвать, если хочешь. Их прислал комиссар Деметриев. Команд
ировочные.
Глаза у него расширились. Он присвистнул и положил полотенце.
Ц Так ты коммунист? Ц Произнес он это не с тем ударением Ц так, что рифмо
валось с Бакуниным.
Я встал, подошел к двери и выглянул наружу, внимательно осмотрев всю улиц
у. Вернувшись, кивнул в сторону черного хода.
Ц Там никого нет? Ц прошептал я.
Джим покачал головой. Я сел. Мы таращились друг на друга в молчании. Я обли
зал губы. Он посмотрел на улицу, потом перевел взгляд на меня. Глаза его то
выкатывались из орбит, то снова становились на место. Я прокашлялся.
Ц Ты умеешь держать рот на замке? Похоже, я могу тебе доверять. Умеешь?
Он сглотнул слюну и подался вперед.
Ц Тихо, Ц сказал я. Ц Да. Я коммунист.
Ц Русский?
Ц В принципе Ц да. Дай мне шоколадного эля. Ему как будто стилет воткнул
и между ребер. Он
боялся отвести от меня взгляд. Даже отвернувшись поставить стакан в микс
ер, он смотрел на меня через плечо. Я хмыкнул и полез за сигаретой.
Ц Мы довольно безобидны, Ц хохотнул я. Ц Да, вполне.
Он не произнес в ответ ни слова. Я пил медленно, то и дело хмыкая в паузах. Ве
селый бесстрашный хохоток вырывался у меня из горла.
Ц Нет, в самом деле! Мы вполне человечны. Вполне! Он смотрел на меня так, бу
дто я Ц налетчик в
банке. Я снова рассмеялся Ц весело, заливисто, легко.
Ц Деметриев об этом услышит. Я расскажу в следующем докладе. Старина Дем
етриев просто заревет в свою черную бороду. Ах, как же он заревет от хохота
, этот черный русский волк! Но в самом деле Ц мы довольно безобидны Ц впо
лне. Уверяю тебя, вполне. Ну в самом деле, Джим. Разве ты не знал? Ну, в самом де
ле…
Ц Нет, не знал…
Я вновь залился хохотом.
Ц Но конечно же!… Ну, разумеется, ты должен был знать!
Я встал с табурета и довольно человечно расхохотался.
Ц Да Ц старина Деметриев об этом услышит. И как же он будет реветь в свою
черную бороду, этот черный русский волк!
Я остановился перед стойкой с журналами.
Ц Ну-с, что же сегодня вечером читает буржуазия?
Джим ничего не ответил. Его зазвеневшая тугим проводом враждебность обо
жгла меня, а он в ярости полировал стаканы Ц один за другим.
Ц Ты мне должен за выпивку, Ц процедил он.
Я протянул ему десятку.
Лязгнула касса. Он вытянул из ящика горсть мелочи и жахнул ею по стойке.
Ц На! Чего еще?
Я сгреб все, кроме четвертачка. Мои обычные чаевые.
Ц Ты забыл четвертак, Ц сказал он.
Ц О нет! Ц улыбнулся я. Ц Это тебе Ц на чай.
Ц Не хочу. Оставь свои деньги себе.
Без единого слова, лишь уверенно, мечтательно улыбаясь, я положил четвер
тачок в карман.
Ц Старина Деметриев Ц как же он будет реветь от хохота, этот черный волк
.
Ц Тебе чего-нибудь еще надо?
Я взял с полки все пять номеров «Художников и Моделей». Лишь коснувшись и
х, я понял, зачем пришел к Джиму с такими деньгами в кармане.
Ц Вот эти. Я возьму эти. Он перегнулся через стойку.
Ц Сколько их у тебя там?
Ц Пять.
Ц Я могу тебе только два продать. Остальные уже пообещал кое-кому.
Я знал, что он врет.
Ц Тогда пусть будет два, товарищ.
Когда я выходил на улицу, его глаза ввинчивались мне в спину. Я пересек шко
льный двор. В наших окнах свет не горел. Ах, снова эти женщины. Вот идет Банд
ини со своими женщинами. Им суждено остаться со мной в мою самую последню
ю ночь в этом городе. Сразу же во мне всколыхнулась застарелая ненависть.

Нет. Бандини не поддастся. Никогда больше не поддастся!
Я свернул журналы в трубочку и отшвырнул прочь. Они приземлились на трот
уар, хлопая в тумане страницами, и темные фотографии на них выделялись че
рными цветами. Я метнулся было за ними, но остановился. Нет, Бандини! Сверх
человек не слабеет. Сильный позволяет искушению толкать себя в бок, чтоб
ы можно было ему противостоять. И я шагнул к ним еще раз. Смелее, Бандини! Ср
ажайся до последнего! Изо всех сил я заставил себя отвернуть от журналов
прочь и зашагать прямиком к дому. У самых дверей я оглянулся. В тумане их н
е было видно.
Печальные ноги сами подняли меня по скрипучей лестнице. Я открыл дверь и
щелкнул выключателем. Я был один. Одиночество ласкало, воспламеняло. Нет.
Только не в эту последнюю ночь. Ибо сегодня я уйду завоевателем.
Я лег. Подскочил. Лег. Подскочил. Походил, поискал. В кухне, в спальне. В чула
не с одеждой. Подошел к двери и улыбнулся. Подошел к столу, к окну. Женщины в
тумане трепетали. Поискал в комнате. Это твоя последняя битва. Ты побежда
ешь. Сражайся дальше.
Но я уже шел к двери. И вниз по лестнице. Ты проигрываешь: сражайся, как свер
хчеловек! Туман, ворча, поглотил меня. Не сегодня, Бандини. Не будь же тупой
скотиной под кнутом. Будь героем в борьбе!
Однако я возвращался, зажав в кулаке журнал. Вот ползет он, слабак. Он пал в
новь.
Смотри, как крадется он в тумане со своими бескровными женщинами. Вот так
и всю жизнь будет красться он с бескровными женщинами бумажек и книжек. К
огда все завершится, его найдут, как сейчас Ц в царстве белых грез, где бу
дет пробираться он на ощупь в тумане самого себя.
Трагедия, сэр. Великая трагедия. Бесхребетное текучее существование, сэр
. А тело, сэр. Мы обнаружили его у пирсов. Да, сэр. Пуля в сердце, сэр. Да, самоуб
ийство, сэр. А что нам делать с телом, сэр? Оставить Науке Ц очень хорошая м
ысль, сэр. Институту Рокфеллера, никак не меньше. Ему бы хотелось так распо
рядиться, сэр. Его последняя земная воля. Он ведь был большим любителем На
уки, сэр, Ц Науки и бескровных женщин.
Я сел на диван и начал перелистывать страницы. Ах, женщины, женщины.
Как вдруг щелкнул пальцами.
Идея!
Отшвырнув на пол журналы, я заметался, ища карандаш. Роман! Совершенно нов
ый роман! Какая мысль! Господи ты боже мой, что за мысль! Первый не удался, ра
зумеется. А этот Ц нет. Вот вам всем идеям идея! И в этой новой ид
ее Артур Баннинг не будет сказочно богат Ц он будет сказочно беден! Он не
станет обшаривать весь мир на дорогой яхте в поисках женщины своей мечты
. Нет! Все будет как раз наоборот. Женщина будет искать его! У-ух! Что за мысл
ь! Женщина будет олицетворять счастье; она будет символизировать его, а А
ртур Баннинг будет символизировать весь род мужской. Какая мысль!
Я начал писать. Однако через несколько минут мне стало противно. Я переод
елся и сложил вещи в чемодан. Необходимо сменить обстановку. Великому пи
сателю требуется разнообразие. Все упаковав, я сел и написал прощальную
записку матери.

Дорогая Женщина, Подарившая
Мне Жизнь,
Бесчувственные придирки и пертурбации сегодняшней ночи как следствие
разрешились состоянием, повергающим меня, Артуро Бандини, в принятие бро
бдиньягского и гаргантюанского решения. Я информирую тебя об этом в недв
усмысленных терминах. Эрго
Следовательно (искаж. лат.).
, теперь я покидаю тебя и твою неизменно очаровательную дочь (мою во
злюбленную сестру Мону) и отправляюсь на поиски баснословных узуфрукто
в Право поль
зования чужим имуществом и доходами от него.
собственной неразумной карьеры в глубочайшем уединении. Иными сл
овами, сегодня ночью я отправляюсь в метрополию к востоку отсюда Ц в наш
собственный Лос-Анджелес, город ангелов. Я вверяю тебя милостивой щедро
сти твоего брата, Фрэнка Скарпи, являющегося, как гласит народная мудрос
ть, хорошим семьянином (сик
Так (искаж. лат.).
!). Я отправляюсь без единого гроша в кармане, однако понуждаю тебя в
недвусмысленных терминах приостановить свою церебральную озабоченно
сть моей судьбой, ибо истинно лежит она в деснице бессмертных богов. За пр
ошедший период лет я совершил прискорбное открытие, заключающееся в том
, что совместное проживание с тобой и Моной тлетворно для высокой и велик
одушной цели Искусства, и я повторяю тебе в недвусмысленных терминах, чт
о я Ц художник, творец вне всякого сомнения. К тому же, пер се
само по себе (иска
ж. лат.).
, суетливые инвективы умственной деятельности и интеллекта наход
ят мало отклика в растленной, искаженной гегемонии, кою мы, несчастные см
ертные, за неимением лучшей и более точной терминологии именуем домом. В
совершенно недвусмысленных терминах настоящим я вручаю тебе всю свою л
юбовь и благословения и клянусь в собственной искренности, когда заявля
ю в недвусмысленных терминах, что не только прощаю тебя за все, что приско
рбно произошло в эту ночь, но и за то, что было во все остальные ночи. Эрго, я
подразумеваю в недвусмысленных терминах, что ты ответишь мне взаимност
ью сходным же образом. Могу ли я сказать в заключение, что мне есть за что т
ебя благодарить, о женщина, вдохнувшая дыхание жизни в мой мозг судьбы? Да
, это так, это так.
Подпись.
Артуро Габриэль Бандини.

С чемоданом в руке я пришел на станцию. Полуночный до Лос-Анджелеса отпра
влялся через десять минут. Я сел на лавку и принялся думать о новом романе.


ПРИМЕЧАНИЯ

Джон Фанте родился в штате Колорадо в 1909 году. Учился в приходской школе го
рода Боулдера и в средней школе «Регис» ордена иезуитов. Также посещал У
ниверситет Колорадо и городской колледж Лонг-Бича.
Начал писать в 1929 году, а в 1932-м его первый рассказ опубликовал журнал «
The American Mercury». Множество рассказов после этого печаталось в журналах «The Atlantic Monthly», «
The American Mercury», «The Saturday Evening Post», «Collier's», «Esquire» и «Harper's Bazaar». Его дебютный роман «Подожди до весны
, Бандини» вышел в 1938 году. На следующий год увидел свет роман «Спроси у пра
ха», а в 1940-м Ц сборник рассказов «Макаронное красное».
Литературная атмосфера Америки тех лет отразилась на писательской суд
ьбе Джона Фанте вполне типично. В 1933 году он жил на чердаке Лонг-Бича и рабо
тал над своим первым романом «Дорога на Лос-Анджелес». «У меня есть семь м
есяцев и 450 долларов, за которые я должен написать свой роман. По-моему, это
довольно шикарно», Ц писал Фанте в письме к Кэри Макуильямс, датированн
ом 23 февраля. Фанте подписал контракте издательством «Knopf» и получил задат
ок. Однако за семь месяцев романа не закончил. Только где-то в 1936 году он пер
еработал первые сто страниц и несколько сократил книгу. В недатированно
м (около 1936 года) письме к Макуильямс Фанте пишет: «Дорога на Лос-Анджелес»
окончена Ц и господи! как же я доволен… Надеюсь отослать ее в пятницу. Кое
-что в ней опалит шерсть на волчьей заднице. Может оказаться слишком силь
ным; т. е. не хватает «хорошего» вкуса. Но это меня не волнует». Роман так и н
е был опубликован Ц видимо, тему в середине 30-х сочли слишком провокацио
нной.
Роман вводит «второе я» Фанте Ц Артуро Бандини, который появляется внов
ь в «Подожди до весны, Бандини» (1938), «Спроси у праха» (1939) и «Грезы Банкер-Хилл
а» (1982). Издатели не баловали Джона Фанте частыми публикациями: «…не лучшее
время для литературы, знаете ли…», и на хлеб он зарабатывал неблагодарны
м трудом сценариста: жить и работать в голливудских конюшнях возможно, о
днако о самовыражении и творчестве не могло быть и речи. Некоторые фильм
ы, в создании которых участвовал Джон Фанте, входят в классику американс
кого мэйн-стрима середины прошлого века: «Полнота жизни», «Жанна Игелс»,
«Мы с моим мужчиной», «Святой поневоле», «Кое-что для одинокого мужчины»,
«Шесть моих Любовей» и «Прогулка по дикой стороне».
В 1955-м Джон Фанте заболел диабетом, и осложнения недуга в 1978 году привели к с
лепоте. Однако он продолжал писать, диктуя своей жене Джойс. Результатом
стала его последняя книга «Грезы Банкер-Хилла», выпущенная в 1982 году изда
тельством «Black Sparrow». Скончался Джон Фанте 8 мая 1983 года в возрасте 74 лет.
Честь «повторного открытия» его для американской читающей публики при
надлежит, конечно, «Черному Воробью» Ц издательству, знаменитому своим
почти безупречным литературным вкусом. Каталог Джона Фанте в нем относи
тельно невелик Ц десяток нетолстых книжек и два тома писем (включая дли
вшуюся более двадцати лет переписку с великим филологом и лингвистом Г.Л
. Менкеном), Ц но стоит множества иных фолиантов. Стиль Фанте глубоко тра
диционен, без изысков, язык певуч и прозрачен, авторская речь так пряма и ч
естна, что многие считают писателя предтечей американского литературн
ого андерграунда 60-х годов. Чарлз Буковски, на всю жизнь благодарный Фант
е, писал в предисловии к переизданию романа «Спроси у праха»:
«…Как человек, отыскавший золото на городской свалке, я пошел с книгой к с
толу. Строки легко катились по странице, одно сплошное течение. В каждой с
троке билась собственная энергия, а за нею Ц еще строка, и еще, и еще. Сама с
убстанция каждой строки придавала странице форму, такое чувство, будто ч
то-то врезано в нее. Вот, наконец, человек, не боявшийся эмоций. Ю
мор и боль переплетались с изумительной простотой. Начало этой книги яви
лось мне диким и невозможным чудом…»
«Конечно же, это далеко не вся история Джона Фанте, Ц писал Хэнк дальше.
Ц Это история кошмарной удачи и ужасной судьбы, редкого прирожденного м
ужества… Но позвольте мне все-таки заметить, что слова его и жизнь его оди
наковы Ц сильны, добры и теплы…»
М. Немцов


1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18