Нет, он никогда не общался с ней, как общаются с любимой женщиной. Просто приятель. Даже не близкий друг, они уже давно не откровенны друг с другом. О серьезных вещах она гораздо больше говорила с Иволгой.
Он просто очень хороший. Но какой смысл думать о нем…
Да просто легче. Когда о нем думаешь, сразу становится легче. "Вспомните, как много есть людей хороших. Их у нас гораздо больше, вспомните про них!"
Она сможет. Конечно, сможет. Ильгет улыбнулась святой Даре сквозь слезы.
Пита ведь живет сейчас один. Будь у него кто-то - дело другое. Тут все было бы сложно и неоднозначно. Может, кто-то и есть - но не постоянная женщина, ведь он поселился в одиночку. Впрочем, говорят, его с кем-то видели. Но раз он с той не живет - значит, шансы еще есть.
У них семья. Ильгет виновата не меньше Питы, а может, и больше - она и вправду слишком мало обращала на него внимания… точнее, слишком много - на все остальное. Теперь она исправится… может быть, даже придется уйти из ДС… временно. Посмотрим.
— Ты знаешь, я рада за тебя, - задумчиво сказала Иволга. Они лежали в только что созданном с помощью аннигилятора окопе, ожидая появления условного противника.
— Чего уж тут радоваться? - вздохнула Ильгет.
— Да, это больно, когда тебя бросают, но… знаешь, когда дерьмо засохло и отпало, этому можно только радоваться.
— Я не думаю, что он прямо-таки… то, что ты говоришь. И я бы хотела, чтобы он вернулся…
Иволга вздохнула.
— Да… это называется - любовь-то зла, полюбишь и козла. На Терре так говорят. Иль, а ты думаешь, это у тебя любовь? А не чувство долга?
Ильгет подумала.
— А какая разница между этими понятиями? - спросила она осторожно. Иволга покачала головой.
— Вопрос века. Ну ты даешь, Иль… Ладно, не переживай. Выкинь ты его лучше из головы.
— Но Иволга… я хотела бы попробовать. Начать все заново. Может, я его недостаточно любила…
— Иль, ну и что, ты всю жизнь будешь в такой роли? Будешь ждать, пока ему не надоест развлекаться с другими, и терпеливо предоставлять себя в его распоряжение? Тьфу, - Иволга сплюнула, - и главное, было бы из-за кого… Вот если бы на его месте был Арнис… ну тут можно понять. Даже унижение. Правда, Арнис бы тебя никогда и не унизил. Ну ладно, пусть хоть был бы нормальный мужчина. А это - ну что? Ни таланта, ни ума, никаких проявлений личности, кроме гиперсексуальности…
— Ну… я бы так не сказала… - возразила ошеломленная Ильгет. Тут "Сторож" дрогнул в ее руках. На экране появилась стайка условных целей.
— Огонь, - спокойно сказала Иволга. Они выстрелили по разу.
— Вот сейчас и посмотрим, кто окажется шустрее, мы или авиация.
Отряд был разделен на две части, четверо сейчас пытались уничтожить цели с ландеров.
— Огонь!
Ильгет подумала, что сейчас вокруг них в бою земля уже стояла бы дыбом, все бы горело.
— Скала, я Океан! Переходите на точку 213! Как поняли!
— Океан, я Скала, есть переходить на точку 213, - ответила Иволга. Подруги переглянулись, выскочили из окопа, Зевс и Нока в защитных костюмах - за ними. Вокруг простиралось желтоватое поле, чавкающее под ногами осенней грязью. Побежали вперед, едва отрывая ноги от хлюпающей земли. "Сторож" и "Щит" здорово оттягивали плечи, но что поделаешь. На другом краю поля начался тягун, довольно крутой подъем, Ильгет бежала, стараясь не отстать от Иволги и сохранить хоть более-менее ровное дыхание…
Через час учения были закончены. Бикры были основательно вымазаны желтоватой глиной и приобрели теперь уже совсем камуфляжный вид. Ворча вполголоса, Иволга стащила с себя грязную броню и ринулась в душ. Ильгет последовала за ней.
После анализа и обсуждения решили остаться и посидеть еще немного, выпить вместе чайку. Завтра суббота, хоть и не совсем выходной, но все же посвободнее. Быстро организовали чай, бутерброды, печенье, аппетит у всех разыгрался зверский. Снаружи молотил дождь, все мысленно благодарили Господа за то, что настоящая непогода разыгралась только к вечеру.
Пили чай, разбившись на маленькие группки. В комнате пахло мокрой псиной - промерзшие собаки грелись у стены.
— Хорошо так сидеть под шум дождя, - философствовала Лири.
— Особенно как подумаешь, что кто-нибудь там еще ползает по полигону, - подхватил Гэсс.
— Ты бы спел лучше, - попросила Мира, - допил ведь свой чай?
— А как же, - подхватил Гэсс, вытаскивая откуда-то гитару, словно фокусник - голубя из шляпы, - Щас споем!
Он ударил по струнам. Все запели хорошо знакомую песню, переведенную Иволгой.
Если вы нахмурясь,
Выйдете из дому,
Если вам не в радость
Солнечный денек,
Пусть вам улыбнется,
Как своей знакомой,
С вами вовсе незнакомый
Встречный паренек…
Ильгет сидела довольно далеко от Арниса, но видела его. Все время. Затылком, вполоборота - она могла точно сказать, где Арнис сидит.
В последнее время он еще меньше разговаривал с ней. Лишь изредка она ловила взгляд, тут же ускользающий.
По-моему, эту песню уже кто-то переделал, - заметил Данг, - только я не помню слов.
— Отличная идея, между прочим. А давайте лимерики споем…
Спели очередную порцию лимериков, среди которых Ильгет особенно понравился такой:
Местный житель планеты Даная
В космос вылетел в поисках рая.
Но найдя астероид,
Загрустил гуманоид -
Лучше нету родимого края.
— А пусть Арли споет, - предложила Мира. Аурелина, небольшая, ладненькая девушка, волосы и глаза почти одного - светло-коричневого цвета, сразу засмущалась. Но руку за гитарой протянула.
— Что спеть? - пальцы машинально пробежали по струнам.
— Новое что-нибудь, - предложил Иост тихо. И все с удивлением посмотрели на него - Иост редко говорил что-нибудь вообще.
— Аурелина поэт, пишет песни, - сообщила Мира.
— Ну уж… поэт.
— Так спой же что-нибудь! Ну хоть последнее…
— Только оно не под настроение… очень уж мрачное, - предупредила Аурелина.
— А это ничего, - сказал Дэцин, - а то все так развеселились, пора бы немного и сбавить обороты.
Арли заиграла. Ильгет нравились ее песни, мягкий, чуть глуховатый голос девушки очень подходил к тексту.
Задыхаясь в вонючем дыму* Погибаю от тяжкого смрада Ты один мне навеки отрада На пути, что уводит во тьму Без начала мой путь, без конца Семь кругов друг за другом, все ниже По колено в коричневой жиже… В темноте не увидеть лица На вопрос бесконечный как стон: Что я делаю здесь?…и зачем? Тяжесть лат и разрубленный шлем И в ушах одуряющий звон Может, ложным пророкам верна Бесконечно и так одиноко Я иду по неверной дороге Опускаясь до самого дна
Только голос зовущий во тьме…
Уходи, я прошу… я устала
Начинать бесконечно сначала
В этом странном и каторжном сне
Задыхаюсь и падаю… миг
В тишине и безумии смрада
Ты один мне навеки отрада
Ты один мой безудержный крик…
*Ксения Морисвиль. "Орлеанская дева".
Молчали долго. Арли опустила голову, и русые волосы закрыли лицо.
— Это все - про нас, - сказала Мира наконец. И многие молча согласились с ней.
— Да, может, по неверной дороге, - пробормотала Ильгет, - и ни одного ориентира, кроме…
Аурелина подняла лицо и неуверенно улыбнулась.
— Ну совсем уже мрачно.
— Ну что ты, заинька, - ласково сказал ей Иост, - очень хорошая песня.
Он подсел ближе к Арли.
— А вы знаете, что наша Аурелина заняла двенадцатое место в рейтинге?
Ильгет постояла перед дверью квартиры.
Святая Дара, - она давно уже не молилась так горячо, так осмысленно, - пожалуйста, прошу тебя, помоги мне! Помолись за меня! Дай мне смирения и любви!
Дверь отползла. Пита ждал ее - Ильгет предупредила о визите заранее.
Она не думала ни о чем, просто шагнула в дверь.
Какая глупость… вот он, ее родной, любимый человек. Знакомые впадинки на плечах. Узкий подбородок. Руки. Запах. Родной теплый запах.
Так не бывает, чтобы люди, бывшие одной плотью, вдруг стали чужими. Не бывает. Это иллюзия. Можно, конечно, перешагнуть через это, с мукой перешагнуть, но это все равно останется. Они всегда будут родными, что бы ни случилось.
То обещание перед алтарем - оно действительно не только если муж заболел. А если он стал эммендаром? А если сошел с ума? Если на него действует сагон? Неужели из-за этого его надо бросить?
Ильгет посмотрела в глаза Пите. Милые, добрые серые глаза. Она не смела шагнуть к нему, обнять… Слезы вдруг снова прорвались.
— Я тебя люблю, - прошептала Ильгет, - прости меня.
Пита обнял ее, неловко похлопывая по спине.
— Ну… не реви, ну что ты…
Надо было еще что-то говорить, но Ильгет не могла, она просто плакала. Наконец выдавила с трудом.
— Я виновата… действительно. Но я люблю тебя.
— Ну вот… перестань. Ну теперь мне тебя жалко…
Он нагнулся к ней и стал целовать. Ильгет ответила на поцелуй.
— Извини, - сказала она, - я… я не хочу на тебя давить или что-то. Просто… я люблю…
Пита шумно вздохнул. Ильгет отступила назад.
Ей было легко. Словно святая Дара действовала и говорила вместо нее, от Ильгет осталась лишь глупая, бессмысленная оболочка.
— Я хочу быть с тобой, - прошептала она.
— Иль, - Пита обрел уверенный, спокойный тон. Он выглядел довольным, - ты же сама понимаешь… уже слишком поздно.
— Пита, ты мой муж. Другого у меня нет. И я люблю тебя. Мы венчались.
— Да, - сказал Пита, - но я не хотел. Ты же на меня давила.
— Я давила? - удивилась Ильгет. Это было что-то новенькое - таких обвинений до сих пор не было.
— Конечно! - уверенно ответил Пита, - ты же отказывалась спать со мной, пока я не…
Ильгет покачнулась. Она уже ничего не понимала. Она никогда не отказывалась спать с Питой. Ни по какому поводу.
— Разве это было так? Я не помню такого, - беспомощно произнесла она.
— Ну может, не совсем так… но все равно… я пошел на это только для того, чтобы наладить нашу жизнь. Я в общем-то не имел в виду, что действительно собираюсь с тобой… оставаться до конца жизни в любом случае.
— А что тебе священник сказал? - спросила Ильгет. Пита пожал плечами.
— Ну он сказал, что мол, конечно, на земле меня никто не поймет и по церковным правилам мы муж и жена. Но Бог на небе разберется…
Ильгет прикусила губу.
— Ну хорошо… тогда я…
— Извини, Иль, - мягко сказал Пита.
Дома она тут же позвонила отцу Маркусу и попросила срочно встретиться с ним.
— У меня мало времени, но если хочешь, Ильгет, давай в сети… зайди в наше пространство.
Ильгет надела транслятор на голову, скользнула в пространство Храма Святого Квиринуса. Отец Маркус, в той же обычной сутане, которую он носил и в реале, ждал ее у ступенек церкви. Справа виднелись небольшие порталы - входы в индивидуальные кабины. К одному из них и двинулись священник с Ильгет.
Стена, медленно мерцая, закрылась за ними. Отец Маркус присел у стола. Ильгет перекрестилась на Распятие, висящее здесь прямо в воздухе, и тоже села.
— Тебе исповедь нужна? Тогда сегодня вечером в реале… после службы.
— Нет, отец Маркус. Нет. Мне надо поговорить.
Ильгет рассказала о том, что слышала от Питы. Отец Маркус опустил глаза.
— В какой храм он ходит?
— Святого Иоста…
— Понятно.
Он помолчал.
— Ильгет, а ты действительно его любишь?
— Да. Но я… просто устала. Я устала от всего этого, понимаете? Я больше не могу, - вырвалось у Ильгет, - я ненавижу войну, но здесь-то тоже не лучше… Просто ждать. Молиться… но ведь это все равно, я ведь не чувствую, что я одна. Он все равно мне муж… он все равно здесь, если я молюсь за него, я должна и думать о нем, а если я думаю о нем - я думаю о своей вине, а это тяжело…
— Ильгет, а ты уверена, что он муж тебе? - тихо спросил отец Маркус. Ильгет расширила глаза.
— Но ведь мы венчались…
— Ну что ж, венчание ведь бывает и ошибочным. То, что ты сказала - это ведь как раз и говорит о том, что венчание недействительно. Был просто обман.
Ильгет задумалась.
Она-то была честной. Она действительно, совершенно искренне собиралась жить с этим человеком. Именно с этим и именно всю жизнь. Но он - не собирался.
Был ли он ей мужем хоть когда-нибудь?
Собирался ли он хоть когда-нибудь, хоть в самом начале действительно взять на себя такой груз - жить с ней, что бы ни случилось, в болезни, в нищете, в неприятностях? Даже если у нее окажется дурной характер? Даже если будет тяжело?
Нет, честно ответила себе Ильгет.
Но все остальное - это не брак.
— Наверное, вы правы, - произнесла она, - наверное, это не брак.
— Тебе нужно подать заявление… если хочешь, я помогу. Это быстро рассмотрят. Как основание - во-первых, это заявление, во-вторых, прелюбодеяние… у него ведь есть женщина?
— Не знаю… живет-то он один. Правда, мне он говорил… но это же нельзя доказать!
— Ильгет, - мягко сказал отец Маркус, - церковный суд ведь не будет стоять со свечкой и доказывать, сколько и когда. Основанием для решения будут как раз его слова. И твои слова. Тебе будет достаточно перечислить то, что он тебе говорил - по поводу другой женщины, и вот по поводу венчания.
— А если я лгу? - удивилась Ильгет.
— Это вопрос твоей души, твоего отношения к Богу и Церкви. Но ты же не лжешь, верно?
— Да.
— Вполне достаточно его слов о том, что он изменяет. Более, чем достаточно. Даже если это блеф. Ты не обязана проверять это. И церковный суд не обязан.
Ильгет посмотрела на свои руки. Они мелко, едва заметно дрожали.
Как все, оказывается, просто… и не надо мучиться больше. Ильгет только теперь осознала, какой давящей тяжестью ложились на нее эти отношения.
Эта любовь.
Любовь к человеку, который никогда не считал ее своей женой. Даже и не собирался.
— Да, отец Маркус… пожалуйста. Помогите мне тогда с заявлением.
Сидя на кровати, Арнис натянул штаны. Обернувшись, поразглядывал и потрогал на собственном плече зажившие следы от электрохлыста. Издали их уже не видно, но вот почему-то эти бледные бугристые тяжи соединительной ткани остаются долго, кожа никак не может восстановиться полностью. Так же было и у Ильгет, следы, если приглядеться, оставались еще пару месяцев. Арнис протянул руку за чистой скетой, оделся. Встал - позади зашуршала, сворачиваясь, постель. Пол был прохладный, слегка упругий, солнце било в окно, которое Арнис предпочитал не затемнять. Босиком он вышел на балкон. Утренний воздух ранней осени холодил, он подумал, что может быть, стоило надеть куртку. Но с другой стороны, движение разогреет. Арнис опоясался блестящим широким ремнем, потом надел крылья.
Этот способ передвижения не использовался в армии - низкая скорость и маневренность, необходимость мышечных усилий. Носить же на себе реактивный двигатель и запас горючего еще тяжелее, чем скарт. Но полеты на крыльях были любимым спортом и видом развлечения на Квирине.
Арнис вскочил на бортик балкона, включил гравипояс и прыгнул вперед и вверх. Медленно, продавливая воздух, взмахнул широкими крыльями. Стал медленно набирать высоту, двигаясь в центре созданной гравитационной флюктуации.
За шагом шаг - успеешь ли? Но вот дорога вниз ушла, Ты оттолкнулся от земли, Раскинув руки, как крыла.
Арнис безотчетно улыбался, все выше забираясь в упругую синеву. Он видел кончики собственных пестрых крыльев, взлетающие и опадающие вновь, ветер наполнял легкие, промывая их, вытряхивая из всех уголков остатки смрада, накопленные, осевшие там за год в подземелье.
Всех, у кого Полет в крови, Кого Вселенная зовет, Кто, задыхаясь от любви, Блаженно встречный ветер пьет.
На высоте он раскинул руки, отключил гравипояс и медленно парил, опускаясь кругами, словно ястреб, любуясь городом, словно игрушечным, пестрым и блестящим среди зелени, на синих холмах, и морской синевато-стальной далью.
Он лишь корректировал направление крыльями, земля росла, надвигаясь на него. Арнис двигался к прибрежной кромке. К любимым северным пляжам, за "Синей вороной", где песок переходил в округлую гальку. Метров с пяти Арнис спикировал вниз, сложив крылья, перевернулся у земли и легко приземлился на ноги, словно кошка, у самой кромки моря.
Он сбросил крылья. Выбрал плоский камешек из груды белой обкатанной морем гальки. Размахнувшись, пустил блин по воде. Раз, и другой, и третий.
Может быть, искупаться? Вода еще холодная, но он успел разогреться. Еще один камешек. Далеко за линию прибоя - и раз, два, три по чистой прохладной глади.
Вызов. Арнис нащупал на запястье серв. Спроецировал изображение. В воздухе возникла рамка, и в ней - физиономия Иволги.
— Ара, бродяга! Ты где это с утра пораньше?
— Да вот, решил полетать.
Арнис сел на гальку, тщательно устроив себе место.
— У меня к тебе разговор есть. Ты сильно занят?
— Нет, конечно. Давай, говори. Или нам встретиться нужно?
— Нет. Есть новости. Про Ильгет.
Арнис вздрогнул.
— Так вот, две недели назад она, оказывается, подала в церковный суд… Я не знала. Никто не знал.
— У нее есть основания, - быстро сказал Арнис, - я читал…
— Именно. Вчера было заседание. Так вот, Ильгет у нас теперь вроде как свободна.
Холодная, пугающая волна возникла где-то в желудке и поползла вверх… в пищевод, в гортань. Арнис замер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56