Он напомнил о себе спустя полтора года!
Летом 1963 года Королев попросил меня зайти, предупредив по телефону: «Без всяких бумажек и графиков».
Когда я вошел в маленькую комнату его кабинета, он хитро улыбнулся, что было показателем хорошего настроения, и начал разворачивать сверток мятой оберточной бумаги. Из небольшой кучи бесформенных железок он извлек слегка деформированную закопченную медаль и протянул мне:
- Я получил подарок от Академии наук и решил, что по праву он принадлежит тебе.
В первый момент изучения подарка у меня, видимо, был очень глупый вид. Это была медаль вымпела первого венерианского аппарата 1ВА. Несмотря на помятость и копоть, четко различалась надпись: *1961* Союз Советских Социалистических Республик *. В центре медали сияло Солнце, вокруг которого были изображены орбиты Земли и Венеры.
Из дальнейших пояснений Королева я узнал, что медаль вместе с остатками конструкции вымпела, в которую она была упакована, была передана лично Келдышу из КГБ. В КГБ остатки вымпела попали не из космоса, а из Сибири.
Во время купания в реке - притоке Бирюсы - местный мальчишка повредил ногу о какую-то железку. Достав ее из воды, он не бросил ее дальше на глубину, а притащил домой и показал отцу. Отец мальчишки, желая узнать содержимое помятого металлического шара, вскрыл его и там обнаружил эту медаль. Это произошло в сибирской деревне, название Королеву не сообщили. Находку отец мальчика отнес в милицию. Местная милиция доставила остатки вымпела в районное отделение КГБ, которое в свою очередь переправило находку в Москву. В Москве соответствующее управление КГБ не нашло в этих предметах никакой угрозы государственной безопасности и, предупредив Келдыша как президента Академии наук, нарочным доставило ему уникальную находку.
Таким образом, я был награжден медалью, отправку которой на Венеру удостоверял акт, подписанный Королевым и мною в январе 1961 года. После пуска мы все были уверены, что «тяжелый спутник» вместе с вымпелом утонул в океане. Теперь оказалось, что он сгорел над Сибирью. Вымпел был рассчитан на сохранность в атмосфере Венеры и поэтому дошел до поверхности Земли.
По прогнозам баллистиков, вероятность приводнения спутника в мировом океане составляла более 90%. Только 10% приходились на сушу, из них 3% - на территорию СССР. Выпали именно эти 3%. Но если, пользуясь теорией случайных процессов, подсчитать, какова вероятность найти вымпел на территории СССР, вряд ли эта величина будет сильно отличаться от нуля.
Но свершилось! Произошло событие, вероятность которого близка к нулю!
К великому сожалению, тогда в повседневной суматохе я не позаботился о том, чтобы узнать имена мальчика и его отца и географическое место находки. Они заслужили того, чтобы в истории космонавтики упоминались их имена под заголовком «очевидное и невероятное».
Но вернемся в 1961 год. 11 февраля в 7 часов утра при ясной погоде с леденящим тюратамским ветерком состоялся четвертый вывоз на старт четырехступенчатой 8К78. Круглые сутки шла подготовка на стартовой позиции. Прибегая для обогрева и на перекур в теплый «банкобус» - так прозвали просторный барак-землянку в 150 метрах от старта - испытатели стучали по дереву и всерьез утверждали: «Хорошо идет, четвертая по счету, должно получиться».
И получилось!
12 февраля в 7 часов 04 минуты 35 секунд стартовала четвертая по счету ракета-носитель 8К78, на которой впервые нормально отработали все четыре ступени. Второй АМС 1ВА был наконец-то выведен на межпланетную траекторию.
В 9 часов 17 минут НИП-16 из Евпатории торжествующе доложил, что первый сеанс дальней связи идет нормально. Второй сеанс в 16 часов 23 минуты подтвердил, что мы действительно запустили аппарат к Венере. Баллистики из Московского баллистического центра, собрав все данные, заявили, что потребуется коррекция и если она пройдет, то вымпел Советского Союза будет на Венере!
Собравшись на завтрак после бессонной ночи в нашей столовой «люкс», мы все согласились с Воскресенским, что получили шанс «лишить Венеру невинности». Столь историческое событие решено было отметить «по маленькой».
Королев повеселел и объявил:
- До поверхности Венеры дойдет только вымпел, имеющий теплозащиту. Гнев Зевса должен обрушиться на тех, кто подписал акт о снаряжении АМСа вымпелом. Документ подписали мы с Борисом. Так выпьем еще «по маленькой», чтобы Зевс нас простил!
Под смех и шутки все с удовольствием поддержали этот тост. Однако Зевс решил упредить посягательства на честь богини Любви, а не наказывать нас постфактум.
Всеобщее ликование омрачили доклады из Евпатории. По данным телеметрии была зафиксирована неустойчивая работа в режиме постоянной солнечной ориентации (ПСО), обеспечивающей необходимую для заряда аккумуляторов ориентацию солнечных батарей.
В соответствии с логикой работы бортовых систем при сбое ПСО аппарат принудительно ориентируется снова на Солнце и после окончания процесса ориентации закручивается вокруг своей «солнечной» оси. В таком режиме гироскопической стабилизации сохраняется грубая ориентация на Солнце. При этом все системы, потребляющие электроэнергию, кроме СТР и ПВУ, выключаются. Глупость, которую мы допустили при проектировании, тут же была обнаружена. Вместе со всеми системами выключались и бортовые приемники, которые могли принять с Земли управляющие команды о начале очередного сеанса. После «закрутки» следующий сеанс связи включался только автономно от бортового ПВУ и только через пять суток. Нам предстояло пять суток полной неизвестности и мучительного ожидания.
Тем не менее, не ведая о наших сомнениях, ТАСС оповестил мир о запуске межпланетной станции «Венера-1». «Успешный запуск космической ракеты к планете Венера прокладывает первую межпланетную трассу к планетам Солнечной системы» - так заканчивалось первое сообщение ТАСС о первой попытке достижения Венеры.
Несмотря на предстоящий визит в ОКБ-1 Главкома ВВС маршала авиации Вершинина и непрекращавшийся аврал на полигоне по подготовке к пуску «Востока» с манекеном и очередными собаками, намеченному на 10 марта, Королев и Келдыш со всеми «венерианцами» для личного участия в сеансе связи 17 февраля улетели в Евпаторию.
Трудно передать напряжение, с которым мы ожидали самостоятельного, без запроса Земли, выхода АМСа 1ВА на связь после пяти суток молчания. Когда в небольшом зале НИП-16, где основным средством информации были полевые телефоны, раздался торжествующий доклад «Есть сигнал!», все зааплодировали, но Королев так «зыркнул», что быстро воцарилась тишина.
Во время сеанса еще раз рискнули проверить ПСО и снова получили сбой. На борту, кроме этого, других явных неприятностей не обнаружили. До следующего сеанса оставалось еще пять суток.
22 февраля 1ВА на связь не вышла. Сеанс 17-го был последним с дальности 1,9 миллионов километров.
Надежда на восстановление связи еще теплилась. Для публикаций в печати после первого сенсационного сообщения было подготовлено подробное описание устройства АМСа, траекторий полета и измерительно-управляющего комплекса. На прилагаемой фотографии был изображен тот самый сферический вымпел, который укладывался в АМС. После горячих споров 26 февраля «Правда» все же опубликовала без подписей каких-либо авторов подробный материал о первом полете к Венере, не упоминая о прекращении радиосвязи.
Связь так и не была восстановлена. Молчаливая «Венера-1», по расчетам баллистиков, прошла примерно в 100 000 км от Венеры в конце мая 1961 года.
Снова мне было поручено с комиссией, в которую входили Раушенбах, Малахов, Ходарев, Осташев, Максимов и военные представители, разобраться в причинах сбоя и потери связи после 17 февраля.
Причину выхода из строя ПСО удалось установить быстро. Оптический датчик был негерметичен. Наши специалисты по тепловому режиму позаботились только о средней температуре всего прибора, не проведя расчетов или экспериментов по оценке локальных температур отдельных элементов. Расчеты показали, что при допускаемой средней температуре максимальный разогрев чувствительного элемента может превысить 80°С. Это однозначно привело к отказу системы ПСО.
Потерю связи после долгих споров мы объяснили отказом ПВУ, разработанного в составе радиокомплекса. Сделано это было для экономии массы. Королев в резкой форме упрекал меня за уступку проектантам. Я поклялся, что справедливость восторжествует, и на все последующие АМСы мы ставили надежные программники собственной разработки, изготовленные на заводе «Пластик». Но основным мероприятием по этому происшествию было решение - впредь приемники командной радиолинии вообще никогда не выключать. Экономить крохи энергии, рискуя потерять весь космический аппарат, недопустимо. Такой дорогой ценой был получен опыт первой эксплуатации аппарата в межпланетном полете.
При подготовке описываемых двух первых пусков к Венере на полигоне была собрана почти вся научно-техническая элита, заинтересованная в межпланетных полетах. Пользуясь этим обстоятельством, Королев с Келдышем собрали совет, на котором обсуждались программы на будущее. Королев выступил с идеей создания серии унифицированных космических автоматов для межпланетных исследований, имея в виду, что при серийном производстве можно уменьшить затраты.
Идея была принята, и Королев тут же дал команду приступить к проектированию нового аппарата с максимальной унификацией, конструкции и бортовых систем, учитывая опыт, полученный на 1М и 1ВА. Новому аппарату был присвоен заводской индекс 2MB.
По расчетам баллистиков, очередными ближайшими датами для пусков аппаратов новой серии были август 1962 года для Венеры и октябрь 1962 года для Марса. Завод получил задание запускать в производство сразу не менее шести АМСов: три для Венеры и три для Марса.
Вскоре после решения о разработке 2MB очевидной стала необходимость предварительного создания аналога - модели космического аппарата для тщательной отработки на Земле полетных режимов с имитацией всех штатных и возможных нештатных ситуаций. Теперь подобное решение считается само собой разумеющимся и ни один космический аппарат не уходит в космос, пока на его аналоге на Земле не будет доказана надежность всех бортовых систем и комплекса в целом. Такая технология увеличивает общий объем работ для производства и в любом случае удлиняет сроки выпуска первого летного образца. Для 2MB такой аналог еще не предусматривался.
Я вплотную втянулся в новую разработку только по возвращении с полигона после полета Гагарина и разбора аварийных пусков Р-9. Во всех коллективах королевского ОКБ-1 и у всех смежников продолжался победно-праздничный настрой. Никто особо не огорчался неудачами межпланетных полетов.
И СНОВА НА ВЕНЕРУ И МАРС
Гагаринский триумф затмил все другие космические события. Тем не менее по 2MB оформлялись конкретные графики, собирались совещания, выпускались чертежи, спорили по поводу каждого научного эксперимента, отчитывались перед министрами и ВПК.
Для новой серии, учитывая горький опыт, мы настояли на разработке новой высокоинформативной радиолинии в сантиметровом диапазоне. Бортовая аппаратура этой радиолинии работала на параболическую остронаправленную антенну. В промежутках между редкими сеансами по этой радиолинии в любое время можно было воспользоваться связью по линии дециметрового диапазона, использовавшей малонаправленные антенны. Для связи в неориентированном режиме была разработана заново «аварийная» система метрового диапазона, работавшая на всенаправленные антенны.
Каждый из аппаратов состоял из двух отсеков. Унифицированный орбитальный отсек содержал аппаратуру связи и управления, одинаковую для Марса и Венеры. Специальный отсек начинялся научной аппаратурой, определенной пожеланиями планетологов. Для аппаратов, имевших задачу попадания в планету, вместо специального отсека предусматривалась установка спускаемых аппаратов, конечно, различных для Венеры и Марса.
Аппараты с индексами 2МВ-1 и 2МВ-3 предназначались для посадки, а 2МВ-2 и 2МВ-4 - для исследования планет с пролета. На «пролетных» аппаратах устанавливались фототелевизионные устройства.
Для повышения надежности и гарантированного теплового режима оптические датчики были из внешнего вакуума перенесены внутрь служебного отсека. Автоматику управления всем бортовым комплексом мы изъяли из ведения Малахова и передали как самостоятельную задачу специалистам в отдел Карпова, в котором главным электриком был «свой» Калмыков (мы отличали «своего» Виталия Калмыкова от министра Валерия Дмитриевича Калмыкова).
На этих же новых АМСах установили ПВУ нашей разработки с поэлементным дублированием. Создатели этого прибора впоследствии гордились тем, что «главные конструкторы приходят и уходят», а их ПВУ продолжали использовать для всех последующих модификаций АМСов.
Наконец был учтен неудачный опыт перенесения на полигон заводского сборочно-испытательного цикла. Все же времени было больше, и основные испытания успели завершить в КИСе завода.
К началу испытательных работ на полигон снова слетелась уже обстрелянная и сработавшаяся компания. Очень важно, что люди теперь понимали друг друга гораздо лучше. Личная совместимость способствовала обеспечению технической совместимости систем.
Не буду загружать читателя воспоминаниями подробностей подготовки пусков.
Носители 8К78 усилиями двух заводов - нашего в Подлипках и «Прогресса» в Куйбышеве - были изготовлены, заранее доставлены на полигон и лежали испытанными, а не «стояли в очереди» на испытания.
В августе, как было предусмотрено, начались пуски 2MB в сторону Венеры.
25 августа пятый по счету четырехступенчатый носитель 8К78 с АМСом 2МВ-1 № 3 массой 1097 кг нормально отработал тремя ступенями. Телеметристы на корабле в Гвинейском заливе научились быстро распознавать по телеметрии состояние систем блока «Л». На этот раз пришло вначале успокоительное сообщение, что двигатель блока «Л» включился по программе, а вскоре тревожное сообщение - двигатель работал всего 45 секунд. Блок «Л» оказался не стабилизированным - авария отнесена на счет системы управления.
27 августа новый председатель Госкомиссии Леонид Смирнов, принявший от Устинова пост председателя ВПК, сообщил нам, что американцы запустили в сторону Венеры аппарат «Маринер-2». Перечень научных исследований, поставленных перед «Маринером-2», почти совпадал с нашим.
Не дожидаясь детального разбора причин неудачи предыдущего пуска - времени просто физически не хватало, - мы осуществили 8 сентября в сторону Венеры пуск следующего объекта 2МВ-1 № 4. Снова вымпелу не суждено было дойти до поверхности Венеры. На блоке «Л» не открылся клапан подачи горючего в камеру сгорания разгонного двигателя.
Последний из трех венерианских аппаратов был пущен 12 сентября. Это был 2МВ-2 № 1. Двигатель блока «Л» проработал всего 0,8 секунд и отключился из-за нестабилизированного режима. Снова вина пала на систему управления разработки Пилюгина.
Правда, в последнем пуске более детальное исследование показало, что по главной команде выключения двигателя блока «И» - третьей ступени - прошло сильнейшее возмущение и блок «Л» - четвертая ступень - интенсивно закрутился. При этой закрутке воздушный пузырь в баках переместился к заборным горловинам, и двигатель блока «Л» не запустился.
Итак, венерианский сезон 1962 года бесславно закончился. Все три пуска были аварийными по вине четвертой ступени. Мы не получили возможности проверить работоспособность космических аппаратов хотя бы на первых миллионах километров межпланетных траекторий. Сколько сил затрачено на разработку, изготовление, доработку, испытания и переиспытания АМСов - и все напрасно?
Однако долго горевать не было возможности. Наступали марсианские сроки. Аппараты 2MB марсианского варианта грузились в самолеты и один за другим летели на полигон. Снова начались бессонные испытательные ночи в МИКе на второй площадке.
15 октября 1962 года в 23 часа я с основной группой испытателей вылетел из Внуково в одну из самых напряженных, интересных и насыщенных событиями экспедиций.
После штурма Венеры были проведены всяческие мероприятия по повышению надежности блока «Л». Однако Воскресенский, тщательно разобравшись в причинах неудач и проведенных по ним мероприятий, в доверительном разговоре сказал:
- Я предлагал Сергею отложить в этом году работы по Марсу. Нам хлопот и так выше головы. Но он меня не слушает. «Богиню любви» мы не одолели. Думаю, что с «богом войны» не справимся и подавно.
- Наша задача, - возражал я, - прокладывать путь. Пионеры не всегда достигали цели, но идущие за ними вслед были им благодарны.
На полигон прилетели Смирнов, Келдыш, Ишлинский, Рязанский, Кузнецов, Богомолов, Раушенбах, Шереметьевский, Керимов и все временно отпущенные «по домашним обстоятельствам» наши разработчики, испытатели и ответственные представители смежных организаций.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63
Летом 1963 года Королев попросил меня зайти, предупредив по телефону: «Без всяких бумажек и графиков».
Когда я вошел в маленькую комнату его кабинета, он хитро улыбнулся, что было показателем хорошего настроения, и начал разворачивать сверток мятой оберточной бумаги. Из небольшой кучи бесформенных железок он извлек слегка деформированную закопченную медаль и протянул мне:
- Я получил подарок от Академии наук и решил, что по праву он принадлежит тебе.
В первый момент изучения подарка у меня, видимо, был очень глупый вид. Это была медаль вымпела первого венерианского аппарата 1ВА. Несмотря на помятость и копоть, четко различалась надпись: *1961* Союз Советских Социалистических Республик *. В центре медали сияло Солнце, вокруг которого были изображены орбиты Земли и Венеры.
Из дальнейших пояснений Королева я узнал, что медаль вместе с остатками конструкции вымпела, в которую она была упакована, была передана лично Келдышу из КГБ. В КГБ остатки вымпела попали не из космоса, а из Сибири.
Во время купания в реке - притоке Бирюсы - местный мальчишка повредил ногу о какую-то железку. Достав ее из воды, он не бросил ее дальше на глубину, а притащил домой и показал отцу. Отец мальчишки, желая узнать содержимое помятого металлического шара, вскрыл его и там обнаружил эту медаль. Это произошло в сибирской деревне, название Королеву не сообщили. Находку отец мальчика отнес в милицию. Местная милиция доставила остатки вымпела в районное отделение КГБ, которое в свою очередь переправило находку в Москву. В Москве соответствующее управление КГБ не нашло в этих предметах никакой угрозы государственной безопасности и, предупредив Келдыша как президента Академии наук, нарочным доставило ему уникальную находку.
Таким образом, я был награжден медалью, отправку которой на Венеру удостоверял акт, подписанный Королевым и мною в январе 1961 года. После пуска мы все были уверены, что «тяжелый спутник» вместе с вымпелом утонул в океане. Теперь оказалось, что он сгорел над Сибирью. Вымпел был рассчитан на сохранность в атмосфере Венеры и поэтому дошел до поверхности Земли.
По прогнозам баллистиков, вероятность приводнения спутника в мировом океане составляла более 90%. Только 10% приходились на сушу, из них 3% - на территорию СССР. Выпали именно эти 3%. Но если, пользуясь теорией случайных процессов, подсчитать, какова вероятность найти вымпел на территории СССР, вряд ли эта величина будет сильно отличаться от нуля.
Но свершилось! Произошло событие, вероятность которого близка к нулю!
К великому сожалению, тогда в повседневной суматохе я не позаботился о том, чтобы узнать имена мальчика и его отца и географическое место находки. Они заслужили того, чтобы в истории космонавтики упоминались их имена под заголовком «очевидное и невероятное».
Но вернемся в 1961 год. 11 февраля в 7 часов утра при ясной погоде с леденящим тюратамским ветерком состоялся четвертый вывоз на старт четырехступенчатой 8К78. Круглые сутки шла подготовка на стартовой позиции. Прибегая для обогрева и на перекур в теплый «банкобус» - так прозвали просторный барак-землянку в 150 метрах от старта - испытатели стучали по дереву и всерьез утверждали: «Хорошо идет, четвертая по счету, должно получиться».
И получилось!
12 февраля в 7 часов 04 минуты 35 секунд стартовала четвертая по счету ракета-носитель 8К78, на которой впервые нормально отработали все четыре ступени. Второй АМС 1ВА был наконец-то выведен на межпланетную траекторию.
В 9 часов 17 минут НИП-16 из Евпатории торжествующе доложил, что первый сеанс дальней связи идет нормально. Второй сеанс в 16 часов 23 минуты подтвердил, что мы действительно запустили аппарат к Венере. Баллистики из Московского баллистического центра, собрав все данные, заявили, что потребуется коррекция и если она пройдет, то вымпел Советского Союза будет на Венере!
Собравшись на завтрак после бессонной ночи в нашей столовой «люкс», мы все согласились с Воскресенским, что получили шанс «лишить Венеру невинности». Столь историческое событие решено было отметить «по маленькой».
Королев повеселел и объявил:
- До поверхности Венеры дойдет только вымпел, имеющий теплозащиту. Гнев Зевса должен обрушиться на тех, кто подписал акт о снаряжении АМСа вымпелом. Документ подписали мы с Борисом. Так выпьем еще «по маленькой», чтобы Зевс нас простил!
Под смех и шутки все с удовольствием поддержали этот тост. Однако Зевс решил упредить посягательства на честь богини Любви, а не наказывать нас постфактум.
Всеобщее ликование омрачили доклады из Евпатории. По данным телеметрии была зафиксирована неустойчивая работа в режиме постоянной солнечной ориентации (ПСО), обеспечивающей необходимую для заряда аккумуляторов ориентацию солнечных батарей.
В соответствии с логикой работы бортовых систем при сбое ПСО аппарат принудительно ориентируется снова на Солнце и после окончания процесса ориентации закручивается вокруг своей «солнечной» оси. В таком режиме гироскопической стабилизации сохраняется грубая ориентация на Солнце. При этом все системы, потребляющие электроэнергию, кроме СТР и ПВУ, выключаются. Глупость, которую мы допустили при проектировании, тут же была обнаружена. Вместе со всеми системами выключались и бортовые приемники, которые могли принять с Земли управляющие команды о начале очередного сеанса. После «закрутки» следующий сеанс связи включался только автономно от бортового ПВУ и только через пять суток. Нам предстояло пять суток полной неизвестности и мучительного ожидания.
Тем не менее, не ведая о наших сомнениях, ТАСС оповестил мир о запуске межпланетной станции «Венера-1». «Успешный запуск космической ракеты к планете Венера прокладывает первую межпланетную трассу к планетам Солнечной системы» - так заканчивалось первое сообщение ТАСС о первой попытке достижения Венеры.
Несмотря на предстоящий визит в ОКБ-1 Главкома ВВС маршала авиации Вершинина и непрекращавшийся аврал на полигоне по подготовке к пуску «Востока» с манекеном и очередными собаками, намеченному на 10 марта, Королев и Келдыш со всеми «венерианцами» для личного участия в сеансе связи 17 февраля улетели в Евпаторию.
Трудно передать напряжение, с которым мы ожидали самостоятельного, без запроса Земли, выхода АМСа 1ВА на связь после пяти суток молчания. Когда в небольшом зале НИП-16, где основным средством информации были полевые телефоны, раздался торжествующий доклад «Есть сигнал!», все зааплодировали, но Королев так «зыркнул», что быстро воцарилась тишина.
Во время сеанса еще раз рискнули проверить ПСО и снова получили сбой. На борту, кроме этого, других явных неприятностей не обнаружили. До следующего сеанса оставалось еще пять суток.
22 февраля 1ВА на связь не вышла. Сеанс 17-го был последним с дальности 1,9 миллионов километров.
Надежда на восстановление связи еще теплилась. Для публикаций в печати после первого сенсационного сообщения было подготовлено подробное описание устройства АМСа, траекторий полета и измерительно-управляющего комплекса. На прилагаемой фотографии был изображен тот самый сферический вымпел, который укладывался в АМС. После горячих споров 26 февраля «Правда» все же опубликовала без подписей каких-либо авторов подробный материал о первом полете к Венере, не упоминая о прекращении радиосвязи.
Связь так и не была восстановлена. Молчаливая «Венера-1», по расчетам баллистиков, прошла примерно в 100 000 км от Венеры в конце мая 1961 года.
Снова мне было поручено с комиссией, в которую входили Раушенбах, Малахов, Ходарев, Осташев, Максимов и военные представители, разобраться в причинах сбоя и потери связи после 17 февраля.
Причину выхода из строя ПСО удалось установить быстро. Оптический датчик был негерметичен. Наши специалисты по тепловому режиму позаботились только о средней температуре всего прибора, не проведя расчетов или экспериментов по оценке локальных температур отдельных элементов. Расчеты показали, что при допускаемой средней температуре максимальный разогрев чувствительного элемента может превысить 80°С. Это однозначно привело к отказу системы ПСО.
Потерю связи после долгих споров мы объяснили отказом ПВУ, разработанного в составе радиокомплекса. Сделано это было для экономии массы. Королев в резкой форме упрекал меня за уступку проектантам. Я поклялся, что справедливость восторжествует, и на все последующие АМСы мы ставили надежные программники собственной разработки, изготовленные на заводе «Пластик». Но основным мероприятием по этому происшествию было решение - впредь приемники командной радиолинии вообще никогда не выключать. Экономить крохи энергии, рискуя потерять весь космический аппарат, недопустимо. Такой дорогой ценой был получен опыт первой эксплуатации аппарата в межпланетном полете.
При подготовке описываемых двух первых пусков к Венере на полигоне была собрана почти вся научно-техническая элита, заинтересованная в межпланетных полетах. Пользуясь этим обстоятельством, Королев с Келдышем собрали совет, на котором обсуждались программы на будущее. Королев выступил с идеей создания серии унифицированных космических автоматов для межпланетных исследований, имея в виду, что при серийном производстве можно уменьшить затраты.
Идея была принята, и Королев тут же дал команду приступить к проектированию нового аппарата с максимальной унификацией, конструкции и бортовых систем, учитывая опыт, полученный на 1М и 1ВА. Новому аппарату был присвоен заводской индекс 2MB.
По расчетам баллистиков, очередными ближайшими датами для пусков аппаратов новой серии были август 1962 года для Венеры и октябрь 1962 года для Марса. Завод получил задание запускать в производство сразу не менее шести АМСов: три для Венеры и три для Марса.
Вскоре после решения о разработке 2MB очевидной стала необходимость предварительного создания аналога - модели космического аппарата для тщательной отработки на Земле полетных режимов с имитацией всех штатных и возможных нештатных ситуаций. Теперь подобное решение считается само собой разумеющимся и ни один космический аппарат не уходит в космос, пока на его аналоге на Земле не будет доказана надежность всех бортовых систем и комплекса в целом. Такая технология увеличивает общий объем работ для производства и в любом случае удлиняет сроки выпуска первого летного образца. Для 2MB такой аналог еще не предусматривался.
Я вплотную втянулся в новую разработку только по возвращении с полигона после полета Гагарина и разбора аварийных пусков Р-9. Во всех коллективах королевского ОКБ-1 и у всех смежников продолжался победно-праздничный настрой. Никто особо не огорчался неудачами межпланетных полетов.
И СНОВА НА ВЕНЕРУ И МАРС
Гагаринский триумф затмил все другие космические события. Тем не менее по 2MB оформлялись конкретные графики, собирались совещания, выпускались чертежи, спорили по поводу каждого научного эксперимента, отчитывались перед министрами и ВПК.
Для новой серии, учитывая горький опыт, мы настояли на разработке новой высокоинформативной радиолинии в сантиметровом диапазоне. Бортовая аппаратура этой радиолинии работала на параболическую остронаправленную антенну. В промежутках между редкими сеансами по этой радиолинии в любое время можно было воспользоваться связью по линии дециметрового диапазона, использовавшей малонаправленные антенны. Для связи в неориентированном режиме была разработана заново «аварийная» система метрового диапазона, работавшая на всенаправленные антенны.
Каждый из аппаратов состоял из двух отсеков. Унифицированный орбитальный отсек содержал аппаратуру связи и управления, одинаковую для Марса и Венеры. Специальный отсек начинялся научной аппаратурой, определенной пожеланиями планетологов. Для аппаратов, имевших задачу попадания в планету, вместо специального отсека предусматривалась установка спускаемых аппаратов, конечно, различных для Венеры и Марса.
Аппараты с индексами 2МВ-1 и 2МВ-3 предназначались для посадки, а 2МВ-2 и 2МВ-4 - для исследования планет с пролета. На «пролетных» аппаратах устанавливались фототелевизионные устройства.
Для повышения надежности и гарантированного теплового режима оптические датчики были из внешнего вакуума перенесены внутрь служебного отсека. Автоматику управления всем бортовым комплексом мы изъяли из ведения Малахова и передали как самостоятельную задачу специалистам в отдел Карпова, в котором главным электриком был «свой» Калмыков (мы отличали «своего» Виталия Калмыкова от министра Валерия Дмитриевича Калмыкова).
На этих же новых АМСах установили ПВУ нашей разработки с поэлементным дублированием. Создатели этого прибора впоследствии гордились тем, что «главные конструкторы приходят и уходят», а их ПВУ продолжали использовать для всех последующих модификаций АМСов.
Наконец был учтен неудачный опыт перенесения на полигон заводского сборочно-испытательного цикла. Все же времени было больше, и основные испытания успели завершить в КИСе завода.
К началу испытательных работ на полигон снова слетелась уже обстрелянная и сработавшаяся компания. Очень важно, что люди теперь понимали друг друга гораздо лучше. Личная совместимость способствовала обеспечению технической совместимости систем.
Не буду загружать читателя воспоминаниями подробностей подготовки пусков.
Носители 8К78 усилиями двух заводов - нашего в Подлипках и «Прогресса» в Куйбышеве - были изготовлены, заранее доставлены на полигон и лежали испытанными, а не «стояли в очереди» на испытания.
В августе, как было предусмотрено, начались пуски 2MB в сторону Венеры.
25 августа пятый по счету четырехступенчатый носитель 8К78 с АМСом 2МВ-1 № 3 массой 1097 кг нормально отработал тремя ступенями. Телеметристы на корабле в Гвинейском заливе научились быстро распознавать по телеметрии состояние систем блока «Л». На этот раз пришло вначале успокоительное сообщение, что двигатель блока «Л» включился по программе, а вскоре тревожное сообщение - двигатель работал всего 45 секунд. Блок «Л» оказался не стабилизированным - авария отнесена на счет системы управления.
27 августа новый председатель Госкомиссии Леонид Смирнов, принявший от Устинова пост председателя ВПК, сообщил нам, что американцы запустили в сторону Венеры аппарат «Маринер-2». Перечень научных исследований, поставленных перед «Маринером-2», почти совпадал с нашим.
Не дожидаясь детального разбора причин неудачи предыдущего пуска - времени просто физически не хватало, - мы осуществили 8 сентября в сторону Венеры пуск следующего объекта 2МВ-1 № 4. Снова вымпелу не суждено было дойти до поверхности Венеры. На блоке «Л» не открылся клапан подачи горючего в камеру сгорания разгонного двигателя.
Последний из трех венерианских аппаратов был пущен 12 сентября. Это был 2МВ-2 № 1. Двигатель блока «Л» проработал всего 0,8 секунд и отключился из-за нестабилизированного режима. Снова вина пала на систему управления разработки Пилюгина.
Правда, в последнем пуске более детальное исследование показало, что по главной команде выключения двигателя блока «И» - третьей ступени - прошло сильнейшее возмущение и блок «Л» - четвертая ступень - интенсивно закрутился. При этой закрутке воздушный пузырь в баках переместился к заборным горловинам, и двигатель блока «Л» не запустился.
Итак, венерианский сезон 1962 года бесславно закончился. Все три пуска были аварийными по вине четвертой ступени. Мы не получили возможности проверить работоспособность космических аппаратов хотя бы на первых миллионах километров межпланетных траекторий. Сколько сил затрачено на разработку, изготовление, доработку, испытания и переиспытания АМСов - и все напрасно?
Однако долго горевать не было возможности. Наступали марсианские сроки. Аппараты 2MB марсианского варианта грузились в самолеты и один за другим летели на полигон. Снова начались бессонные испытательные ночи в МИКе на второй площадке.
15 октября 1962 года в 23 часа я с основной группой испытателей вылетел из Внуково в одну из самых напряженных, интересных и насыщенных событиями экспедиций.
После штурма Венеры были проведены всяческие мероприятия по повышению надежности блока «Л». Однако Воскресенский, тщательно разобравшись в причинах неудач и проведенных по ним мероприятий, в доверительном разговоре сказал:
- Я предлагал Сергею отложить в этом году работы по Марсу. Нам хлопот и так выше головы. Но он меня не слушает. «Богиню любви» мы не одолели. Думаю, что с «богом войны» не справимся и подавно.
- Наша задача, - возражал я, - прокладывать путь. Пионеры не всегда достигали цели, но идущие за ними вслед были им благодарны.
На полигон прилетели Смирнов, Келдыш, Ишлинский, Рязанский, Кузнецов, Богомолов, Раушенбах, Шереметьевский, Керимов и все временно отпущенные «по домашним обстоятельствам» наши разработчики, испытатели и ответственные представители смежных организаций.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63