Александр окинул взглядом накрытый к завтраку стол. Есть не хотелось. Он понятия не имел, что делать дальше. Он не мог рассказать жене обо всех своих делах и планах, по крайней мере сейчас, в этот ключевой момент операции. Выполнить поставленные Ливией условия не представлялось возможным.
Александр глотнул кофе и взглянул на поднос с почтой, который Борис поставил на стол рядом с его тарелкой. Приглашения и счета. Приглашения его не интересовали, а со счетами можно разобраться потом.
Александр резко вскинул голову, услышав со стороны двери деликатное покашливание.
– Простите, сэр, – сказал Борис, – к вам посетитель, месье Татаринов.
Александр нахмурился. Должно быть, что-то срочное.
– Пусть войдет.
Татаринов вошел.
– Проков, хорошо, что вы дома.
– В это время я всегда дома, – ответил Александр. – Прошу присесть. Кофе?
– Нет, лучше водки.
Александр сделал знак мажордому, который тут же испарился.
– Вы не присядете, Татаринов? – Александр жестом указал на стул напротив.
– Нет. Не имею ни малейшего желания. – Видно было, что Татаринов на взводе.
– У вас, друг мой, озабоченный вид, – заметил Александр, накладывая сметаны на тарелку с копченой макрелью.
– На то есть причины, – ответил Татаринов. Он потянул носом: – Пахнет вкусно.
– Так садитесь же. – Александр махнул вилкой в сторону стула и передвинул тарелку с копченой рыбой так, чтобы Татаринов мог до нее дотянуться.
Татаринов положил себе на тарелку копченой рыбы и щедро сдобрил ее сметаной, взял с блюда рубленые яйца, а потом достал из корзины краюху черного хлеба.
Борис поставил рядом с тарелкой Татаринова бутылку водки и стопку.
– Это все, князь Проков?
– Пока все, спасибо, Борис.
– Так что случилось, Татаринов? – спросил Александр, когда они остались вдвоем.
– Спирин исчез, – ответил Татаринов.
– Не понимаю. Как такое могло случиться? – Александр глотнул кофе.
– Понятия не имею. – Татаринов пожал плечами. – Вчера он не ночевал дома.
– У него есть любовница, – напомнил гостю Александр, промокнув рот салфеткой.
– Да, но женщина замужем. Он никогда не проводит в ее постели всю ночь. Сегодня утром я пришел к нему домой, и мне сказали, что его нет с вечера. Я отправился в это его любовное гнездышко на Халф-Мун-стрит, и слуга сообщил мне, что граф ушел вскоре после полуночи, а его дама чуть позже.
– Он мог пойти куда угодно после того, как покинул тот дом, – сказал Александр. – У него в этом городе полно друзей. И несколько любовниц. Меня бы не удивило, если бы он от одной женщины пошел к другой. Спирин неравнодушен к слабому полу.
Татаринов поморщился.
– Да уж, эти его слабости, будь они неладны. Изнеженный барчук, этот Спирин. Я всегда считал, что у него для нашего дела кишка тонка. Он всегда был с нами лишь наполовину, а другой половиной у женщины между ног.
– Вы несправедливы к нему, мой друг, – возразил Александр. – Спирин – идеалист.
– Нам идеалисты ни к чему, – заявил Татаринов. – Нам нужны бойцы.
– Нам нужны и те, и другие, – твердо заявил Александр. – Николай предан делу, у него полезные связи, в общем, он незаменим. И вообще, зачем вам вдруг понадобилось его искать?
– Спирин отвечает за связь с нашим доверенным лицом в армии. Он уже должен был получить донесение из Ништада, которое все мы с нетерпением ждем.
Александр кивнул. У всех членов группы была своя роль в операции, каждый выполнял свои задачи, и обширные связи Спирина в Европе делали его идеальным связным.
– Где еще вы его искали?
– Пока нигде. Я подумал, что сначала должен выяснить, знаете ли вы что-нибудь. Ведь к вам стекается вся информация.
– Ну что же, я ничего не знаю. Предлагаю пошире раскинуть наши сети. Я нанесу визит иностранцам, тем французам и англичанам, с которыми Спирин водил дружбу, а вы возьмете на себя его русских приятелей. Если сеть окажется пустой, тогда и начнем волноваться.
– Хорошо. – Татаринов поднялся. – Спасибо за завтрак, князь. Не идет ни в какое сравнение с той дрянью, какой людей кормят в этом захолустном городишке.
– Последний вопрос, Татаринов.
– Да? – Татаринов замер.
– Если Спирин так и не объявится, что именно, по-вашему, могло с ним произойти?
Татаринов покачал головой.
– Только одно, насколько я понимаю, – его взяли люди Аракчеева.
– Я думал, у вас там все под контролем, – резко заметил он Татаринову.
– Это так, но я не могу постоянно следить за ними за всеми, отслеживать каждый их шаг, каждое действие. Вы можете быть уверены в том, что Аракчеев знает все о каждом члене нашей маленькой группы, за исключением… – Татаринов сделал многозначительную паузу, глядя на Александра. – За исключением вас, князь Проков. Вы друг царя, вы докладываете ему о том, как обстоят дела здесь, в Лондоне.
– Это верно, – согласился Александр, почуяв недоброе. – Что вы хотите этим сказать, Татаринов?
– Пока ничего, дай Бог, чтобы мне нечего было сказать и в будущем, – ответил Татаринов, направляясь к двери. – Поговорим сегодня ближе к вечеру?
Александр кивнул:
– В пять часов, в «Черном петухе», на Лин-стрит.
– Я буду вас ждать там ровно в пять.
После ухода Татаринова Александр еще немного постоял у стола. Пока не было никаких оснований подозревать причастность людей Аракчеева к исчезновению Спирина, но от самой мысли о подобной возможности мороз подирал по коже.
Тучи сгущались, что никак не способствовало решению еще одной его проблемы. Идти ли ему к Ливии? Стоит ли предпринимать еще одну попытку разрешить конфликт? Или лучше подождать, пока она успокоится? Он не может выполнить ее ультиматум. Так что ему снова придется лгать. Их брак построен на лжи. Александр сам себе опротивел. Ложью он сыт по горло.
Глава 22
Ливия приехала на Маунт-стрит в начале двенадцатого, так и не встретившись с мужем. Борис проинформировал Ливию о том, что князь потребовал подать ему коня и сразу после завтрака уехал. Он не сказал, куда едет и когда вернется. Ну и хорошо, подумала Ливия. Ей требовалось время, чтобы все обдумать и принять решение.
– Леди Бонем дома? – спросила она у дворецкого Гарри.
– Да, мэм. Дамы в гостиной, – сообщил Гектор.
– Я собираюсь пробыть здесь какое-то время, и поэтому отправила конюха со своей лошадью на конюшни.
– Хорошо, миледи. – Гектор с поклоном проводил ее к дверям гостиной.
– Ливия, а вот и ты! – Корнелия, сидевшая за секретером, поднялась навстречу подруге. – А я уже писала тебе записку. Мы всё никак не могли решить, ехать к тебе самим или ждать, пока ты за нами пришлешь.
– И поскольку мы так и не пришли к единому мнению, решили написать тебе записку и поступить так, как решишь ты, – сказала Аурелия, отложив в сторону пяльцы. Она окинула подругу пристальным взглядом и вынесла вердикт: – Выглядишь ты неважно.
– Чувствую себя тоже неважно, – сказала Ливия. – Я так рада, что застала вас обеих дома.
– Мы бы никуда не ушли, не предупредив тебя, – сказала Корнелия. – Заходи и садись.
Ливия покачала головой:
– Нет, я еще не хочу садиться. Я места себе не нахожу. – Ливия нервно прошлась по комнате. Она не знала, как поступить.
Ливия нуждалась в совете и поддержке подруг, но обещала Александру не рассказывать о том, чем он занимается. Ливия доверяла подругам, но не могла игнорировать тот факт, что муж Нелл служит в английской разведке.
– Разумеется, вы уже догадались, что Алексей Проков отец Александра, – сказала наконец Ливия, – и что София Лейси – его мать.
– Почему он не сказал тебе об этом с самого начала? – спросила Корнелия. – Когда вы с ним познакомились и он узнал, что вы с Софией Лейси, то есть с его матерью, носите одну фамилию? Любой на его месте удивился бы такому совпадению и непременно захотел бы с тобой поделиться.
– Дело в том, что он с самого начала знал, что это не совпадение, – сказала Ливия и судорожно вздохнула. – Но он никогда не жил с матерью, не знал ее. Можете себе представить, как это тяжело для ребенка? Он знал, что она жива и здорова, но не мог с ней увидеться. Должно быть, считал, что она знать его не желает.
– Тогда понятно, почему он не хотел о ней говорить, – осторожно заметила Аурелия.
– Да, – согласилась Ливия, – но есть кое-что, что так просто уже не объяснишь. Дом на Кавендиш-сквер на самом деле Софии Лейси не принадлежал. Она либо не понимала этого, либо успела забыть, но Алексей передал ей этот дом в пожизненное пользование. После ее смерти дом снова перешел к нему. И вы сами можете догадаться, кто сейчас его владелец.
Наступило молчание. Первой заговорила Аурелия:
– Ему не обязательно было на тебе жениться, чтобы забрать этот дом себе.
Ливия пожала плечами.
– Он утверждает, что в том не было необходимости, поскольку решил, что я буду для него идеальной женой. Он просто позаботился о том, чтобы этот дом стал как бы моим приданым.
– Было бы куда честнее сказать об этом, когда он сделал тебе предложение, – вздохнула Корнелия, – но, возможно, он просто щадил твои чувства, Лив.
– Да, – подхватила мысль подруги Аурелия. – Согласись, как-то неловко делать девушке предложение и тут же сообщать ей, что она уже живет в доме, который по закону принадлежит потенциальному жениху.
Ничего не получится, решила Ливия. Если не сказать подругам всей правды, они не смогут реально оценить ситуацию и дать ей адекватный совет, в котором она так нуждается.
– Наверное, вы правы, – сдалась она. – Но я все же чувствую себя так, словно меня предали. И не могу избавиться от подозрений, что именно его стремлением как можно быстрее заполучить дом в собственность как раз и объясняются те экстравагантные поступки и жесты, которые я, когда он ухаживал за мной, принимала за любовь и страсть. Вы должны признать, что в его ухаживании было что-то экстраординарное. Ты уже тогда о чем-то заподозрила, признайся, Элли.
– Верно, – согласилась Аурелия. – Но у тебя самой не было никаких сомнений. Ты как-то сказала, что если даже обожжешь крылышки, не пожалеешь о содеянном. – Аурелия заломила руки от отчаяния. – Прости меня, любовь моя, я не для того это говорю, чтобы открыть тебе глаза, нет. Все сложилось так, как сложилось, а теперь тебе предстоит решить, что делать дальше.
Вот оно, подумала Ливия. Взгляни горькой правде в глаза. Ей лишь оставалось пожинать плоды собственного безрассудства. Сейчас она встала перед непростым выбором. Подруги это понимали. Им даже не надо было знать о шпионаже, в конце концов, не в нем суть.
– Но разве то, что я чувствую себя преданной, обманутой, не нормально? – спросила Ливия.
– Ты веришь в то, что он тебя любит? – Корнелия подошла к буфету и налила три бокала хереса.
Ливия видела его лицо, его глаза, когда он, стоя у ее кровати, говорил, что любит ее.
– Да, – сказала она. – Он говорит, что любит, и я ему верю. – Она взяла протянутый Корнелией бокал и благодарно кивнула.
– А ты, Ливия? – Аурелия тоже взяла бокал вина. – Ты любишь его?
– Да, конечно, – просто ответила Ливия, – всем сердцем. – Она невесело усмехнулась: – Разбитым сердцем.
– Тогда ты должна решить, было ли его предательство случайностью или упущением, неудачной попыткой оградить тебя от боли, либо он просто законченный негодяй, – заявила Корнелия.
– Именно это и не дает мне покоя, – сказала Ливия. – Вот и я об этом думаю. – И тогда решение как-то само собой пришло к ней. Поскольку Александр не был негодяем и она верила в то, что он ее любит, ей ничего не оставалось, как научиться жить с ним таким, какой он есть.
– Давайте отведем детей есть мороженое, – вдруг предложила Ливия.
Обе женщины посмотрели на нее в недоумении.
– Это, надо понимать, конец истории? – спросила Корнелия.
– Да, я прекращаю ходить кругами, мне надо отвлечься.
Стив, Фрэнни и Сюзанна шумно радовались, предвкушая веселое путешествие в компании матерей, без неусыпного надзора няни.
Когда все полакомились мороженым, Аурелия сказала:
– Пора везти детей домой.
– А мне – возвращаться на Кавендиш-сквер, – подхватила Ливия.
– Не хочешь вернуться домой в коляске? – спросила Корнелия. – А конюх доставит домой твою Дафну.
– Нет, – сказала Ливия. – Я люблю ездить верхом. Тут совсем недалеко.
– Ну что, Ливия? Ты приняла решение? – спросила Аурелия.
Ливия улыбнулась:
– Приняла. Вопрос в том, как на него отреагирует Алекс.
– Не забывай, что мы всегда готовы тебе помочь, – сказала Корнелия.
– Я знаю, очень благодарна вам.
* * *
Уже смеркалось, когда Ливия приехала на Кавендиш-сквер.
К удивлению Ливии, дверь открыл Моркомб. В это время дня старый дворецкий уже обычно почивал у себя и Борис правил единовластно.
– Добрый вечер, Моркомб. Где Борис?
– У него сегодня свободный вечер, – сказал Моркомб. – Кто-то же должен открывать дверь.
– Да, конечно, – согласилась Ливия. – Князь Проков дома?
Моркомб покачал головой.
– Нет? – Ливия растерялась. – Ты видел его сегодня после полудня?
– Да, – сказал Моркомб, запирая парадную дверь на засов.
– И он снова ушел? – спросила Ливия, набравшись терпения, потому что суетливость только замедлила бы процесс извлечения информации.
– За ним пришли, – сказал Моркомб. – Ужин подадут в гостиной, миледи. Наша Ада приготовила вам вашу любимую баранью отбивную с желе из красной смородины.
Что-то не так, подумала Ливия.
– Князь сказал, что не придет к ужину, когда уходил со своими друзьями?
– Кажется, сказал, миледи, – заявил Моркомб. – Так мне ужин в гостиной накрывать, или как?
Где накрыть ужин – вот то единственное, что его заботит, подумала Ливия, понимая, что, пока он не добьется от нее ответа, ей тоже от него ничего не добиться.
– Да, пожалуй, – сказала она. – Ты уверен, что мой муж мне ничего не передавал?
– Нет, никаких сообщений, – сказал Моркомб, направляясь в сторону кухни. – Ужин будет готов через час.
– Спасибо, – сказала Ливия. Отчего-то вместо того, чтобы направиться наверх, в спальню, она развернулась и пошла в салон. С портрета над камином на нее взирала София Лейси. Эти потрясающие голубые глаза. Она должна была догадаться, подумала Ливия, ведь эти глаза были точь-в-точь такими же, как у Александра. Как она могла раньше этого не замечать?
Но с другой стороны, как она вообще могла предположить существование какой-либо связи между ее домом, Софией Лейси и Александром, князем из далекой России? Такого рода связь становится очевидной, лишь когда располагаешь конкретными фактами.
Настроение у Ливии мгновенно испортилось. Как мог он уйти с друзьями, не поговорив с ней? Но для него важнее всего работа. Так было всегда.
Ливия поднялась наверх, чтобы переодеться. Позвонила Этель, а сама направилась в спальню мужа. Здесь тоже что-то было не так. Смятый шарф валялся на комоде, сюртук был небрежно брошен на стул, сапоги валялись в углу. Шкаф был открыт, покрывало на кровати смято.
Алекс так спешил, что не стал звать Бориса? Почему никто не пришел, чтобы убрать после его ухода?
Охваченная недобрым предчувствием, Ливия ушла к себе в спальню. Этель уже принесла кувшин с горячей водой.
– Ты видела князя Прокова сегодня днем, Этель? – спросила Ливия.
– Нет, миледи. Вы наденете вечернее платье?
– Нет, сегодня я ужинаю одна, так что принеси мне, пожалуйста, бархатный халат. Когда ушел Борис?
– Примерно в три, миледи.
– Было это до того, как ушел мой муж, или позднее?
– Точно не знаю, мадам.
– Тогда я спрошу у Моркомба.
Ливия спустилась в гостиную и вызвала Моркомба. Моркомб появился минут через пять:
– Вы чего-нибудь хотите, миледи?
– Да. Ты видел князя Прокова сегодня днем?
– Да. Его и еще двоих. Они пришли за ним и пробыли минут пятнадцать. Я пустил их, а Джемми проводил наверх.
– Проводил наверх? Что ты имеешь в виду? Хочешь сказать, в библиотеку?
– Ну, я еще не совсем выжил из ума. Им нужен был князь. Я сообщил им, что князь наверху, но они сказали, что поднимутся сами. Вот я и велел Джемми их проводить.
– Я не хотела тебя оскорбить, Моркомб. Я просто удивлена.
– Да уж, – сказал Моркомб. – Ну, примерно пятнадцать минут спустя они все трое спустились и уехали. На улице их ждал наемный экипаж.
Алекс куда-то поехал в наемном экипаже? Ливия ушам своим не поверила.
– Князь не послал на конюшню за своей коляской? Или за своим конем?
– Нет. Я же говорю, на улице ждал наемный экипаж.
– Спасибо, Моркомб. – Ливия, сама не зная зачем, пошла в библиотеку. Там все было в идеальном порядке, бумаги аккуратно разложены в стопки на столе, перья заточены.
Предчувствие беды не покидало Ливию. Она вышла в коридор, ища глазами Моркомба. Она нашла его в гостиной. Он накрывал стол к ужину.
– Те люди, что заходили за ним, были иностранцы? – спросила она.
– Пожалуй, – сказал Моркомб, полируя бокал о рукав. – Смешной выговор, как будто собака лает. Не похожи на друзей, – многозначительно добавил Моркомб.
– Не похожи на друзей? Что ты хочешь этим сказать?
– Мужичье, – ответил Моркомб. – Хотите бургундского девяносто второго года к ягненку?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35