Тряхнув головой и разбрызгивая вокруг себя слюну и хлопья пены, Крок одним стремительным движением подпрыгнул вверх и одновременно метнулся в сторону. Весь мир Хэла превратился в одно сплошное туманное пятно. Он отчаянным усилием выпрямился, стараясь, чтобы его не втянуло в ураганный вихрь, созданный вращением быка.
Все вокруг смешалось для Хэла. Ничего не видя и не слыша, он знал только одно: он ни за что не выпустит веревку. Рука, сжимавшая петлю, почти онемела, он чувствовал только слабую тупую боль. С каждым рывком быка позвоночник ковбоя будто распадался на отдельные позвонки, которые через мгновение снова сжимались, ввиваясь друг в друга, когда копыта быка мощно и яростно ударялись о землю.
Хэл чувствовал, как с каждой миллисекундой усиливается головокружение. Крок вертелся со скоростью центрифуги стиральной машины В следующий миг взбешенное животное, резко подпрыгивая и высоко взбрыкивая задними ногами, попыталось вывернуться наизнанку, и Хэл вспомнил совет Джима. Нужно на чем-то сфокусироваться. Когда этот злодей попытается перевернуть тебя вверх ногами и швырнуть твоим бедным задом об землю, найди нужный образ, который поможет тебе удерживать мир в правильном положении.
И Хэл приказал себе сосредоточиться на единственной вещи, которую все предыдущие шестнадцать дней и ночей тщетно пытался забыть. В мире, где все кружилось, где боль в собственном теле и мощная враждебная сила грозили поколебать его решимость, Хэл выбрал для себя единственный спасительный якорь — он вызвал в памяти облако шелковистых темно-рыжих волос и завораживающие фиалковые глаза. Все его тело превратилось в сплошной сгусток боли, но Хэл уже не ощущал ничего. Он целиком сконцентрировался на запретном воспоминании, на моменте наивысшего наслаждения.
— Три секунды, леди и джентльмены, осталось три секунды! — возбужденно кричал ведущий. — Еще ни один ковбой в Финиксе не продержался на Кривее так долго. Давайте же покажем Хэлу Гриффину, что мы за него болеем!
Но Хэл не слышал приветственных криков зрителей. Для него не существовало ничего, кроме топота копыт и яростного фырканья…
«Держись, Грифф, жалкий ублюдок, ты должен держаться ради нее. За то, что ты с ней сделал…»
Хэл почувствовал резкую рвущую боль в руке, эта боль угрожала отвлечь его внимание. Крок бесновался под ним, пытаясь сбросить ковбоя вниз головой. Чтобы удержаться, Хэлу пришлось привлечь на помощь всю выдержку, все свои силы — и физические и духовные, все, что у него было.
— Одна секунда! — завопил ведущий.
Прозвучал гонг, и Хэл машинально дернул руку, пытаясь освободиться от веревки, обмотанной вокруг запястья.
— Он сделал это, леди и джентльмены!
В момент, когда Хэлу полагалось бы испытывать громадное облегчение и ничего больше, он отчаянно пытался высвободить правую руку, которая запуталась в веревке, оказавшись привязанной к петле. Хэл, разумеется, не собирался скакать на этом чудовище больше положенных восьми секунд, во не мог же он спрыгнуть на землю без собственной правой руки!
По трибунам пронесся всеобщий вздох, болельщики как по команде вскочили на ноги. Крок сделал еще один головокружительный поворот, и Хэл распластался по горбатой спине. В любой момент центробежная сила могла отбросить его, и он бы беспомощно завертелся в воздухе.
Хэл тихо выругался, продолжая воевать с собственной рукой. Клоуны подбежали к быку, чтобы отвлечь его внимание на себя, и Хэл лихорадочно заработал пальцами. «Сейчас или никогда», — мысленно сказал он. Еще одной серии поворотов на спине этого монстра он просто не выдержит, он окончательно потерял равновесие.
Стиснув зубы, Хэл рванул руку в сторону и почувствовал, как ее пронзила острая боль от плеча до запястья. Крок совершил очередной дикий прыжок, и Хэл взлетел в воздух. Сквозь туман в глазах он видел, как клоуны в пестрых костюмах побежали к нему, а потом дальше, мимо него, отвлекая внимание быка. Хэл с размаху плашмя шлепнулся на землю, так что из легких со свистом вышел воздух. Каждый мускул, каждая косточка в его теле загудели, как камертон настройщика.
Хэл мысленно скомандовал себе встать: «Поднимайся и быстро прочь с дороги этого маньяка!»
Еще один громкий вздох с трибун подсказал Хэлу, что над ним нависла опасность. Он перевернулся на земле и увидел в угрожающей близости от себя дьявольские черные глаза и морду в пене. Бык надвигался, и в Хэле проснулся наконец инстинкт самосохранения.
— Осторожно, Грифф! — крикнул один из клоунов, одновременно пытаясь отпугнуть быка, тыча его пикой в плечо.
Хэл успел подумать, что, наверное, и сам сатана не может быть страшнее Крокодила. Раздутые ноздри животного чуяли запах Хэла. Крок жаждал крови — его крови.
Бык наклонил голову, нацелив рога, но Хэл успел поднять левую руку, чтобы защитить себя. Когда он с трудом встал на ноги под испуганные крики зрителей, его руку пронзила острая боль.
Пошатываясь, он сделал несколько шагов на подгибающихся ногах, и клоуны тут же бросились на выручку. Хэла оттащили к изгороди. Он тяжело дышал. Все тело болело так, что он даже не мог точно определить, что именно болит. Он не знал, какая часть его тела в худшем состоянии, но левая рука определенно требовала немедленного внимания. Хэл тупо уставился на следы крови на предплечье. К нему с важным видом подошел молоденький репортер.
— Адский способ зарабатывать себе на жизнь, — невозмутимо заметил парень.
Небрежный тон и снисходительный взгляд, которым его смерил репортер, разозлили Хэла. Хотя рука уже болела так, что в глазах темнело, Хэл решил: будь он проклят, если позволит какому-то веснушчатому молокососу догадаться об этом. Пренебрежительно фыркнув, он заметил:
— Да я скорее еще раз оседлаю Крока, чем поменяюсь с тобой местами, парень.
Репортера оттеснила толпа ковбоев, спешивших поздравить Хэла, справиться о его состоянии.
Первым подошел Оле Андерсон по прозвищу Петух, великан из Южной Дакоты.
— Классная езда, — похвалил он, — а теперь давай посмотрим, что с рукой.
Хэл осторожно расстегнул манжет рубашки и закатал рукав.
— Господи Иисусе! — Андерсон даже присвистнул. — Да ты ее сломал!
Хэл уставился на рваную рану с торчащим осколком кости. Это был далеко не первый перелом в его жизни, но мальчишка-репортер впервые видел такое воочию. Лицо парня стало белым как мел.
— Это сувенир. — Хэл сумел усмехнуться. — Как мило со стороны Крока оставить мне подарочек на память.
Репортер шумно сглотнул слюну и, пошатнувшись, отошел в сторону.
Заметив, что через толпу к нему пробивается Чокто Джим, Хэл поспешно опустил рукав, но не сумел сделать это достаточно быстро. Джим уставился на поврежденную руку, потом с негодованием поднял глаза на Хэла.
— Ну что, удовлетворен? — пробурчал он, подталкивая племянника к раздевалке, чтобы забрать вещи. — Может, ты и заработал за эту скачку кругленькую сумму, но заодно заработал и место в ближайшей больнице.
— Никаких больниц! — заартачился Хэл. — Терпеть не могу, когда эти типы в белых халатах увиваются вокруг меня и указывают, что мне можно делать, а чего нельзя.
Чокто Джим остановился.
— Ты хочешь, как Берни Брайант, остаться на всю жизнь с искалеченной рукой?
— Нет.
Джим мог бы и не напоминать, Хэл и так слишком хорошо помнил, какой неестественно изогнутой была рука Берни.
— Тогда не спорь со мной. — Джим подтолкнул племянника вперед по пандусу к своему пикапу. — Твою руку нужно срочно показать врачу.
Хэлу пришлось смириться, и он позволил отвезти себя в одно из самых нелюбимых мест. Ему ужасно не хотелось это признавать, но рука причиняла страшную боль. Нечего и говорить, что на следующем родео он выступать не сможет. Состязания в Биллингсе, штат Монтана, придется пропустить и ограничиться только теми деньгами, которые принесут его лошади.
Хэл поклялся себе, что в Бисмарке вернется на арену и даже сломанная рука его не остановит. Хватит того, что все родео в Биллингсе ему придется просидеть на трибуне как болельщику. На левую руку наложат гипс, тут уж ничего не поделаешь, но за две недели он должен к нему привыкнуть.
Получив денежный выигрыш в Финиксе, Хэл тут же послал его Андреа — точно так же он поступил после родео в Меските. К концу месяца Тому Гилмору придется согласиться дать Флетчерам отсрочку по выкупу заложенной собственности.
— Хэл? — окликнул Чокто Джим, садясь за: руль.
— Надеюсь, дядя, за этим не последует очередная длинная лекция, на которые ты большой мастер?
— Нет.
Джим вырулил на дорогу, ведущую к больнице.
— Значит, еще одно философское изречение?
— Угадал. Помнишь веселенькие секунды, когда ты пытался освободиться от веревки, которую сам же слишком туго обмотал вокруг руки?
— Еще бы, черта с два такое забудешь, — пробурчал Хэл, прижимая раненую руку к гудящим от боли ребрам.
— Когда ты пытаешься освободиться от хорошенького рыжего ковбоя из Оклахомы, происходит то же самое. И тогда, и сейчас ты слишком прочно привязался.
Хэл хмуро взглянул на дядю исподлобья.
— Ты знаешь мои жизненные правила.
Сердитая гримаса племянника вызвала у Джима улыбку.
— Бывает, правила ломают — так же как и руки. Умный человек может избавить себя от уймы лишних проблем…
— Ты в этом ничего не понимаешь, так что не суйся не в свое дело, — пробурчал Хэл, глядя за окно на проносящиеся мимо огни.
Джим покосился на племянника. Оказывается, Хэл с Нэшем — два сапога пара.
— Это ты не хочешь понять, что в нашем мире существуют некоторые силы, против которых человек не может ничего поделать. Но в один прекрасный день ты это поймешь, — предсказал Джим.
— Черт возьми, лучше уж отправиться в больницу, чем сидеть тут и выслушивать всякую галиматью.
Джим с готовностью поддакнул племяннику, все еще усмехаясь:
— Что угодно, лишь бы ты был счастлив, сынок. Честно говоря, жду не дождусь того дня, когда до тебя наконец дойдет, что именно сделает тебя счастливым.
Хэл почел за лучшее промолчать. Спорить с Чокто Джимом бесполезно, все равно проиграешь. У старой мудрой совы на все готов ответ. Если разобраться, Джим — единственный человек на свете, которому в спорах с Хэлом удавалось оставить за собой последнее слово. Вот и сейчас произошло то же самое.
Андреа в изнеможении рухнула на диван. Ноги гудели, и она закинула их на подлокотник. Осталась позади еще одна долгая изнурительная неделя. Андреа совершенно вымоталась, пытаясь найти работу, которая помогла бы им выплатить долги. Хачукби и его окрестности мало, что могли предложить женщине с ее специальностью, штат ветеринарной клиники был уже полностью укомплектован. Андреа обнаружила, что для большинства должностей, которые все-таки иногда предлагались, она была слишком хорошо образована.
В конце концов, хотя ей этого страшно не хотелось, Андреа нанялась секретаршей к Таффу Сиверу в его агентство по страхованию и торговле недвижимостью. Офис на Мэйн-стрит был небольшой, всего в две комнаты, но даже эта работа была временной; вакансия открылась только потому, что Лиз Турман, постоянная секретарша, ушла в декретный отпуск. Лиз, школьная подруга Андреа, стала счастливой матерью очаровательной малышки, и Андреа закрывала брешь только до ее возвращения.
Она также устроилась по совместительству официанткой в салун «Слабая надежда», преодолев свое многолетнее отвращение к работе подобного сорта. То, что она тетерь могла равнодушно сновать среди толпы посетителей и не шарахаться от каждого мужчины, было бесспорной заслугой Хэла Гриффина.
Да, нужно отдать Хэлу должное, в этом он ей действительно помог, думала Андреа, потягивая холодную содовою. Пусть он глубоко ранил ее, зато она стала воспринимать мужчин гораздо спокойнее. На сальные взгляды, восхищенное присвистывание и похотливые смешки, которые сопровождали ее от одного столика к другому, Андреа попросту не обращала внимания. Она осваивала трудную науку выживания. Усвоила она и еще один урок: оказывается, человек, который уже ушел из ее жизни, сумел свести любовь к примитивной сексуальной интрижке. И сделал он это без единого слова: одним лишь именным банковским чеком.
Андреа хорошо помнила тот день, когда открыла письмо, от Хэла. Несмотря на ее упорные возражения, ковбой прислал-таки деньги для погашения части ссуды. Судя по внушительной сумме чека, он, по-видимому, занял на состязаниях в Меските одно из первых мест.
Девушка гордо отослала чек обратно — точнее, на ранчо Чулоса, на имя Нэша Гриффина. Когда пришел еще один конверт — со штемпелем Аризоны, — она поступила с ним так же.
Андреа не собиралась принимать деньги от этого проклятого ковбоя. Ни при каких обстоятельствах. Он отказался принять ее любовь — ему, видите ли, не нужны лишние путы, что ж, в таком случае ей не нужны его деньги. И он сам — тоже. Хэл предложил деньги не потому, что искренне обеспокоен ее судьбой, а потому, что возомнил себя филантропом, нашел себе объект для благотворительности. Андреа оказалась в тяжелом положении, Хэл посочувствовал, и как-то так получилось, что он впутался в ее дела глубже, чем намеревался. Вот и все, никакими чувствами с его стороны и не пахнет.
— Ковбой чертов, — пробормотала Андреа, ни к кому не обращаясь. Она была одна в доме. Девушка посмотрела на часы: хорошо, если в перерывах между двумя работами ей удастся выкроить время и заскочить на стадион в Хачукби. В этот день команда Джейсона играла со своими главными соперниками, борясь за звание чемпиона округа. Но скорее всего, пока Джейсон лавирует между противниками и увертывается от нападений, ей придется лавировать между столиками и увертываться от назойливых рук клиентов.
Андреа нехотя встала с дивана. Пора переодеваться. Но не успела она подняться по лестнице на второй этаж, как внизу зазвонил телефон.
— Андреа? — произнес знакомый женский голос. Этот голос с характерными чувственными интонациями она уже слышала несколько недель назад на своем автоответчике.
— Это Дженна Рендалл. Хэл мне так и не перезвонил. Он еще здесь? Андреа мысленно помянула ковбоя недобрым словом.
— Нет, он отправился на родео.
— Как вы думаете, когда он должен вернуться?
Судя по вопросу, Дженна слышала сплетню, что Андреа — последнее увлечение Хэла. Смех да и только. На самом деле она его последняя отвергнутая любовница.
Звонок разбудил в девушке любопытство. С какой стати Дженна разыскивает Хэла? Неужели, несмотря на то, что слухи упорно связывали ковбоя с Андреа Флетчер, Дженна надеется раздуть старое пламя? Девушка попыталась уклониться от ответа.
— Я не знаю точно, когда он вернется. Хотите, чтобы я ему что-нибудь передала? — И добавила мысленно: «Вот уж чего гакогда не будет!»
— Я… — Дженна явно колебалась. — Нет, ничего. Просто передайте, что я звонила.
Андреа повесила трубку, проклиная эту изящную блондинку. Она готова была поставить десять к одному, что роковая женщина хотела просто помучить Хэла по старой памяти. А может, Дженна хотела потешить собственное самолюбие, разрушив предполагаемый зарождающийся роман Хэла и Андреа. То-то было бы смеху, узнай она, что Хэл не пожелал иметь с Андреа ничего общего!
Девушка торопливо переоделась в джинсы и свободную, слегка мешковатую блузку: Она отнюдь не горела желанием приступить к работе в салуне: ей уже до смерти надоело постоянно слушать, как местные донжуаны пытаются подняться в собственных глазах и глазах приятелей, отбив подружку у Хэла Гриффина. Смешно получилось: Хэл рассчитывал, что сплетни об их романе помогут удерживать остальных мужчин на расстоянии, а вышло как раз наоборот. Для записных ловеласов, околачивающихся в «Слабой надежде», Андреа стала чем-то вроде живого вызова. Любой считал своим долгом попытаться обольстить пассию знаменитого ковбоя. Но надежды у них было даже меньше, чем обещало название кафе.
Ни у одного мужчины нет ни единого шанса, напомнила себе Андреа. Она отдала свою любовь суровому ковбою, звезде родео, и что же? Он швырнул эту любовь ей обратно. Чтобы она снова высунула голову из раковины? Нет уж, спасибо, она больше не сделает такой глупости. Ни ради кого.
Хотя Андреа не любила свою работу в салуне, та приносила неплохие чаевые, а отчаянная нужда в деньгах помогала девушке терпеть приставания мужчин.
Быстро взглянув на себя в зеркало, Андреа наскоро причесалась и резинкой собрала непослушные волосы в конский хвост. Потом в такой же спешке сбежала по лестнице. Пора ехать на работу. Осталось приклеить на лицо искусственную улыбку и удерживать ее в течение четырех часов. Если так пойдет и дальше, к концу месяца она сможет заплатить банку второй взнос.
Через два-три месяца можно будет вздохнуть посвободнее, а до тех пор Андреа — секретарша и официантка в одном лице и в немногое оставшееся :свободным время вдобавок пытается управлять ранчо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
Все вокруг смешалось для Хэла. Ничего не видя и не слыша, он знал только одно: он ни за что не выпустит веревку. Рука, сжимавшая петлю, почти онемела, он чувствовал только слабую тупую боль. С каждым рывком быка позвоночник ковбоя будто распадался на отдельные позвонки, которые через мгновение снова сжимались, ввиваясь друг в друга, когда копыта быка мощно и яростно ударялись о землю.
Хэл чувствовал, как с каждой миллисекундой усиливается головокружение. Крок вертелся со скоростью центрифуги стиральной машины В следующий миг взбешенное животное, резко подпрыгивая и высоко взбрыкивая задними ногами, попыталось вывернуться наизнанку, и Хэл вспомнил совет Джима. Нужно на чем-то сфокусироваться. Когда этот злодей попытается перевернуть тебя вверх ногами и швырнуть твоим бедным задом об землю, найди нужный образ, который поможет тебе удерживать мир в правильном положении.
И Хэл приказал себе сосредоточиться на единственной вещи, которую все предыдущие шестнадцать дней и ночей тщетно пытался забыть. В мире, где все кружилось, где боль в собственном теле и мощная враждебная сила грозили поколебать его решимость, Хэл выбрал для себя единственный спасительный якорь — он вызвал в памяти облако шелковистых темно-рыжих волос и завораживающие фиалковые глаза. Все его тело превратилось в сплошной сгусток боли, но Хэл уже не ощущал ничего. Он целиком сконцентрировался на запретном воспоминании, на моменте наивысшего наслаждения.
— Три секунды, леди и джентльмены, осталось три секунды! — возбужденно кричал ведущий. — Еще ни один ковбой в Финиксе не продержался на Кривее так долго. Давайте же покажем Хэлу Гриффину, что мы за него болеем!
Но Хэл не слышал приветственных криков зрителей. Для него не существовало ничего, кроме топота копыт и яростного фырканья…
«Держись, Грифф, жалкий ублюдок, ты должен держаться ради нее. За то, что ты с ней сделал…»
Хэл почувствовал резкую рвущую боль в руке, эта боль угрожала отвлечь его внимание. Крок бесновался под ним, пытаясь сбросить ковбоя вниз головой. Чтобы удержаться, Хэлу пришлось привлечь на помощь всю выдержку, все свои силы — и физические и духовные, все, что у него было.
— Одна секунда! — завопил ведущий.
Прозвучал гонг, и Хэл машинально дернул руку, пытаясь освободиться от веревки, обмотанной вокруг запястья.
— Он сделал это, леди и джентльмены!
В момент, когда Хэлу полагалось бы испытывать громадное облегчение и ничего больше, он отчаянно пытался высвободить правую руку, которая запуталась в веревке, оказавшись привязанной к петле. Хэл, разумеется, не собирался скакать на этом чудовище больше положенных восьми секунд, во не мог же он спрыгнуть на землю без собственной правой руки!
По трибунам пронесся всеобщий вздох, болельщики как по команде вскочили на ноги. Крок сделал еще один головокружительный поворот, и Хэл распластался по горбатой спине. В любой момент центробежная сила могла отбросить его, и он бы беспомощно завертелся в воздухе.
Хэл тихо выругался, продолжая воевать с собственной рукой. Клоуны подбежали к быку, чтобы отвлечь его внимание на себя, и Хэл лихорадочно заработал пальцами. «Сейчас или никогда», — мысленно сказал он. Еще одной серии поворотов на спине этого монстра он просто не выдержит, он окончательно потерял равновесие.
Стиснув зубы, Хэл рванул руку в сторону и почувствовал, как ее пронзила острая боль от плеча до запястья. Крок совершил очередной дикий прыжок, и Хэл взлетел в воздух. Сквозь туман в глазах он видел, как клоуны в пестрых костюмах побежали к нему, а потом дальше, мимо него, отвлекая внимание быка. Хэл с размаху плашмя шлепнулся на землю, так что из легких со свистом вышел воздух. Каждый мускул, каждая косточка в его теле загудели, как камертон настройщика.
Хэл мысленно скомандовал себе встать: «Поднимайся и быстро прочь с дороги этого маньяка!»
Еще один громкий вздох с трибун подсказал Хэлу, что над ним нависла опасность. Он перевернулся на земле и увидел в угрожающей близости от себя дьявольские черные глаза и морду в пене. Бык надвигался, и в Хэле проснулся наконец инстинкт самосохранения.
— Осторожно, Грифф! — крикнул один из клоунов, одновременно пытаясь отпугнуть быка, тыча его пикой в плечо.
Хэл успел подумать, что, наверное, и сам сатана не может быть страшнее Крокодила. Раздутые ноздри животного чуяли запах Хэла. Крок жаждал крови — его крови.
Бык наклонил голову, нацелив рога, но Хэл успел поднять левую руку, чтобы защитить себя. Когда он с трудом встал на ноги под испуганные крики зрителей, его руку пронзила острая боль.
Пошатываясь, он сделал несколько шагов на подгибающихся ногах, и клоуны тут же бросились на выручку. Хэла оттащили к изгороди. Он тяжело дышал. Все тело болело так, что он даже не мог точно определить, что именно болит. Он не знал, какая часть его тела в худшем состоянии, но левая рука определенно требовала немедленного внимания. Хэл тупо уставился на следы крови на предплечье. К нему с важным видом подошел молоденький репортер.
— Адский способ зарабатывать себе на жизнь, — невозмутимо заметил парень.
Небрежный тон и снисходительный взгляд, которым его смерил репортер, разозлили Хэла. Хотя рука уже болела так, что в глазах темнело, Хэл решил: будь он проклят, если позволит какому-то веснушчатому молокососу догадаться об этом. Пренебрежительно фыркнув, он заметил:
— Да я скорее еще раз оседлаю Крока, чем поменяюсь с тобой местами, парень.
Репортера оттеснила толпа ковбоев, спешивших поздравить Хэла, справиться о его состоянии.
Первым подошел Оле Андерсон по прозвищу Петух, великан из Южной Дакоты.
— Классная езда, — похвалил он, — а теперь давай посмотрим, что с рукой.
Хэл осторожно расстегнул манжет рубашки и закатал рукав.
— Господи Иисусе! — Андерсон даже присвистнул. — Да ты ее сломал!
Хэл уставился на рваную рану с торчащим осколком кости. Это был далеко не первый перелом в его жизни, но мальчишка-репортер впервые видел такое воочию. Лицо парня стало белым как мел.
— Это сувенир. — Хэл сумел усмехнуться. — Как мило со стороны Крока оставить мне подарочек на память.
Репортер шумно сглотнул слюну и, пошатнувшись, отошел в сторону.
Заметив, что через толпу к нему пробивается Чокто Джим, Хэл поспешно опустил рукав, но не сумел сделать это достаточно быстро. Джим уставился на поврежденную руку, потом с негодованием поднял глаза на Хэла.
— Ну что, удовлетворен? — пробурчал он, подталкивая племянника к раздевалке, чтобы забрать вещи. — Может, ты и заработал за эту скачку кругленькую сумму, но заодно заработал и место в ближайшей больнице.
— Никаких больниц! — заартачился Хэл. — Терпеть не могу, когда эти типы в белых халатах увиваются вокруг меня и указывают, что мне можно делать, а чего нельзя.
Чокто Джим остановился.
— Ты хочешь, как Берни Брайант, остаться на всю жизнь с искалеченной рукой?
— Нет.
Джим мог бы и не напоминать, Хэл и так слишком хорошо помнил, какой неестественно изогнутой была рука Берни.
— Тогда не спорь со мной. — Джим подтолкнул племянника вперед по пандусу к своему пикапу. — Твою руку нужно срочно показать врачу.
Хэлу пришлось смириться, и он позволил отвезти себя в одно из самых нелюбимых мест. Ему ужасно не хотелось это признавать, но рука причиняла страшную боль. Нечего и говорить, что на следующем родео он выступать не сможет. Состязания в Биллингсе, штат Монтана, придется пропустить и ограничиться только теми деньгами, которые принесут его лошади.
Хэл поклялся себе, что в Бисмарке вернется на арену и даже сломанная рука его не остановит. Хватит того, что все родео в Биллингсе ему придется просидеть на трибуне как болельщику. На левую руку наложат гипс, тут уж ничего не поделаешь, но за две недели он должен к нему привыкнуть.
Получив денежный выигрыш в Финиксе, Хэл тут же послал его Андреа — точно так же он поступил после родео в Меските. К концу месяца Тому Гилмору придется согласиться дать Флетчерам отсрочку по выкупу заложенной собственности.
— Хэл? — окликнул Чокто Джим, садясь за: руль.
— Надеюсь, дядя, за этим не последует очередная длинная лекция, на которые ты большой мастер?
— Нет.
Джим вырулил на дорогу, ведущую к больнице.
— Значит, еще одно философское изречение?
— Угадал. Помнишь веселенькие секунды, когда ты пытался освободиться от веревки, которую сам же слишком туго обмотал вокруг руки?
— Еще бы, черта с два такое забудешь, — пробурчал Хэл, прижимая раненую руку к гудящим от боли ребрам.
— Когда ты пытаешься освободиться от хорошенького рыжего ковбоя из Оклахомы, происходит то же самое. И тогда, и сейчас ты слишком прочно привязался.
Хэл хмуро взглянул на дядю исподлобья.
— Ты знаешь мои жизненные правила.
Сердитая гримаса племянника вызвала у Джима улыбку.
— Бывает, правила ломают — так же как и руки. Умный человек может избавить себя от уймы лишних проблем…
— Ты в этом ничего не понимаешь, так что не суйся не в свое дело, — пробурчал Хэл, глядя за окно на проносящиеся мимо огни.
Джим покосился на племянника. Оказывается, Хэл с Нэшем — два сапога пара.
— Это ты не хочешь понять, что в нашем мире существуют некоторые силы, против которых человек не может ничего поделать. Но в один прекрасный день ты это поймешь, — предсказал Джим.
— Черт возьми, лучше уж отправиться в больницу, чем сидеть тут и выслушивать всякую галиматью.
Джим с готовностью поддакнул племяннику, все еще усмехаясь:
— Что угодно, лишь бы ты был счастлив, сынок. Честно говоря, жду не дождусь того дня, когда до тебя наконец дойдет, что именно сделает тебя счастливым.
Хэл почел за лучшее промолчать. Спорить с Чокто Джимом бесполезно, все равно проиграешь. У старой мудрой совы на все готов ответ. Если разобраться, Джим — единственный человек на свете, которому в спорах с Хэлом удавалось оставить за собой последнее слово. Вот и сейчас произошло то же самое.
Андреа в изнеможении рухнула на диван. Ноги гудели, и она закинула их на подлокотник. Осталась позади еще одна долгая изнурительная неделя. Андреа совершенно вымоталась, пытаясь найти работу, которая помогла бы им выплатить долги. Хачукби и его окрестности мало, что могли предложить женщине с ее специальностью, штат ветеринарной клиники был уже полностью укомплектован. Андреа обнаружила, что для большинства должностей, которые все-таки иногда предлагались, она была слишком хорошо образована.
В конце концов, хотя ей этого страшно не хотелось, Андреа нанялась секретаршей к Таффу Сиверу в его агентство по страхованию и торговле недвижимостью. Офис на Мэйн-стрит был небольшой, всего в две комнаты, но даже эта работа была временной; вакансия открылась только потому, что Лиз Турман, постоянная секретарша, ушла в декретный отпуск. Лиз, школьная подруга Андреа, стала счастливой матерью очаровательной малышки, и Андреа закрывала брешь только до ее возвращения.
Она также устроилась по совместительству официанткой в салун «Слабая надежда», преодолев свое многолетнее отвращение к работе подобного сорта. То, что она тетерь могла равнодушно сновать среди толпы посетителей и не шарахаться от каждого мужчины, было бесспорной заслугой Хэла Гриффина.
Да, нужно отдать Хэлу должное, в этом он ей действительно помог, думала Андреа, потягивая холодную содовою. Пусть он глубоко ранил ее, зато она стала воспринимать мужчин гораздо спокойнее. На сальные взгляды, восхищенное присвистывание и похотливые смешки, которые сопровождали ее от одного столика к другому, Андреа попросту не обращала внимания. Она осваивала трудную науку выживания. Усвоила она и еще один урок: оказывается, человек, который уже ушел из ее жизни, сумел свести любовь к примитивной сексуальной интрижке. И сделал он это без единого слова: одним лишь именным банковским чеком.
Андреа хорошо помнила тот день, когда открыла письмо, от Хэла. Несмотря на ее упорные возражения, ковбой прислал-таки деньги для погашения части ссуды. Судя по внушительной сумме чека, он, по-видимому, занял на состязаниях в Меските одно из первых мест.
Девушка гордо отослала чек обратно — точнее, на ранчо Чулоса, на имя Нэша Гриффина. Когда пришел еще один конверт — со штемпелем Аризоны, — она поступила с ним так же.
Андреа не собиралась принимать деньги от этого проклятого ковбоя. Ни при каких обстоятельствах. Он отказался принять ее любовь — ему, видите ли, не нужны лишние путы, что ж, в таком случае ей не нужны его деньги. И он сам — тоже. Хэл предложил деньги не потому, что искренне обеспокоен ее судьбой, а потому, что возомнил себя филантропом, нашел себе объект для благотворительности. Андреа оказалась в тяжелом положении, Хэл посочувствовал, и как-то так получилось, что он впутался в ее дела глубже, чем намеревался. Вот и все, никакими чувствами с его стороны и не пахнет.
— Ковбой чертов, — пробормотала Андреа, ни к кому не обращаясь. Она была одна в доме. Девушка посмотрела на часы: хорошо, если в перерывах между двумя работами ей удастся выкроить время и заскочить на стадион в Хачукби. В этот день команда Джейсона играла со своими главными соперниками, борясь за звание чемпиона округа. Но скорее всего, пока Джейсон лавирует между противниками и увертывается от нападений, ей придется лавировать между столиками и увертываться от назойливых рук клиентов.
Андреа нехотя встала с дивана. Пора переодеваться. Но не успела она подняться по лестнице на второй этаж, как внизу зазвонил телефон.
— Андреа? — произнес знакомый женский голос. Этот голос с характерными чувственными интонациями она уже слышала несколько недель назад на своем автоответчике.
— Это Дженна Рендалл. Хэл мне так и не перезвонил. Он еще здесь? Андреа мысленно помянула ковбоя недобрым словом.
— Нет, он отправился на родео.
— Как вы думаете, когда он должен вернуться?
Судя по вопросу, Дженна слышала сплетню, что Андреа — последнее увлечение Хэла. Смех да и только. На самом деле она его последняя отвергнутая любовница.
Звонок разбудил в девушке любопытство. С какой стати Дженна разыскивает Хэла? Неужели, несмотря на то, что слухи упорно связывали ковбоя с Андреа Флетчер, Дженна надеется раздуть старое пламя? Девушка попыталась уклониться от ответа.
— Я не знаю точно, когда он вернется. Хотите, чтобы я ему что-нибудь передала? — И добавила мысленно: «Вот уж чего гакогда не будет!»
— Я… — Дженна явно колебалась. — Нет, ничего. Просто передайте, что я звонила.
Андреа повесила трубку, проклиная эту изящную блондинку. Она готова была поставить десять к одному, что роковая женщина хотела просто помучить Хэла по старой памяти. А может, Дженна хотела потешить собственное самолюбие, разрушив предполагаемый зарождающийся роман Хэла и Андреа. То-то было бы смеху, узнай она, что Хэл не пожелал иметь с Андреа ничего общего!
Девушка торопливо переоделась в джинсы и свободную, слегка мешковатую блузку: Она отнюдь не горела желанием приступить к работе в салуне: ей уже до смерти надоело постоянно слушать, как местные донжуаны пытаются подняться в собственных глазах и глазах приятелей, отбив подружку у Хэла Гриффина. Смешно получилось: Хэл рассчитывал, что сплетни об их романе помогут удерживать остальных мужчин на расстоянии, а вышло как раз наоборот. Для записных ловеласов, околачивающихся в «Слабой надежде», Андреа стала чем-то вроде живого вызова. Любой считал своим долгом попытаться обольстить пассию знаменитого ковбоя. Но надежды у них было даже меньше, чем обещало название кафе.
Ни у одного мужчины нет ни единого шанса, напомнила себе Андреа. Она отдала свою любовь суровому ковбою, звезде родео, и что же? Он швырнул эту любовь ей обратно. Чтобы она снова высунула голову из раковины? Нет уж, спасибо, она больше не сделает такой глупости. Ни ради кого.
Хотя Андреа не любила свою работу в салуне, та приносила неплохие чаевые, а отчаянная нужда в деньгах помогала девушке терпеть приставания мужчин.
Быстро взглянув на себя в зеркало, Андреа наскоро причесалась и резинкой собрала непослушные волосы в конский хвост. Потом в такой же спешке сбежала по лестнице. Пора ехать на работу. Осталось приклеить на лицо искусственную улыбку и удерживать ее в течение четырех часов. Если так пойдет и дальше, к концу месяца она сможет заплатить банку второй взнос.
Через два-три месяца можно будет вздохнуть посвободнее, а до тех пор Андреа — секретарша и официантка в одном лице и в немногое оставшееся :свободным время вдобавок пытается управлять ранчо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43