На обе стороны. Я надену маленькое бриллиантовое ожерелье.
Адель принесла сумочку с драгоценностями из сейфа в отеле.Кэрол открыла замки и посмотрела на драгоценности. Бриллианты, рубины, изумруды. На бархатных подушечках лежало целое состояние. Оно слепило глаза.
Но внезапно она поняла, что эти драгоценности не значат для нее того, что для других женщин. Для них это были подарки любви, а она купила все сама или унаследовала от матери Дэйва. Ожерелья, броши, серьги были приобретены на деньги Мантонов. Никто и никогда не делал Кэрол подарков любви.
Застегивая браслет, она подумала о том, что ей нужно. При первой же встрече с Хуго, высоким, красивым, респектабельным англичанином, Кэрол осознала, что этот человек для нее.Они познакомились в Лондоне на одном из приемов, который давала Кэрол.
— Вы знакомы? — спросила тогда герцогиня Мелчестера, указывая на высокого мужчину.
— Думаю, что нет, — ответила Кэрол.
— Вы не знаете Хуго? Как странно! — воскликнула герцогиня. — Познакомьтесь — лорд Роксбертон, самый известный повеса Лондона. Мы все его обожаем, но не влюбляйтесь, это бесполезно. Хуго, это Кэрол Мантон. Правда, она очаровательна?
— Несомненно! — ответил Хуго с чуть насмешливой улыбкой.
Кэрол взглянула на него, и сердце бешено заколотилось. Она никогда не чувствовала подобного по отношению к мужчине. Что-то в насмешливых глазах и решительном улыбающемся рте заставило ее ощутить слабость и в то же время сильное возбуждение.
— Потанцуйте со мной, так мы ближе узнаем друг друга, — предложил Хуго.
— Разве я могу? — изумилась Кэрол, встречавшая приглашенных. — А как же гости, которые опаздывают?
— Это их вина, если они явятся позже нас, — ответил Хуго.
Он умело обнял ее и повел танцевать. Кэрол была рада очутиться в его объятиях. Когда они оказались среди танцующих, он полушутливо сказал ей на ухо:
— Вы совсем не такая, как я ожидал.
— А чего вы ждали?
— Жестокую прожженную женщину, причем значительно старше.
— Мне двадцать пять, и я не изнежена жизнью.
— Сомневаюсь! Может быть, вместе докажем, насколько вы нежны и податливы?
Кэрол задрожала от волнения.
— Вы смущаете меня.
— Я рад этому. Мне нравятся скромницы. Они кажутся более женственными.
Кэрол не забыла его слова, но трудно притворяться скромной, когда мужчина так неуловим.Весь вечер он флиртовал с ней, а потом Кэрол два дня напрасно прождала, что он либо позвонит, либо приедет в отель «Ритц», где она остановилась.
Наконец она была вынуждена позвонить герцогине и предложить, чтобы та привела «молодого человека, с которым познакомила на приеме».
— Где вы пропадали? — спросила Кэрол Хуго, когда он явился на ужин.
— На охоте, — ответил он. — Разве вы не знаете, что англичане в ноябре отстреливают фазанов?
Хуго тут же догадался, что она мечтала о встрече с ним. К концу вечера Кэрол поняла, что пытается использовать с ним старую тактику: хочет стать незаменимой. Но с Хуго оказалось значительно сложнее, чем с Дэйвом.
Во-первых, он редко бывал в Лондоне. Потребовалось множество уловок, чтобы он пригласил Кэрол в Рокс, но и там они виделись очень мало. У нее даже возникла мысль, что он намеренно избегает ее.
Весь день мужчины охотились, по воскресеньям играли в гольф, а вечерами за столом оказывалось столько именитых гостей, что Кэрол всегда сидела вдалеке от хозяина.Она многих расспрашивала о Хуго, и новости ее не радовали.За ним тянулся длинный шлейф любовных связей. Половина женщин из высшего света были влюблены в него, но он всегда предпочитал незнакомок, которых на короткое время вытаскивал из неизвестности, а потом бросал.
— Хуго Роксбертон! — воскликнул один мужчина во время разговора с Кэрол. — Он живет не в том столетии. Это дворянин старой закваски, их время прошло вместе с каретами. Лучше держитесь от него подальше. Девушки говорят, что он опасен.
— Почему он не женился? — спросила Кэрол.
— Не женился?! Он хитрый лис, — последовал ответ. — Все мамаши охотятся за ним. Могу поспорить, что он умрет холостяком.
Подобные разговоры только подливали масла в огонь, и Кэрол решила обязательно влюбить в себя Хуго. Она была достаточно откровенна сама с собой и признавала, что питает глубокие чувства к этому человеку.
Услышав, что Хуго собирается в Швейцарию, она рискнула, и уловка сработала.
— Присоединяйся к нам, — сказала она. — Я еду с Мери и Джимми Бейкерами и слышала, что ты тоже собираешься. Неловко, когда в компании две женщины и один мужчина. Давайте отправимся вчетвером.
Кэрол не могла поверить собственным ушам, когда Хуго согласился. Поскольку все складывалось как нельзя лучше, Кэрол быстренько связалась с Мери и Джимми Бейкерами.В душе она догадывалась, что Хуго мучают сомнения, не жениться ли ему на ней. Но нельзя быть уверенной до тех пор, пока он не произнесет свое предложение вслух.Кое-что в его поведении давало надежды. Хуго был внимателен, подшучивал над ней, флиртовал, и Кэрол чувствовала, что значит для него больше, нежели любая другая женщина.
Сегодняшний вечер они проведут наедине. Нужно сделать все, чтобы наступила близость.Кэрол поднялась и критически осмотрела свое отражение в огромном зеркале. Достижения современных модельеров и косметологов сделали свое дело: волосы блестели под лучами света, фигура выглядела идеально, платье подчеркивало великолепные формы и оттеняло безукоризненную чистоту и бархатистость кожи.
Кэрол осталась довольна собой. Впервые в жизни она по-настоящему желала мужчину, сердце учащенно билось.Этот человек был нужен ей не ради выгоды, а для души. При мыслях о Хуго у Кэрол перехватило дыхание. Она взяла соболью накидку из рук служанки и начала медленно спускаться по лестнице.
В огромном ресторане тихо играл оркестр. Хуго заказал ужин со знанием дела, но Кэрол не могла проглотить ни крошки.
— Ты не голодна? — спросил он.
Она потягивала шампанское и улыбалась ему.
— Нет. А ты?
— Разве я могу проголодаться, не занимаясь спортом? Чертова нога!
— Что сказал врач?
— Обещает, что через несколько дней смогу ходить. Во всяком случае, хоть немного покатаюсь на коньках, если лыжные прогулки не разрешат.
— Я рада, что все так сложилось, — ласково произнесла Кэрол.
Хуго удивленно поднял брови.
— Иначе бы я тебя совсем не видела, — ответила она на незаданный вопрос. — Ты бы все время проводил в горах. Провидение помогло нам побыть вместе.
— Ты мне льстишь, — иронично заметил он.
После ужина, по предложению Кэрол, они поехали в маленький ночной клуб в городе.Потолок здесь был очень низкий, и столики, расставленные вокруг танцевальной площадки, прятались в альковах. Пианист играл старые мелодии; они в полутемном зале пили шампанское, а потом ликеры. Кэрол чувствовала, что Хуго немножко оттаял и даже стал сентиментален.
— О чем думаешь? — наконец спросила она, поймав его взгляд.
— О тебе, — сказал он. — Расскажи мне о себе.
— Что ты хочешь узнать?
— Что ты действительно думаешь и чувствуешь,— ответил Хуго. — Мы уже давно знаем друг друга, но ты никогда не говорила о своих родителях.
— Это неинтересно.
— Мне казалось, что все американцы любят рассказывать о добрых мамах, — настаивал Хуго.
Кэрол внезапно вспомнила мать, склонившуюся над ванной с грязным бельем. Пару раз она посылала ей деньги. Наличные, в обычном конверте, без имени и адреса отправителя. И тут же пришла в голову мысль, что нужно отослать еще.
— Я сирота, — сказала Кэрол вслух.
— Похоже, тебя это не очень печалит.
— Неужели? В детстве это ощущение радости не приносило.
Хуго не отводил от нее глаз.
— Я совсем тебя не понимаю.
— А хочешь понять?
— Возможно.
Он улыбнулся и внезапно попросил счет.
— Давай вернемся в отель. Здесь душно, да и нога болит.
Кэрол решила, что это предлог, но послушно поднялась и пошла на улицу к машине. Было очень холодно, небо сияло россыпью звезд, луна освещала молчаливые вершины, и ночь стояла удивительно красивая.
По дороге в отель они не произнесли ни слова. Поднимаясь в лифте, Кэрол испугалась, что он отошлет ее спать, и она его больше не увидит.
— Мне хочется выпить еще. Закажешь к себе в номер?
— Конечно, — ответил Хуго.
Они поднялись в номер. Окна были зашторены, и только на письменном столе горела настольная лампа.
— Как уютно, — сказала Кэрол и села на диван. Хуго позвонил официанту.
— Хочешь шампанского, — поинтересовался он, — или ликера?
— Желтый шартрез, пожалуйста, — ответила Кэрол. — И бутерброды. Я ничего не ела за ужином и проголодалась.
Хуго сделал заказ. Когда его принесли, Кэрол почти не дотронулась до еды, но выпила ликер.Хуго удобно устроился в огромном кресле у дивана, слегка вытянув вперед больную ногу. Кэрол он казался очень привлекательным. Даже в вечернем костюме лорд выглядел мужественно. Безусловно, это человек действия, хороший спортсмен и образец английского дворянина.
А кроме того, имеет высокий титул. Больше всего Кэрол хотелось стать леди Роксбертон. Высокое социальное положение дало бы ей чувство уверенности в себе. Тогда бы она забыла студии, которые отвергли ее, и Дэйва, умершего с ненавистью в сердце.
Кэрол поставила бокал и поднялась с дивана.
— Хуго, — сказала она, стоя перед ним. — Я хочу, чтобы ты сказал правду. Что ты думаешь обо мне?
— Ты действительно хочешь, чтобы я ответил?
— Только честно, — попросила она. — Я не хочу, чтобы ты назвал меня красивой или отделался парой глупых комплиментов, которые делаешь любой привлекательной женщине. Я хочу знать правду.
Хуго самодовольно улыбнулся. Это заставило Кэрол вздрогнуть и почувствовать себя уязвимой.
— Честно говоря, — сказал он погодя, — не знаю, что сказать. Мне хотелось бы получше узнать тебя. Расскажи о себе так, чтобы я сумел разглядеть, кто ты такая.
Кэрол стала на колени у его кресла.
— Ты действительно хочешь знать, какая я? — тихо спросила она, тяжело дыша.
Какое-то мгновение Хуго не двигался. Ее лицо было рядом, глаза полузакрыты, рот манил к себе. Кэрол ждала, и он обнял ее обнаженные плечи.
— Что ты предлагаешь? — спросил он низким голосом.
— Я покажу тебе, какая я, — прошептала Кэрол и очутилась в его объятиях. Уста слились в поцелуе.
ГЛАВА 4
Пока Ута раздевалась в маленькой прихожей, из гостиной раздался ласковый голос:
— Это ты, Ута?
— Да, бабушка, — ответила она по-французски и через секунду появилась в комнате.
Бабушка поливала цветы, стоявшие на всех подоконниках. Их аромат наполнял гостиную.Мадам Киндши напоминала очаровательную французскую маркизу, которую так любил рисовать Фрагонар. Несмотря на простую одежду, в ее манере держаться было столько элегантности, а прическа из седых волос казалась настолько искусной, что не оставалось сомнений в том, что в небольшом домике живет светская дама.
Это соответствовало истине. Мадам Киндши была дочерью французского дворянина, и великолепная французская речь выдавала в ней парижанку по рождению и воспитанию.Ута была очень похожа на свою бабушку. От нее она унаследовала многое, а главное — тонкую кость и изящную фигурку.
— Ты опоздала, малышка, — сказала она Уте. А потом, понизив голос, спросила: — Все прошло нормально?
— Да, бабушка, Эрнест очень доволен.
— Вот и хорошо, у меня для тебя сюрприз.
— Какой?
— Из Парижа прислали платье.
— Ой, бабушка! — Ута в восторге захлопала в ладоши, а потом серьезно добавила: — Я боюсь!
— Боишься, дорогая?
— Да, бабушка. А если я хуже, чем думает Эрнест? Вдруг я провалюсь! Что мы тогда скажем дедушке?
Мадам Киндши закрыла лицо руками.
— Не думай об этом, — сказала она. — Это принесет неудачу. Нужно верить в лучшее, в себя, и ты выиграешь на чемпионате. Дедушка будет гордиться тобой и простит все. Увидишь, я права.
— Надеюсь, — сказала Ута, обняла бабушку и поцеловала в щеку.
— Спасибо за платье, оно красивое?
— Очаровательное! Прямо от Диора.
— Бабушка! Оно, наверное, стоило состояние?
— Более или менее. Но какое это имеет значение? Нужно прекрасно выглядеть, это уже половина победы.
Ута согласно кивнула.
— Да, — сказала она, — это правда. Иногда, бабушка, мне так хочется носить красивые платья, как у женщин в отеле.
Бабушка внимательно посмотрела на внучку.
— Откуда ты знаешь, что они носят? — изумилась она.
— Я слышала, читала в газетах и, конечно, иногда видела их. Как бы мне хотелось когда-нибудь пойти на ужин в вечернем платье, как в тех журналах, что ты привезла из Франции!
Мадам Киндши вздохнула.
— Дорогая, ты слишком молода.
— Мне восемнадцать,— сказала Ута. — Восемнадцать, бабушка! А я еще нигде не была и ничего не видела.
— Да, ты взрослеешь. Может быть, нам и не стоит держать тебя взаперти. Молодой девушке, должно быть, скучно.
— Ты знаешь, что это не так, — вспыхнула Ута. — Не думай, что я несчастна, бабушка. Я очень люблю тебя и дедушку. Просто иногда мне хочется вести себя так, как другие молоденькие девушки.
— Да, да, понимаю, — сказала мадам Киндши, наблюдая за выражением лица внучки. — Но ты же знаешь дедушку. Иногда он ведет себя очень строго, хотя руководствуется благими намерениями. Но я
тоже была молода и знаю, как хочется веселья, красивых платьев и компании сверстников.
— Как хорошо ты меня понимаешь! — вздохнула Ута.
Последовала недолгая пауза. Девушка подошла к окну и посмотрела на цветы, а потом тихо произнесла:
— Сегодня кое-что случилось.
— Что?
— Я опять встретила человека, которого спасла прошлой ночью.
— Он поднялся так рано? — недоумевала мадам Киндши. — Я думала, что гости в отеле встают не раньше полудня.
— Его не было на катке, — ответила Ута. — Он наблюдал за Эрнестом и мной из окна... Бабушка, он пригласил нас на завтрак.
Мадам всплеснула руками.
— Дорогая! Неужели ты пошла? Не дай Бог, дедушка узнает!
— Эрнест хорошо знаком с этим джентльменом... — начала Ута и резко повернулась к бабушке. — Почему дедушке это не понравится? Почему мне нельзя ни с кем разговаривать и никуда ходить? Он пригласил меня на ужин, бабушка, но мы с Эрнестом объяснили, почему мне нельзя принять приглашение. Он мне не поверил. Это было написано на его лице. Он думал, что я притворяюсь, играю в глупые игры... А мне так хотелось пойти...
В голосе Уты послышались рыдания, и мадам Киндши присела на стул с высокой спинкой.
— Бедняжка! — сказала она с болью.
Ута тут же подбежала к ней и стала на колени.
— Не надо, бабушка, — плакала она. — Я расстроила тебя, это подло. Давай забудем о том, что я говорила. Ты же знаешь, как я тебя люблю. Я не хочу быть неблагодарной по отношению к тебе и дедушке. Пожалуйста, прости меня, бабушка!
Мадам Киндши погладила вьющиеся золотые кудри и тихо произнесла с улыбкой:
— Мне не за что тебя прощать. Ты хочешь того, что должно быть. Ты молода и не можешь жить взаперти. Я поговорю с дедушкой и постараюсь убедить его.
— Нет, нет, только не сейчас, бабушка, — внезапно запаниковала Ута. — Не надо этого делать перед чемпионатом. Может быть, потом. Дедушка разозлится, узнав, что я буду участвовать в соревнованиях. Кто-нибудь обязательно расскажет ему, в этом сомнения нет. Я не хочу, чтобы он сердился на меня заранее. Ведь он может запретить мне выступать, а это так огорчит Эрнеста.
— Ты права, — согласилась мадам. — Но когда чемпионат закончится, мы постараемся убедить его. Он слишком избалован, в этом все дело.
— Неужели? А кто в этом виноват? — спросила Ута, уже улыбаясь.
— Да, это моя вина, — ответила бабушка. — Но я всегда его слишком любила.
— Но ведь и он любит тебя, — ласково заметила Ута.
— Да. Мы с Николасом прожили очень счастливую жизнь.
— Ты не жалеешь, что сбежала с ним? — спросила Ута, отлично зная ответ.
— Ни в коем случае! — ответила мадам. — Когда я приезжаю во Францию, вижусь с сестрами, общаюсь с их скучными, надменными мужьями и слышу от друзей, как им приходится закрывать глаза на связи с другими женщинами, когда узнаю о разводах и расставаниях среди людей моего возраста, тогда я на коленях благодарю Бога, что он дал нам смелость бежать и пронести нашу любовь через всю жизнь.
— О, бабушка, как я хочу, чтобы что-нибудь такое же романтическое случилось и со мной, — сказала Ута.
— Случится, моя дорогая, — ответила мадам Киндши, — однажды.
Перед последними словами она сделала паузу. Ута встала и беспокойно зашагала по комнате.
— Ты вышла замуж в восемнадцать, бабушка, — наконец сказала она. — Мне сейчас столько же.
У мадам Киндши сжалось сердце, потому что в голосе Уты послышалась мольба. Пожилая женщина уже давно ожидала этого. Год назад она согласилась, чтобы Эрнест Зипперт стал тренером Уты по фигурному катанию. Эти занятия полностью поглотили ее, и девушка ни о чем другом не думала.
К сожалению Николас многого не понимает. Он — упрямец, но с этим человеком она прожила всю жизнь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21