Он крикнул:— Настя!!!Однако Настя — или это показалось утомленным глазам Бондарева — обернулась даже чуть раньше его крика. Крест мчался на нее, и в те немногие секунды, что оставались до столкновения, Бондарева потрясли глаза Насти. Она смотрела на приближающегося убийцу, и страха в ее зрачках было столько же, сколько у пассажира метро, наблюдающего, как поезд подходит к платформе.Потом они столкнулись, и Бондарев, будучи не в силах ничего изменить, мог лишь слышать короткие вскрики боли.Он различил три голоса. Глава 44Каждому свое 1 Маятник юркнул в лифт первым, а последним из его людей шел Большой Лева — вот ему-то и разрубило плечо автоматной очередью. Лева с воплем крутанулся на месте и этим кручением убил себя: вторая очередь через распахнувшийся чердачный люк снесла ему полголовы. Большой Лева рухнул, перегородив путь к лифту.Морозова дернула Лену назад, потом перевернула тело одного из мертвых парней Маятника, вытащила из кармана его куртки пистолет, проверила обойму.В этот момент сверху снова дали короткую очередь, от которой из ковровой дорожки полетели клочки. Морозова взвесила пистолет в руке, прицелилась и дважды выстрелила в сторону люка. Обмен любезностями состоялся.— Что в тебе такого ценного, что за тобой присылают вертолет? — поинтересовалась она у Лены.— Во мне ничего. Я всего лишь гарантия одной сделки, но, видимо, плохая гарантия...— Что за сделка?— Эти люди должны урегулировать все мои проблемы с Маятником и с Леваном. А взамен им должны передать одну вещь.— Какую вещь?— Не знаю. Женя не сказал. Они договаривались по телефону.— Наверное, ценная вещь. И куда Женя за ней поехал?— В Ростов, я думаю. Он сам из Ростова.— Фамилия?— Мезенцев.— Возраст?— Тридцать... пять? Или что-то около этого.— Лапша, срочно пробей инфу на Евгения Мезенцева, — скомандовала Морозова. — Год рождения с шестьдесят восьмого по семьдесят второй. И если там есть Бондарев, пусть бежит сюда. Потому что тут уже десант высаживают!— Это вы с кем разговаривали?— Сама с собой. Так что твой Женя? Когда он должен был приехать? — Морозова разговаривала и держала на прицеле люк. Там пока наступило затишье.— Он уехал почти месяц назад. Один раз позвонил, еще с дороги... И все. Мне нельзя было уходить из гостиницы, он ведь мог позвонить сюда. Но я ждала, ждала, и ничего не происходило. Никто больше не позвонил, и никто не приехал. Я не знаю, что случилось.— Сейчас разберемся, — обнадежила ее Морозова. — Это как раз мое любимое занятие. Я очень не люблю непонятных событий, а у тебя целая куча такого добра. Так дело не пойдет...Раздался внезапный металлический грохот, и Морозова озабоченно почесала стволом переносицу. Эти уроды наверху что-то делали, но вот только что?— Лапша, мне не помешала бы сейчас моральная поддержка пары стволов, — сказала Морозова.Потом она вдруг замерла на миг, посмотрела на пистолет в своей руке, на Лену и негромко поинтересовалась:— Ты не обидишься, если я сделаю вот так?И она приставила ствол к виску дочери Генерала. 2 Бондарев различил три голоса. И в каждом из них слышалась боль.Майор Афанасьев сползал по стене вниз, зажимая руками живот и кривя рот в гримасе боли, которую он тщетно старался удержать в себе.Крест отлетел от него назад так, словно был резиновым мячиком, ударившимся пол. Его развернуло на сто восемьдесят градусов, и Бондарев увидел, что на его сером свитере, посреди груди, темнеет размашистая буква Z, а точнее — три линии, похожие на эту букву. Бондареву на миг показалось, что эти линии дымятся, но ручаться бы за это он не стал, зато он поручился бы за то, что на теле Креста под свитером кровоточат точно такие же три линии. И это очень больно. Но кричал Крест все же в первую очередь не от боли, а от изумления и разочарования.За его спиной Настя опускала дрожащие руки, которые несколько секунд назад резко взметнулись, чтобы отшвырнуть Креста.— Пап... — прошептала она и наклонилась над Афанасьевым. — Ну зачем же ты...Бондарев вскинул автомат, ловя ноги Креста на прицел, но тот уже пришел в себя и отпрыгнул в конец коридора, закрывшись Настей и майором. Он не думал убегать, он вытер нож о рукав свитера, поймал взгляд Бондарева и крикнул ему:— Я все равно сделаю это... Ты мне не помеха!Бондарев подумал, что Крест все еще не понимает, что главная опасность для него сейчас — это не Бондарев с автоматом.Тем не менее Бондарев сказал:— Постой-ка. Ты кое-что забыл. У меня есть одна вещь, которая тебе очень нужна.Крест посмотрел на склонившуюся над отчимом Настю — девушка, казалось, совсем не обращала внимания на происходящее вокруг. Ее спина выглядела очень уязвимой, и Крест легкомысленно почувствовал себя хозяином положения.— Что я забыл? Что за вещь? — спросил он.— Твои кошки. Разве ты не хочешь узнать, что с ними?Это был удар под дых.— Ты!!! — Лицо Креста исказилось, как будто он только что столкнулся лицом к лицу с такой подлостью и низостью, о которой раньше и догадываться не мог. — Да как ты...?!!!!— Я сложил их в мешок, мешок завязал, сверху присобачил гранату и натянул леску — если кто-то неправильно войдет в комнату, то мешок так рванет, что шерсть будет по всему району летать...Крест глубоко вдохнул, будто собирался нырнуть.— Где они?! Куда ты их дел?!!— Три шага назад.— Где они?!— Три шага назад.— Я тебя предупреждаю, если ты что-нибудь...— Еще шаг...— Предупреждаю...— Еще...— У нас с тобой будут личные счеты, а это...— Еще.Крест вытянул руку с ножом, указывая лезвием в глаза Бондареву. Неизвестно, что он этим хотел сказать, потому что одновременно он сделал еще один шажок назад, и Бондарев сказал:— Все.В эту же секунду Лапшин треснул Креста рукояткой пистолета по затылку. Крест не упал, и Лапшин ударил его снова, вырвал у него нож из руки, подсек ноги, подтолкнул — и только после этого Крест рухнул наземь.— Что это за квазимодо такое? — поинтересовался Лапшин.— Это он Белова порезал.— А чего ж ты с ним церемонился? Мог уж давно засадить ему в башку полрожка...— Его башка ценнее, чем ты можешь представить.— Да ну? Я многое могу себе представить...— Тогда представь, что это брат Крестинского.— Что?!— Наукой еще не доказано, но есть такая версия... Поэтому Чердаку он нужен живой.— Пусть будет живой. А что это у него на свитере? Кто это его разрисовал?— По-моему, я уже видел такой след, — проговорил Бондарев, всматриваясь в то ли прорезанную, то ли выжженную букву Z. — В морге. У Черного Малика. У него были такие же шрамы. Довольно старые... Ладно, хрен с ним. Давай майора вытаскивать, его этот деятель тоже зацепил. Настя...Настя не пошевелилась.— Настя, разреши мы его вытащим наверх...Настя не реагировала на его слова. Она держала отчима за руку, чувствовала его слабеющий пульс и понимала, что торопиться уже не стоит. Оставалось сделать лишь одно. И Настя сделала это, не будучи уверена, слышит ее Афанасьев или нет. Осознает ее слова или нет.— Пап, — тихо сказала она, приникнув к самому уху майора. — Я тебя прощаю. Прощаю за Димку. Я знаю, что ты не хотел, что это вышло случайно... Ты просто хотел, чтобы я была счастлива.Она несколько мгновений ожидала ответа, ожидала хоть какой-то реакции, но ее не было. Тогда Настя встала и отошла в сторону: для майора Афанасьева она больше не могла ничего ни сказать, ни сделать.Бондарев взвалил майора на плечо и понес наверх, приглядывая за отстраненно идущей следом Настей и на слух определяя местонахождение Лапшина, который непринужденно тащил Креста за ноги и лишь на лестнице решил поднимать его в вестибюль чуть более комфортно.У входа в гостиницу они передали Афанасьева врачам «Скорой», а потом Бондарев и Лапшин, не сговариваясь, обернулись на тело Креста.— Давай его как-то зафиксируем, — предложил Лапшин, вытаскивая из брюк кожаный ремень.— Мне кажется, этого будет мало. — Бондарев озабоченно почесал в затылке. — У тебя наручников не найдется?— Что я, мент? Хотя ментов снаружи полно, давай попросим...— Нельзя, чтобы кто-то узнал про него, — сказал Бондарев. — Нельзя сейчас никого сюда пускать. Все это слишком важно, так что этот гад должен остаться полностью в нашем распоряжении. Никаких ментов, никакой ФСБ. Сообщи Директору, что у нас есть такая добыча. Пусть присылает подкрепление и срочно забирает этого гада.— Директор в курсе, так, Иса?Иса утвердительно кивнул.— А про девушку ему сказали?— Какую девушку?— Вот эту. — Бондарев кивнул в сторону Насти, которая села на пол возле разгромленного стенда трансагентства и мрачно таращилась в пол.— А что с ней такое?— Я не знаю, что с ней такое, но Директор очень сильно ею интересовался. И мне кажется, что он правильно интересовался.— То есть ее тоже никому нельзя показывать?— Никому.— Знаешь что, — сказал Лапшин, чуть поразмыслив. — Мне кажется, что нас тут слишком мало, чтобы заботиться о таком количестве важных дел.— Я знаю, — сказал Бондарев. — Я знаю. 3 Удары в чердачный люк оказались отвлекающим маневром — очевидно, где-то существовал еще один выход на чердак, в результате Морозова спиной почувствовала движение воздуха...— Ты не обидишься, если я сделаю вот так? — сказала она и приставила ствол к виску дочери Генерала.И тут же она услышала сзади ласковое:— Положите оружие. Пожалуйста.«Ну вот и сбылась моя мечта — умереть относительно молодой и красивой, — подумала Морозова. — Теперь старческого маразма можно и не бояться. Я до него просто не доживу».Пистолет она тем не менее не опускала. Между тем вдруг из чердачного люка резко спрыгнули вниз двое мужчин. Сделано это было так ловко и быстро, как будто этих двоих всю жизнь только и готовили к тому, чтобы спрыгнуть с чердака на шестой этаж.Морозова была готова снять шляпу перед их профессионализмом, но сердце подсказывало ей, что этот замечательный профессионализм означает для нее, Морозовой, весьма плохие веши. Тем более было обидно, что Морозова пока так и не разобралась, из-за чего весь сыр-бор и что такого ценного могли предлагать в обмен на дочь генерала Стригалева. Досадно будет умереть, не узнав, в чем тут дело.— Женщина, оружие бросьте на пол, — повторил вежливый голос сзади. — Это вам не игрушка.— И я тоже не игрушка, — сказала Морозова. — Дернетесь — я этой девушке прострелю голову. И весь ваш обмен накроется медным тазом. Идет такой вариант, а?Для убедительности она плотнее вдавила ствол в висок Лене и удивилась, насколько спокойно девушка это перенесла.— Прострелит? — спросил вежливый голос, и Морозова немедленно отозвалась:— Прострелит, прострелит...Но, как оказалось, спрашивали не у нее.— Конечно же, нет, — ответил вежливому голосу другой, тихий и высокий, слегка запинающийся, как будто от смущения. — Это блеф. Она даже не представляет, о каком обмене идет речь. Она просто хочет вытянуть у нас информацию. Для своих.— То есть обычный женский безответственный треп, — подытожил вежливый голос за спиной у Морозовой.— Я тебе башку снесу за такие слова! — бросила не оборачиваясь Морозова, тоскливо разглядывая короткоствольные автоматы тех двоих, что свалились с чердака. Все это было очень интересно — Лена Стригалева, посаженная на цепь и освобожденная желающим ее смерти Маятником; обмен Лены Стригалевой на некую вещь, которая стоит высадки десанта с вертолета; тренированные мальчики с автоматами... Это было гораздо интереснее и важнее, чем просто гоняться за стареющим преступным авторитетом и напоминать ему об обещании слинять за кордон. Это пахло гораздо более серьезными вещами, однако Морозовой стало казаться, что все эти интригующие вопросы лично для нее останутся без ответа. Потому что шансов у нее нет никаких.— Ладно, — сказала Морозова, чуть отводя ствол от виска Стригалевой. — Я погорячилась. И если девушка не возражает...— Эта девушка уже давно себе не принадлежит, — оборвал Морозову вежливый голос. — И она не может возражать. Она будет делать то, что ей скажут. Так что тебе глупо беспокоиться о ее судьбе. Побеспокойся лучше о своей.— И то верно, — согласилась Морозова. — Так что я отпускаю ее, и мы расходимся. Так?— Нет, так не получится. Тебе придется тоже пойти с нами.— Это еще зачем? Мне все-таки не семнадцать лет, у меня плохой характер — подумайте, стоит ли меня брать.— Надо выяснить, что тебе известно. Тебе и твоим людям.— Каким еще моим людям?— Которые сейчас находятся внизу.«И которым давно бы следовало подняться сюда!»— Вы меня с кем-то путаете... — сказала Морозова.— Я никогда не путаю своих врагов.— Это я — враг?— Несомненно.— Ну... Спасибо, что разъяснили ситуацию.Этот диалог будет ее посмертной эпитафией, записанной на жестком диске компьютера. Как романтично. Но вообще-то предполагалось, что внизу этот диалог кто-то слушает, если не Лапшин, то Иса. И если хоть один из них это слышал, то он должен был уже бить тревогу и мчаться наверх. На лифте это заняло бы секунд тридцать максимум. По лестнице — пара минут. И если до сих пор никто не явился, то это значит, что дела внизу обстоят тоже не лучшим образом. Что ж... Пусть будет хотя бы эпитафия. Морозова прикинула, сколько у нее будет времени на все про все: секунда? Две? Потом ее порвут эти автоматчики... Или все же побоятся зацепить Стригалеву? Давайте проверим.— Не надо этого делать, — сказал высокий запинающийся голос. — Вы убьете всех нас. Я имею в виду меня и девушку. Тех, кто невооружен.И тут Морозова поняла, что уже слышала этот голос. И странное нагромождение событий и совпадений получило еще одно необъяснимое дополнение. Морозова пожалела, что так никогда не узнает, как же все это было одно с другим повязано, какой такой хитрой извилистой нитью...— Ты же раньше был с Леваном Батумским, — сказала она, не оборачиваясь, рыжему Мише. — В Дагомысе, прошлым летом.— Было такое, — признал Миша. — Но...Его оборвал настойчиво-вежливый голос:— Брось ствол. Отпусти девушку. Сделай два шага назад. И никто не пострадает. Наверное.И в этот момент, когда Морозова меньше всего этого ждала, микродинамик в ее ухе ожил, и серьезный голос Исы произнес:— Ты запрашивала про Мезенцева Евгения. Есть информация. Мезенцев Евгений Петрович погиб две недели назад в Ростове. Обстоятельства выясняются...— Это ты очень вовремя, — вслух сказала Морозова и бросила пистолет. — Мне это сейчас очень поможет. Может, теперь меня и не убьют — ведь обмен не состоится, да? Раз Мезенцев мертв, то обмена не будет? Ведь так?Она сказала это, и неподвижная композиция, которую представляли шесть человек в коридоре шестого этажа, мгновенно развалилась. 4 Лена Стригалева повернулась к Морозовой и едва не вцепилась ей в горло — в этот момент она напоминала ожившего мертвеца, у которого на всем лице лишь огромные, наполненные болью глаза почему-то оставались живыми.Морозова, будто не ожидая этого резкого движения, подалась назад, не удержалась на ногах и со всего размаху грохнулась на пол.Один из автоматчиков бросился вперед и схватил Стригалеву за плечо, рванул к себе, но Лена высвободилась и снова подалась к Морозовой с немым вопросом в зрачках...— Миша? — настороженно спросил вежливый голос за спиной Морозовой, и она поняла: пора.Морозова выдрала из прикрепленной к щиколотке кобуры маленький револьвер и влепила две пули в верхнюю часть груди автоматчику. Второй стрелок отскочил назад, вскинул оружие, но Морозова выстрелила ему в колено. А потом пуля ударила ей в плечо, и Морозова свалилась лицом в пыльную ковровую дорожку.— Сука. — Вежливый голос огласил собственную эпитафию Морозовой. Потом короткостриженый сухопарый мужчина, чей ежик изрядно подкрасила седина, попытался левой рукой поднять рыжего Мишу, но у него это не вышло. Один автоматчик лежал мертвым, второй сидел на полу с простреленным коленом и, судя по всему, собирался вот-вот рухнуть в обморок. Посреди коридора стояла Лена Стригалева, не столько напуганная, сколько потерянная.Обладатель вежливого голоса, седого ежика и «вальтера» понял, что ситуация выходит из-под контроля. Он выпустил Мишину руку, снял с пояса рацию и сказал:— Снижайся. У меня тут потери, так что давай пару человек вниз, чтобы загрузиться...Потом он озабоченно посмотрел на рыжего Мишу, который, скорчившись, сидел у стены и раскачивался, словно в трансе.— Миша? Ты в порядке?— Не понимаю, — пробормотал Миша. — Я не понимаю... Все вдруг изменилось...— Что там еще изменилось? — недовольно спросил седой и на всякий случай ухватил за руку Стригалеву. — Стой спокойно, — сказан он ей. — И все будет хорошо.— Но она сказала, что Женя погиб, — возразила Стригалева. — Как же?.. Что же будет?..— Это она специально. — Седой с неприязнью посмотрел на лежащую Морозову. — На самом деле с Женей все в порядке. Скоро он приедет.— Правда? — Лицо Стригалевой приобрело более живые черты, но седому это, вероятно, не очень понравилось, потому что, как только Лена отошла от потрясения, она всмотрелась в седого и не очень уверенно сказала:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49