Ц Теперь он хочет узнать, где я обращался с ручной тележкой! Нет, вы тольк
о представьте себе! Ему хочется знать, где я научился управляться с ручно
й тележкой.
Ц Ладно, мы тратим время. Где? Я спрашиваю, где?
Я выстрелил в него:
Ц В доках. На нефтебазе. Я там стивидорил.
Ц Ты Ц стивидор? Ц Он расхохотался.
Как я его ненавидел. Имбецил. Придурок, пес, крыса, скунс. Скунсорожая крыс
а. Что он понимает? Это ложь Ц да. Но что он в ней смыслит? Он Ц эта крыса Ц б
ез единой унции культуры, да он, наверное, ни одной книжки в жизни не проче
л. Господи ты боже мой! Да что он понимает хоть в чем-нибудь вообще? И вот ещ
е что. Он в придачу и коротышка, беззубая, пропитанная табачной жвачкой па
сть, а глаза Ц как у вареной крысы.
Ц Ну что ж, Ц произнес я, Ц смотрю я на вас, Сэйлор, или Тэйлор, или Нэйлор,
или как там вас, к чертовой матери, зовут, в этой вонючей дыре, мне абсолютн
о надристать; и если мой угол зрения совершенно не опустился, то вы не тако
й уж и крупный парень, черт возьми, Сэйлор, или Бэйлор, или Нэйлор, или как та
м вас, к дьяволу, зовут.
Грязное слово Ц слишком грязное, чтобы его здесь повторять, Ц просочил
ось сквозь его скривившиеся губы. Он почиркал в разнарядке, непонятно за
чем изображая неизвестно что, но это явно было какой-то формой лицемерия,
уловкой, всплывшей из глубин его липовой душонки; он чиркал, будто крыса, н
екультурная крыса, и я ненавидел его так, что готов был откусить ему палец
и выплюнуть ему же в харю. Вы только посмотрите на него! Эта крыса царапает
свои крысячьи загогулины своими крысиными лапками на клочке бумаги, буд
то на куске сыра, грызун, свинья, крыса помойная, портовая крыса. Но почему
же он ничего не отвечает? Ха. Да потому что наконец во мне он нашел достойн
ого противника, потому что он беспомощен перед теми, кто лучше его.
Я кивнул на штабель коробок со скумбрией.
Ц Я вижу, это барахло направляется в Германию.
Ц Не шутишь? Ц Он по-прежнему чиркал в разнарядке.
Я не дрогнул под его неуклюжей попыткой сарказма. Острота не нашла во мне
мишени. Вместо этого я погрузился в серьезное молчание.
Ц Скажите, Нэйлор, или Бэйлор, или как вас там, Ц что вы думаете о совреме
нной Германии? Вы согласны с Weltanschauung' ом
Мировоззрение (англ.).
Гитлера?
Никакой реакции. Ни слова Ц только чирканье по бумаге. Вы спросите почем
у? Да потому, что Weltanschauung для него Ц это чересчур! Это чересчур для
любой крысы. Weltanschauung сбило его с толку, ошеломило его. Первый и посл
едний раз в жизни услышал он, как произносится это слово. Он сунул каранда
ш в карман и заглянул мне через плечо. Чтобы разглядеть там что-то, ему пот
ребовалось привстать на цыпочки Ц настолько нелепым карликом он был.
Ц Мануэль! Ц крикнул он. Ц Эй, Мануэль! Поди-ка сюда на минутку!
Мануэль направился к нам Ц перепуганный, спотыкаясь: обычно Коротышка н
икого не звал по имени, если не собирался увольнять. Мануэлю было лет трид
цать Ц вечно голодное лицо, скулы выпирают куриными яйцами. У лотка он ра
ботал прямо напротив меня. Я, бывало, часто на него смотрел: у него были огр
омные лошадиные зубы, белые как молоко, но уж слишком большие для такого л
ица. Верхней губы не хватало их прикрыть. Глядя на него, я думал только о зу
бах, ни о чем больше не мог.
Ц Мануэль, покажи вот этому приятелю, как управляться с ручной тележкой.

Я перебил:
Ц Это едва ли необходимо, Мануэль. Но в данных обстоятельствах командуе
т здесь он, а приказ, как говорится, есть приказ.
Однако Мануэль был на стороне Коротышки.
Ц Пойдем, Ц сказал он. Ц Покажу.
Он увел меня, а из пасти Коротышки снова сочились грязные слова, теперь уж
е вполне разборчивые.
Ц Это меня забавляет, Ц сказал я. Ц Смешно, знаешь ли. Сейчас расхохочус
ь. Какой трус.
Ц Я покажу. Пошли. Приказ босса.
Ц Босс Ц недоумок. У него дементия прэкокс.
Ц Нет-нет! Приказ босса. Пошли.
Ц Весьма забавно, однако несколько отдает макабром Ц прямо по Краффт-Э
бингу.
Ц Приказ босса. Я-то что?
Мы зашли в кладовую, где хранили тележки, и вытянули себе по одной. Мануэль
вытолкал свою на пустую середину. Я последовал за ним. Довольно несложно.
Так вот что называют «ручными тележками». Когда я был совсем пацаном, мы и
х называли тачками. Ручной тележкой управлять может любой, у кого обе рук
и целы. Волосы на затылке у Мануэля походили на шерсть черной кошки, побри
той ржавым мясницким тесаком. Голова напоминала утес, постриженный вруч
ную. На седалище робы красовалась огромная заплата из белой холстины. От
вратительно пришита, будто он вдевал веревку в заколку для волос. Каблук
и он сносил до самого мокрого пола, а к подошвам гвоздями прибил новые, из
раскисшего картона. Выглядел он таким нищим, что я рассвирепел. Я знал мно
жество бедняков, но не настолько же.
Ц Послушай, Ц обратился к нему я. Ц Господи, сколько ж ты зарабатываешь?

Так же, как и я. Двадцать пять центов в час.
Он посмотрел мне прямо в глаза: высокий худой мужик смотрел на меня сверх
у, еще чуть-чуть Ц и развалится на куски, глубокими темными, честными гла
зами, но полными подозрения. В них сквозила та же пришибленность и тоска, ч
то у большинства мексиканских крестьян. Он спросил:
Ц Тебе нравится на консервной фабрике?
Ц Она меня развлекает. Есть свои моменты.
Ц Мне нравится. Очень нравится.
Ц А чего ты себе новые башмаки не купишь?
Ц Не по карману.
Ц А жена есть?
Он кивнул быстро и жестко Ц мол, хорошо, когда жена есть.
Ц А дети?
Детей иметь тоже оказалось хорошо. У него их трое, поскольку он показал мн
е три скрюченных пальца и осклабился.
Ц Так как же, к чертовой матери, ты жить умудряешься на четвертак в час?
Этого он не знал. Господи ты боже мой Ц не знает, а умудряется. Он приложил
ладонь ко лбу и безнадежно пожал плечами. Живут же, не шибко хорошо, но дни
идут один за другим, а они еще не померли.
Ц А почему ты больше денег не попросишь? Он яростно задергал головой:
Ц Уволят.
Ц Ты знаешь, что ты такое? Ц спросил я. Нет. Не знает.
Ц Ты дурак. Простой дурацкий дурак, и тебя ничего не извиняет. Ты только п
осмотри на себя! Ты принадлежишь к династии рабов. Пята правящего класса
бьет тебе по яйцам. Почему ты не почувствуешь себя мужчиной и не выйдешь н
а забастовку?
Ц Забастовка Ц нет. Нет-нет. Уволят.
Ц Дурак ты. Чертов остолоп. Посмотри на себя! Да у тебя даже пары приличны
х башмаков нет. А на робу свою посмотри! Ей-богу, ты даже на вид голоден. Ты е
сть хочешь?
Он не ответил.
Ц Отвечай мне, дурак! Ты жрать хочешь?
Ц Не голодный.
Ц Грязный врун.
Взгляд его упал на башмаки, и он, волоча ноги, отошел. Он изучал свою обувь, п
ока мы толкали тачки. Потом посмотрел на мои ботинки Ц уж мои-то были вся
ко лучше. Казалось, он счастлив, что у меня ботинки Ц лучше некуда. Он загл
янул мне в лицо и улыбнулся. Я рассвирепел. Толку-то этому радоваться? Мне
хотелось заехать ему по физиономии.
Ц Ничего, Ц сказал он. Ц Сколько заплатил?
Ц Пасть заткни.
Мы тащились дальше, он впереди, я следом. Я сразу так разозлился, что рот за
крыть не мог:
Ц Вот дурак! Ленивый дурак, все тебе laissezfairel
Оставлять все как есть
(фр.). Здесь Ц в значении «по фигу».
.Разгроми это заведение к черту, потребуй своих прав! Башмаков потр
ебуй! Молока! Погляди на себя! Как болван, как зэк! Где твое молоко? Почему ты
не заорешь, чтоб тебе молока принесли?
Пальцами он стиснул рукоятки тележки. В темном горле клокотала ярость. М
не показалось, я перегнул палку. Может, мы сейчас подеремся. Но дело оказал
ось не в этом.
Ц Тише! Ц прошипел он. Ц Уволят!
Однако в цеху было слишком шумно: визжали колеса, и громыхали коробки, Ц
а Коротышка Нэйлор сверял цифры у ворот в ста футах от нас и ничего не слыш
ал. И, увидев, насколько это безопасно, я решил, что сказал еще не все.
Ц А твои жена и дети? Эти милые малютки? Потребуй молока! Подумай Ц они ум
ирают с голоду, пока малыши богатеев купаются в галлонах молока! В галлон
ах! Почему так должно быть? Ты что Ц не мужчина, как остальные мужики? Или т
ы Ц дурак, недоумок, чудовищная насмешка над достоинством, кое является
первородным антецедентом человека? Ты меня слушаешь? Или ты отвратил сво
и уши потому, что правда жалит их, а ты слишком слаб и боишься стать кем-то д
ругим, нежели аблятивный абсолют, династия рабов? Династия рабов! Династ
ия рабов! Ты хочешь быть династией рабов! Ты любишь категорический импер
атив! Ты не хочешь молока, тебе подавай ипохондрию! Ты Ц шлюха, распутница
, сутенер, блядь современного Капитализма! Меня от тебя так тошнит, что сей
час вырвет.
Ц Ага, Ц ответил он. Ц Блевать ты можешь. Ты не писатель. Ты просто блево
та.
Ц Я постоянно пишу. Моя голова плавает в переоцениваемой фантасмагории
фраз.
Ц Ба! Да меня от тебя тоже тошнит.
Ц Сам ты ба! Бробдиньягский мужлан!
Он начал составлять коробки на свою тележку. Ставя каждую, он крякал, так в
ысоко они стояли и так трудно было до них дотянуться. Предполагалось, что
это он мне так показывает. Разве босс не сказал смотреть? Вот я и смотрю. Ко
ротышка разве не босс? Вот я и выполняю приказы. Глаза его сверкали гневом.

Ц Подходи! Работай!
Ц Не смей со мной разговаривать, капиталистический пролетарский буржу
а.
Каждая коробка весила пятьдесят фунтов. Он складывал их по десять, одну н
а другую. Затем всовывал нос тачки под нижнюю и зажимал ее захватами, укре
пленными на раме. Никогда не видел я таких тележек. Тачки я, конечно, видел,
но без захватов.
Ц И вновь Прогресс поднимает свою прекрасную голову. Новая техника утв
ерждается даже в простой тачке.
Ц Стой тихо и смотри.
Рывком он оторвал штабель от пола и удержал его в равновесии на колесах. Р
укоятки тачки были у него на уровне плеч. Вот в чем весь трюк. Я знал, что у м
еня так ни за что не получится. Он повез груз к воротам цеха. Однако, если он
мог сделать это, он, мексиканец, человек, вне всякого сомнения, не прочитав
ший за всю жизнь ни единой книги, никогда не слыхавший даже о переоценке ц
енностей, то чем я хуже? Он, этот простой пеон, навалил на тачку десять коро
бок.
Так что ж ты, Артуро? Ты позволишь ему себя обставить? Нет Ц тысячу раз нет!
Десять коробок. Хорошо. А я нагружу двенадцать. Я подкатил тележку. К этому
времени Мануэль уже вернулся за следующей партией.
Ц Слишком много, Ц сказал он.
Ц Заткнись.
Я подтолкнул тележку к штабелю и раскрыл захваты. Это должно было произо
йти. Слишком тяжело. Я знал, что так и случится. Не было смысла пытаться его
перещеголять, я все время это знал и все-таки пытался. Раздался треск и гр
охот. Штабель рухнул, как башня. Коробки разлетелись по всему полу. Верхня
я раскололась. Из нее повыскакивали овальные банки, перепуганными щенка
ми разбегаясь по углам.
Ц Слишком много! Ц закричал Мануэль. Ц Говорю тебе. Слишком много, черт
возьми.
Я обернулся и завопил:
Ц Заткнешь ты свою поганую мексиканскую пасть, ты, проклятый крест мекс
иканский, холуйствующий буржуазный пролетарский капиталист, или нет?!
Развалившийся штабель мешал остальным грузчикам. Те обруливали его, пин
ая попадавшиеся под ноги банки. Я опустился на колени и собрал их. Омерзит
ельно: я, белый человек, на коленях собираю банки с рыбой, а вокруг твердо с
тоят на ногах все эти иностранцы.
Довольно скоро Коротышка Нэйлор засек, что произошло. Мигом подскочил.
Ц Я думал, ты умеешь управляться с ручной тележкой?
Я встал.
Ц Это не ручные тележки. Это тележки с захватами.
Ц Не спорь со мной. Убери за собой эту гадость.
Ц Несчастные случаи и будут случаться, Нэйлор. Рим не сразу строился. В «
Так говорил Заратустра» есть одна старая поговорка…
Он замахал руками.
Ц Да ради всего святого, ну его к черту! Попробуй еще раз. Но теперь не груз
и так много. Попробуй по пять коробок, пока не привыкнешь.
Я пожал плечами. Ну что можно сделать в этом рассаднике глупости? Остаетс
я только крепиться, быть мужественным, верить в присущую человеку порядо
чность и не терять веры в реальность прогресса.
Ц Вы Ц начальник, Ц сказал я. Ц А я Ц писатель, как вы знаете. Без квалиф
икации я…
Ц Ну тебя к черту! Я все про это знаю! Все знают, что ты писатель, все. Но окаж
и мне любезность, будь добр? Ц Он почти умолял. Ц Попробуй отвезти пять к
оробок, а? Только пять. Не шесть, не семь. Всего пять. Ты это ради меня сделае
шь? Не напрягайся. Мне не нужен самоубийца. Пять коробок за один раз.
Он ушел. Тихие слова катались в его дыхании Ц непристойности, предназна
чавшиеся мне. Так вот оно, значит, как! Я показал его удалявшейся спине дли
нный нос. Я презирал его: ничтожный человечишка, олух с ограниченным слов
арным запасом, неспособный выразить даже собственные мысли, хоть и мерзк
ие, кроме как низкопробным посредством грязного языка. Крыса. Он Ц крыса.
Гадкая, злоязыкая крыса, ничего не знающая о Weltanschauung y e
Гитлера.
Нассать на него!
Я снова принялся подбирать рассыпанные банки. Когда все было собрано, я р
ешил найти себе другую тележку. В одном углу я нашел непохожую на остальн
ые Ц на четырех колесах, что-то вроде фургончика с железным языком. Она б
ыла очень легкой, с широкой плоской поверхностью. Я подтащил ее туда, где о
стальные парни грузили свои ручные тележки. Она вызвала сенсацию. На нее
смотрели так, будто никогда не видели раньше, что-то восклицали по-испанс
ки. Мануэль с отвращением почесал голову.
Ц Что ты теперь делаешь?
Я подтянул тележку на исходную позицию.
Ц Тебе этого не понять Ц ты инструмент буржуазии.
И я нагрузил ее. Не пятью коробками. Не десятью. И не двенадцатью. Составля
я на платформу коробки, я осознал, какие возможности открываются перед т
аким типом тележки. Когда я наконец остановился, на борту их было уже трид
цать четыре.
Тридцать четыре на пятьдесят? Сколько это будет? Я извлек свою записную к
нижку с карандашом и прикинул. Семнадцать сотен фунтов. А семнадцать сот
на десять будет семнадцать тысяч фунтов. Семнадцать тысяч фунтов Ц это
восемь с половиной тонн. Восемь с половиной тонн в час значит восемьдеся
т пять тонн в день. Восемьдесят пять тонн в день Ц пятьсот девяносто пять
тонн в неделю. Пятьсот девяносто пять тонн в неделю Ц тридцать тысяч дев
ятьсот сорок тонн в год. С такой скоростью я мог бы перевозить тридцать ты
сяч девятьсот сорок тонн в год. Подумать только! А остальные таскают всег
о по каких-то пятьсот фунтов за ходку.
Ц Дорогу!
Все расступились, и я начал тянуть. Груз сдвигался туго. Я тянул назад, лиц
ом к тележке. Перемещался я медленно, поскольку ноги скользили по мокром
у полу. Груз мой попал в самый эпицентр всего, прямо в проход, по которому б
егали другие грузчики, что вызвало легкое смятение Ц но не очень сильно
е Ц как на пути туда, так и на пути обратно. Наконец вся работа замерла. Все
тележки скопились в середине цеха, будто уличная пробка в центре города.
Вскоре прибежал Коротышка Нэйлор. Я тянул изо всех сил, пыхтя и поскальзы
ваясь, на каждый шаг вперед приходилось два шага назад. Но виноват был не я
. Виноват пол: слишком скользкий.
Ц Что здесь, к чертовой матери, происходит? Ц заорал Коротышка.
Я расслабился, чтобы минутку передохнуть. Он шлепнул себя ладонью по лбу
и покачал головой:
Ц А сейчас ты что делаешь?
Ц Перевожу коробки.
Ц Убирай ее с прохода! Ты что Ц не видишь, вся работа из-за тебя стоит?
Ц Но посмотрите только на этот груз! Семнадцать сотен фунтов!
Ц Убирай с дороги!
Ц Это более чем в три раза больше…
Ц Я сказал, убирай ее с дороги!
Придурок. Ну что я мог сделать в подобных обстоятельствах?

* * *

Остаток дня я возил по пять коробок на двухколесной тачке. Весьма неприя
тная работа. Единственный белый человек, единственный американец Ц и пе
ревозит вдвое меньше иностранцев. Нужно было что-то с этим делать. Парни н
ичего не говорили, но каждый скалился, проезжая мимо меня и моего жалкого
груза в пять коробок.
Наконец я отыскал выход. Рабочий Оркиза стянул коробку с верхушки штабел
я, и целая стена ослабла. С воплем предупреждения я подскочил к штабелю и п
одпер его плечом. Делать это было необязательно, но я удерживал всю стену
собственным телом, лицо у меня багровело, а стена грозила обрушиться пря
мо на меня. Парни скоренько разобрали штабель. После я схватился за плечо,
постанывая сквозь стиснутые зубы. Шатаясь, отошел от штабеля, еле передв
игая ноги.
Ц С тобой все в порядке? Ц спрашивали они.
Ц Пустяки, Ц улыбался я. Ц Не беспокойтесь, ребята. Мне кажется, я вывих
нул плечо, но все в норме. Пускай вас это не тревожит.
Поэтому теперь, когда я с вывихнутым плечом, чего им скалиться над моим гр
узом в пять коробок.
В тот вечер мы работали до семи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18