К тому же человек он опытный и мудрый, так что грех жаловаться. Но ведь она и сама не дура, умеет принимать решения, привыкла полагаться на себя. Плохо, когда зависишь от кого-то другого.
— Хорошо получается, миледи, — объявила Файетт, забрала раскроенную тунику и разложила на столе алую материю. — Скажу портнихам, чтобы поскорей закончили.
— Да, пусть сошьют тунику сегодня же вечером. Лорд Раймонд ходит в каких-то лохмотьях. Я только сейчас поняла, что у него совершенно нет приличной одежды. Он поставил в спальню сундук со своими вещами и…
Она не договорила. Жалкий гардероб Раймонда привел ее просто в ужас.
— Да, стыд и срам, — понимающе кивнула Файетт и неодобрительно покосилась на Жоффруа и Изабеллу, разодетых в пух и прах. — Хороши папочка и мамочка, ничего не скажешь.
Джулиана промолчала. Да и что тут можно было сказать? Конечно, нельзя допускать, чтобы слуги критиковали господ, но Файетт совершенно права. Она вздохнула и склонилась над куском ткани, а служанка предостерегающе прошептала:
— Ну, помогай вам Господь, миледи, — и поспешно ретировалась.
У стола появилась Изабелла и приторным голосом, от которого свернулось бы самое свежее молоко, спросила:
— Разговариваете сами с собой, милочка?
Не дожидаясь приглашения, графиня уселась на табурет.
— Мне тут о вас поведали весьма любопытные слухи.
Джулиана работала ножницами, наблюдая за тем, как солнечные блики вспыхивали на полированном металле.
Каким должен быть плащ? Просто с тесемками или придумать что-нибудь похитрей? Неплохо бы сделать его с капюшоном, и чтоб затягивался на шее. Хотя нет, Раймонду это не понравится. Лучше без капюшона и без завязок на горле. Раймонд обычно ходит в шапке или вообще простоволосый. Джулиана нахмурилась. Какой он рассеянный! Сегодня ей пришлось бежать за ним через весь дрор с шапкой в руке.
— Я вижу, вы хмуритесь? — повысила голос Изабелла, задетая молчанием невестки. — Мне во всех подробностях рассказали о вашем приключении трехлетней давности.
Лучше всего — обычные тесемки, твердо решила Джулиана. Раймонду это понравится больше всего.
Сохраняя непроницаемое выражение лица, она сказала:
— Всех подробностей никто не знает, кроме меня.
— И тем не менее я узнала достаточно, чтобы сполна оценить ваше неблаговидное поведение. Конечно, вы будете все отрицать, но ведь репутацию уже не спасти.
Изабелла выжидательно приподняла бровь, но Джулиана не клюнула.
Тогда графиня с нажимом произнесла:
— Да уж, репутация у вас незавидная.
— Я вижу, вы времени даром не теряли. — Джулиана принялась отмерять ткань. — С кем же выговорили?
Изабелла неопределенно взмахнула рукой:
— Со всеми понемножку.
— Так-таки со всеми?
— Вы слишком дерзки для столь незнатной особы, — объявила Изабелла, разглядывая ее в упор. — А ведь вы уже немолоды, не правда ли?
— Да, немолода, — холодно подтвердила Джулиана. — Скажите мне, что вам от меня нужно, я прямо сейчас скажу, что нужно от вас мне: чтобы вы отправились на край земли и свалились оттуда прямо в тартарары.
Изабелла ничуть не оскорбилась:
— Свалилась в тартарары? Очень забавно. У вас острый язычок, милочка. Думаю, вы могли бы пользоваться успехом при дворе. Жаль, что ваш брак продлится недолго.
— Так вот оно что, — изображая беспечность, усмехнулась Джулиана. — Вот зачем вы пожаловали. Что ж, извольте объяснить, почему наш брак продлится недолго.
Изабелла моментально сменила маску, голос ее стал участливым, соболезнующим.
— Мы уже объясняли вам, что Раймонд — единственный наследник знатного рода. Такая жена, как вы, ему не годится. Да и слухи о ваших проделках, как вы ни старались, просочились наружу. У Раймонда нет выхода — он должен либо отказаться от вас, либо поставить крест на своей карьере. — Тут графиня чуть не всхлипнула. — Вы ведь знаете, какой Раймонд благородный. Он готов ради вас погубить свою жизнь, провести остаток дней в этой дыре. Король лишится своего лучшего советника, а это скажется на судьбе всей страны.
— И все из-за такой недостойной особы, как я? — осведомилась Джулиана.
Изабелла улыбнулась пухлыми губками:
— Я вижу, вы мне не верите.
— Отчего же. Возможно, все так и будет. Но ведь это не я добивалась брака с Раймондом. — Джулиана взяла ножницы и разрезала ткань на две части. — Почему я должна переживать по поводу карьеры вашего сына?
Изабелла постучала длинным ногтем по столу:
— И самом деле? А скажите мне, милочка, чем вы сейчас занимаетесь?
Джулиана недоуменно взглянула на материю.
— Крою ткань.
— А точнее? — нетерпеливо спросила графиня.
— Делаю плащ, а что?
— Для кого? — хищно подалась вперед Изабелла.
— Для Раймонда.
— И что же это будет за плащ?
— Так, просто плащ, и все, — мрачно ответила Джулиана, поняв, к чему клонит свекровь.
Графиня торжествующе кивнула головой:
— Комментарии не требуются.
Делая вид, что поняла, о чем идет речь, Джулиана спросила:
— Вам не нравится плащ?
— Дело вовсе не в этом. — Изабелла хлопнула ладонью по столу. — Дело в другом. Вы шьете плащ для мужа столь любовно, что и слепому ясно: Раймонд вам дорог.
Джулиана с ненавистью покосилась на ее тонкую аристократическую руку.
— Должно быть, тут имеет место та самая низменная, болезненная страсть, о которой распевают баллады трубадуры при дворе королевы Элинор. Когда вы сшили мужу праздничный наряд, я ничего такого не заподозрила. В конце концов, должны же вы заботиться о том, чтобы ваш муж прилично выглядел при королевском дворе. Кстати говоря, портниха из вас просто превосходная. Могу порекомендовать вас ее величеству.
— Премного вам благодарна, — саркастически ответила Джулиана.
— О чем бишь я? — Изабелла коснулась пальцами лба. — Ах да, плащ. Это одежда на каждый день. Однако вы трудитесь над ней не менее усердно. Тем самым вы себя выдали.
Джулиана уже не пыталась прикидываться дурочкой и слушала внимательно.
— Милочка, я и сама покупала Раймонду дорогие наряды, пока он был при дворе. Зачем нужен сын, если он не приносит пользы? При дворе нужно выглядеть богатым и преуспевающим, тогда станешь еще богаче. Нужно производить впечатление.
Джулиана слушала свекровь со все возрастающим отвращением.
— Значит, вы решили, что я сшила Раймонду красивый наряд, дабы мой муж добился еще больших почестей? А вот если я делаю мужу красивую повседневную одежду, то это означает…
— …Что вы души в нем не чаете. — Изабелла пощупала ткань и улыбнулась. — Хорошая, теплая материя. В такой он не замерзнет.
— А может быть, я просто не хочу, чтобы он простудился и заболел. Ведь это погубило бы мои шансы на успех при дворе, — сказала Джулиана.
Изабелла снисходительно кивнула:
— Возможно. Но я же вижу, сколько страсти в ваших отношениях.
— Это не страсть, а похоть.
— Да? От похоти друг на друга такие нежные взгляды не бросают. Достаточно Раймонду посмотреть на вас, деточка, и вы заливаетесь краской. Вы все время то улыбаетесь, то напеваете, то несетесь за ним через весь двор с шерстяной шапкой в руке;
Сердце Джулианы сжалось от тоски. Как мало походило это чувство на любовное томление, охватывавшее ее при одной только мысли о Раймонде.
— Нет, сударыня, это похоть, — упрямо произнесла Джулиана. — Я не хочу лишаться столь искусного любовника.
— Вы меня не обманете. Я вижу, что здесь речь идет о чувстве более нежном. Скажите, разве не ноет у вас сердце?
Джулиана воровато коснулась рукой груди и упавшим голосом повторила:
— Нет, это похоть.
— Вы любите его, признайтесь.
Алая ткань, на которой пауком растопырилась рука Изабеллы, резала Джулиане глаза. Свирепо орудуя ножницами, молодая женщина заставила графиню отдернуть палец.
— Вы порезали мне руку!
— В самом деле?
Изабелла бросилась жаловаться мужу, а Джулиана, покачиваясь, вышла из зала.
Выбравшись наружу, она жадно вдыхала свежий, холодный воздух-Взгляд ее нашел Раймонда, обучавшего Денниса ездить верхом.
Даже в старом, потрепанном плаще Раймонд был необычайно хорош собой. Его звонкий смех разносился по двору. Какой он сильный, храбрый, добрый, умный. Джулиана прижала руку к сердцу.
— Да, я люблю его, — прошептала она. — А нужно, чтобы он меня возненавидел.
14
— Весь вечер Джулиана изображала из себя идеальную хозяйку. Голос ее звучал ровно, ни разу не раздался ее звонкий смех. Джулиана заботливо ухаживала за юным оруженосцем Деннисом — накормила его, уложила спать на соломенную подстилку, накрыла одеялом. Со слугами она, была терпелива и сдержанна, а когда повариха подала горячий ужин, ни словом не обмолвилась о том, как удобно иметь кухню прямо в башне. Все жители замка были обеспокоены. Что стряслось с их жизнерадостной госпожой? Раймонд настороженно наблюдал, как Джулиана снимает со стен зажженные факелы и передает их Леймону, тушившему огни на ночь.
— Неужели она так сильно обиделась на то, что я назначил тебя комендантом Бартонхейда? — прошептал он.
— А я тебя предупреждал, — сказал Кейр. — Ты смотришь на эти земли и на этот замок как на свои новые владения, а для нее все, что вокруг, — это ее отчизна!
Раймонд посмотрел на друга. Тот выглядел не таким невозмутимым, как обычно, — меж бровей у него пролегла тревожная складка.
— Ничего, я позабочусь о том, чтобы она злилась не на тебя, а на меня.
— Да уж, так будет лучше. — Кейр встал и потянулся. — Пусть уж лучше она гневается на тебя.
Раймонд польщенно улыбнулся:
— По-моему, ты и сам к ней неравнодушен.
— Как и все остальные, — ответил Кейр.
— Это уж точно, — прошептал Раймонд.
Мысли о Джулиане согревали ему душу. Он был очарован ею еще с самой первой их встречи. Вначале это пугало Раймонда, а нежность и мягкость Джулианы казались ему проявлением слабости.
Слуги улеглись спать — пристроились на соломенных подстилках, закутались в одеяла, захрапели. Сегодня все были тихими, подавленными — сказывалось настроение госпожи.
Джулиана не торопилась удаляться в спальню. Она придвинула скамью к очагу, села к Раймонду спиной. Мужчина, разгневавшись, шумит и ругается. Женщина же погружается в молчание и замыкается в себе. Ждет, пока у нее попросят прощения. Раймонд вздохнул, мысленно поджал хвост и отправился каяться. Необходимо, чтобы Джулиана изменила отношение к его другу. Если же не удастся… Может быть, по крайней мере, он сумеет заманить Джулиа-ну в постель, а там все как-нибудь устроится. Он су-меет загладить свою вину.
Раймонд подошел к ней сзади, положил руку на плечо:
— Пойдем спать.
Она резко отодвинулась:
— Я не хочу спать.
Он смотрел на нее. Вид у нее и в самом деле был совсем не сонный. Не услышал он в ее голосе и обиды. Гнева тоже не было. Скорее голос ее прозвучал испуганно.
Она испугалась? Чего? Что он изобьет ее из-за пожара в кухне?
Склонившись над огнем, Джулиана смотрела на угли, словно они должны были сообщить ей нечто очень важное.
Раймонд ногой распихал слуг, пригревшихся возле очага, и те послушно убрались подальше.
— Я тоже не хочу спать, — объявил он, усаживаясь на скамью, но не слишком близко к Джулиане. — Это похоже на первую нашу ночь. Помнишь?
— Еще и двух месяцев не прошло. А столько всего переменилось. — Голос ее звучал рассеянно. — Многое переменилось, а многое осталось по-прежнему.
Она потерла шрам на щеке, и Раймонд, пытаясь угадать ее мысли, осторожно сказал:
— Тогда ты думала, что я совершу над тобой насилие.
Джулиана вздрогнула, взглянула на него, и он прочел в ее взгляде отчаяние, стыд и страх. Поддавшись порыву, он обнял ее за плечи, но она крикнула:
— Не притрагивайся ко мне!
Потом, оглянувшись на спящих слуг, понизила голос:
— Что я говорю? Ты ведь и не хочешь ко мне прикасаться.
От этого заявления Раймонд опешил. Он не хочет ее касаться? Да для него адская мука сидеть с ней рядом и не сметь до нее дотронуться. Ему нужно каждую ночь заниматься с ней любовью. Минувшая ночь лишь обострила эту жажду.
— Мне очень нравится тебя трогать, — осторожно сказал Раймонд.
— Нет, ты не стал бы меня касаться, если бы знал…
Она покачала головой, ее медные волосы рассыпались по плечам.
Раймонд глубоко вздохнул. Значит, дело вовсе не, в Кейре. Тем не менее он счел нужным сказать:
— Я хотел извиниться перед тобой. По поводу Кейра.
— Кого? — изумленно уставилась на него она.
— Моего рыцаря. Которого я назначил комендантом.
— А, Кейра. — Она отмахнулась. — Не отвлекай меня. Это сейчас неважно. Я хочу сделать тебе признание.
Он дотронулся до ее щеки, чтобы она убедилась — он не имеет ничего против прикосновений. Она же взглянула на него так, словно он для нее уже умер.
— Любимая, не мучай себя так, — прошептал он.
Она положила руку на сердце, наклонила голову. Казалось, она прислушивается к какому-то голосу, внятному ей одной. Видно, тайна и в самом деле была ужасной — она перечеркнула и радость, и надежду. По какой-то причине Джулиана решила, что пришло время рассказать ему всю правду. Голосом, дрожащим от волнения и сострадания, Раймонд сказал:
— Тайны отягощают душу. Поделись со мной, и половина ноши достанется мне.
Она не то откашлялась, него всхлипнула и горько сказала:
— Такая женщина, как я, никому не нужна. И уж во всяком случае, тебе. Ты — родич короля, наследник титула и состояния.
— Ах, вот оно что, — вздохнул Раймонд. — Успела поговорить с моими родителями.
— С твоей матерью, Изабеллой. — Джулиана чуть не поперхнулась, произнеся это имя. — Она ужасная женщина.
— Это еще мягко сказано.
— Но она говорит верные вещи.
— Например, про то, как я должен прожить свою жизнь? — Раймонд с состраданием посмотрел в ее измученное лицо. — Изабелла никогда ничего верного не говорит.
— Она знает то, чего не знаешь ты.
Раймонд наудачу сказал:
— Ты имеешь в виду про твое изнасилование?
Вид у нее был такой несчастный, что Раймонд, не в силах сдержаться, крепко обнял ее и прошептал:
— Вот видишь? Я все знаю, но это не имеет никакого значения.
Она вырвалась из его объятий, словно они были для нее мучительны.
— Ничего ты не знаешь!
Кое-кто из спавших на полу слуг зашевелился, и Раймонд нетерпеливым жестом махнул рукой:
— Тогда расскажи, как было.
— Значит, ты задавал вопросы? Как твоя мамочка? — Она сердито закуталась в шаль.
Раймонд, стиснув зубы, молчал. Ее обвиняющий взгляд померк.
— Нет, я знаю, ты не стал бы задавать вопросы. Кто-то рассказал тебе…
— Это была ты.
Она встрепенулась:
— Не может быть! Я что, говорила во сне?
— Когда? Не больно-то много времени мы с тобой спали.
Раймонд взял ее за руку, погладил ладонь.
— Но ты все время намекала, а я собирал крохи. Сначала я решил, что ты завела себе какого-нибудь неподобающего любовника и тебя застигли на месте преступления. Потом, когда я увидел, как ты ударила Феликса, я понял: этой женщине приходилось драться и раньше.
— Ну и что такого? Учил же ты Марджери защищаться.
— Вот именно — учил. Женщины — существа настолько нежные, что их приходится учить постоять за себя. — Он обнял ее за талию. — А кто учил тебя?
— Никто.
— Вот именно. Значит, тебя научила жизнь. Когда сэр Джозеф запугивал тебя, грозил, я обо всем догадался.
— Сэр Джозеф, — с отвращением повторила она. — Это он тебе все рассказал.
— Нет, не он. — Он погладил ее по коротким волосам. — Я догадался вот по этому. Она замерла.
— Кто-то обрезал тебе волосы. Кто это был? — Джулиана смертельно побледнела. — Сэр Джозеф?
— Нет, — беззвучно прошептала она.
И тогда Раймонд догадался:
— Это сделал твой отец. Он хотел тебя опозорить.
На глазах у нее выступили слезы. Отчаянным шепотом Джулиана произнесла:
— Но меня не изнасиловали!
Раймонд испытующе смотрел на нее. Ее дрожащий подбородок был упрямо выпячен, кулаки сжаты.
— Я сражалась изо всех сил и сумела убежать, сохранив свою честь. Но разве кого-нибудь интересует правда? Куда важней злословие. Отец не поверил мне. Я рассказала ему все, как было, а он не поверил! Сказал, что я сама во всем виновата. Что я вела себя, как шлюха, — любила красиво одеваться, строила мужчинам глазки. И еще он сказал, что теперь я должна… должна выйти замуж.
— За Феликса?
Джулиана взорвалась:
— Так ты все-таки знаешь?!
— Не всё. Если бы я знал всю правду, Феликс отсюда живым бы не ушел.
— Не говори так! — в ужасе воскликнула она. — Он не стоит того, чтобы ради него взять на душу такой грех.
Раймонд чуть не рассмеялся:
— Ничего, такой грех мне Бог простил бы.
— С тем же успехом можно дуться на палку сэра Джозефа, когда старик пускает ее в ход.
— Значит, ты считаешь, что Феликса кто-то подговорил?
— Мой отец хотел, чтобы я стала его женой. А я отказалась.
— Твой отец, — недобро повторил Раймонд.
— Да, но он меня не заставлял. А ведь никто не осудил бы его, если бы он меня избил, посадил бы под замок. Но отец не сделал этого. Впрочем, он знал, что в этом случае ему придется взять все заботы по хозяйству на себя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
— Хорошо получается, миледи, — объявила Файетт, забрала раскроенную тунику и разложила на столе алую материю. — Скажу портнихам, чтобы поскорей закончили.
— Да, пусть сошьют тунику сегодня же вечером. Лорд Раймонд ходит в каких-то лохмотьях. Я только сейчас поняла, что у него совершенно нет приличной одежды. Он поставил в спальню сундук со своими вещами и…
Она не договорила. Жалкий гардероб Раймонда привел ее просто в ужас.
— Да, стыд и срам, — понимающе кивнула Файетт и неодобрительно покосилась на Жоффруа и Изабеллу, разодетых в пух и прах. — Хороши папочка и мамочка, ничего не скажешь.
Джулиана промолчала. Да и что тут можно было сказать? Конечно, нельзя допускать, чтобы слуги критиковали господ, но Файетт совершенно права. Она вздохнула и склонилась над куском ткани, а служанка предостерегающе прошептала:
— Ну, помогай вам Господь, миледи, — и поспешно ретировалась.
У стола появилась Изабелла и приторным голосом, от которого свернулось бы самое свежее молоко, спросила:
— Разговариваете сами с собой, милочка?
Не дожидаясь приглашения, графиня уселась на табурет.
— Мне тут о вас поведали весьма любопытные слухи.
Джулиана работала ножницами, наблюдая за тем, как солнечные блики вспыхивали на полированном металле.
Каким должен быть плащ? Просто с тесемками или придумать что-нибудь похитрей? Неплохо бы сделать его с капюшоном, и чтоб затягивался на шее. Хотя нет, Раймонду это не понравится. Лучше без капюшона и без завязок на горле. Раймонд обычно ходит в шапке или вообще простоволосый. Джулиана нахмурилась. Какой он рассеянный! Сегодня ей пришлось бежать за ним через весь дрор с шапкой в руке.
— Я вижу, вы хмуритесь? — повысила голос Изабелла, задетая молчанием невестки. — Мне во всех подробностях рассказали о вашем приключении трехлетней давности.
Лучше всего — обычные тесемки, твердо решила Джулиана. Раймонду это понравится больше всего.
Сохраняя непроницаемое выражение лица, она сказала:
— Всех подробностей никто не знает, кроме меня.
— И тем не менее я узнала достаточно, чтобы сполна оценить ваше неблаговидное поведение. Конечно, вы будете все отрицать, но ведь репутацию уже не спасти.
Изабелла выжидательно приподняла бровь, но Джулиана не клюнула.
Тогда графиня с нажимом произнесла:
— Да уж, репутация у вас незавидная.
— Я вижу, вы времени даром не теряли. — Джулиана принялась отмерять ткань. — С кем же выговорили?
Изабелла неопределенно взмахнула рукой:
— Со всеми понемножку.
— Так-таки со всеми?
— Вы слишком дерзки для столь незнатной особы, — объявила Изабелла, разглядывая ее в упор. — А ведь вы уже немолоды, не правда ли?
— Да, немолода, — холодно подтвердила Джулиана. — Скажите мне, что вам от меня нужно, я прямо сейчас скажу, что нужно от вас мне: чтобы вы отправились на край земли и свалились оттуда прямо в тартарары.
Изабелла ничуть не оскорбилась:
— Свалилась в тартарары? Очень забавно. У вас острый язычок, милочка. Думаю, вы могли бы пользоваться успехом при дворе. Жаль, что ваш брак продлится недолго.
— Так вот оно что, — изображая беспечность, усмехнулась Джулиана. — Вот зачем вы пожаловали. Что ж, извольте объяснить, почему наш брак продлится недолго.
Изабелла моментально сменила маску, голос ее стал участливым, соболезнующим.
— Мы уже объясняли вам, что Раймонд — единственный наследник знатного рода. Такая жена, как вы, ему не годится. Да и слухи о ваших проделках, как вы ни старались, просочились наружу. У Раймонда нет выхода — он должен либо отказаться от вас, либо поставить крест на своей карьере. — Тут графиня чуть не всхлипнула. — Вы ведь знаете, какой Раймонд благородный. Он готов ради вас погубить свою жизнь, провести остаток дней в этой дыре. Король лишится своего лучшего советника, а это скажется на судьбе всей страны.
— И все из-за такой недостойной особы, как я? — осведомилась Джулиана.
Изабелла улыбнулась пухлыми губками:
— Я вижу, вы мне не верите.
— Отчего же. Возможно, все так и будет. Но ведь это не я добивалась брака с Раймондом. — Джулиана взяла ножницы и разрезала ткань на две части. — Почему я должна переживать по поводу карьеры вашего сына?
Изабелла постучала длинным ногтем по столу:
— И самом деле? А скажите мне, милочка, чем вы сейчас занимаетесь?
Джулиана недоуменно взглянула на материю.
— Крою ткань.
— А точнее? — нетерпеливо спросила графиня.
— Делаю плащ, а что?
— Для кого? — хищно подалась вперед Изабелла.
— Для Раймонда.
— И что же это будет за плащ?
— Так, просто плащ, и все, — мрачно ответила Джулиана, поняв, к чему клонит свекровь.
Графиня торжествующе кивнула головой:
— Комментарии не требуются.
Делая вид, что поняла, о чем идет речь, Джулиана спросила:
— Вам не нравится плащ?
— Дело вовсе не в этом. — Изабелла хлопнула ладонью по столу. — Дело в другом. Вы шьете плащ для мужа столь любовно, что и слепому ясно: Раймонд вам дорог.
Джулиана с ненавистью покосилась на ее тонкую аристократическую руку.
— Должно быть, тут имеет место та самая низменная, болезненная страсть, о которой распевают баллады трубадуры при дворе королевы Элинор. Когда вы сшили мужу праздничный наряд, я ничего такого не заподозрила. В конце концов, должны же вы заботиться о том, чтобы ваш муж прилично выглядел при королевском дворе. Кстати говоря, портниха из вас просто превосходная. Могу порекомендовать вас ее величеству.
— Премного вам благодарна, — саркастически ответила Джулиана.
— О чем бишь я? — Изабелла коснулась пальцами лба. — Ах да, плащ. Это одежда на каждый день. Однако вы трудитесь над ней не менее усердно. Тем самым вы себя выдали.
Джулиана уже не пыталась прикидываться дурочкой и слушала внимательно.
— Милочка, я и сама покупала Раймонду дорогие наряды, пока он был при дворе. Зачем нужен сын, если он не приносит пользы? При дворе нужно выглядеть богатым и преуспевающим, тогда станешь еще богаче. Нужно производить впечатление.
Джулиана слушала свекровь со все возрастающим отвращением.
— Значит, вы решили, что я сшила Раймонду красивый наряд, дабы мой муж добился еще больших почестей? А вот если я делаю мужу красивую повседневную одежду, то это означает…
— …Что вы души в нем не чаете. — Изабелла пощупала ткань и улыбнулась. — Хорошая, теплая материя. В такой он не замерзнет.
— А может быть, я просто не хочу, чтобы он простудился и заболел. Ведь это погубило бы мои шансы на успех при дворе, — сказала Джулиана.
Изабелла снисходительно кивнула:
— Возможно. Но я же вижу, сколько страсти в ваших отношениях.
— Это не страсть, а похоть.
— Да? От похоти друг на друга такие нежные взгляды не бросают. Достаточно Раймонду посмотреть на вас, деточка, и вы заливаетесь краской. Вы все время то улыбаетесь, то напеваете, то несетесь за ним через весь двор с шерстяной шапкой в руке;
Сердце Джулианы сжалось от тоски. Как мало походило это чувство на любовное томление, охватывавшее ее при одной только мысли о Раймонде.
— Нет, сударыня, это похоть, — упрямо произнесла Джулиана. — Я не хочу лишаться столь искусного любовника.
— Вы меня не обманете. Я вижу, что здесь речь идет о чувстве более нежном. Скажите, разве не ноет у вас сердце?
Джулиана воровато коснулась рукой груди и упавшим голосом повторила:
— Нет, это похоть.
— Вы любите его, признайтесь.
Алая ткань, на которой пауком растопырилась рука Изабеллы, резала Джулиане глаза. Свирепо орудуя ножницами, молодая женщина заставила графиню отдернуть палец.
— Вы порезали мне руку!
— В самом деле?
Изабелла бросилась жаловаться мужу, а Джулиана, покачиваясь, вышла из зала.
Выбравшись наружу, она жадно вдыхала свежий, холодный воздух-Взгляд ее нашел Раймонда, обучавшего Денниса ездить верхом.
Даже в старом, потрепанном плаще Раймонд был необычайно хорош собой. Его звонкий смех разносился по двору. Какой он сильный, храбрый, добрый, умный. Джулиана прижала руку к сердцу.
— Да, я люблю его, — прошептала она. — А нужно, чтобы он меня возненавидел.
14
— Весь вечер Джулиана изображала из себя идеальную хозяйку. Голос ее звучал ровно, ни разу не раздался ее звонкий смех. Джулиана заботливо ухаживала за юным оруженосцем Деннисом — накормила его, уложила спать на соломенную подстилку, накрыла одеялом. Со слугами она, была терпелива и сдержанна, а когда повариха подала горячий ужин, ни словом не обмолвилась о том, как удобно иметь кухню прямо в башне. Все жители замка были обеспокоены. Что стряслось с их жизнерадостной госпожой? Раймонд настороженно наблюдал, как Джулиана снимает со стен зажженные факелы и передает их Леймону, тушившему огни на ночь.
— Неужели она так сильно обиделась на то, что я назначил тебя комендантом Бартонхейда? — прошептал он.
— А я тебя предупреждал, — сказал Кейр. — Ты смотришь на эти земли и на этот замок как на свои новые владения, а для нее все, что вокруг, — это ее отчизна!
Раймонд посмотрел на друга. Тот выглядел не таким невозмутимым, как обычно, — меж бровей у него пролегла тревожная складка.
— Ничего, я позабочусь о том, чтобы она злилась не на тебя, а на меня.
— Да уж, так будет лучше. — Кейр встал и потянулся. — Пусть уж лучше она гневается на тебя.
Раймонд польщенно улыбнулся:
— По-моему, ты и сам к ней неравнодушен.
— Как и все остальные, — ответил Кейр.
— Это уж точно, — прошептал Раймонд.
Мысли о Джулиане согревали ему душу. Он был очарован ею еще с самой первой их встречи. Вначале это пугало Раймонда, а нежность и мягкость Джулианы казались ему проявлением слабости.
Слуги улеглись спать — пристроились на соломенных подстилках, закутались в одеяла, захрапели. Сегодня все были тихими, подавленными — сказывалось настроение госпожи.
Джулиана не торопилась удаляться в спальню. Она придвинула скамью к очагу, села к Раймонду спиной. Мужчина, разгневавшись, шумит и ругается. Женщина же погружается в молчание и замыкается в себе. Ждет, пока у нее попросят прощения. Раймонд вздохнул, мысленно поджал хвост и отправился каяться. Необходимо, чтобы Джулиана изменила отношение к его другу. Если же не удастся… Может быть, по крайней мере, он сумеет заманить Джулиа-ну в постель, а там все как-нибудь устроится. Он су-меет загладить свою вину.
Раймонд подошел к ней сзади, положил руку на плечо:
— Пойдем спать.
Она резко отодвинулась:
— Я не хочу спать.
Он смотрел на нее. Вид у нее и в самом деле был совсем не сонный. Не услышал он в ее голосе и обиды. Гнева тоже не было. Скорее голос ее прозвучал испуганно.
Она испугалась? Чего? Что он изобьет ее из-за пожара в кухне?
Склонившись над огнем, Джулиана смотрела на угли, словно они должны были сообщить ей нечто очень важное.
Раймонд ногой распихал слуг, пригревшихся возле очага, и те послушно убрались подальше.
— Я тоже не хочу спать, — объявил он, усаживаясь на скамью, но не слишком близко к Джулиане. — Это похоже на первую нашу ночь. Помнишь?
— Еще и двух месяцев не прошло. А столько всего переменилось. — Голос ее звучал рассеянно. — Многое переменилось, а многое осталось по-прежнему.
Она потерла шрам на щеке, и Раймонд, пытаясь угадать ее мысли, осторожно сказал:
— Тогда ты думала, что я совершу над тобой насилие.
Джулиана вздрогнула, взглянула на него, и он прочел в ее взгляде отчаяние, стыд и страх. Поддавшись порыву, он обнял ее за плечи, но она крикнула:
— Не притрагивайся ко мне!
Потом, оглянувшись на спящих слуг, понизила голос:
— Что я говорю? Ты ведь и не хочешь ко мне прикасаться.
От этого заявления Раймонд опешил. Он не хочет ее касаться? Да для него адская мука сидеть с ней рядом и не сметь до нее дотронуться. Ему нужно каждую ночь заниматься с ней любовью. Минувшая ночь лишь обострила эту жажду.
— Мне очень нравится тебя трогать, — осторожно сказал Раймонд.
— Нет, ты не стал бы меня касаться, если бы знал…
Она покачала головой, ее медные волосы рассыпались по плечам.
Раймонд глубоко вздохнул. Значит, дело вовсе не, в Кейре. Тем не менее он счел нужным сказать:
— Я хотел извиниться перед тобой. По поводу Кейра.
— Кого? — изумленно уставилась на него она.
— Моего рыцаря. Которого я назначил комендантом.
— А, Кейра. — Она отмахнулась. — Не отвлекай меня. Это сейчас неважно. Я хочу сделать тебе признание.
Он дотронулся до ее щеки, чтобы она убедилась — он не имеет ничего против прикосновений. Она же взглянула на него так, словно он для нее уже умер.
— Любимая, не мучай себя так, — прошептал он.
Она положила руку на сердце, наклонила голову. Казалось, она прислушивается к какому-то голосу, внятному ей одной. Видно, тайна и в самом деле была ужасной — она перечеркнула и радость, и надежду. По какой-то причине Джулиана решила, что пришло время рассказать ему всю правду. Голосом, дрожащим от волнения и сострадания, Раймонд сказал:
— Тайны отягощают душу. Поделись со мной, и половина ноши достанется мне.
Она не то откашлялась, него всхлипнула и горько сказала:
— Такая женщина, как я, никому не нужна. И уж во всяком случае, тебе. Ты — родич короля, наследник титула и состояния.
— Ах, вот оно что, — вздохнул Раймонд. — Успела поговорить с моими родителями.
— С твоей матерью, Изабеллой. — Джулиана чуть не поперхнулась, произнеся это имя. — Она ужасная женщина.
— Это еще мягко сказано.
— Но она говорит верные вещи.
— Например, про то, как я должен прожить свою жизнь? — Раймонд с состраданием посмотрел в ее измученное лицо. — Изабелла никогда ничего верного не говорит.
— Она знает то, чего не знаешь ты.
Раймонд наудачу сказал:
— Ты имеешь в виду про твое изнасилование?
Вид у нее был такой несчастный, что Раймонд, не в силах сдержаться, крепко обнял ее и прошептал:
— Вот видишь? Я все знаю, но это не имеет никакого значения.
Она вырвалась из его объятий, словно они были для нее мучительны.
— Ничего ты не знаешь!
Кое-кто из спавших на полу слуг зашевелился, и Раймонд нетерпеливым жестом махнул рукой:
— Тогда расскажи, как было.
— Значит, ты задавал вопросы? Как твоя мамочка? — Она сердито закуталась в шаль.
Раймонд, стиснув зубы, молчал. Ее обвиняющий взгляд померк.
— Нет, я знаю, ты не стал бы задавать вопросы. Кто-то рассказал тебе…
— Это была ты.
Она встрепенулась:
— Не может быть! Я что, говорила во сне?
— Когда? Не больно-то много времени мы с тобой спали.
Раймонд взял ее за руку, погладил ладонь.
— Но ты все время намекала, а я собирал крохи. Сначала я решил, что ты завела себе какого-нибудь неподобающего любовника и тебя застигли на месте преступления. Потом, когда я увидел, как ты ударила Феликса, я понял: этой женщине приходилось драться и раньше.
— Ну и что такого? Учил же ты Марджери защищаться.
— Вот именно — учил. Женщины — существа настолько нежные, что их приходится учить постоять за себя. — Он обнял ее за талию. — А кто учил тебя?
— Никто.
— Вот именно. Значит, тебя научила жизнь. Когда сэр Джозеф запугивал тебя, грозил, я обо всем догадался.
— Сэр Джозеф, — с отвращением повторила она. — Это он тебе все рассказал.
— Нет, не он. — Он погладил ее по коротким волосам. — Я догадался вот по этому. Она замерла.
— Кто-то обрезал тебе волосы. Кто это был? — Джулиана смертельно побледнела. — Сэр Джозеф?
— Нет, — беззвучно прошептала она.
И тогда Раймонд догадался:
— Это сделал твой отец. Он хотел тебя опозорить.
На глазах у нее выступили слезы. Отчаянным шепотом Джулиана произнесла:
— Но меня не изнасиловали!
Раймонд испытующе смотрел на нее. Ее дрожащий подбородок был упрямо выпячен, кулаки сжаты.
— Я сражалась изо всех сил и сумела убежать, сохранив свою честь. Но разве кого-нибудь интересует правда? Куда важней злословие. Отец не поверил мне. Я рассказала ему все, как было, а он не поверил! Сказал, что я сама во всем виновата. Что я вела себя, как шлюха, — любила красиво одеваться, строила мужчинам глазки. И еще он сказал, что теперь я должна… должна выйти замуж.
— За Феликса?
Джулиана взорвалась:
— Так ты все-таки знаешь?!
— Не всё. Если бы я знал всю правду, Феликс отсюда живым бы не ушел.
— Не говори так! — в ужасе воскликнула она. — Он не стоит того, чтобы ради него взять на душу такой грех.
Раймонд чуть не рассмеялся:
— Ничего, такой грех мне Бог простил бы.
— С тем же успехом можно дуться на палку сэра Джозефа, когда старик пускает ее в ход.
— Значит, ты считаешь, что Феликса кто-то подговорил?
— Мой отец хотел, чтобы я стала его женой. А я отказалась.
— Твой отец, — недобро повторил Раймонд.
— Да, но он меня не заставлял. А ведь никто не осудил бы его, если бы он меня избил, посадил бы под замок. Но отец не сделал этого. Впрочем, он знал, что в этом случае ему придется взять все заботы по хозяйству на себя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36