Чанг, который следил за всеми событиями от начала до конца, успел переговорить с Сундиным до того, как его вызвали в следственную комиссию. Наверное, того, что он видел, и того, что он знал об Осборне, было достаточно, чтобы поверить Сундину. Он решил не вмешиваться, то есть попросту сказать комиссии, что ничего не видел. По моему мнению, мы с вами должны последовать его примеру.
Гроссман недоверчиво покачивал головой.
— Они не могли все это выдумать?
— Шутите? По-вашему, Сундин выдумал изнасилование своей дочери, чтобы прикрыть робота?
— Не робота, а что-нибудь еще.
— Что-нибудь еще нас не касается. Да, нет, какие к черту выдумки! Вы бы видели лицо Сундина, когда он это рассказывал. Забудьте о нем, у нас своих дел по горло.
— Так вы и с Сундиным успели поговорить? — не унимался Гроссман.
— Именно с ним-то я и разговаривал. Общение с Чангом нельзя назвать разговором. Он сразу послал меня к Сундину, а после беседы оптом подтвердил все, что тот рассказал.
Я ничуть не преувеличивал. Выйдя от Сундина, я позвонил Чангу, чтобы перепроверить слова учителя химии. Оборвав меня на полуслове (всего, таким образом, я успел произнести полтора), Чанг заявил: «Он говорит правду». «Вы же не слышали, что он сказал», — возразил я. «Он сказал правду», — вдавил мне в ухо Чанг и выключил связь.
— День прошел впустую, — констатировал неблагодарный Гроссман. — Но могло быть и хуже, — оговорился он, и виной тому был мой уничтожающий взгляд.
Я поинтересовался, какие у нас планы на вечер. Гроссман не предложил ничего нового: мы снова будем бродить по станции и изучать роботов. При этом Гроссман постарается перехватить управляющие сигналы, чтобы затем попытаться их расшифровать. В случае успеха мы сможем управлять какими-то отдельными роботами, но не всеми роботами сразу. Для того чтобы достичь полного контроля над роботами, необходимо проникнуть в управляющий компьютер через внутреннюю сеть «Трамплина». Эта задача, в принципе, не из разряда неразрешимых, но она также требовала времени. Возникла дилемма: либо пройтись по всем роботам поочередно, предлагая каждому тест на соблюдение «закона исключения третьего», либо посвятить все доступное время взлому сети и затем протестировать всех роботов одновременно. Первый путь с технической точки зрения был проще, рано или поздно он привел бы нас к положительному результату — при условии, разумеется, что нас не засекут прежде, чем мы доберемся до робота-убийцы. С другой стороны, второй путь не давал никаких гарантий на успех, поскольку система защиты информации на «Трамплине» находится на очень высоком уровне. Кроме того, Гроссман не был профессиональным взломщиком. По его словам, он уже лет двадцать как не хакерстововал, в то время как системы защиты совершенствуются год от года. Я предложил третий, смешанный путь: сначала найти файл, в котором устанавливается соответствие между местной нумерацией роботов и нумерацией заводской. Местный номер указан на корпусе робота и, таким образом, мы сократим количество испытуемых с семидесяти с лишним до пятнадцати. Эта идея пришла мне в голову, когда мы отлавливали роботов у пункта подзарядки на четырнадцатом уровне жилой зоны. Гроссману удалось выделить управляющий сигнал, поступавший к одному из роботов.
— Давайте, — сказал он, — сначала попробуем управлять каким-нибудь одним роботом. Если получится, я займусь поиском файла с заводскими номерами.
— Управляйте, а я тем временем покараулю у входа в коридор с каютами. Если кто-нибудь появится, я свистну либо активирую пожарную сигнализацию.
— Сейчас это невозможно. Мне еще не прислали файл с кодами всех роботов, которых мы когда-либо продали «Галактик-Трэвэлинг» и «Трамплину». Эти коды нужны мне, чтобы расшифровать сигнал. Если роботы были куплены у наших дилеров, то код этого робота обязательно окажется в файле.
— Их не могли перекодировать?
— Здесь же не банк, — пожал плечами Гроссман, — не вижу причин перекодировать горничных.
— Когда придет файл?
— Думаю, сегодня ночью. Возможно, завтра.
— Уже «завтра», — я кивнул на часы, показывавшие двадцать минут третьего.
— Значит, скоро придет. Вы понимаете, что это зависит не от меня.
Я согласился, что многое в этом деле зависит не от нас. Взять хотя бы робота. Когда он решит, что настало время убивать, и что подтолкнет его к убийству? Может, какой-нибудь турист расплатится за завтрак динариями? Или зацепится галстуком за рододендрон, растущий в висячем саду на десятом уровне жилой зоны?
У случайных событий только один хозяин — время. Мы старались действовать настолько быстро, насколько это возможно. До четырех утра мы записывали сигналы, которыми роботы обменивались с пультом управления. Главная сложность состояла в том, чтобы определить к какому роботу относится данный сигнал. На двадцатом уровне нам немного повезло: четырех роботов мы застали за профилактическим осмотром. Он проводился возле помещения, где роботы хранят свой инвентарь. Робототехник по внутренней связи подавал команды на пульт управления и снимал показания с роботов. У него был какой-то прибор, который он поочередно подключал к каждому роботу. Чтобы подсоединить кабель, он открывал на спине робота крышку, под которой находились разъемы, тумблеры, индикаторы, и там же находилась пластинка с выгравированным заводским номером. Пока Гроссман записывал сигналы, я снимал весь процесс осмотра на видео. На увеличенном изображении мы смогли рассмотреть заводские номера. Один из четырех был нашим. Мы слышали, как робототехник сказал о нем, что «этого робота всего две недели как выпустили». Значит, мы не ошиблись, когда предположили, что из-за задержки со стартом «Гигантропоса» «Галактик-Трэвэлинг» в течение полугода не отправлял новых роботов на работу.
— Отлично, — сказал Гроссман, — не прошло и трех суток, как мы нашли одного робота из пятнадцати. За полтора месяца мы разыщем их всех.
Лишь относительно этих четырех роботов и одного вчерашнего мы были уверены, что добились однозначного соответствия между роботами и сигналами с пульта. Пять из без малого восьмидесяти. Скверный результат.
— Это никуда не годится, — злился вконец измотанный Гроссман, — такими темпами мы и за две недели не управимся. Как вы думаете, ДАГАР уже здесь?
— Они здесь, хотя бы потому, что стартует «Гигантропос». Наверное, они сейчас инструктируют экипаж, как отбиться от нападения инопланетян.
— И, наверное, — подхватил он, — у них есть возможность проникнуть в управляющий компьютер.
— Разумеется, есть. Если они знают, что роботы на «Трамплине», то влезут в сеть, не раздумывая. Маловероятно, что сеть устоит.
— Она может устоять, если они будут действовать, как обычные хакеры. Но ведь они могут потребовать, чтобы им предоставили доступ к сети. Такое возможно?
— Черт его знает. Галактическая Полиция не всесильна, что-то требовать они могут, лишь имея на руках ордер. На каком основании они его получат? Поведение Гретты показывает, что она участвует в какой-то очень специальной операции. Вряд ли она работает одна, но также маловероятно, что в этой операции задействован весь ДАГАР, не говоря уже о ГП, частью которой является ДАГАР. В файлы «Кибертрейдинга» она влезла вполне по-хакерски, поэтому стоит ожидать, что и в сеть «Трамплина» дагарцы полезут через черный ход.
— Вы не пытались проверить, не прилетела ли она на «Трамплин»?
— Я установил пару видеокамер у входов в жилую зону. Если она прилетела после нас, то есть шанс, что они ее засекут. Правда, на месте ДАГАРА я бы ее больше не использовал.
— А ее партнеры? Вы их не видели?
— Как я их вычислю? Раньше я вычислял дагарцев по рожам, но теперь, после встречи с очаровательной Греттой, я даже в таблице умножения не уверен.
— Это никуда не годится, — повторил Гроссман и пожелал мне спокойной ночи.
35
Поднимите меня среди ночи и спросите номер лицензии, дающей мне право вести расследование в Секторе Фаона, я отвечу вам без запинки (если, конечно, буду убежден, что, получив ответ, вы оставите меня в покое). Но ответить в девять утра на вопрос, почему меня не было на завтраке, я, как выяснилось, не в состоянии.
— Я был, просто вы меня не заметили, — сказал я старшему группы и попросил оставить меня в покое. Признаться, я еще мечтал досмотреть сон, в котором пятым роботом оказалась Гретта.
— Вы здоровы? — обеспокоился он.
— Больны те, кто встает в восемь утра, но не для того чтобы пойти на работу.
— Через полчаса собираемся в холле.
Самое идиотское напоминание, которое я когда-либо слышал. Примерно так я и выразился. Невозмутимым тоном мне посоветовали не опаздывать. Я встал и полез под душ.
У Гроссмана, похоже, отключили воду.
— У вас такой вид, — сказал я, когда мы встретились в холле, — будто вы до полпятого утра сканировали управляющие сигналы роботов.
— Я вам завидую, — парировал он, — вбш вид убеждает меня в том, что безо всякого ущерба вы могли бы заниматься тем же делом и до пяти.
— Еще одна такая ночка, и я не буду годен ни на что другое.
Гроссман проглотил ответ вместе с зевком. К нашей чести, надо заметить, что на собрании мы не были самыми сонными. Кажется, кое-кому из туристов удалось протащить на станцию алкоголь. Старший группы призвал всех к вниманию. Первым делом он объявил, что на этот раз старт никуда не откладывается.
— Какой старт? — спросил мужчина, которого явно мучило похмелье. — Мы куда-то летим?
Все посмеялись — все, кроме нас с Гроссманом. Поэтому старший группы решил, что мы пили втроем. Он выразил надежду, что нелегально провезенное горючее уже закончилось.
— А то, — икнул мужчина.
Специально для него старший группы напомнил, что год нынче не високосный, поэтому «Гигантропос» отчаливает уже завтра утром. Обратный отсчет начался сегодня в шесть утра — «Когда вы все еще спали» — пояснил он, как будто ставя нам это в вину. Все системы станции переведены в предстартовый режим, и персонал стоит на ушах: «Наверное, вы это заметили». «Ха-ха», — сказали мы, не понимая, к чему он клонит. А он имел в виду следующее. В течение этого дня никому не покидать жилой зоны. Плещитесь в бассейне, висите в садах, разминайтесь в спортзале и обедайте, где угодно, кроме служебной столовой. После обеда — встреча с экипажем «Гигантропоса» в конференц-зале. В 20:00 — отбой. В три утра нас поднимут и сонными погрузят на корабль, который проводит «Гигантропос» до точки «погружения». Если нас не сплющит остаточной деформацией, то в 9:00 мы вернемся на станцию. Вопросы есть?
— А то, — сказал, понятно, кто.
У других туристов тоже имелись вопросы. Под общий шум мы незаметно удалились. Дошли до каюты Гроссмана. Он меня не впустил.
— Мне нужно привести себя в порядок.
— Что потом?
— Потом я попытаюсь войти в сеть. Ваша идея насчет файла с заводскими номерами мне понравилась. Думаю, я смогу ее реализовать.
— Я могу вам чем-то помочь?
— Да. Закажите мне чайник кофе.
Я с уважением отношусь к просьбам людей, которые умеют делать то, чего не умею делать я, поэтому нисколько не оскорбился. Подозревая, что кофе привезет робот, я остался сторожить под дверью в каюту Гроссмана. Робот пришел не один: абсолютно бесшумно в наш коридор пробирался взвод вооруженных пылесосами «роботрониксов». Определив на глаз, кто у них старший, я спросил, где они были раньше. Робот ответил, что раньше они убирали второй уровень жилой зоны, и что теперь очередь дошла до третьего. Заученной фразой он извинился за то, что… нет, лучше я воспроизведу дословно:
«Увы, но в силу ограниченности контингента младшего обслуживающего персонала, мы были не в состоянии обслужить ваши каюты в предыдущие дни. Смеем заверить вас, что с нынешнего дня уборка помещений будет производиться ежедневно. Администрация комплекса „Трамплин-Два“ приносит вам свои извинения».
Пока он заговаривал мне зубы, его напарник ломился к Гроссману. Тот благоразумно не открывал. Я велел роботу катиться на все четыре стороны. «Ограниченный контингент» распределился по территории. Я позвонил Гроссману, но он не ответил. Так мы и стояли под дверью: робот с чайником и человек — в данный момент — «без свойств».
Как оказалось, Гроссман сидел в душе. Когда он открыл, я пропустил робота вперед себя (от чего он старательно отнекивался) и вошел следом. Гроссман указал на стол и, когда робот отвернулся чтобы поставить на стол кофейник и чашки, поднес палец к губам. Как и люди, роботы все слышат, но, в отличие от людей, они ничего не пропускают мимо ушей. Кроме кофе робот притащил какие-то пирожные, которые я не заказывал. И уж полной неожиданностью было то, что у робота вдруг прорезался голос, — ведь, как правило, роботы никогда не заговаривают первыми.
— Позвольте предложить вам наше фирменное лё-гато-трамплино.
— Чего?! — вырвалось у меня.
Гроссман недовольно поморщился: кому, спрашивается, он показывал палец — мне или роботу?
— Как тебя зовут? — спросил он робота.
— Не понимаю, — ответил робот. Я подсказал:
— У них номера.
— Ах, да… — склонив голову, Гроссман взглянул на номер, — ну, неважно… поступим так: если этот господин, — он ткнул в меня пальцем, — хочет, чтобы ты оставил нам… эээ… лё-гато-трамплино (я правильно произношу?), то оставь, если нет, то все равно оставь…, — и Гроссман вопросительно посмотрел на меня. Наверное, он готовил какой-то другой экспромт, но в последнюю секунду решил свести проблему к паре зачерствелых кренделей.
— Позвольте спросить, — обратился ко мне робот, и я заметил, как у кибернетика задергался подбородок. (Действительно, робот — при условии, что он придерживается традиционно логики, — мог бы и не обращаться ко мне за советом, поскольку, что бы я ни ответил, пирожные должны были остаться лежать на столе.) — вы желаете, чтобы я оставил вам лё-гато-тамплино? — закончил свой вопрос робот.
— Не скажу, — процедил я сквозь зубы, намереваясь по первому же знаку со стороны Гроссмана вцепиться в крышку, под которой прятался рубильник экстренного выключения.
— В соответствие с вашим пожеланием, — робот снова повернулся к Гроссману, — я оставляю вам лё-гато-трамплино. Теперь вы позволите мне удалиться?
— Иди, — прошипел кибернетик.
Я посторонился, и робот покинул каюту.
— Шансы были невелики, — констатировал Гроссман и взялся за кофейник. — Вам с сахаром?
— Если есть Космический Разум, то да, если его нет, то, сами понимаете…
Чтобы я не выпендривался, он насыпал мне едва ли не пригоршню.
После кофе Гроссман приступил к вскрытию локальной сети. Я попросил его комментировать свои действия. В ответ, он попросил не стоять у него над душой. Поэтому, несмотря на то, что наши интересы во многом совпадали, в моих чувствах присутствовала известная доля злорадства, когда два часа напряженной работы не принесли никаких плодов.
— Надо выписать сюда наших хакеров, — сказал я.
Гроссман огрызнулся:
— Вы бы погуляли где-нибудь что ли…
Разумеется, я никуда не ушел. В середине третьего часа работы мы заказали второй кофейник. Гроссман находился в отчаянии. Как я это понял? Нет, он не ругался больше обычного и не заламывал руки. Все было гораздо хуже: он принялся настраивать программу-взломщик, входящую в стандартный комплект офисных программ, а это уже верх дилетантизма! Мне стало и смешно, и грустно. Гроссман догадался, о чем я думаю:
— Не смотрите на меня так. Я сейчас ее модернизирую.
— Ну-ну… Откройте-ка поисковую систему.
— Зачем?
— Наберите там «срочное восстановление утерянных баз данных».
— И что будет?
— Вы что, не знаете, как находить профессиональных хакеров?
— Мы на станции. Откуда здесь взяться хакерам?
— А откуда здесь взялся частный детектив?
— Вам лучше знать, откуда вы взялись, — совсем озлобился Гроссман, — на мою голову, — добавил он одними губами.
После обеда пришли долгожданные файлы с кодами роботов. У Гроссмана появилась возможность доказать, что он профессионал. К трем часам дня управляющие сигналы пятерых роботов были дешифрованы. Я предложил пойти и закрепить успех in vivo. Гроссман возразил:
— Это рискованно. Из расшифровки сигналов становится ясно, что о выполнении той или иной команды робот докладывает на пульт управления. Там быстро сообразят, что роботы занялись самодеятельностью, и начнут выяснять, почему это произошло. Когда мы снова попытаемся управлять роботами, нас запеленгуют.
— Получается, что в нашей ночной беготне за роботами не было никакого смысла.
— Нет, смысл, конечно, был… то есть, он будет, если мы сумеем выделить и расшифровать сигналы всех «роботрониксов». Тогда мы подадим тестирующую команду всем роботам одновременно. Ее, конечно, заметят на пульте управления, но к тому времени мы уже будем знать, который из роботов не справился с тестом. Надеюсь, повторного теста нам не потребуется.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
Гроссман недоверчиво покачивал головой.
— Они не могли все это выдумать?
— Шутите? По-вашему, Сундин выдумал изнасилование своей дочери, чтобы прикрыть робота?
— Не робота, а что-нибудь еще.
— Что-нибудь еще нас не касается. Да, нет, какие к черту выдумки! Вы бы видели лицо Сундина, когда он это рассказывал. Забудьте о нем, у нас своих дел по горло.
— Так вы и с Сундиным успели поговорить? — не унимался Гроссман.
— Именно с ним-то я и разговаривал. Общение с Чангом нельзя назвать разговором. Он сразу послал меня к Сундину, а после беседы оптом подтвердил все, что тот рассказал.
Я ничуть не преувеличивал. Выйдя от Сундина, я позвонил Чангу, чтобы перепроверить слова учителя химии. Оборвав меня на полуслове (всего, таким образом, я успел произнести полтора), Чанг заявил: «Он говорит правду». «Вы же не слышали, что он сказал», — возразил я. «Он сказал правду», — вдавил мне в ухо Чанг и выключил связь.
— День прошел впустую, — констатировал неблагодарный Гроссман. — Но могло быть и хуже, — оговорился он, и виной тому был мой уничтожающий взгляд.
Я поинтересовался, какие у нас планы на вечер. Гроссман не предложил ничего нового: мы снова будем бродить по станции и изучать роботов. При этом Гроссман постарается перехватить управляющие сигналы, чтобы затем попытаться их расшифровать. В случае успеха мы сможем управлять какими-то отдельными роботами, но не всеми роботами сразу. Для того чтобы достичь полного контроля над роботами, необходимо проникнуть в управляющий компьютер через внутреннюю сеть «Трамплина». Эта задача, в принципе, не из разряда неразрешимых, но она также требовала времени. Возникла дилемма: либо пройтись по всем роботам поочередно, предлагая каждому тест на соблюдение «закона исключения третьего», либо посвятить все доступное время взлому сети и затем протестировать всех роботов одновременно. Первый путь с технической точки зрения был проще, рано или поздно он привел бы нас к положительному результату — при условии, разумеется, что нас не засекут прежде, чем мы доберемся до робота-убийцы. С другой стороны, второй путь не давал никаких гарантий на успех, поскольку система защиты информации на «Трамплине» находится на очень высоком уровне. Кроме того, Гроссман не был профессиональным взломщиком. По его словам, он уже лет двадцать как не хакерстововал, в то время как системы защиты совершенствуются год от года. Я предложил третий, смешанный путь: сначала найти файл, в котором устанавливается соответствие между местной нумерацией роботов и нумерацией заводской. Местный номер указан на корпусе робота и, таким образом, мы сократим количество испытуемых с семидесяти с лишним до пятнадцати. Эта идея пришла мне в голову, когда мы отлавливали роботов у пункта подзарядки на четырнадцатом уровне жилой зоны. Гроссману удалось выделить управляющий сигнал, поступавший к одному из роботов.
— Давайте, — сказал он, — сначала попробуем управлять каким-нибудь одним роботом. Если получится, я займусь поиском файла с заводскими номерами.
— Управляйте, а я тем временем покараулю у входа в коридор с каютами. Если кто-нибудь появится, я свистну либо активирую пожарную сигнализацию.
— Сейчас это невозможно. Мне еще не прислали файл с кодами всех роботов, которых мы когда-либо продали «Галактик-Трэвэлинг» и «Трамплину». Эти коды нужны мне, чтобы расшифровать сигнал. Если роботы были куплены у наших дилеров, то код этого робота обязательно окажется в файле.
— Их не могли перекодировать?
— Здесь же не банк, — пожал плечами Гроссман, — не вижу причин перекодировать горничных.
— Когда придет файл?
— Думаю, сегодня ночью. Возможно, завтра.
— Уже «завтра», — я кивнул на часы, показывавшие двадцать минут третьего.
— Значит, скоро придет. Вы понимаете, что это зависит не от меня.
Я согласился, что многое в этом деле зависит не от нас. Взять хотя бы робота. Когда он решит, что настало время убивать, и что подтолкнет его к убийству? Может, какой-нибудь турист расплатится за завтрак динариями? Или зацепится галстуком за рододендрон, растущий в висячем саду на десятом уровне жилой зоны?
У случайных событий только один хозяин — время. Мы старались действовать настолько быстро, насколько это возможно. До четырех утра мы записывали сигналы, которыми роботы обменивались с пультом управления. Главная сложность состояла в том, чтобы определить к какому роботу относится данный сигнал. На двадцатом уровне нам немного повезло: четырех роботов мы застали за профилактическим осмотром. Он проводился возле помещения, где роботы хранят свой инвентарь. Робототехник по внутренней связи подавал команды на пульт управления и снимал показания с роботов. У него был какой-то прибор, который он поочередно подключал к каждому роботу. Чтобы подсоединить кабель, он открывал на спине робота крышку, под которой находились разъемы, тумблеры, индикаторы, и там же находилась пластинка с выгравированным заводским номером. Пока Гроссман записывал сигналы, я снимал весь процесс осмотра на видео. На увеличенном изображении мы смогли рассмотреть заводские номера. Один из четырех был нашим. Мы слышали, как робототехник сказал о нем, что «этого робота всего две недели как выпустили». Значит, мы не ошиблись, когда предположили, что из-за задержки со стартом «Гигантропоса» «Галактик-Трэвэлинг» в течение полугода не отправлял новых роботов на работу.
— Отлично, — сказал Гроссман, — не прошло и трех суток, как мы нашли одного робота из пятнадцати. За полтора месяца мы разыщем их всех.
Лишь относительно этих четырех роботов и одного вчерашнего мы были уверены, что добились однозначного соответствия между роботами и сигналами с пульта. Пять из без малого восьмидесяти. Скверный результат.
— Это никуда не годится, — злился вконец измотанный Гроссман, — такими темпами мы и за две недели не управимся. Как вы думаете, ДАГАР уже здесь?
— Они здесь, хотя бы потому, что стартует «Гигантропос». Наверное, они сейчас инструктируют экипаж, как отбиться от нападения инопланетян.
— И, наверное, — подхватил он, — у них есть возможность проникнуть в управляющий компьютер.
— Разумеется, есть. Если они знают, что роботы на «Трамплине», то влезут в сеть, не раздумывая. Маловероятно, что сеть устоит.
— Она может устоять, если они будут действовать, как обычные хакеры. Но ведь они могут потребовать, чтобы им предоставили доступ к сети. Такое возможно?
— Черт его знает. Галактическая Полиция не всесильна, что-то требовать они могут, лишь имея на руках ордер. На каком основании они его получат? Поведение Гретты показывает, что она участвует в какой-то очень специальной операции. Вряд ли она работает одна, но также маловероятно, что в этой операции задействован весь ДАГАР, не говоря уже о ГП, частью которой является ДАГАР. В файлы «Кибертрейдинга» она влезла вполне по-хакерски, поэтому стоит ожидать, что и в сеть «Трамплина» дагарцы полезут через черный ход.
— Вы не пытались проверить, не прилетела ли она на «Трамплин»?
— Я установил пару видеокамер у входов в жилую зону. Если она прилетела после нас, то есть шанс, что они ее засекут. Правда, на месте ДАГАРА я бы ее больше не использовал.
— А ее партнеры? Вы их не видели?
— Как я их вычислю? Раньше я вычислял дагарцев по рожам, но теперь, после встречи с очаровательной Греттой, я даже в таблице умножения не уверен.
— Это никуда не годится, — повторил Гроссман и пожелал мне спокойной ночи.
35
Поднимите меня среди ночи и спросите номер лицензии, дающей мне право вести расследование в Секторе Фаона, я отвечу вам без запинки (если, конечно, буду убежден, что, получив ответ, вы оставите меня в покое). Но ответить в девять утра на вопрос, почему меня не было на завтраке, я, как выяснилось, не в состоянии.
— Я был, просто вы меня не заметили, — сказал я старшему группы и попросил оставить меня в покое. Признаться, я еще мечтал досмотреть сон, в котором пятым роботом оказалась Гретта.
— Вы здоровы? — обеспокоился он.
— Больны те, кто встает в восемь утра, но не для того чтобы пойти на работу.
— Через полчаса собираемся в холле.
Самое идиотское напоминание, которое я когда-либо слышал. Примерно так я и выразился. Невозмутимым тоном мне посоветовали не опаздывать. Я встал и полез под душ.
У Гроссмана, похоже, отключили воду.
— У вас такой вид, — сказал я, когда мы встретились в холле, — будто вы до полпятого утра сканировали управляющие сигналы роботов.
— Я вам завидую, — парировал он, — вбш вид убеждает меня в том, что безо всякого ущерба вы могли бы заниматься тем же делом и до пяти.
— Еще одна такая ночка, и я не буду годен ни на что другое.
Гроссман проглотил ответ вместе с зевком. К нашей чести, надо заметить, что на собрании мы не были самыми сонными. Кажется, кое-кому из туристов удалось протащить на станцию алкоголь. Старший группы призвал всех к вниманию. Первым делом он объявил, что на этот раз старт никуда не откладывается.
— Какой старт? — спросил мужчина, которого явно мучило похмелье. — Мы куда-то летим?
Все посмеялись — все, кроме нас с Гроссманом. Поэтому старший группы решил, что мы пили втроем. Он выразил надежду, что нелегально провезенное горючее уже закончилось.
— А то, — икнул мужчина.
Специально для него старший группы напомнил, что год нынче не високосный, поэтому «Гигантропос» отчаливает уже завтра утром. Обратный отсчет начался сегодня в шесть утра — «Когда вы все еще спали» — пояснил он, как будто ставя нам это в вину. Все системы станции переведены в предстартовый режим, и персонал стоит на ушах: «Наверное, вы это заметили». «Ха-ха», — сказали мы, не понимая, к чему он клонит. А он имел в виду следующее. В течение этого дня никому не покидать жилой зоны. Плещитесь в бассейне, висите в садах, разминайтесь в спортзале и обедайте, где угодно, кроме служебной столовой. После обеда — встреча с экипажем «Гигантропоса» в конференц-зале. В 20:00 — отбой. В три утра нас поднимут и сонными погрузят на корабль, который проводит «Гигантропос» до точки «погружения». Если нас не сплющит остаточной деформацией, то в 9:00 мы вернемся на станцию. Вопросы есть?
— А то, — сказал, понятно, кто.
У других туристов тоже имелись вопросы. Под общий шум мы незаметно удалились. Дошли до каюты Гроссмана. Он меня не впустил.
— Мне нужно привести себя в порядок.
— Что потом?
— Потом я попытаюсь войти в сеть. Ваша идея насчет файла с заводскими номерами мне понравилась. Думаю, я смогу ее реализовать.
— Я могу вам чем-то помочь?
— Да. Закажите мне чайник кофе.
Я с уважением отношусь к просьбам людей, которые умеют делать то, чего не умею делать я, поэтому нисколько не оскорбился. Подозревая, что кофе привезет робот, я остался сторожить под дверью в каюту Гроссмана. Робот пришел не один: абсолютно бесшумно в наш коридор пробирался взвод вооруженных пылесосами «роботрониксов». Определив на глаз, кто у них старший, я спросил, где они были раньше. Робот ответил, что раньше они убирали второй уровень жилой зоны, и что теперь очередь дошла до третьего. Заученной фразой он извинился за то, что… нет, лучше я воспроизведу дословно:
«Увы, но в силу ограниченности контингента младшего обслуживающего персонала, мы были не в состоянии обслужить ваши каюты в предыдущие дни. Смеем заверить вас, что с нынешнего дня уборка помещений будет производиться ежедневно. Администрация комплекса „Трамплин-Два“ приносит вам свои извинения».
Пока он заговаривал мне зубы, его напарник ломился к Гроссману. Тот благоразумно не открывал. Я велел роботу катиться на все четыре стороны. «Ограниченный контингент» распределился по территории. Я позвонил Гроссману, но он не ответил. Так мы и стояли под дверью: робот с чайником и человек — в данный момент — «без свойств».
Как оказалось, Гроссман сидел в душе. Когда он открыл, я пропустил робота вперед себя (от чего он старательно отнекивался) и вошел следом. Гроссман указал на стол и, когда робот отвернулся чтобы поставить на стол кофейник и чашки, поднес палец к губам. Как и люди, роботы все слышат, но, в отличие от людей, они ничего не пропускают мимо ушей. Кроме кофе робот притащил какие-то пирожные, которые я не заказывал. И уж полной неожиданностью было то, что у робота вдруг прорезался голос, — ведь, как правило, роботы никогда не заговаривают первыми.
— Позвольте предложить вам наше фирменное лё-гато-трамплино.
— Чего?! — вырвалось у меня.
Гроссман недовольно поморщился: кому, спрашивается, он показывал палец — мне или роботу?
— Как тебя зовут? — спросил он робота.
— Не понимаю, — ответил робот. Я подсказал:
— У них номера.
— Ах, да… — склонив голову, Гроссман взглянул на номер, — ну, неважно… поступим так: если этот господин, — он ткнул в меня пальцем, — хочет, чтобы ты оставил нам… эээ… лё-гато-трамплино (я правильно произношу?), то оставь, если нет, то все равно оставь…, — и Гроссман вопросительно посмотрел на меня. Наверное, он готовил какой-то другой экспромт, но в последнюю секунду решил свести проблему к паре зачерствелых кренделей.
— Позвольте спросить, — обратился ко мне робот, и я заметил, как у кибернетика задергался подбородок. (Действительно, робот — при условии, что он придерживается традиционно логики, — мог бы и не обращаться ко мне за советом, поскольку, что бы я ни ответил, пирожные должны были остаться лежать на столе.) — вы желаете, чтобы я оставил вам лё-гато-тамплино? — закончил свой вопрос робот.
— Не скажу, — процедил я сквозь зубы, намереваясь по первому же знаку со стороны Гроссмана вцепиться в крышку, под которой прятался рубильник экстренного выключения.
— В соответствие с вашим пожеланием, — робот снова повернулся к Гроссману, — я оставляю вам лё-гато-трамплино. Теперь вы позволите мне удалиться?
— Иди, — прошипел кибернетик.
Я посторонился, и робот покинул каюту.
— Шансы были невелики, — констатировал Гроссман и взялся за кофейник. — Вам с сахаром?
— Если есть Космический Разум, то да, если его нет, то, сами понимаете…
Чтобы я не выпендривался, он насыпал мне едва ли не пригоршню.
После кофе Гроссман приступил к вскрытию локальной сети. Я попросил его комментировать свои действия. В ответ, он попросил не стоять у него над душой. Поэтому, несмотря на то, что наши интересы во многом совпадали, в моих чувствах присутствовала известная доля злорадства, когда два часа напряженной работы не принесли никаких плодов.
— Надо выписать сюда наших хакеров, — сказал я.
Гроссман огрызнулся:
— Вы бы погуляли где-нибудь что ли…
Разумеется, я никуда не ушел. В середине третьего часа работы мы заказали второй кофейник. Гроссман находился в отчаянии. Как я это понял? Нет, он не ругался больше обычного и не заламывал руки. Все было гораздо хуже: он принялся настраивать программу-взломщик, входящую в стандартный комплект офисных программ, а это уже верх дилетантизма! Мне стало и смешно, и грустно. Гроссман догадался, о чем я думаю:
— Не смотрите на меня так. Я сейчас ее модернизирую.
— Ну-ну… Откройте-ка поисковую систему.
— Зачем?
— Наберите там «срочное восстановление утерянных баз данных».
— И что будет?
— Вы что, не знаете, как находить профессиональных хакеров?
— Мы на станции. Откуда здесь взяться хакерам?
— А откуда здесь взялся частный детектив?
— Вам лучше знать, откуда вы взялись, — совсем озлобился Гроссман, — на мою голову, — добавил он одними губами.
После обеда пришли долгожданные файлы с кодами роботов. У Гроссмана появилась возможность доказать, что он профессионал. К трем часам дня управляющие сигналы пятерых роботов были дешифрованы. Я предложил пойти и закрепить успех in vivo. Гроссман возразил:
— Это рискованно. Из расшифровки сигналов становится ясно, что о выполнении той или иной команды робот докладывает на пульт управления. Там быстро сообразят, что роботы занялись самодеятельностью, и начнут выяснять, почему это произошло. Когда мы снова попытаемся управлять роботами, нас запеленгуют.
— Получается, что в нашей ночной беготне за роботами не было никакого смысла.
— Нет, смысл, конечно, был… то есть, он будет, если мы сумеем выделить и расшифровать сигналы всех «роботрониксов». Тогда мы подадим тестирующую команду всем роботам одновременно. Ее, конечно, заметят на пульте управления, но к тому времени мы уже будем знать, который из роботов не справился с тестом. Надеюсь, повторного теста нам не потребуется.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48