От мужчин, которых он считал своими ближайшими друзьями. Его обуял всепоглощающий собственнический инстинкт, да и жгучая ревность сказала свое слово.
— Можно угостить тебя пивом? — спросил Малыш Монтана, просияв мальчишеской улыбкой, завоевавшей немало женских сердец.
Андреа едва повернула голову в его сторону, но даже от легкого движения коса соскользнула с выпуклости ее груди, снова — в который раз! — привлекая к этому месту взгляды всех мужчин.
— Я пью только «Маргариту».
Тут она в первый раз с момента своего впечатляющего появления посмотрела прямо на Хэла.
— А ты что предпочитаешь, сладкий, — спросила она медоточивым голоском, обращаясь к нему, — пиво или «Маргариту»?
— Эй, детка, не трать время на Гриффа! — вмешался Петух. — За последние два месяца он, можно сказать, обратился в монаха, тебе с ним будет не интересно. Со скуки помрешь.
Андреа вскинула безупречно очерченные брови.
— Неужели? Звучит интригующе. Что может быть заманчивее, чем совратить того, кто выдает себя за монаха?
Воздух сотрясся от дружного рева одобрения. Хэл горел от ярости, казалось, из ушей и носа у него вот-вот пойдет дым. С какой стати Андреа вздумала выставлять себя напоказ перед этой толпой буянов! Все-таки он не выдержит и придушит ее!
Когда она медленно подошла ближе и вызывающе потерлась о него всем телом, толпа пришла в неистовство.
Хэл взорвался.
— Хватит! — прорычал он прямо в ее улыбающееся лицо.
— Что случилось, сладкий? — промурлыкала Андреа. — Или большой страшный бык испортил тебе настроение?
— Ты так и напрашиваешься! — проскрипел Хэл сквозь стиснутые зубы.
— Но пока что я ничего не получила, правда? — дерзко возразила она.
Очередной взрыв смеха стал последней каплей. Терпение Хэла лопнуло. Он обхватил Андреа за талию и почти волоком потащил ее к своему пикапу. Ковбои улюлюкали, со смехом отпуская в его адрес свои обычные шуточки и замечания.
— Какого черта ты делаешь?! — закричал Хэл, когда они оказались на улице.
В ответ Андреа лишь невинно заметила:
— Разве так разговаривают со старыми друзьями?
— Что ты делаешь в Техасе?
— Как что? Я приехала тебя навестить.
— В таком-то наряде? — Хэл усмехнулся. — Надеюсь, ты не собиралась спровоцировать общественные беспорядки?
— Тебе не нравится моя одежда? — протянула Андреа.
Хэл замер на месте, уставившись на полную грудь, обрисованную облегающей блузкой, потом опустил взгляд на черные джинсы. Они так плотно обтягивали бедра, что Хэл был почти уверен, что видит проступающие сквозь ткань очертания головы Джорджа Вашингтона на двадцатипятицентовике в ее заднем кармане.
— С таким же успехом ты могла бы появиться нагишом! — пробормотал он. — Такая, с позволения сказать, «одежда» вообще ничего не скрывает, зато все подчеркивает. Ковбои оценили тебя в пятнадцать очков, черт возьми, никто никогда не получал больше десяти!
Андреа улыбнулась с притворным изумлением.
— Правда? Интересно, сколько бы они мне поставили, если бы взглянули на мое белье?
Хэл недоверчиво хмыкнул, волоча ее к пикапу.
— Ты хочешь сказать, что под этими тряпочками, которые липнут к телу так плотно, будто они нарисованы на коже, еще что-то помещается?
Андреа взялась за верхнюю пуговицу блузки.
— Ну конечно! Хочешь, покажу?
— Только не здесь! — отрезал Хэл. Он взял ее за руки и быстро оглянулся, желая проверить, не видел ли кто, что она собиралась сделать.
Легче было бы ответить, кто не наблюдал за ними! С таким же успехом он и Андреа могли бы стоять посреди бродвейской сцены. Все ковбои, собравшиеся у стойки пивного бара, следили за каждым их движением на автомобильной стоянке.
Хэл распахнул дверцу со стороны пассажирского сиденья и втолкнул Андреа внутрь.
— Мне нужно забрать снаряжение, — отрывисто бросил он. — Постарайся до моего возвращения ни во что не вляпаться.
— Я с тобой…
— Нет уж, никуда ты не пойдешь, — перебил Хэл. — С твоей походочкой да еще в этих джинсах ты добьешься только того, что соберутся ковбои со всей округи и гурьбой побегут за тобой, пуская слюни. Запри дверцу. — С этим словами он развернулся и быстро зашагал прочь.
Вернувшись из раздевалки буквально через несколько минут, Хэл застал вокруг пикапа плотную толпу ковбоев. Ему пришлось силой оттаскивать, от двери Малыша Монтану, чтобы сесть за руль собственной машины. В это время Джастин Симмс пытался назначить Андреа свидание на следующий вечер.
Когда Хэл сжато, но доходчиво и не стесняясь в выражениях, объяснил Джастину, куда именно он может засунуть свое предложение, Петух Андерсон довольно закудахтал:
— Эй, Грифф, к старости ты стал ужасным собственником.
— Так случилось, что она… — Не договорив, Хэл захлопнул дверцу и повернул ключ зажигания.
— Горячая девчонка, — подсказал Эйс Кетчем, — Слишком горячая для тебя, парень.
Хэл дал задний ход, заставляя ковбоев расступиться. Выехав со стоянки, он, ни слова не говоря, свернул в сторону дешевого мотеля, расположенного в четырех кварталах от открытой арены.
— Ты остановился в мотеле «Седьмое небо»? — хихикнула Андреа.
Хэл припарковался на стоянке возле мотеля и, не потрудившись даже открыть для Андреа дверцу, вышел из машины и направился к своему номеру. Как только Андреа вошла за ним следом, он с грохотом захлопнул дверь.
— Ты собираешься объяснить мне, что происходит? Что ты пыталась доказать своей дурацкой выходкой? — потребовал он, приблизив лицо вплотную к ее лицу.
Андреа отступила, опустилась на кровать и приняла соблазнительную позу, которая могла бы сделать честь и самой Клеопатре. Волна желания окатила Хэла с головой, чуть не сбив с ног.
Когда он наблюдал, как Андреа подходит к стойке бара, притягивая больше похотливых мужских взглядов, чем миска меда — мух, в нем в тот же миг проснулись инстинкты собственника и защитника. Самодисциплина, над укреплением которой он безуспешно бился две недели, все эти разговоры по душам, которые он вел с самим собой, — все пошло прахом, как только он увидел, что к нему приближается сирена с фиалковыми глазами.
Хэл не знал, зачем она приехала, но он изнывал от желания содрать с нее соблазнительную одежду — медленно, один предмет за другим — и осыпать поцелуями и ласками каждый дюйм ее шелковистой кожи. Он жаждал погрузиться в ее нежное манящее тело, так, чтобы все на свете потеряло смысл, кроме наслаждения, которое ждет его. Но Хэл не мог сбросить маску сдержанности, пока не узнает, что привело Андреа сюда. Если она затеяла нечто вроде крестового похода в отместку…
Андреа прервала ход его размышлений:
— Знаешь, Гриффин, ты иногда бываешь очень тупым и твердолобым.
— А ты, Флетчер, когда захочешь, можешь быть до невозможности соблазнительной женщиной, тебе это известно? — парировал он. — Так я не услышал ответа, какого черта ты устроила это представление?
Андреа грациозно поднялась с кровати и подошла к Хэлу. При виде ее искрящихся глаз и чарующей улыбки Хэл внутренне застонал. Это было все, что он мог сделать, чтобы не поддаться искушению немедленно схватить Андреа и стиснуть в объятиях. Хэл еле сдерживался, но он хотел получить ответы и, пока их не получит, не собирался прикоснуться к Андреа даже пальцем. Потому что если он до нее дотронется, ему станет уже все равно, зачем она приехала: будет иметь значение только то, что она здесь и будит в нём чертовское желание.
Глава 23
Андреа остановилась перед Хэлом. Он не сделал ни единого движения в ее сторону, и улыбка ее поблекла.
— Ты что, совсем по мне не скучал? — спросила она напрямик.
Не скучал? Черт, это все равно что лишить его возможности дышать, а потом спросить, не скучал ли он по воздуху! Он извелся, пытаясь не думать о ней каждую минуту, пытаясь не вспоминать волшебные моменты блаженства, которое он испытывал только с ней и больше ни с одной женщиной.
— Признаюсь, мысли о тебе пару раз приходили мне в голову, — ответил он со всем хладнокровием, на которое только был способен.
— Не поэтому ли твои друзья утверждают, что ты ведешь себя как монах?
На этот вопрос Хэл решил, не отвечать — по крайней мере до тех пор, пока не узнает ее целей.
— Что тебе нужно? Зачем ты приехала?
Андреа обвила его шею руками, встретила испытующий взгляд Хэла, и улыбка исчезла с ее губ. В глазах Андреа отразились все ее чувства.
— Я приехала потому, что люблю тебя, — тихо прошептала она. — Я здесь для того, чтобы сказать, что мои чувства к тебе никогда не изменятся. Хотя… признаюсь честно, когда Гилмор сообщил, что ты заплатил все проценты по моей ссуде, мне хотелось схватить тебя за плечи и встряхнуть так, чтобы зубы застучали.
— Я пытался облегчить тебе жизнь. Мы с братом сами прошли через финансовый кризис, и я знаю, что это такое.
— Хэл Гриффин, мне не нужны твои деньги! — твердо заявила Андреа. — Сочувствие и жалость мне от тебя тоже не нужны. Мне нужен только ты сам, такой, как есть. Я хочу, чтобы ты любил меня хотя бы вполовину так сильно, как я тебя. И сейчас, и всегда.
Хэлу показалось, что стены вокруг него расступаются. Он протянул к Андреа свои истосковавшиеся руки и заключил ее в объятия. Признавая свое полное и окончательное поражение в борьбе за независимость и сдержанность, Хэл застонал и жадно впился ее губы. Еще никогда в жизни он так сильно не хотел верить женщине, как хотел сейчас верить Андреа.
— Мне жаль, что ты много лет назад полюбил не ту женщину, — прошептала Андреа прямо в его губы. — Мне очень жаль, что тебе пришлось страдать. Но я — не она, Хэл, поверь. Я хочу, чтобы мы занимались любовью, вместе делали детей, чтобы мы старились вместе… хочу всегда быть с тобой, и завтра, и через год, и через сто лет — мне всегда будет нравиться обнимать тебя, быть с тобой. Я не собираюсь никуда от тебя уходить. Для меня все это очень серьезно. И навсегда. Даже когда ты меня оттолкнул, когда не поверил в мои чувства, даже тогда я не хотела и не могла от них отказаться. То, что я к тебе чувствую, — это настоящее, и в этом я не изменюсь. Вот так, ковбой. Что я должна сделать, чтобы ты наконец уяснил, что я люблю тебя больше жизни? Разве ты не понял, что, когда меня похитили бандиты, я рисковала жизнью, чтобы только уберечь тебя?
— Господи, женщина, — пробормотал Хэл вдруг охрипшим голосом; — надеюсь, ты говоришь все это всерьез, потому что я больше не могу с тобой бороться. Все мои бастионы рушатся. Клянусь, я так тебя хочу, что боюсь сойти с ума!
Хэл склонил голову, чтобы припасть к ее рту, но Андреа приложила палец к его губам, удерживая Хэла на расстоянии.
— Тогда произнеси слова, которые я хочу услышать. Скажи их всерьез, Хэл Гриффин, так, чтобы я поверила. Неужели я зря проделала весь путь до Хьюстона и устроила целый спектакль, чтобы привлечь твое внимание? Ты же знаешь, после того, что со мной произошло, я старалась никогда не привлекать внимание мужчин. Сегодня я сделала это специально, чтобы доказать, что ради тебя я готова на все. По мне, так легче было бы пройти по раскаленным углям, ты даже представить себе не можешь, сколько мне понадобилось храбрости, чтобы появиться в таком наряде. Это был мой способ, доказать, что для тебя я могу пойти на всё что угодно… кроме разве что преднамеренного убийства. Впрочем, Я даже могу и на убийство пойти — если ты, твердолобый ковбой, откажешься поверить в мою любовь, я тебя застрелю!
Хэл от души расхохотался. Он вспомнил восхищенные свистки ковбоев, которые совсем недавно заставляли его мысленно проклинать весь белый свет, вспомнил ее разящую наповал походочку, от которой все ковбои вскакивали и становились в стойку, как охотничьи собаки.
— Да уж, представление ты устроила по высшему разряду, — наконец сказал он.
— Я жду, — напомнила Андреа.
Хэл уставился в загадочные глаза, опушенные густыми ресницами, и почувствовал, как сердце провалилось куда-то вниз.
— Ладно, Флетчер, твоя взяла. Суть в том, что с тех пор, как я впервые прикоснулся к тебе, я не могу даже близко подойти ни к какой другой женщине. Я боялся, что ты слишком неопытна, чтобы разобраться в собственных чувствах, боялся, что из-за всех несчастий и проблем ты не можешь ясно мыслить… Я боялся, что на самом деле ты испытываешь всего лишь благодарность да еще физическое влечение, а любовь только придумала. Я ушел от тебя, потому что это был единственный способ не броситься к твоим ногам и не выставить себя во, второй раз дураком…
— Скажи это, — перебила Андреа, хитро улыбаясь. — Продемонстрируй чуточку сообразительности, ты, упрямый трус.
Хэл пытался набраться храбрости произнести вслух слова, которые были захоронены в его сердце. После того, как он дал зарок никогда не говорить о любви, обнажить свои чувства казалось неестественным, почти невозможным. Наверное, чтобы выговорить три коротких слова, Хэлу понадобилось не меньше мужества, чем Андреа, чтобы появиться в соблазнительном наряде перед толпой ковбоев.
— Я… тебя… — каждое слово давалось ему с великим трудом, язык еле ворочался в пересохшем рту, — люблю.
— Повтори еще разок да попытайся сделать вид, будто говоришь всерьез! — потребовала Андреа, прижимаясь к нему всем телом.
— Я люблю тебя, — хрипло прошептал Хэл.
— Так гораздо лучше. — На лице Андреа появилось удовлетворенное выражение. — А теперь ковбой, почему бы тебе не продемонстрировать это на практике? Хэл усмехнулся:
— Ну-у, это-то я могу, мэм…
Руки его обхватили стройные бедра Андреа, прижимая их к очевидному свидетельству его желания. Хэл завладел ее приоткрытыми губами, смакуя знакомую сладость, о которой он тосковал бог знает сколько времени. Соблазнительное тело прильнуло к нему, и Хэл наслаждался этим ощущением. Когда он потянулся к пуговичкам ее блузки, пальцы его дрожали.
Его взгляду приоткрылся ярко-розовый бюстгальтер, выгодно подчеркивающий пышность ее груди.
— Черт возьми, женщина, вижу, ты решила идти до конца?
Большой палец Хэла потерся о твердую бусинку соска, прикрытую этой розовой штучкой, и Андреа застонала. Сгорая от нетерпения поскорее узнать все остальные секреты, Хэл принялся расстегивать ее джинсы. Когда палец его наткнулся на эластичную резинку, сидящую высоко на бедрах, прикрытых крошечными трусиками, брови Хэла поползли вверх. Он спустил ее джинсы до сапог, пожирая глазами то, что открывалось под ними. Этого обольстительного белья хватило бы, чтобы мужчина сошел с ума, да еще радовался каждому мгновению собственного сумасшествия.
Он опустился на колени, чтобы снять с нее сапоги, и по всему его телу прошла волна тепла. В два движения он подхватил Андреа на руки и отнес на кровать. Когда она приняла очередную соблазнительную позу, Хэл рванул полы своей рубашки так, что пуговицы посыпались на пол и раскатились как горошины… и громко застонал от разочарования.
— Что случилось?
— Я скакал на быках и лошадях, мне нужно в душ.
Недовольно бормоча что-то себе под нос, Хэл молниеносно сбросил сапоги и торопливо направился в ванную, раздеваясь на ходу и оставляя за собой на полу хвост из разбросанной одежды.
К тому времени, когда Хэл дошел до двери, он сбросил все и нагишом метнулся в ванную. Андреа проводила его насмешливым взглядом, потом встала с кровати и направилась следом, тоже снимая на ходу то, что на ней еще оставалось. Она отдернула занавеску душа, и взгляд ее отправился в путешествие по нагому телу Хэла, отмечая каждый бугристый мускул, каждый шрам… взгляд споткнулся на его гордо вздымающемся мужском достоинстве. Ее пронзила горячая стрела желания, захотелось коснуться его мускулистого тела, исследовать каждый его дюйм, выразить свою любовь способами, недоступными даже самым красивым словам.
Взяв из рук Хэла кусок мыла, Андреа намылила его всего с шеи до ног, чувствуя, как трепещет его тело под ее нежными прикосновениями. Когда ее скользкая от мыльной пены рука обхватила его затвердевшую плоть, она услышала, как Хэл резко втянул воздух. Теплые струи душа смыли пену; Андреа опустилась на колени, обхватила его губами и принялась ласкать и нежно покусывать, пока Хэл не покачнулся на ослабевших ногах.
— Господи Иисусе, — выдохнул он сквозь зубы. — Если ты будешь продолжать в том же духе, я не дойду до кровати.
Андреа улыбнулась, проводя рукой по внутренней стороне его бедра от икры вверх и обратно и чувствуя, как Хэл вздрагивает от каждой ее ласки.
— Считай, что это еще одно восьмисекундное состязание, ковбой, — поддразнила она. — Все просто: лишь держись изо всех сил…
Хэл хрипло рассмеялся:
— Какое там восемь секунд! Я держусь почти две недели, мои силы на исходе…
Его голос прервался, потому что быстрый язычок опять принялся за дело. Андреа взяла в рот его плоть, и Хэлу пришлось упереться рукой в кафельную стенку, лишь бы устоять на ногах.
— Хватит, — прохрипел он, наклоняясь, чтобы поднять Андреа на ноги, — не могу больше…
Она усмехнулась и ответила ему теми же словами, которыми он когда-то уговаривал ее выглянуть из своей раковины:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
— Можно угостить тебя пивом? — спросил Малыш Монтана, просияв мальчишеской улыбкой, завоевавшей немало женских сердец.
Андреа едва повернула голову в его сторону, но даже от легкого движения коса соскользнула с выпуклости ее груди, снова — в который раз! — привлекая к этому месту взгляды всех мужчин.
— Я пью только «Маргариту».
Тут она в первый раз с момента своего впечатляющего появления посмотрела прямо на Хэла.
— А ты что предпочитаешь, сладкий, — спросила она медоточивым голоском, обращаясь к нему, — пиво или «Маргариту»?
— Эй, детка, не трать время на Гриффа! — вмешался Петух. — За последние два месяца он, можно сказать, обратился в монаха, тебе с ним будет не интересно. Со скуки помрешь.
Андреа вскинула безупречно очерченные брови.
— Неужели? Звучит интригующе. Что может быть заманчивее, чем совратить того, кто выдает себя за монаха?
Воздух сотрясся от дружного рева одобрения. Хэл горел от ярости, казалось, из ушей и носа у него вот-вот пойдет дым. С какой стати Андреа вздумала выставлять себя напоказ перед этой толпой буянов! Все-таки он не выдержит и придушит ее!
Когда она медленно подошла ближе и вызывающе потерлась о него всем телом, толпа пришла в неистовство.
Хэл взорвался.
— Хватит! — прорычал он прямо в ее улыбающееся лицо.
— Что случилось, сладкий? — промурлыкала Андреа. — Или большой страшный бык испортил тебе настроение?
— Ты так и напрашиваешься! — проскрипел Хэл сквозь стиснутые зубы.
— Но пока что я ничего не получила, правда? — дерзко возразила она.
Очередной взрыв смеха стал последней каплей. Терпение Хэла лопнуло. Он обхватил Андреа за талию и почти волоком потащил ее к своему пикапу. Ковбои улюлюкали, со смехом отпуская в его адрес свои обычные шуточки и замечания.
— Какого черта ты делаешь?! — закричал Хэл, когда они оказались на улице.
В ответ Андреа лишь невинно заметила:
— Разве так разговаривают со старыми друзьями?
— Что ты делаешь в Техасе?
— Как что? Я приехала тебя навестить.
— В таком-то наряде? — Хэл усмехнулся. — Надеюсь, ты не собиралась спровоцировать общественные беспорядки?
— Тебе не нравится моя одежда? — протянула Андреа.
Хэл замер на месте, уставившись на полную грудь, обрисованную облегающей блузкой, потом опустил взгляд на черные джинсы. Они так плотно обтягивали бедра, что Хэл был почти уверен, что видит проступающие сквозь ткань очертания головы Джорджа Вашингтона на двадцатипятицентовике в ее заднем кармане.
— С таким же успехом ты могла бы появиться нагишом! — пробормотал он. — Такая, с позволения сказать, «одежда» вообще ничего не скрывает, зато все подчеркивает. Ковбои оценили тебя в пятнадцать очков, черт возьми, никто никогда не получал больше десяти!
Андреа улыбнулась с притворным изумлением.
— Правда? Интересно, сколько бы они мне поставили, если бы взглянули на мое белье?
Хэл недоверчиво хмыкнул, волоча ее к пикапу.
— Ты хочешь сказать, что под этими тряпочками, которые липнут к телу так плотно, будто они нарисованы на коже, еще что-то помещается?
Андреа взялась за верхнюю пуговицу блузки.
— Ну конечно! Хочешь, покажу?
— Только не здесь! — отрезал Хэл. Он взял ее за руки и быстро оглянулся, желая проверить, не видел ли кто, что она собиралась сделать.
Легче было бы ответить, кто не наблюдал за ними! С таким же успехом он и Андреа могли бы стоять посреди бродвейской сцены. Все ковбои, собравшиеся у стойки пивного бара, следили за каждым их движением на автомобильной стоянке.
Хэл распахнул дверцу со стороны пассажирского сиденья и втолкнул Андреа внутрь.
— Мне нужно забрать снаряжение, — отрывисто бросил он. — Постарайся до моего возвращения ни во что не вляпаться.
— Я с тобой…
— Нет уж, никуда ты не пойдешь, — перебил Хэл. — С твоей походочкой да еще в этих джинсах ты добьешься только того, что соберутся ковбои со всей округи и гурьбой побегут за тобой, пуская слюни. Запри дверцу. — С этим словами он развернулся и быстро зашагал прочь.
Вернувшись из раздевалки буквально через несколько минут, Хэл застал вокруг пикапа плотную толпу ковбоев. Ему пришлось силой оттаскивать, от двери Малыша Монтану, чтобы сесть за руль собственной машины. В это время Джастин Симмс пытался назначить Андреа свидание на следующий вечер.
Когда Хэл сжато, но доходчиво и не стесняясь в выражениях, объяснил Джастину, куда именно он может засунуть свое предложение, Петух Андерсон довольно закудахтал:
— Эй, Грифф, к старости ты стал ужасным собственником.
— Так случилось, что она… — Не договорив, Хэл захлопнул дверцу и повернул ключ зажигания.
— Горячая девчонка, — подсказал Эйс Кетчем, — Слишком горячая для тебя, парень.
Хэл дал задний ход, заставляя ковбоев расступиться. Выехав со стоянки, он, ни слова не говоря, свернул в сторону дешевого мотеля, расположенного в четырех кварталах от открытой арены.
— Ты остановился в мотеле «Седьмое небо»? — хихикнула Андреа.
Хэл припарковался на стоянке возле мотеля и, не потрудившись даже открыть для Андреа дверцу, вышел из машины и направился к своему номеру. Как только Андреа вошла за ним следом, он с грохотом захлопнул дверь.
— Ты собираешься объяснить мне, что происходит? Что ты пыталась доказать своей дурацкой выходкой? — потребовал он, приблизив лицо вплотную к ее лицу.
Андреа отступила, опустилась на кровать и приняла соблазнительную позу, которая могла бы сделать честь и самой Клеопатре. Волна желания окатила Хэла с головой, чуть не сбив с ног.
Когда он наблюдал, как Андреа подходит к стойке бара, притягивая больше похотливых мужских взглядов, чем миска меда — мух, в нем в тот же миг проснулись инстинкты собственника и защитника. Самодисциплина, над укреплением которой он безуспешно бился две недели, все эти разговоры по душам, которые он вел с самим собой, — все пошло прахом, как только он увидел, что к нему приближается сирена с фиалковыми глазами.
Хэл не знал, зачем она приехала, но он изнывал от желания содрать с нее соблазнительную одежду — медленно, один предмет за другим — и осыпать поцелуями и ласками каждый дюйм ее шелковистой кожи. Он жаждал погрузиться в ее нежное манящее тело, так, чтобы все на свете потеряло смысл, кроме наслаждения, которое ждет его. Но Хэл не мог сбросить маску сдержанности, пока не узнает, что привело Андреа сюда. Если она затеяла нечто вроде крестового похода в отместку…
Андреа прервала ход его размышлений:
— Знаешь, Гриффин, ты иногда бываешь очень тупым и твердолобым.
— А ты, Флетчер, когда захочешь, можешь быть до невозможности соблазнительной женщиной, тебе это известно? — парировал он. — Так я не услышал ответа, какого черта ты устроила это представление?
Андреа грациозно поднялась с кровати и подошла к Хэлу. При виде ее искрящихся глаз и чарующей улыбки Хэл внутренне застонал. Это было все, что он мог сделать, чтобы не поддаться искушению немедленно схватить Андреа и стиснуть в объятиях. Хэл еле сдерживался, но он хотел получить ответы и, пока их не получит, не собирался прикоснуться к Андреа даже пальцем. Потому что если он до нее дотронется, ему станет уже все равно, зачем она приехала: будет иметь значение только то, что она здесь и будит в нём чертовское желание.
Глава 23
Андреа остановилась перед Хэлом. Он не сделал ни единого движения в ее сторону, и улыбка ее поблекла.
— Ты что, совсем по мне не скучал? — спросила она напрямик.
Не скучал? Черт, это все равно что лишить его возможности дышать, а потом спросить, не скучал ли он по воздуху! Он извелся, пытаясь не думать о ней каждую минуту, пытаясь не вспоминать волшебные моменты блаженства, которое он испытывал только с ней и больше ни с одной женщиной.
— Признаюсь, мысли о тебе пару раз приходили мне в голову, — ответил он со всем хладнокровием, на которое только был способен.
— Не поэтому ли твои друзья утверждают, что ты ведешь себя как монах?
На этот вопрос Хэл решил, не отвечать — по крайней мере до тех пор, пока не узнает ее целей.
— Что тебе нужно? Зачем ты приехала?
Андреа обвила его шею руками, встретила испытующий взгляд Хэла, и улыбка исчезла с ее губ. В глазах Андреа отразились все ее чувства.
— Я приехала потому, что люблю тебя, — тихо прошептала она. — Я здесь для того, чтобы сказать, что мои чувства к тебе никогда не изменятся. Хотя… признаюсь честно, когда Гилмор сообщил, что ты заплатил все проценты по моей ссуде, мне хотелось схватить тебя за плечи и встряхнуть так, чтобы зубы застучали.
— Я пытался облегчить тебе жизнь. Мы с братом сами прошли через финансовый кризис, и я знаю, что это такое.
— Хэл Гриффин, мне не нужны твои деньги! — твердо заявила Андреа. — Сочувствие и жалость мне от тебя тоже не нужны. Мне нужен только ты сам, такой, как есть. Я хочу, чтобы ты любил меня хотя бы вполовину так сильно, как я тебя. И сейчас, и всегда.
Хэлу показалось, что стены вокруг него расступаются. Он протянул к Андреа свои истосковавшиеся руки и заключил ее в объятия. Признавая свое полное и окончательное поражение в борьбе за независимость и сдержанность, Хэл застонал и жадно впился ее губы. Еще никогда в жизни он так сильно не хотел верить женщине, как хотел сейчас верить Андреа.
— Мне жаль, что ты много лет назад полюбил не ту женщину, — прошептала Андреа прямо в его губы. — Мне очень жаль, что тебе пришлось страдать. Но я — не она, Хэл, поверь. Я хочу, чтобы мы занимались любовью, вместе делали детей, чтобы мы старились вместе… хочу всегда быть с тобой, и завтра, и через год, и через сто лет — мне всегда будет нравиться обнимать тебя, быть с тобой. Я не собираюсь никуда от тебя уходить. Для меня все это очень серьезно. И навсегда. Даже когда ты меня оттолкнул, когда не поверил в мои чувства, даже тогда я не хотела и не могла от них отказаться. То, что я к тебе чувствую, — это настоящее, и в этом я не изменюсь. Вот так, ковбой. Что я должна сделать, чтобы ты наконец уяснил, что я люблю тебя больше жизни? Разве ты не понял, что, когда меня похитили бандиты, я рисковала жизнью, чтобы только уберечь тебя?
— Господи, женщина, — пробормотал Хэл вдруг охрипшим голосом; — надеюсь, ты говоришь все это всерьез, потому что я больше не могу с тобой бороться. Все мои бастионы рушатся. Клянусь, я так тебя хочу, что боюсь сойти с ума!
Хэл склонил голову, чтобы припасть к ее рту, но Андреа приложила палец к его губам, удерживая Хэла на расстоянии.
— Тогда произнеси слова, которые я хочу услышать. Скажи их всерьез, Хэл Гриффин, так, чтобы я поверила. Неужели я зря проделала весь путь до Хьюстона и устроила целый спектакль, чтобы привлечь твое внимание? Ты же знаешь, после того, что со мной произошло, я старалась никогда не привлекать внимание мужчин. Сегодня я сделала это специально, чтобы доказать, что ради тебя я готова на все. По мне, так легче было бы пройти по раскаленным углям, ты даже представить себе не можешь, сколько мне понадобилось храбрости, чтобы появиться в таком наряде. Это был мой способ, доказать, что для тебя я могу пойти на всё что угодно… кроме разве что преднамеренного убийства. Впрочем, Я даже могу и на убийство пойти — если ты, твердолобый ковбой, откажешься поверить в мою любовь, я тебя застрелю!
Хэл от души расхохотался. Он вспомнил восхищенные свистки ковбоев, которые совсем недавно заставляли его мысленно проклинать весь белый свет, вспомнил ее разящую наповал походочку, от которой все ковбои вскакивали и становились в стойку, как охотничьи собаки.
— Да уж, представление ты устроила по высшему разряду, — наконец сказал он.
— Я жду, — напомнила Андреа.
Хэл уставился в загадочные глаза, опушенные густыми ресницами, и почувствовал, как сердце провалилось куда-то вниз.
— Ладно, Флетчер, твоя взяла. Суть в том, что с тех пор, как я впервые прикоснулся к тебе, я не могу даже близко подойти ни к какой другой женщине. Я боялся, что ты слишком неопытна, чтобы разобраться в собственных чувствах, боялся, что из-за всех несчастий и проблем ты не можешь ясно мыслить… Я боялся, что на самом деле ты испытываешь всего лишь благодарность да еще физическое влечение, а любовь только придумала. Я ушел от тебя, потому что это был единственный способ не броситься к твоим ногам и не выставить себя во, второй раз дураком…
— Скажи это, — перебила Андреа, хитро улыбаясь. — Продемонстрируй чуточку сообразительности, ты, упрямый трус.
Хэл пытался набраться храбрости произнести вслух слова, которые были захоронены в его сердце. После того, как он дал зарок никогда не говорить о любви, обнажить свои чувства казалось неестественным, почти невозможным. Наверное, чтобы выговорить три коротких слова, Хэлу понадобилось не меньше мужества, чем Андреа, чтобы появиться в соблазнительном наряде перед толпой ковбоев.
— Я… тебя… — каждое слово давалось ему с великим трудом, язык еле ворочался в пересохшем рту, — люблю.
— Повтори еще разок да попытайся сделать вид, будто говоришь всерьез! — потребовала Андреа, прижимаясь к нему всем телом.
— Я люблю тебя, — хрипло прошептал Хэл.
— Так гораздо лучше. — На лице Андреа появилось удовлетворенное выражение. — А теперь ковбой, почему бы тебе не продемонстрировать это на практике? Хэл усмехнулся:
— Ну-у, это-то я могу, мэм…
Руки его обхватили стройные бедра Андреа, прижимая их к очевидному свидетельству его желания. Хэл завладел ее приоткрытыми губами, смакуя знакомую сладость, о которой он тосковал бог знает сколько времени. Соблазнительное тело прильнуло к нему, и Хэл наслаждался этим ощущением. Когда он потянулся к пуговичкам ее блузки, пальцы его дрожали.
Его взгляду приоткрылся ярко-розовый бюстгальтер, выгодно подчеркивающий пышность ее груди.
— Черт возьми, женщина, вижу, ты решила идти до конца?
Большой палец Хэла потерся о твердую бусинку соска, прикрытую этой розовой штучкой, и Андреа застонала. Сгорая от нетерпения поскорее узнать все остальные секреты, Хэл принялся расстегивать ее джинсы. Когда палец его наткнулся на эластичную резинку, сидящую высоко на бедрах, прикрытых крошечными трусиками, брови Хэла поползли вверх. Он спустил ее джинсы до сапог, пожирая глазами то, что открывалось под ними. Этого обольстительного белья хватило бы, чтобы мужчина сошел с ума, да еще радовался каждому мгновению собственного сумасшествия.
Он опустился на колени, чтобы снять с нее сапоги, и по всему его телу прошла волна тепла. В два движения он подхватил Андреа на руки и отнес на кровать. Когда она приняла очередную соблазнительную позу, Хэл рванул полы своей рубашки так, что пуговицы посыпались на пол и раскатились как горошины… и громко застонал от разочарования.
— Что случилось?
— Я скакал на быках и лошадях, мне нужно в душ.
Недовольно бормоча что-то себе под нос, Хэл молниеносно сбросил сапоги и торопливо направился в ванную, раздеваясь на ходу и оставляя за собой на полу хвост из разбросанной одежды.
К тому времени, когда Хэл дошел до двери, он сбросил все и нагишом метнулся в ванную. Андреа проводила его насмешливым взглядом, потом встала с кровати и направилась следом, тоже снимая на ходу то, что на ней еще оставалось. Она отдернула занавеску душа, и взгляд ее отправился в путешествие по нагому телу Хэла, отмечая каждый бугристый мускул, каждый шрам… взгляд споткнулся на его гордо вздымающемся мужском достоинстве. Ее пронзила горячая стрела желания, захотелось коснуться его мускулистого тела, исследовать каждый его дюйм, выразить свою любовь способами, недоступными даже самым красивым словам.
Взяв из рук Хэла кусок мыла, Андреа намылила его всего с шеи до ног, чувствуя, как трепещет его тело под ее нежными прикосновениями. Когда ее скользкая от мыльной пены рука обхватила его затвердевшую плоть, она услышала, как Хэл резко втянул воздух. Теплые струи душа смыли пену; Андреа опустилась на колени, обхватила его губами и принялась ласкать и нежно покусывать, пока Хэл не покачнулся на ослабевших ногах.
— Господи Иисусе, — выдохнул он сквозь зубы. — Если ты будешь продолжать в том же духе, я не дойду до кровати.
Андреа улыбнулась, проводя рукой по внутренней стороне его бедра от икры вверх и обратно и чувствуя, как Хэл вздрагивает от каждой ее ласки.
— Считай, что это еще одно восьмисекундное состязание, ковбой, — поддразнила она. — Все просто: лишь держись изо всех сил…
Хэл хрипло рассмеялся:
— Какое там восемь секунд! Я держусь почти две недели, мои силы на исходе…
Его голос прервался, потому что быстрый язычок опять принялся за дело. Андреа взяла в рот его плоть, и Хэлу пришлось упереться рукой в кафельную стенку, лишь бы устоять на ногах.
— Хватит, — прохрипел он, наклоняясь, чтобы поднять Андреа на ноги, — не могу больше…
Она усмехнулась и ответила ему теми же словами, которыми он когда-то уговаривал ее выглянуть из своей раковины:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43