– Иди проверь.
Эдгар покинул трейлер, Босх молча ждал. Делакруа поставил локти на колени и закрыл лице ладонями. Босх разглядывал его позу. Такое случалось не часто, но ему было не впервые добиваться признаний при первом разговоре с подозреваемым.
Эдгар вернулся с магнитофоном и сообщил:
– Батарейки сели. Я думал, твой у тебя при себе.
– Черт. Ну, тогда записывай.
Босх достал бумажник, в котором носил значок, и вынул из него визитную карточку. На обороте были отпечатаны права, гарантированные Пятой поправкой к Конституции, и линия для подписи. Зачитал их и спросил Делакруа, понятно ли ему. Тот кивнул.
– Это означает подтверждение?
– Да, подтверждение.
– Тогда распишитесь на линии под текстом.
Он протянул Делакруа карточку и ручку. Когда подпись была поставлена, убрал карточку в бумажник. Подошел к креслу и сел на его край.
– Итак, мистер Делакруа, хотите вы повторить то, что сказали нам несколько минут назад?
Делакруа пожал плечами, будто речь шла о чем-то незначительном.
– Я убил своего сына. Артура. Убил. И знал, что вы когда-нибудь появитесь. Ждать пришлось долго.
Босх посмотрел на Эдгара. Тот писал в блокноте. У них будет запротоколировано признание подозреваемого. Потом перевел взгляд на Делакруа, надеясь, что молчание побудит его добавить еще что-нибудь. Но тот ничего не говорил и снова уткнулся лицом в ладони. Вскоре заплакал, и его плечи задрожали.
– Да поможет мне Бог… это дело моих рук.
Босх снова посмотрел на Эдгара и вопросительно вскинул брови. Напарник быстро приподнял большой палец. В их распоряжении было больше чем достаточно материала, чтобы перейти к очередной стадии, к контролируемой и снабженной аппаратурой комнате для допросов.
– Мистер Делакруа, у вас есть кошка? – спросил Босх. – Где она?
– Кот где-то здесь. Может быть, спит у меня на кровати. А что?
– Мы позвоним в службу ухода за животными, пусть приедут и позаботятся о нем. Вам придется поехать с нами. Мы возьмем вас под арест. И продолжим разговор в полицейском управлении.
Делакруа опустил руки и как будто встревожился.
– Нет. Там не станут заботиться о нем. Его отравят газом, как только узнают, что я не вернусь.
– Но нельзя же просто бросить животное здесь.
– О нем позаботится миссис Крески. Она живет рядом. Будет приходить и кормить его.
Босх покачал головой. Из-за кота все рушилось.
– Мы не можем этого допустить. Ваш трейлер придется опечатать до тех пор, пока не получим возможность произвести в нем обыск.
– А зачем его обыскивать? – гневно воскликнул Делакруа. – Я говорю все, что вам нужно знать. Я убил своего сына. Случайно. Видимо, нанес слишком сильный удар. Я… – Он снова уткнулся лицом в ладони и плачущим голосом пробормотал: – Господи… что я наделал?
Босх взглянул на Эдгара и поднялся. Ему хотелось отвезти Делакруа в участок, в одну из комнат для допросов. На смену его беспокойству пришло осознание безотлагательности. Приступы раскаяния проходят быстро. Босх должен записать показания Делакруа на пленки – видео и аудио, – пока тот не решил поговорить с адвокатом и не осознал, что обрекает себя откровенностью на одиночную камеру до конца жизни.
– Хорошо, с котом разберемся позднее, – сказал Босх. – Пока оставим ему побольше корма. Поднимайтесь, мистер Делакруа, мы едем.
Делакруа встал.
– Можно переодеться во что-нибудь приличное? На мне старье, в котором я хожу здесь.
– Об этом не беспокойтесь, – промолвил Босх. – Мы потом привезем вашу одежду.
Он умолчал, что одежда будет уже не его. Ему выдадут тюремный комбинезон с номером на спине. Желтый, в какие одевают заключенных, содержащихся на этаже для убийц.
– Повезете меня в наручниках? – прошептал Делакруа.
– Так полагается, – ответил Босх. – У нас нет выбора.
Он зашел за кофейный столик и повернул Делакруа спиной к себе, чтобы надеть их.
– Знаете, я в прошлом актер. Однажды играл заключенного в одном эпизоде «Беглеца». В первой серии, с Дэвидом Янсеном. Роль была незначительной. Я сидел на скамье рядом с ним. Вот и все. Видимо, подразумевалось, что я под наркотиком.
Босх промолчал и мягко подтолкнул его к узкой двери трейлера.
– Не знаю, почему мне это вспомнилось, – усмехнулся Делакруа.
– Ничего, – сказал Эдгар. – В подобных ситуациях люди вспоминают и более странные вещи.
– Осторожнее на ступеньках, – предостерег Босх.
Они вывели арестованного, Эдгар шел впереди него, Босх сзади.
– Ключ есть? – спросил Босх.
– На кухонном столе, – ответил Делакруа.
Босх вернулся в трейлер и нашел ключи. Принялся отпирать шкафчики и в конце концов обнаружил коробку кошачьего корма. Открыл ее и высыпал все содержимое на картонное блюдце под столом. Корма было маловато. Босх понял, что потом ему придется позаботиться о коте.
Когда он вышел, Эдгар уже усадил арестованного на заднее сиденье машины. Из двери соседнего трейлера смотрел мужчина. Босх повернулся, закрыл и запер дверь жилища Делакруа.

36

Босх заглянул в кабинет лейтенанта Биллетс. Она, сидя боком к письменному столу, работала на компьютере, стоявшем на приставном столике. С письменного стола все было убрано. Биллетс собиралась домой.
– Что? – произнесла она.
– Похоже, нам повезло, – сообщил Босх.
Биллетс отвернулась от компьютера и промолвила:
– Попробую догадаться. Делакруа приглашает вас войти, садится и делает признание.
Босх кивнул:
– Почти что так.
Биллетс изумленно вытаращила глаза:
– Неужели?
– Делакруа заявляет, что это дело его рук. Нам пришлось заставить его замолчать, чтобы можно было здесь записать его показания на пленку. Он как будто бы давно ждал нашего появления.
Биллетс задала еще несколько вопросов, и Босх кончил тем, что описал весь визит в трейлер, в том числе и проблему отсутствия работающего магнитофона для записи признания Делакруа. Лейтенант выразила обеспокоенность и недовольство как неподготовленностью Босха и Эдгара, так и тем, что Бредли из ОВБ не вернула Босху магнитофон.
– Гарри, могу только заметить, что радоваться особенно нечему, – сказала она, имея в виду возможность поставить под сомнение признание Делакруа, так как его изначальные слова не записаны на пленку. – Если мы проиграем это дело из-за упущения со своей стороны…
Биллетс не договорила, но в этом не было необходимости.
– Знаете, я думаю, все будет в порядке. Эдгар записал дословно все, что он рассказал. Мы остановили его, как только получили достаточно оснований для ареста, а теперь запишем все на аудио и видео.
Лейтенант как будто слегка успокоилась.
– А зачитывание прав? Ты уверен, что мы на этом не погорим, – произнесла она; последняя фраза прозвучала не вопросом, а утверждением.
– Не должны. Делакруа пустился в излияния до того, как у нас появилась возможность ознакомить его с правами. И после этого он продолжал говорить. Иногда такое случается. Готовишь таран, а перед тобой распахиваются ворота. Его адвокату при всем желании зацепиться будет не за что. К нам не придерешься, лейтенант.
Биллетс кивнула, давая понять, что Босх ее убедил.
– Было бы со всеми так легко, – усмехнулась она. – А как с прокуратурой?
– Сейчас туда позвоню.
– Хорошо, в какой вы комнате, если я захочу понаблюдать?
– В третьей.
– Отлично, Гарри, иди доводи дело до конца.
Она повернулась к компьютеру. Босх отсалютовал и уже у самой двери остановился. Биллетс почувствовала, что он не ушел, и спросила:
– В чем дело?
– По пути туда я все время думал, чего можно было бы избежать, если бы мы отправились прямиком к нему, а не плясали бы вокруг него, собирая ниточки.
– Гарри, я понимаю, что у тебя на уме, но ты никак не мог знать, что этот тип – спустя двадцать с лишним лет – только и ждал вашего появления. Ты вел расследование правильно, и, случись тебе начать все заново, опять действовал бы так же. Ты обкладывал добычу. То, что произошло с Брейшер, совершенно не связано с твоими методами.
Босх поглядел на нее и кивнул. Слова Биллетс помогут ему успокоить совесть.
Она снова повернулась к компьютеру.
– Иди доводи дело до конца.
Босх вернулся к столу своей группы, чтобы позвонить в прокуратуру, доложить, что по делу об убийстве произведен арест и арестованный сознался. Разговаривал он с О'Брайен, членом руководства, и сообщил ей, что либо он, либо его напарник приедут к концу дня заявить об обвинении. О'Брайен, знакомая с делом только по телерепортажам, сказала, что хочет прислать обвинителя для контроля за получением признания и дальнейшим продвижением дела.
Босх знал, что в часы пик этому сотруднику придется ехать из центра минимум сорок пять минут. И напомнил О'Брайен, что обвинитель был бы кстати, но он не может дожидаться никого, чтобы принять признание подозреваемого. О'Брайен настаивала, что нужно.
– Послушайте, этот человек хочет говорить! – воскликнул Босх. – Через сорок пять минут или час он передумает. Ждать мы не можем. Скажите своему обвинителю, пусть, когда приедет, постучит в третью комнату. Мы сразу введем его в курс дела.
В некоем совершенном мире обвинитель непременно присутствовал бы при допросе, но Босх по долгому опыту знал, что стремление облегчить нечистую совесть иногда быстро исчезает. Если человек выражает желание сделать признание в убийстве, ждать нельзя. Включай магнитофон и говори: «Расскажите мне все».
О'Брайен неохотно согласилась, сославшись на собственный опыт, и попрощалась. Босх тут же позвонил в отдел внутренней безопасности и попросил Кэрол Бредли. Его соединили с ней.
– Это Босх из голливудского отделения, где, черт побери, мой магнитофон?
В ответ молчание.
– Бредли? Алло? Вы…
– Да, я на месте. Ваш магнитофон у меня.
– Почему вы взяли его? Я сказал, чтобы вы прослушали пленку. Не говорил, чтобы вы забирали аппарат и он мне больше не нужен.
– Я хотела прослушать запись еще раз и отдать пленку на проверку, дабы убедиться, что она не склеена.
– Так возьмите пленку, но не забирайте магнитофон.
– Детектив, чтобы установить подлинность пленки, иногда требуется тот магнитофон, на котором сделана запись.
Босх досадливо поморщился:
– Господи, зачем это вам? Вы знаете, от кого шла утечка, для чего же зря тратить время?
Снова пауза.
– Мне требовалось проверить все возможности. Детектив, я веду расследование так, как считаю нужным.
Теперь Босх сделал недолгую паузу, подумав, не упустил ли чего-то, не происходит ли что-либо еще. И в конце концов решил, что нечего беспокоиться. Нужно сосредоточиться на произведенном аресте. На своем деле.
– Проверять все возможности – это замечательно, – произнес он. – Так вот, сегодня я едва не упустил признание, потому что отсутствовал магнитофон. Верните его, пожалуйста.
– Он мне больше не нужен, и я немедленно передам его в экспедицию.
– Благодарю. До свидания.
Едва он прекратил разговор, у стола появился Эдгар с тремя чашками кофе. Это напомнило Босху о том, что им следует сделать.
– Кто в дежурной части? – спросил он.
– Там были Манкевич и Янг.
Босх перелил кофе из пластиковой чашки в кружку, которую достал из ящика стола. Потом поднял трубку и набрал номер дежурной части. Ответил Манкевич.
– В тест-закутке у тебя есть кто-нибудь?
– Босх? Я думал, ты взял выходной.
– Ошибся. Как с закутком?
– Нет, до восьми не будет никого. Что тебе нужно?
– Я собираюсь получить признание и не хочу, чтобы какой-либо адвокат мог ко мне придраться. От моего арестованного несет перегаром, но, думаю, он говорит правду. Однако все-таки хочу установить уровень содержания алкоголя в его крови.
– Это дело о костях?
– Да.
– Приводи его, сам все сделаю. Я аттестован.
– Спасибо, Манк.
Босх положил трубку и взглянул на Эдгара:
– Давай сводим его в закуток, посмотрим, что он выдует.
– Хорошая мысль.
Они понесли кофе в третью комнату, где оставили арестованного, примкнутого наручниками к кольцу в центре стола. Расстегнули их браслеты, дали ему выпить несколько глотков кофе и повели по заднему коридору к маленькой тюрьме отделения. Она состояла в основном из двух больших камер для пьяных и проституток. Была и маленькая третья камера, ее называли тест-закутком, там проверяли содержание алкоголя в крови.
Они встретили Манкевича в коридоре и пошли за ним к закутку, там он включил анализатор дыхания и велел Делакруа дунуть в присоединенную к аппарату чистую пластиковую трубку. Босх обратил внимание, что у Манкевича на груди поперек значка черная траурная лента по Джулии.
Через несколько минут они получили результат. Делакруа выдул 003, значительно меньше допустимого предела для вождения машины. Для признания в убийстве определенного уровня не существует.
Когда Делакруа вывели из камеры, Манкевич постукал Босха по руке сзади. Босх повернулся к нему, а Эдгар двинулся по коридору с арестованным.
– Гарри, я только хотел сказать, что очень сожалею о том, что произошло там.
Босх понял, что он говорит о Джулии, и кивнул:
– Да, спасибо. Случай тяжелый.
– Понимаешь, я должен был отправить ее. Знал, что она новенькая, только…
– Слушай, Манк, ты все правильно сделал. И не пересматривай ничего задним числом.
Манкевич тяжело вздохнул.
– Мне нужно идти, – промолвил Босх.
Когда Эдгар усадил Делакруа на прежнее место в комнате для допросов, Босх отправился в аппаратную, настроил видеокамеру через прозрачное с одной стороны стекло и вставил новую, взятую в кладовой кассету. Включил камеру и магнитофон. Все было готово. И он вернулся в комнату, чтобы завершить дело.

37

Босх назвал фамилии троих находившихся в комнате, дату и время, хотя последние будут отпечатываться в нижней части кадров видеозаписи. Положил на стол бланк с правами подозреваемого и сказал Делакруа, что хочет еще раз ознакомить его с ними. Закончив, попросил того подписать бланк, потом передвинул его на край стола. Отпил глоток кофе и произнес:
– Мистер Делакруа, сегодня вы изъявили желание поговорить со мной о том, что произошло с вашим сыном Артуром в тысяча девятьсот восьмидесятом году. Вы по-прежнему хотите говорить с нами об этом?
– Да.
– Начнем с основных вопросов, потом можно будет вернуться и коснуться всего остального. Были вы причиной смерти вашего сына, Артура Делакруа?
– Да, был.
– Вы убили его?
– Да. Не собирался, но убил.
– Когда это произошло?
– Кажется, в мае восьмидесятого года. Вроде бы да. Вы, наверное, знаете об этом больше меня.
– Пожалуйста, не стройте таких предположений. Будьте добры, отвечайте на каждый вопрос в меру своей способности и памяти.
– Постараюсь.
– Где был убит ваш сын?
– В доме, где я тогда проживал. В его комнате.
– Как он был убит? Вы били его?
– Мм… да, я…
Деловой подход Делакруа к допросу внезапно нарушился, его лицо сморщилось. Он вытер ладонью слезы.
– Вы били его?
– Да.
– Куда?
– По всем местам.
– В том числе и по голове?
– Да.
– Вы сказали, это происходило в его комнате?
– Да.
– Чем вы били сына?
– Что вы имеете в виду?
– Кулаками или каким-либо предметом?
– И тем и другим. И кулаками, и предметом.
– Каким предметом вы его били?
– Даже не могу вспомнить. Чем-то, что было там. У него в комнате. Мне нужно подумать.
– Мы вернемся к этому, мистер Делакруа. Почему в тот день… Кстати, когда это происходило? В какое время дня?
– Утром. После того как Шейла – это моя дочь – ушла в школу. Это, собственно, и все, что я помню. Шейлы не было.
– А ваша жена? Мать мальчика?
– О, она давно ушла от нас. Из-за этого я и начал…
Делакруа умолк. Босх подумал, что он хочет возложить на нее вину за свое пьянство и таким образом она окажется виновной во всем, что происходило из-за пьянства, включая убийство.
– Когда вы последний раз разговаривали со своей женой?
– Бывшей женой. Я не разговаривал с ней с того дня, как она ушла. Это было…
Он не договорил. Не мог вспомнить, когда именно.
– А ваша дочь? Когда вы последний раз с ней беседовали?
Делакруа отвел взгляд от Босха.
– Давно, – ответил он.
– Как давно?
– Не помню. Мы не общаемся. Она помогла мне купить трейлер. Это было пять или шесть лет назад.
– Не разговаривали с ней на этой неделе?
Делакруа недоуменно посмотрел на него:
– На этой неделе? Нет. С какой…
– Предоставьте мне задавать вопросы. В последнее время читали какие-нибудь газеты или смотрели новости по телевизору?
Делакруа покачал головой:
– Не нравится мне то, что показывают сейчас. Я люблю смотреть записи.
Босх понял, что отклонился в сторону, и решил вернуться к основной теме. Для него было важно добиться искреннего, не вызывающего сомнений признания в убийстве Артура Делакруа. Для того чтобы оставаться в силе, ему надлежало быть убедительным и подробным. Босх знал наверняка, что когда у Делакруа появится адвокат, от признания он откажется. Так бывало постоянно. На признательные показания набросятся со всех сторон – от соблюдения процедур до душевного состояния подозреваемого, – и долг Босха не только получить признание, но и обеспечить, чтобы оно было принято и в конце концов представлено двенадцати присяжным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32