В это трудное время ткацкие фабрики на севере стали применять вновь
изобретенные машины, вытеснявшие ручной труд; тысячи рабочих очутились
на улице без заработка. Вдобавок год выдался неурожайным. Бедствие дости
гло своего предела. Мера терпения исстрадавшегося народа была переполн
ена, вспыхивали бунты. Казалось, на севере, в гористых графствах, слышался
смутный гул подземных ударов, предвещавший общественные потрясения. Но
в те дни, как и всегда в подобных случаях, мало кто понимал всю серьезность
положения. Вспыхивал ли голодный бунт, горела ли фабрика, подожженная бу
нтовщиками, подвергался ли разгрому дом фабриканта, когда его имущество
выбрасывалось на улицу, а сам он ради спасения жизни бежал, забрав семью,
Ц местные власти откликались на эти события неохотно, да и не всегда: зач
инщика иногда обнаруживали, но чаще он ускользал, сообщения о происшеств
ии попадали в газеты, и на том дело кончалось. А бедняки, единственным дост
оянием которых был труд, лишившись работы, а следовательно, заработка и к
уска хлеба, продолжали влачить жалкое существование; это было неизбежно
: нельзя было ни прекратить изобретательство, ни остановить прогресс нау
ки. Войну тоже невозможно было прекратить, и облегчения ждать было неотк
уда; обездоленным ничего другого не оставалось, как смириться со своей у
частью Ц испить до дна чашу горя.
Нужда порождает ненависть; обездоленные возненавидели машины, которые,
как они думали, отняли у них хлеб; они возненавидели фабрики, где стояли эт
и машины; они возненавидели владельцев фабрик. В приходе Брайерфилд, о ко
тором мы повествуем, предметом особой ненависти была фабрика Мура; самым
ненавистным среди фабрикантов был Жерар Мур, полу иностранец и ярый сто
ронник прогресса. И пожалуй, ему, человеку своеобразного склада, даже нра
вилось возбуждать к себе всеобщую ненависть, в особенности если он верил
, что дело, за которое его ненавидят, Ц правое дело и выгодно для него; вот
и сегодня ночью он в возбужденном, даже воинственном настроении поджида
л прибытия фургонов с машинами; возможно, и Мелоун был для него сегодня не
желательным гостем; любя мрачное безмолвие и уединение, Ц пусть даже не
безопасное, Ц он охотнее провел бы этот вечер в одиночестве; его ружье с
успехом заменило бы ему любое общество; журчанье полноводного ручья, дон
осившееся снизу, звучало для его слуха приятнее человеческого голоса.
Несколько минут Мур молча наблюдал за священником-ирландцем, без стесне
ния расправляющимся с его пуншем; внезапно странное выражение его серых
задумчивых глаз изменилось, словно что-то другое привлекло его внимание
.
Ц Ш-ш! Ц произнес он и поднял руку, когда Мелоун неосторожно звякнул бок
алом. С минуту он прислушивался, затем встал, надел шляпу и вышел из контор
ы.
Вечер был темен, тих и недвижен; слышно было только, как стремительно мчит
ся ручей, вздувшийся от дождя; в глубокой тишине казалось, что это большая
река. Однако слух Мура уловил в отдалении и другие звуки Ц прерывистый с
тук тяжелых колес по каменистой дороге. Он вернулся в контору, зажег фона
рь и, подойдя к воротам фабричного двора, отпер их. Показались громадные ф
ургоны; слышно было, как тяжелые копыта ломовых лошадей шлепают по сляко
ти. Мур крикнул в темноту:
Ц Эй, Джо! Все в порядке?
Ответа не последовало, но, быть может, Джо Скотт был еще далеко и не расслы
шал его голоса.
Ц Все в порядке, я спрашиваю? Ц повторил Мур, когда могучая голова перво
й лошади чуть не коснулась его плеча.
Кто-то спрыгнул с переднего фургона; чей-то голос громко крикнул:
Ц Все в порядке, дьявол проклятый! Мы их переломали! В темноте раздался б
ыстро удаляющийся топот. Брошенные фургоны застыли на месте.
Ц Джо Скотт! Ц Никакого ответа. Ц Мёргатройд! Пигхиллс! Сайкс! Ц Молча
ние. Мур поднял свой фонарь: фургоны были пусты Ц ни людей, ни машин.
Мур дорожил этими машинами. На их покупку он истратил последние деньги. О
т них зависели важнейшие операции с сукнами; но где же машины?
В ушах у него звенели слова: «Мы их переломали». Но как воспринял он извест
ие о катастрофе? Свет фонаря падал на его лицо, и на нем, как ни странно, прос
тупила улыбка Ц улыбка, которая появляется у человека волевого в те мин
уты, когда надо собрать все силы, призвать все свое мужество, чтобы выдерж
ать испытание и не дать воле сломиться. С минуту он постоял на месте, разду
мывая, что ему теперь делать, потом поставил фонарь на землю, скрестил рук
и на груди и задумчиво опустил глаза.
Одна из лошадей нетерпеливо била копытом. Мур поднял глаза и заметил, что
на упряжи что-то белеет; поднеся фонарь поближе, он увидел сложенный лист
ок бумаги Ц записку; он развернул ее, адреса не было, но письмо начиналось
обращением: «Дьяволу с фабрики в лощине».
Мы не будем приводить это послание в том виде, как оно было написано, со вс
еми его ошибками, но было там примерно следующее:
«Обломки твоих проклятых машин валяются на Стилброской пустоши, а твои л
юди, связанные по рукам и ногам, брошены в канаву у дороги. Пусть это послу
жит тебе предостережением от голодных, которые, покончив с этим делом, ве
рнутся домой, где их ждут такие же голодные жены и дети. А если попробуешь
завести новые машины или будешь стоять на своем, ты о нас еще услышишь. Бер
егись!» Ц Услышу о вас? Да, я о вас услышу, но и вы обо мне услышите. Я сейчас ж
е поговорю с ними. Вы еще обо мне услышите!
Мур завел фургоны во двор и поспешил к домику; там он открыл дверь и торопл
иво, но спокойно сказал несколько слов двум женщинам, выбежавшим ему нав
стречу в прихожую. Одну из них, очень взволнованную, он постарался успоко
ить, осторожно рассказав ей о происшедшем, а другой приказал: «Вот вам клю
ч, Сара, бегите на фабрику и ударьте изо всех сил в колокол. Потом помогите
мне зажечь все фонари».
Вернувшись к лошадям, Мур поспешно распряг их, завел в конюшню и задал им к
орму. По временам он останавливался, как бы прислушиваясь к ударам колок
ола, Ц не привычно размеренным, но громким и тревожным. В ночной тишине д
алеко вокруг разносился его гул, необычный для столь позднего часа; посе
тители, сидевшие на кухне трактира, всполошились, услышав его. «Видно, на ф
абрике Мура что-то стряслось», Ц решили они и, захватив с собой фонари, по
спешили всей компанией на фабрику. Едва эти люди со своими мигающими фон
арями ввалились всей гурьбой во двор, как послышался цокот копыт, и сухоп
арый человечек в широкополой шляпе, сидя очень прямо на своей маленькой
косматой лошадке, въехал вслед за ними бойкой рысцой в сопровождении «ад
ъютанта» на коне покрупнее.
Тем временем Мур оседлал верховую лошадь и с помощью служанки Сары освет
ил всю фабрику. На дворе теперь стало светло, как днем, и можно было не опас
аться никакой суматохи из-за темноты. Вскоре со двора донесся неясный гу
л многих голосов. Из конторы вышел Мелоун, предварительно обдав голову и
лицо холодной водой из кувшина, Ц эта благоразумная мера и внезапный ис
пуг прояснили его мозг, слегка затуманенный щедрыми возлияниями. Он оста
новился на пороге конторы, отвечая наобум на вопросы, сыпавшиеся со всех
сторон; шляпа его была сдвинута на затылок, в правом кулаке он сжимал палк
у. Следом за ним вышел и Мур, к которому тотчас же направил свою лошадку че
ловечек в широкополой шляпе.
Ц Что вам нужно, Мур? Я так и знал, что нынче ночью мы вам понадобимся, Ц мы
с этим воякой, Ц он ласково потрепал лошадку по загривку, Ц да и Том на бо
евом коне. Как услышал я звон, уж не мог усидеть,на месте и оставил Болтби з
аканчивать свой ужин в одиночестве. Но где же враг? Я что-то не вижу ни масо
к, ни вымазанных сажей физиономий, да и окна все целы. На вас нападали, или в
ы только ждете этого?
Ц Вовсе нет! Никто не нападал, и ничего я не жду, Ц невозмутимо ответил Му
р. Ц Я приказал ударить в колокол потому, что мне нужно кое-кого из соседе
й оставить здесь, а самому с двумя-тремя другими поехать на Стилброскую п
устошь.
Ц Зачем? Встречать фургоны?
Ц Фургоны прибыли час тому назад.
Ц Значит, все в порядке. Что же вам еще нужно?
Ц Они приехали порожними, а Джо Скотт и остальные сброшены в канаву вмес
те с машинами. Почитайте это письмецо…
Хелстоун принялся внимательно изучать уже известный нам документ.
Ц Гм! Они попотчевали вас тем же, чем потчуют и других! Однако пострадавш
ие, я полагаю, жаждут избавления. Пустошь Ц неподходящее место для ночев
ки в такое ненастье. Мы с Томом проводим вас, ну, а Мелоун пусть остается зд
есь охранять фабрику. Что это с ним? Глаза у него вот-вот выскочат из орбит.
Ц Он ел бараньи отбивные.
Ц Вот как! Питер Огест, будь осторожнее; не ешь больше отбивных. Тебе пору
чается этот дом. Почетное поручение!
Ц А кто-нибудь еще останется со мной?
Ц Выбирай кого угодно! Ну-с, друзья мои, кто из вас хочет остаться здесь, а
кто не прочь отправиться со мной в Стилбро на помощь несчастным пострада
вшим?
Всего трое вызвались идти; остальные предпочли остаться. Когда Мур садил
ся на лошадь, мистер Хелстоун шепотом осведомился, не забыл ли он припрят
ать отбивные от Мелоуна. Мур утвердительно кивнул, и маленький отряд дви
нулся в путь.
Глава III
МИСТЕР ЙОРК
Хорошее настроение зависит обычно не только от того, что происходит в на
с самих, но и от всего, что окружает нас, совершается вокруг нас. Я делаю это
банальное замечание потому, что, как мне известно, и Хелстоун и Мур выехал
и из ворот фабричного двора во главе маленького отряда в наилучшем распо
ложении духа. Когда свет фонаря (каждый из пешеходов нес по фонарю) падал н
а смуглое лицо Мура, видно было, что оно дышит оживлением, что глаза его не
обычно блестят; да и суровые черты мистера Хелстоуна преобразились, озар
енные ликованием. Однако непогожая ночь и опасное предприятие не должны
были бы веселить тех, кто мокнул под дождем и рисковал жизнью. Если бы хоть
один из участников нападения в Стилбро увидел этот отряд, он, конечно, не
отказал бы себе в удовольствии пристрелить Мура или священника из-за уг
ла; и те это знали, но опасность только воодушевляла их, ибо у людей этих бы
ли стальные нервы и закаленные сердца. Я и сама знаю, читатель, что священн
ика как пастыря душ человеческих украшает не воинственность, а миролюби
е; я помню, какова его миссия, чье слово он доносит до нас, по чьим стопам сле
дует; и все же, если ты сам ненавидишь духовенство, не думай, что и я готова п
о твоему примеру вступить на безотрадный, печальный путь отступничеств
а; не думай, что и я присоединю свой голос к твоим проклятиям, проклятиям, в
сущности, мелким и огульным, или что я разделю твою лютую, но неразумную не
нависть к духовным лицам; что я, подняв глаза и руки к небу вместе с Сапплх
ью или же крича во всю мощь своих легких вместе с Барраклу, примусь облича
ть и клеймить дьявольское отродье Ц священника Брайерфилда.
А ведь, в сущности, он был вовсе не дьяволом, а просто человеком, к несчасть
ю, не понявшим своего призвания: ему следовало бы стать воином, а обстояте
льства сделали его священником. Это был добросовестный, неподкупно чест
ный, храбрый, крутой в обхождении, строгий человек трезвого и проницател
ьного ума, с железным характером, лишенный чувства снисходительности к б
лижним, суровый, непреклонный в своих пристрастиях, но достойный, искрен
ний и верный своим убеждениям. Мне кажется, читатель, что люди не всегда со
зданы для своей профессии и иному профессия его не подходит, как платье, с
шитое не по мерке, поэтому я и не собираюсь осуждать Хелстоуна, хоть он и о
тчаянный вояка по характеру; правда, многие из прихожан его ненавидели, з
ато другие души в нем не чаяли, как это всегда бывает с теми, кто слишком сн
исходителен к друзьям и нетерпим к врагам, кто непоколебимо верен своим
убеждениям, так же как и своим предубеждениям.
Видя, как Мур и Хелстоун едут рядом, оба в отличном настроении, объединенн
ые одной целью, можно было бы предположить, что они дружески беседуют. Нич
уть не бывало! Этим двум желчным, суровым людям редко случалось встретит
ься без того, чтобы не поспорить. Нередко яблоком раздора им служила войн
а. Хелстоун был рьяным тори, а Мур Ц заядлым вигом; во всяком случае, он раз
делял точку зрения вигов на войну (виги были ее противниками), ибо тут были
затронуты его собственные интересы, а вопросы торговли были единственн
ым, что его интересовало в британской политике. Он не мог отказать себе в у
довольствии побесить Хелстоуна, высказывая уверенность в непобедимост
и Бонапарта, в бессилии Англии и всей Европы тягаться с ним, и заявил с пол
нейшим хладнокровием, что сопротивляться ему бесполезно и что вскоре он
разделается с последним противником и станет безраздельным властителе
м мира.
Подобного рода суждения обычно выводили Хелстоуна из себя; но, вспоминая
, что Мур чужеземец, выходец из другой страны, что в его жилах английская к
ровь испорчена инородной примесью, он крепился, сдерживая желание откол
отить собеседника. Отчасти же его негодование умерялось и тем, что самоу
веренный тон Мура и его постоянная желчность внушали ему известное уваж
ение.
Путники свернули на дорогу к Стилбро; и тут в лицо им ударил встречный вет
ер и захлестали струи дождя, Мур, словно подстрекаемый колючим дождем и п
орывами ветра, пустился донимать своего собеседника пуще прежнего.
Ц Вас все еще радуют известия с Пиренейского полуострова?
Ц Я вас не совсем понимаю, Ц хмуро ответил священник.
Ц Вы все еще верите в вашего Ваала Ц лорда Веллингтона?
Ц Что вы хотите этим сказать?
Ц Вы все еще верите, что этот кумир Англии с деревянным лицом и каменным
сердцем властен ниспослать на французов небесный огонь и истребить их д
отла?
Ц Да, я верю, что Веллингтон сбросит в море всех маршалов Бонапарта, стои
т ему захотеть.
Ц Но, дорогой мой сэр, не можете же вы всерьез так думать! Маршалы Бонапар
та Ц великие полководцы, и ими руководит величайший гений; ваш Веллингт
он ничем не примечательный, самый что ни на есть заурядный военный педан
т, а наше невежественное правительство на каждом шагу связывает его и бе
з того медлительные действия.
Ц Веллингтон Ц воплощение британского духа, защитник правого дела, до
стойный представитель могучей, решительной, умной и честной нации.
Ц Под правым делом вы, как видно, подразумеваете не что иное, как восстан
овление жалкого Фердинанда на престоле, который он покрыл позором; досто
йный представитель честного народа напоминает мне тупого пастуха на сл
ужбе у не менее тупого фермера; а им противостоит непобедимый гений, побе
доносный титан.
Ц На законную власть посягает захватчик; скромный, прямодушный, справе
дливый народ отважно обороняется против ополчившегося на него хвастли
вого, вероломного, себялюбивого и коварного честолюбца. Боже, помоги пра
вому!
Ц Бог чаще помогает сильному.
Ц Что? Неужели же горстка израильтян, стоявших станом на азиатской стор
оне Черного моря, которое они перешли, даже не замочив ног, была сильнее по
лчищ египетских, расположившихся на африканском берегу? Или их было боль
ше? Или они оказались лучше снаряжены? Одним словом Ц были они могуществ
еннее? Молчите, Мур, а не то вы солжете. Это была жалкая кучка измученных ра
бов; на протяжении четырех веков их угнетали тираны; часть этой и без того
небольшой горстки составляли беспомощные женщины и дети, а грозные воен
ачальники-эфиопы гнали войско египетское вслед за ними в расступившеес
я море, и эфиопы эти были сильны и свирепы, как ливийские львы; у них были ко
лесницы и мечи, а бедные иудейские странники были пешими, большинству из
них оружием служили пастушьи посохи да кирки каменотесов; их кроткий и в
еликий вождь держал в руках только жезл; но вспомните, Роберт Мур, Ц их де
ло было правое; бог брани был на их стороне, а фараоновым воинством команд
овали греховность и падший ангел, Ц и кто восторжествовал? Вы сами знает
е: «И избавил Господь в день тот Израильтян из рук Египтян, и увидели сыны
Израилевы Египтян мертвыми на берегу моря» и «Пучины покрыли их; они пош
ли в глубину, как камень». Десница Господня прославилась силою; десница т
воя, Господи, сразила врага.
Ц Все это так, только сравниваете вы неправильно: Франция Ц это Израиль
, Наполеон Ц Моисей. Пресыщенная Европа с ее одряхлевшими империями и на
сквозь прогнившими королевскими династиями Ц растленный Египет; добл
естная Франция Ц это двенадцать колен израилевых, а ее энергичный завое
ватель Ц сам Моисей.
Ц Не считаю нужным отвечать вам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12
изобретенные машины, вытеснявшие ручной труд; тысячи рабочих очутились
на улице без заработка. Вдобавок год выдался неурожайным. Бедствие дости
гло своего предела. Мера терпения исстрадавшегося народа была переполн
ена, вспыхивали бунты. Казалось, на севере, в гористых графствах, слышался
смутный гул подземных ударов, предвещавший общественные потрясения. Но
в те дни, как и всегда в подобных случаях, мало кто понимал всю серьезность
положения. Вспыхивал ли голодный бунт, горела ли фабрика, подожженная бу
нтовщиками, подвергался ли разгрому дом фабриканта, когда его имущество
выбрасывалось на улицу, а сам он ради спасения жизни бежал, забрав семью,
Ц местные власти откликались на эти события неохотно, да и не всегда: зач
инщика иногда обнаруживали, но чаще он ускользал, сообщения о происшеств
ии попадали в газеты, и на том дело кончалось. А бедняки, единственным дост
оянием которых был труд, лишившись работы, а следовательно, заработка и к
уска хлеба, продолжали влачить жалкое существование; это было неизбежно
: нельзя было ни прекратить изобретательство, ни остановить прогресс нау
ки. Войну тоже невозможно было прекратить, и облегчения ждать было неотк
уда; обездоленным ничего другого не оставалось, как смириться со своей у
частью Ц испить до дна чашу горя.
Нужда порождает ненависть; обездоленные возненавидели машины, которые,
как они думали, отняли у них хлеб; они возненавидели фабрики, где стояли эт
и машины; они возненавидели владельцев фабрик. В приходе Брайерфилд, о ко
тором мы повествуем, предметом особой ненависти была фабрика Мура; самым
ненавистным среди фабрикантов был Жерар Мур, полу иностранец и ярый сто
ронник прогресса. И пожалуй, ему, человеку своеобразного склада, даже нра
вилось возбуждать к себе всеобщую ненависть, в особенности если он верил
, что дело, за которое его ненавидят, Ц правое дело и выгодно для него; вот
и сегодня ночью он в возбужденном, даже воинственном настроении поджида
л прибытия фургонов с машинами; возможно, и Мелоун был для него сегодня не
желательным гостем; любя мрачное безмолвие и уединение, Ц пусть даже не
безопасное, Ц он охотнее провел бы этот вечер в одиночестве; его ружье с
успехом заменило бы ему любое общество; журчанье полноводного ручья, дон
осившееся снизу, звучало для его слуха приятнее человеческого голоса.
Несколько минут Мур молча наблюдал за священником-ирландцем, без стесне
ния расправляющимся с его пуншем; внезапно странное выражение его серых
задумчивых глаз изменилось, словно что-то другое привлекло его внимание
.
Ц Ш-ш! Ц произнес он и поднял руку, когда Мелоун неосторожно звякнул бок
алом. С минуту он прислушивался, затем встал, надел шляпу и вышел из контор
ы.
Вечер был темен, тих и недвижен; слышно было только, как стремительно мчит
ся ручей, вздувшийся от дождя; в глубокой тишине казалось, что это большая
река. Однако слух Мура уловил в отдалении и другие звуки Ц прерывистый с
тук тяжелых колес по каменистой дороге. Он вернулся в контору, зажег фона
рь и, подойдя к воротам фабричного двора, отпер их. Показались громадные ф
ургоны; слышно было, как тяжелые копыта ломовых лошадей шлепают по сляко
ти. Мур крикнул в темноту:
Ц Эй, Джо! Все в порядке?
Ответа не последовало, но, быть может, Джо Скотт был еще далеко и не расслы
шал его голоса.
Ц Все в порядке, я спрашиваю? Ц повторил Мур, когда могучая голова перво
й лошади чуть не коснулась его плеча.
Кто-то спрыгнул с переднего фургона; чей-то голос громко крикнул:
Ц Все в порядке, дьявол проклятый! Мы их переломали! В темноте раздался б
ыстро удаляющийся топот. Брошенные фургоны застыли на месте.
Ц Джо Скотт! Ц Никакого ответа. Ц Мёргатройд! Пигхиллс! Сайкс! Ц Молча
ние. Мур поднял свой фонарь: фургоны были пусты Ц ни людей, ни машин.
Мур дорожил этими машинами. На их покупку он истратил последние деньги. О
т них зависели важнейшие операции с сукнами; но где же машины?
В ушах у него звенели слова: «Мы их переломали». Но как воспринял он извест
ие о катастрофе? Свет фонаря падал на его лицо, и на нем, как ни странно, прос
тупила улыбка Ц улыбка, которая появляется у человека волевого в те мин
уты, когда надо собрать все силы, призвать все свое мужество, чтобы выдерж
ать испытание и не дать воле сломиться. С минуту он постоял на месте, разду
мывая, что ему теперь делать, потом поставил фонарь на землю, скрестил рук
и на груди и задумчиво опустил глаза.
Одна из лошадей нетерпеливо била копытом. Мур поднял глаза и заметил, что
на упряжи что-то белеет; поднеся фонарь поближе, он увидел сложенный лист
ок бумаги Ц записку; он развернул ее, адреса не было, но письмо начиналось
обращением: «Дьяволу с фабрики в лощине».
Мы не будем приводить это послание в том виде, как оно было написано, со вс
еми его ошибками, но было там примерно следующее:
«Обломки твоих проклятых машин валяются на Стилброской пустоши, а твои л
юди, связанные по рукам и ногам, брошены в канаву у дороги. Пусть это послу
жит тебе предостережением от голодных, которые, покончив с этим делом, ве
рнутся домой, где их ждут такие же голодные жены и дети. А если попробуешь
завести новые машины или будешь стоять на своем, ты о нас еще услышишь. Бер
егись!» Ц Услышу о вас? Да, я о вас услышу, но и вы обо мне услышите. Я сейчас ж
е поговорю с ними. Вы еще обо мне услышите!
Мур завел фургоны во двор и поспешил к домику; там он открыл дверь и торопл
иво, но спокойно сказал несколько слов двум женщинам, выбежавшим ему нав
стречу в прихожую. Одну из них, очень взволнованную, он постарался успоко
ить, осторожно рассказав ей о происшедшем, а другой приказал: «Вот вам клю
ч, Сара, бегите на фабрику и ударьте изо всех сил в колокол. Потом помогите
мне зажечь все фонари».
Вернувшись к лошадям, Мур поспешно распряг их, завел в конюшню и задал им к
орму. По временам он останавливался, как бы прислушиваясь к ударам колок
ола, Ц не привычно размеренным, но громким и тревожным. В ночной тишине д
алеко вокруг разносился его гул, необычный для столь позднего часа; посе
тители, сидевшие на кухне трактира, всполошились, услышав его. «Видно, на ф
абрике Мура что-то стряслось», Ц решили они и, захватив с собой фонари, по
спешили всей компанией на фабрику. Едва эти люди со своими мигающими фон
арями ввалились всей гурьбой во двор, как послышался цокот копыт, и сухоп
арый человечек в широкополой шляпе, сидя очень прямо на своей маленькой
косматой лошадке, въехал вслед за ними бойкой рысцой в сопровождении «ад
ъютанта» на коне покрупнее.
Тем временем Мур оседлал верховую лошадь и с помощью служанки Сары освет
ил всю фабрику. На дворе теперь стало светло, как днем, и можно было не опас
аться никакой суматохи из-за темноты. Вскоре со двора донесся неясный гу
л многих голосов. Из конторы вышел Мелоун, предварительно обдав голову и
лицо холодной водой из кувшина, Ц эта благоразумная мера и внезапный ис
пуг прояснили его мозг, слегка затуманенный щедрыми возлияниями. Он оста
новился на пороге конторы, отвечая наобум на вопросы, сыпавшиеся со всех
сторон; шляпа его была сдвинута на затылок, в правом кулаке он сжимал палк
у. Следом за ним вышел и Мур, к которому тотчас же направил свою лошадку че
ловечек в широкополой шляпе.
Ц Что вам нужно, Мур? Я так и знал, что нынче ночью мы вам понадобимся, Ц мы
с этим воякой, Ц он ласково потрепал лошадку по загривку, Ц да и Том на бо
евом коне. Как услышал я звон, уж не мог усидеть,на месте и оставил Болтби з
аканчивать свой ужин в одиночестве. Но где же враг? Я что-то не вижу ни масо
к, ни вымазанных сажей физиономий, да и окна все целы. На вас нападали, или в
ы только ждете этого?
Ц Вовсе нет! Никто не нападал, и ничего я не жду, Ц невозмутимо ответил Му
р. Ц Я приказал ударить в колокол потому, что мне нужно кое-кого из соседе
й оставить здесь, а самому с двумя-тремя другими поехать на Стилброскую п
устошь.
Ц Зачем? Встречать фургоны?
Ц Фургоны прибыли час тому назад.
Ц Значит, все в порядке. Что же вам еще нужно?
Ц Они приехали порожними, а Джо Скотт и остальные сброшены в канаву вмес
те с машинами. Почитайте это письмецо…
Хелстоун принялся внимательно изучать уже известный нам документ.
Ц Гм! Они попотчевали вас тем же, чем потчуют и других! Однако пострадавш
ие, я полагаю, жаждут избавления. Пустошь Ц неподходящее место для ночев
ки в такое ненастье. Мы с Томом проводим вас, ну, а Мелоун пусть остается зд
есь охранять фабрику. Что это с ним? Глаза у него вот-вот выскочат из орбит.
Ц Он ел бараньи отбивные.
Ц Вот как! Питер Огест, будь осторожнее; не ешь больше отбивных. Тебе пору
чается этот дом. Почетное поручение!
Ц А кто-нибудь еще останется со мной?
Ц Выбирай кого угодно! Ну-с, друзья мои, кто из вас хочет остаться здесь, а
кто не прочь отправиться со мной в Стилбро на помощь несчастным пострада
вшим?
Всего трое вызвались идти; остальные предпочли остаться. Когда Мур садил
ся на лошадь, мистер Хелстоун шепотом осведомился, не забыл ли он припрят
ать отбивные от Мелоуна. Мур утвердительно кивнул, и маленький отряд дви
нулся в путь.
Глава III
МИСТЕР ЙОРК
Хорошее настроение зависит обычно не только от того, что происходит в на
с самих, но и от всего, что окружает нас, совершается вокруг нас. Я делаю это
банальное замечание потому, что, как мне известно, и Хелстоун и Мур выехал
и из ворот фабричного двора во главе маленького отряда в наилучшем распо
ложении духа. Когда свет фонаря (каждый из пешеходов нес по фонарю) падал н
а смуглое лицо Мура, видно было, что оно дышит оживлением, что глаза его не
обычно блестят; да и суровые черты мистера Хелстоуна преобразились, озар
енные ликованием. Однако непогожая ночь и опасное предприятие не должны
были бы веселить тех, кто мокнул под дождем и рисковал жизнью. Если бы хоть
один из участников нападения в Стилбро увидел этот отряд, он, конечно, не
отказал бы себе в удовольствии пристрелить Мура или священника из-за уг
ла; и те это знали, но опасность только воодушевляла их, ибо у людей этих бы
ли стальные нервы и закаленные сердца. Я и сама знаю, читатель, что священн
ика как пастыря душ человеческих украшает не воинственность, а миролюби
е; я помню, какова его миссия, чье слово он доносит до нас, по чьим стопам сле
дует; и все же, если ты сам ненавидишь духовенство, не думай, что и я готова п
о твоему примеру вступить на безотрадный, печальный путь отступничеств
а; не думай, что и я присоединю свой голос к твоим проклятиям, проклятиям, в
сущности, мелким и огульным, или что я разделю твою лютую, но неразумную не
нависть к духовным лицам; что я, подняв глаза и руки к небу вместе с Сапплх
ью или же крича во всю мощь своих легких вместе с Барраклу, примусь облича
ть и клеймить дьявольское отродье Ц священника Брайерфилда.
А ведь, в сущности, он был вовсе не дьяволом, а просто человеком, к несчасть
ю, не понявшим своего призвания: ему следовало бы стать воином, а обстояте
льства сделали его священником. Это был добросовестный, неподкупно чест
ный, храбрый, крутой в обхождении, строгий человек трезвого и проницател
ьного ума, с железным характером, лишенный чувства снисходительности к б
лижним, суровый, непреклонный в своих пристрастиях, но достойный, искрен
ний и верный своим убеждениям. Мне кажется, читатель, что люди не всегда со
зданы для своей профессии и иному профессия его не подходит, как платье, с
шитое не по мерке, поэтому я и не собираюсь осуждать Хелстоуна, хоть он и о
тчаянный вояка по характеру; правда, многие из прихожан его ненавидели, з
ато другие души в нем не чаяли, как это всегда бывает с теми, кто слишком сн
исходителен к друзьям и нетерпим к врагам, кто непоколебимо верен своим
убеждениям, так же как и своим предубеждениям.
Видя, как Мур и Хелстоун едут рядом, оба в отличном настроении, объединенн
ые одной целью, можно было бы предположить, что они дружески беседуют. Нич
уть не бывало! Этим двум желчным, суровым людям редко случалось встретит
ься без того, чтобы не поспорить. Нередко яблоком раздора им служила войн
а. Хелстоун был рьяным тори, а Мур Ц заядлым вигом; во всяком случае, он раз
делял точку зрения вигов на войну (виги были ее противниками), ибо тут были
затронуты его собственные интересы, а вопросы торговли были единственн
ым, что его интересовало в британской политике. Он не мог отказать себе в у
довольствии побесить Хелстоуна, высказывая уверенность в непобедимост
и Бонапарта, в бессилии Англии и всей Европы тягаться с ним, и заявил с пол
нейшим хладнокровием, что сопротивляться ему бесполезно и что вскоре он
разделается с последним противником и станет безраздельным властителе
м мира.
Подобного рода суждения обычно выводили Хелстоуна из себя; но, вспоминая
, что Мур чужеземец, выходец из другой страны, что в его жилах английская к
ровь испорчена инородной примесью, он крепился, сдерживая желание откол
отить собеседника. Отчасти же его негодование умерялось и тем, что самоу
веренный тон Мура и его постоянная желчность внушали ему известное уваж
ение.
Путники свернули на дорогу к Стилбро; и тут в лицо им ударил встречный вет
ер и захлестали струи дождя, Мур, словно подстрекаемый колючим дождем и п
орывами ветра, пустился донимать своего собеседника пуще прежнего.
Ц Вас все еще радуют известия с Пиренейского полуострова?
Ц Я вас не совсем понимаю, Ц хмуро ответил священник.
Ц Вы все еще верите в вашего Ваала Ц лорда Веллингтона?
Ц Что вы хотите этим сказать?
Ц Вы все еще верите, что этот кумир Англии с деревянным лицом и каменным
сердцем властен ниспослать на французов небесный огонь и истребить их д
отла?
Ц Да, я верю, что Веллингтон сбросит в море всех маршалов Бонапарта, стои
т ему захотеть.
Ц Но, дорогой мой сэр, не можете же вы всерьез так думать! Маршалы Бонапар
та Ц великие полководцы, и ими руководит величайший гений; ваш Веллингт
он ничем не примечательный, самый что ни на есть заурядный военный педан
т, а наше невежественное правительство на каждом шагу связывает его и бе
з того медлительные действия.
Ц Веллингтон Ц воплощение британского духа, защитник правого дела, до
стойный представитель могучей, решительной, умной и честной нации.
Ц Под правым делом вы, как видно, подразумеваете не что иное, как восстан
овление жалкого Фердинанда на престоле, который он покрыл позором; досто
йный представитель честного народа напоминает мне тупого пастуха на сл
ужбе у не менее тупого фермера; а им противостоит непобедимый гений, побе
доносный титан.
Ц На законную власть посягает захватчик; скромный, прямодушный, справе
дливый народ отважно обороняется против ополчившегося на него хвастли
вого, вероломного, себялюбивого и коварного честолюбца. Боже, помоги пра
вому!
Ц Бог чаще помогает сильному.
Ц Что? Неужели же горстка израильтян, стоявших станом на азиатской стор
оне Черного моря, которое они перешли, даже не замочив ног, была сильнее по
лчищ египетских, расположившихся на африканском берегу? Или их было боль
ше? Или они оказались лучше снаряжены? Одним словом Ц были они могуществ
еннее? Молчите, Мур, а не то вы солжете. Это была жалкая кучка измученных ра
бов; на протяжении четырех веков их угнетали тираны; часть этой и без того
небольшой горстки составляли беспомощные женщины и дети, а грозные воен
ачальники-эфиопы гнали войско египетское вслед за ними в расступившеес
я море, и эфиопы эти были сильны и свирепы, как ливийские львы; у них были ко
лесницы и мечи, а бедные иудейские странники были пешими, большинству из
них оружием служили пастушьи посохи да кирки каменотесов; их кроткий и в
еликий вождь держал в руках только жезл; но вспомните, Роберт Мур, Ц их де
ло было правое; бог брани был на их стороне, а фараоновым воинством команд
овали греховность и падший ангел, Ц и кто восторжествовал? Вы сами знает
е: «И избавил Господь в день тот Израильтян из рук Египтян, и увидели сыны
Израилевы Египтян мертвыми на берегу моря» и «Пучины покрыли их; они пош
ли в глубину, как камень». Десница Господня прославилась силою; десница т
воя, Господи, сразила врага.
Ц Все это так, только сравниваете вы неправильно: Франция Ц это Израиль
, Наполеон Ц Моисей. Пресыщенная Европа с ее одряхлевшими империями и на
сквозь прогнившими королевскими династиями Ц растленный Египет; добл
естная Франция Ц это двенадцать колен израилевых, а ее энергичный завое
ватель Ц сам Моисей.
Ц Не считаю нужным отвечать вам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12