Ц Я сказала, что
книга твоя глупая. Не ты. Ц Она улыбнулась. Ц Я сказала, что ты
Ц дурачок. А книга у тебя Ц глупая.
Ц Осторожнее! Как бог мне судья, я тебя предупредил.
Ц Да что это с вами обоими такое? Ц недоумевала мать.
Ц Она знает, Ц ответил я. Ц Спроси ее.
Собравшись с духом перед очередным испытанием, я стиснул зубы и вернулся
к книге. Я держал перед собой листок, но глаз не открывал. Я боялся видеть э
ти строки. Ничего в этой психушке написать невозможно. Никакое искусство
не может родиться из этого хаоса идиотизма. Прекрасная проза требует сп
окойного, мирного окружения. Возможно, даже мягкой музыки. Неудивительно
! Неудивительно!
Я открыл глаза и попытался прочесть хоть что-нибудь. Не годится. Не действ
ует. Я не мог этого читать. Попытался вслух. Не годится. Эта книга ни к черту
не годится. Несколько велеречива; в ней слишком много слов. И несколько тя
желовесна. Это очень хорошая книга. Но бьет мимо цели. Довольно плохая. Нет
, хуже чем просто плохая. Паршивая книга. Вонючка, а не книга. Наййраспрокл
ятущая книга на свете. Она смехотворна; нет, она смешная; она глупая; о, она г
лупа, глупа, глупа, глупа. Как тебе не стыдно, дурак, за то, что написал такую
глупую штуку? Мона права. Она глупая.
А все из-за женщин. Они отравили мне мозг. Я уже чувствовал, как оно подступ
ает Ц нагое безумие. Каракули маньяка. Сумасшествие. Ха! Глядите! Он безум
ец! Посмотрите на него! Один из этих, с приветом! Озверел совсем, псих! Он так
им стал от множества тайных женщин, сэр. Мне ужасно его жаль. Прискорбный с
лучай, сэр. А ведь когда-то был хорошим парнишкой, католиком. В церковь ход
ил, и все такое. Очень был набожный, сэр. Образцовый мальчуган. Образование
ему дали монахини, прекрасный парень рос. А теперь Ц такой вот прискорбн
ый случай, сэр. Очень трогательно. Как с цепи сорвался. Да уж. Что-то с парне
м стряслось. Как старик умер, так будто не с той ноги встал Ц и смотрите, чт
о с ним сейчас.
Идей понахватался. Все эти липовые женщины. В парне всегда какой-то приба
бах наблюдался, но только эти его фальшивки всё наружу вытащили. Я, бывало
, его тут частенько видел: гуляет сам по себе. Жил с матерью и сестрой вон в т
ом оштукатуренном доме через дорогу от школы. Постоянно к Джиму захажива
л. Расспросите самого Джима. Джим его хорошо знал. Работал на консервной ф
абрике. Ну, он тут много где работал. И нигде подолгу не задерживался Ц сл
ишком непредсказуемый. Такой винтик разболтанный, псих. Чокнутый, точно
вам говорю, просто чокнутый. Ага Ц чересчур много женщин, и не того пошиба
. Вы бы послушали, что он нес. Как ненормальный. Во всем округе Лос-Анджелес
не сыскать большего вруна. Галлюцинации были. Мания величия. Угроза обще
ству. Женщин на улицах преследовал. Бывало, на муху разозлится и сожрет. А
все женщины. И крабов много убивал. Весь день как-то раз Ц одного за други
м. Просто не все дома. Самый ненормальный парень во всем округе Лос-Анджел
ес. Я рад, что его заперли. Говорите, его в доках поймали, и он там в ступоре б
родил повсюду? Что ж Ц это на него похоже. Наверное, еще себе крабов на пож
иву искал. Опасный он, говорю вам. За решеткой ему и место. Надо очень тщате
льно с ним разобраться. Засадить его на весь остаток жизни. Безопаснее, ко
гда умалишенный в психушке сидит, ему там самое место. Хотя Ц печально, пе
чально. Ужасно жаль его мать с сестрой. Каждый вечер за него молятся. Нет, в
ы себе вообразите только! Ага! Может, они тоже ненормальные…
Я рухнул на стол и разрыдался. Мне снова хотелось молиться. Ничего на свет
е мне больше так не хотелось, как помолиться.
Ха! Безумец хочет молиться!
Молящийся псих! Может, у него религиозное воспитание такое. Может, ребенк
ом он был чересчур благочестив. Смешная история с этим парнем. Очень смеш
ная. Я кусал себе кулак. Я ногтями драл клеенку на столе. Зубы мои отыскали
пылавший заусенец. Я вгрызся в него. Листы были разбросаны вокруг меня по
всему столу. Ну и писатель! Книга о Калифорнийском Рыболовстве! Книга о ка
лифорнийской блевотине! Смех.
Я услышал их из соседней комнаты, мать и Мону. Они разговаривали о деньгах
. Мать горестно жаловалась. Говорила, что нам ни за что не выкарабкаться с
моей зарплатой на консервной фабрике. Говорила, что придется, видимо, пер
еселяться к дяде Фрэнку. Уж он-то о нас хорошо позаботится. Я знал, откуда т
акие разговоры. Слова самого дяди Фрэнка. Он опять говорил с матерью. Наве
рняка. И еще я знал наверняка, что она сейчас не повторяет всего, что он ей н
апел на самом деле: что я никчемный, что на меня нельзя положиться, что от м
еня всегда следует ожидать только самого плохого. Причем сейчас говорил
а только мать, Мона ей не отвечала. Почему она не отвечает? Почему она така
я грубиянка? Такая черствая? Я подскочил с табурета и ринулся в комнату.
Ц Отвечай матери, когда она к тебе обращается!
Увидев меня, Мона окаменела от ужаса. Впервые я видел такой страх в ее глаз
ах. Я сразу кинулся в бой. Вот чего мне всегда хотелось. Я наступал на нее. Он
а проговорила:
Ц Осторожно!
Она затаила дыхание, вжалась в спинку стула.
Ц Артуро! Ц воскликнула мать.
Мона улизнула в спальню и хлопнула за собой дверью. Да еще и навалилась на
нее с той стороны. Она звала мать, просила, чтобы та меня удержала. С разбег
у я вломился туда. Мону отбросило к кровати, она повалилась спиной на покр
ывало. Она хватала ртом воздух:
Ц Осторожно!
Ц Моннахиня!
Ц Артуро! Ц вскрикивала мать.
Ц Монашка! Так книга, значит, глупая, да? Так тебе смешно было, правда? Так э
то худшая книга в мире, да?
Я поднял кулак и отпустил его. Он ударил ее в рот. Она закрыла губы руками и
упала на подушки. С воплями в спальню ворвалась мать. Сквозь пальцы Моны с
очилась кровь.
Ц Так ты над нею смеялась, да? Ты презрительно фыркала? Над трудом гения? Т
ы! Над Артуро Бандини! А теперь Бандини наносит ответный удар. Он наносит у
дар во имя свободы!
Мать закрыла ее от меня руками и всем телом. Я пытался ее оторвать. Мать же
вцепилась в меня, как кошка.
Ц Пошел вон отсюда! Ц крикнула она.
Я схватил куртку и выскочил за дверь. За спиной мать еще что-то лопотала. С
тонала Мона. Такое чувство, что я их никогда больше не увижу. И я был этому р
ад.

Двадцать пять

На улице я не знал, куда идти. В городе два достойных направления: на Восто
к и на Запад. На Востоке лежал Лос-Анджелес. На Западе через полмили Ц мор
е. Я зашагал к морю. Холодища стояла в ту летнюю ночь. Наползал туман. Ветер
толкал его туда и сюда Ц огромные ленты ползучей белизны. С канала мычал
и сирены, будто грузовики с молодыми волами. Я закурил. На костяшках пальц
ев осталась кровь Ц кровь Моны. Я вытер ее о штаны. Она не стерлась. Я подня
л кулак и позволил туману обслюнявить его холодными поцелуями. Потом сно
ва потер. Все равно не стиралась. Тогда я повозил костяшками по грязи возл
е тротуара, пока кровь не исчезла, но ободрал кожу, И|те-перь потекла моя кр
овь.
Ц Отлично! Кровоточи Ц ты! Кровоточи!
Я пересек школьный двор и пошел по Авалону, ускоряя шаги. Куда идешь ты, Ар
туро? Сигарета казалась омерзительной, будто рот волосами набили. Я выпл
юнул ее вперед, потом аккуратно раздавил пяткой. Через плечо оглянулся. П
оразительно. Она по-прежнему горела, в тумане завивался слабый дымок. Я пр
ошел квартал, размышляя об этой сигарете. Она еще жила. Мне было больно от
того, что она все еще тлела. Зачем ей до сих пор гореть? Почему не погасла? Ду
рное предзнаменование, быть может. Почему я должен отказывать этой сигар
ете в праве вступить в царство сигаретных духов? Почему позволяю тлеть и
так жалко страдать? К этому ли я пришел? Неужели я такое ужасное чудовище,
что отказываю сигарете в законной кончине?
Я поспешил обратно. Вот она.
Я размазал ее в бурую массу.
Ц Прощай, дорогая моя сигарета. Мы встретимся вновь Ц в раю.
И я пошел дальше. Туман лизал меня множеством холодных языков. Я застегну
л кожаную куртку Ц всю, кроме последней пуговицы.
А почему бы и эту последнюю не застегнуть? Это меня разозлило. Застегнуть
или оставить расстегнутой, на посмешище всему пуговичному миру, такую бе
сполезную пуговицу? Оставлю расстегнутой. Нет, застегну. Да, расстегну.
Я не сделал ни того, ни другого. А вместо этого принял поистине соломоново
решение. Я содрал ее с воротника и швырнул на мостовую.
Ц Прости, пуговица. Мы долго были друзьями. Часто касался я тебя своими п
альцами, а ты грела меня в холодные ночи. Прости меня за то, что я сделал. Мы
тоже встретимся в раю.
Возле банка я остановился и увидел царапины от спичек на стене. Чистилищ
е спичечных черточек, их наказание за жизнь без души. Только одна черточк
а здесь обладала душою Ц только одна, проведенная женщиной в фиолетовом
пальто. Остановиться и нанести ей визит? Или пройти мимо?
Остановлюсь.
Нет, пойду дальше.
Нет, остановлюсь.
Нет, не буду.
Да и нет.
Да и нет.
Я остановился.
Я отыскал ту царапину, которую оставила она, та женщина в фиолетовом паль
то. Как же прекрасна эта черточка! Какое художественное мастерство в рос
черке! Какая экспрессия! Я зажег спичку: длинная тяжелая борозда. Затем ма
кнул горящей серой в ту черточку, что осталась от женщины. Спичка приклеи
лась к стене, оставшись торчать.
Ц Я соблазняю тебя. Я люблю тебя и публично отдаю тебе всю свою любовь. Ка
к же тебе повезло!
Моя спичка цеплялась к ее художественному росчерку. Потом упала, когда с
ера остыла. Я пошел дальше могучим парадным шагом Ц завоеватель, покори
вший редкую душу спичечной черточки.
Но отчего же спичка остыла и отвалилась? Вот что не давало мне покоя. Меня
охватила паника. Почему это произошло? Чем я такое заслужил? Я Ц Бандини,
писатель. Почему же спичка меня так подвела?
В гневе я заспешил обратно. Нашел спичку там, куда она упала на тротуар, хо
лодную и мертвую для всего остального мира. Я поднял ее.
Ц Почему же ты упала? Зачем оставила меня в час моего триумфа? Я Ц Артуро
Бандини, могучий писатель. Что же ты сделала со мной?
Нет ответа.
Ц Говори! Я требую объяснений. Ни слова.
Ц Очень хорошо. У меня не остается выбора. Я должен тебя уничтожить.
С хрустом я разломил ее надвое и швырнул в канаву. Она приземлилась возле
другой спички, несломанной, очень симпатичной спички с мазком голубой се
ры вокруг шеи Ц весьма светской и изощренной спички. И рядом лежала моя
Ц униженная, с переломанным хребтом.
Ц Ты позоришь меня. Вот за это ты действительно будешь страдать. Я оставл
ю тебя на посмешище всему спичечному королевству. Теперь все спички буду
т видеть тебя и отпускать презрительные колкости. Так тому и быть. Бандин
и сказал свое веское слово. Бандини, могучий мастер пера.
Но через полквартала это мне показалось ужасно несправедливым. Бедная с
пичка! Жалкий мой дружок! Необязательно все это было делать. Она так стара
лась. Я знал, каково ей там. Я вернулся и забрал ее. Положил в рот и изжевал в
пульпу.
Теперь все остальные спички ее попросту не признают. Я выплюнул спичку н
а ладонь. Вот лежит она, сломленная и размолотая, уже в состоянии разложен
ия. Прекрасно! Чудесно! Диво распада. Бандини, поздравляю тебя! Вот тут ты с
овершил чудо. Ты ускорил вечные законы и поторопил возвращение к первоис
точнику. Молодец, Бандини! Замечательная работа. Мощно. Истинный бог, могу
чий сверхчеловек; повелитель жизни и литературы.
Я миновал бильярдную «Экме», подошел к ломбарду. Сегодня лавка работала.
Витрина оставалась той же самой, что и три недели назад, когда она туда заг
лядывала, та женщина в фиолетовом пальто. А вот и табличка: «Платим Самые В
ысокие Цены За Старое Золото».
И все это нахлынуло на меня с той самой, давней ночи, когда я разгромил Гуч
а в полумильном забеге и так достославно вырвал победу для Америки. А где
же теперь он, Гуч, Сильвестр Гуч, этот могучий голландец? Старина Гуч! Не ск
оро забудет он Бандини. Великим бегуном ведь был, почти равным Бандини. Чт
о будет рассказывать он внукам! Когда мы встретимся вновь в какой-нибудь
иной земле, уж мы поговорим о старых добрых временах, Гуч и я. Но где же он те
перь, этот удар голландской молнии? Вне всякого сомнения, снова в Голланд
ии, поигрывает там своими ветряными мельницами, тюльпанами и деревянным
и башмаками, этот богатырь, почти равный Бандини, ждет смерти, весь перепо
лненный сладкими воспоминаниями, Бандини поджидает.
А она где Ц моя женщина той яркой ночи? Ах, туман, веди же меня к ней. Мне пре
дстоит многое забыть. Прими меня к себе, текущая вода, туманная, словно сам
а душа, и отнеси меня в объятья той женщины с белым лицом. «Платим Самые Вы
сокие Цены За Старое Золото». Слова эти врезались глубоко в ее зрачки, глу
боко в ее нервы, глубоко в разум ее, глубоко в черноту ее мозга за этим белы
м лицом. Они оставили там прореху, спичечную черточку памяти, росчерк, кот
орый пронесет она до самой могилы, впечатление. Чудесно, чудесно, Бандини,
как глубоко ты зришь в самый корень! Как таинственна твоя близость богоп
одобию. Такие слова, такие славные слова, красота языка твоего Ц и в самый
висок ее разума.
Я ведь вижу тебя сейчас, женщина той ночи, Ц я вижу тебя в святилище каког
о-нибудь грязного меблированного портового клоповника, а снаружи туман
, и ты лежишь, раскинув в бессилии ноги, вся захолодевшая от смертельных по
целуев тумана, и волосы твои пахнут кровью, они сладкие, как кровь, драные
протертые чулки твои болтаются на изможденном стуле под холодным желты
м светом одинокой заляпанной лампочки, вокруг заворачивается вонь пыли
и мокрой кожи, у кровати грустно сброшены твои стоптанные синие туфли, и л
ицо твое очерчено утомительным убожеством девственности, потерянной в
«Вул-ворте», и изнурительной нищетой, губы твои блядские, и все же мягкие
посиневшие губы красоты, взывающей ко мне: приди приди приди же в эту жалк
ую каморку и пируй разлагающимся экстазом этих форм, а ведь я отдам тебе в
сю эту скрученную красоту за убожество, и скрученную красоту за дешевку,
свою красоту за твою, и свет провалится в черноту в нашем крике, в котором
и жалкая любовь наша, и прощанье с мучительным миганием серенькой зари, ч
то отказалась по-настоящему заняться и на самом деле по-настоящему нико
гда не кончится.
«Платим Самые Высокие Цены За Старое Золото».
Идея! Решение всех моих проблем. Побег Артуро Бандини.
Я вошел.
Ц До скольки вы открыты?
Еврей даже глаз не поднял от своих счетов за проволочной сеткой.
Ц Еще час.
Ц Я вернусь.
Когда я пришел домой, их не было. На столе Ц записка без подписи. Ее написа
ла мать.
«Мы поехали к дяде Фрэнку на ночь. Приезжай сразу же».
Покрывало с кровати стянули, а с ним Ц и одну наволочку. Они лежали кучкой
на полу, все заляпанные кровью. На комоде Ц бинты, голубой пузырек переки
си водорода. На стуле Ц кастрюлька с порозовевшей водой. Рядом Ц матери
нское кольцо. Я положил его в карман.
Из-под кровати я выволок чемодан. В нем много чего хранилось: воспоминани
я о нашем детстве, которые мать тщательно берегла. Одно за другим я вынима
л их оттуда. Сентиментальное прощание, последний взгляд в прошлое перед
тем, как Бандини пустится в путь. Локон светлых волос в белом молитвенник
е: это мои младенческие волосики; а молитвенник Ц дар в день первого прич
астия.
Вырезки из газеты Сан-Педро, когда я закончил начальную школу; еще вырезк
и Ц когда закончил среднюю. Вырезки про Мону. Фотография из газеты: Мона в
парадном платье на свое первое причастие. Наш с ней портрет на конфирмац
ии. Наш портрет на Пасху. Фотография, когда мы с ней вдвоем пели в хоре. Мы вм
есте на Балу Непорочного зачатия. Матрикул за контрольную по правописан
ию, когда я учился в начальных классах: над моей фамилией Ц 100%.
Вырезки про школьные пьесы. Все мои табели с самого начала. Все табели Мон
ы. Я не шибко умный был, но всегда сдавал. Вот, например: Арифметика 70; Истори
я 80; География 70; Правописание 80; Закон Божий 99; Английский 97. Ни с богословием,
ни с английским у Артуро Бандини никогда никаких хлопот не было. А вот Мон
ин: Арифметика 96; История 95; География 97; Правописание 94; Закон Божий 90; Англий
ский 90.
Она могла превосходить меня в других вещах, но по английскому или Закону
Божию Ц никогда. Хо! Оч-чень занятно. Неплохой анекдотец для биографов Ар
туро Бандини. У наизлейшего врага Господа Бога оценки по Закону Божию лу
чше, чем у Его лучшего друга, причем оба Ц из одной семьи. Великолепная ир
ония. Что за биография получится! Ах, господи, только б дожить и почитать!
На самом дне чемодана я нашел то, что искал. Семейные драгоценности, оберн
утые в пеструю шаль. Два толстых золотых кольца, массивные золотые часы с
цепочкой, набор золотых запонок, набор золотых сережек, золотая брошка, н
есколько золотых заколок, золотой медальон, золотая цепь, всякие безделу
шки из золота Ц драгоценности, купленные отцом за всю его жизнь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18