Дочитав заклинание, Тинтагель встал на отведенное ему место. Даника заняла свою любимую боевую позицию впереди него; на мага и охраняющих его воинов брызнули комья земли. Вскоре все завершилось, и там, где когда-то стояли Даника и четыре десятка ее соратников, теперь возвышались ряды ничем не привлекающих внимание берез.
Воительница, в новом обличье, оглядела окрестный лес, который теперь казался ей расплывчатым и туманным, будто она не исходила его вдоль и поперек, а только что увидала во сне. Даника сосредоточила внимание на тропинке, зная, что они с Тинтагелем должны во всеоружии встретить любого, кого нашлет на них таинственный лес. Они должны покинуть обличье, наведенное заклинанием, как только Айвен и Пайкел пойдут в атаку.
Ей стало интересно, как она выглядит нынче в облике дерева. Даника ощутила – как и всегда, когда Тинтагель применял эти чары, – что она совсем не прочь провести немного времени в таком виде. Насладиться тишиной, рассматривая лес вокруг себя, чувствуя его силу в своих ногах, обратившихся в корни. Но вместо этого ей предстояло убивать.
– О-о-о – вскричал Пайкел Валуноплечий при виде устроенного Тинтагелем спектакля.
Это был коренастый дворф с зеленой бородой, разделенной надвое, заправленной за уши и спускающейся по спине к ремешкам сандалий. Увиденное так захватило его, что Пайкел чуть не выпал из своеобразного гнезда, служившего ему наблюдательным пунктом.
– Поосторожнее! – предостерегающе прошептал его брат Айвен, сидящий в таком же сооружении с другой стороны тропы.
Дворф явно не одобрял чрезмерного любопытства Пайкела. Он заткнул рыжую бороду за широкий пояс и, поерзав твердыми, как у всех дворфов, ягодицами, постарался сесть поудобнее в слишком маленьком для него гнездышке. Свой шлем, украшенный рогами оленя, он нахлобучил на голову. В руке дворф сжимал палицу, сделанную из внушительного сухого бревна. Тяжелый канат, обвязанный вокруг его талии, спускался с нависшей над тропой ветви дерева.
Рыжеволосый дворф наконец приноровился к высокому сиденью, предвкушая забавное зрелище. В отличие от других воинов, Айвен наотрез отказался стать деревом, несмотря на бурное негодование его брата, мечтающего стать друидом. Под конец дворф пошел на попятную, попросив Тинтагеля прочесть для него особое, столь же могучее заклинание, но эльфийский маг не внял его уговорам, объяснив отказ неумением обращать людей в скалы.
Пайкел устроился гораздо удобнее брата. Он был вполне удовлетворен своим наблюдательным пунктом и сидел, сжимая в руках дубинку из ствола дерева. У этого дворфа вокруг тела также была веревка – другой конец той, которой обвязался брат. Впрочем, то, что Пайкел чувствовал себя удобно, не уменьшало его волнения, вызванного горячим желанием слиться с эльфами, став деревом в лесу Шилмисты.
Неуклюжий гоблин, ковыляющий по тропинке, послужил дворфам сигналом о приближении врага.
– Отбивные, – прошептал Айвен с широкой улыбкой, стараясь подбодрить брата.
Айвен не хотел, чтобы Пайкел пал духом в эту ответственную минуту. Братья внутренне напряглись, готовясь к схватке. Вскоре вражья ватага прошла прямо под ними: тяжеловооруженные уродливые гоблины мешались в ней со свинорылыми орками и орогами побольше. Айвен едва сдержался, чтобы не плюнуть на потные лысины, но он напомнил себе, что повеселится гораздо сильнее, если они с братом чуть дольше продержатся на местах.
Затем точь-в-точь как предупреждала их дриада Хаммадин, показался великан, медленно передвигающийся по тропе, настороженно принюхиваясь к деревьям вокруг. По словам дриады, взорам дворфов предстал последний в Шилмисте великан. Задиристый Айвен вовсе не намеревался позволить злобному созданию уковылять назад в свое горное логово.
– Свиные отбивные, – снова прошептал рыжебородый дворф. Это прозвище братья придумали вместе, и Айвен знал, что вскоре великан полностью оправдает его, больше чем кто-либо из нечисти. Огромная голова подплыла совсем близко.
Один из гоблинов внезапно остановился, нюхая воздух, – увы, слишком поздно.
Айвен и Пайкел, балансируя палицами, кивнули друг другу и дернули за нужные ветки, чтобы опуститься над тропой. Канат сработал безотказно, и мерзкий великан оказался меж ними. Его жирное туловище открылось для удара, прекрасной мишенью была огромная морщинистая голова.
Пайкел на долю секунды отстал от брата, но, тем не менее, их тяжелые дубинки обрушились на голову великана с чудовищной силой. Айвен мгновенно отбросил окровавленную палицу и вытащил вместо нее свой любимый обоюдоострый топор. Внизу на тропе враги поменьше устроили свалку: толкаясь и пихаясь от ужаса, они втаптывали друг друга в грязь и разбегались в разные стороны. Их полчища и так сильно поредели за последний месяц и гоблины поняли, что встреча с дворфами ничего хорошего им не сулит.
Маг Тинтагель пробормотал расколдовывающие слова. Даника и сорок эльфов сзади нее приняли свое подлинное обличье и вступили в бой, натянув тетивы луков и сверкая высоко поднятыми мечами. Оглушенный великан поднялся, но на ногах держался с трудом. Он шатался как пьяный, так что Айвен и Пайкел, вися над лесной тропой примерно в двадцати футах, азартно приступили к своей нелегкой работе.
Топор Айвена отрубил ухо, дубинка Пайкела размазала нос великана по всей щеке. Снова и снова били они по чудовищу. Дворфы знали, что весьма уязвимы в таком положении: великану достаточно одного удара, чтобы отбросить кого-то из них на половину расстояния от леса до Библиотеки Назиданий. Но братья отогнали от себя столь грустные мысли – они увлеченно дрались, испытывая ни с чем не сравнимое удовольствие.
Вторя их ударам, зажужжали эльфийские луки, глубоко всаживающие стрелу за стрелой в гоблинскую, орочыо и орогскую плоть. Враги умирали без счету, крича в предсмертном ужасе. Безжалостные эльфы настигали их, сжимая в руках мечи, кромсая отвратительные тела незваных гостей – чудовищ, посмевших оскорбить своим появлением эльфийскую святыню.
Один из отрядов чудовищ смог улизнуть между деревьев. Даника, криком предупредив Тинтагеля, устремилась в погоню, взметнув свои окровавленные кинжалы – один с золотой рукояткой в форме головы тигра и другой – с серебряной, в форме дракона.
Камень, выпущенный из пращи Пайкела, врезался в голову противника с такой силой, что дворфы услышали хруст ломающихся позвонков. Монстр потерял равновесие, приняв изумленный и озадаченный вид, и испустил дух. Он покачнулся на толстых мохнатых лапах и стал тяжело заваливаться, как подрубленный баобаб. Айвен быстро освободил дорогу перед падающим чудовищем.
– Сразу двое!
Просвистела правда, и тело великана, рухнув, погребло под собой сразу двоих гоблинов.
– Ты должен мне кусок золота! – прорычал Айвен, и его брат счастливо кивнул, горя желанием поскорей расплатиться. – Поддадим жару? – спросил рыжебородый дворф.
– Эгей! – с воодушевлением ответил Пайкел. Не предупредив родича, он схватил ближайшую ветку и быстро обмотался канатом, ослабляя конец, ведущий к брату.
Айвен вытаращил глаза; но неизбежные проклятия, градом посыпавшиеся на брата, замерли на его губах, пока он пытался спланировать над тропой. Как и ожидал Пайкел, падающий Айвен сделал лепешку из шедшего под ним гоблина. Рыжебородый дворф вскочил на ноги, осыпая врага проклятиями и грязью. Вдобавок он опустил тяжелый топор на спину пораженного гоблина, прекратив его стоны, и посмотрел вверх на брата, старавшегося устроиться на дереве поудобнее. Пайкел сверху добродушно глядел на него и улыбался.
– Опа, – сказал он, и Айвен так же точно повторил это слово, обнаружив полное сходство с братом.
Два дворфа с полуслова понимали друг друга.
– Когда ты спустишься… – начал он поучать родича, но тут вокруг уязвимого дворфа внезапно собрались гоблины.
Айвен обрадовался и приготовился к бою, забыв обо всех обидах на Пайкела. В конце концов, стоило ли досадовать на того, кто вверг его в самое пекло такого веселого приключения?
Гоблин, возглавлявший ватагу пришельцев, прокрался через густой подлесок, поняв, что стоящую впереди заставу ему не преодолеть. Чудовище принюхивалось к следам на утоптанной местности, то чувствуя преследователей, то отрываясь от них. На минуту оно ощутило себя свободным. Не успев подумать, куда бы рвануть, распорядившись долгожданной свободой, гоблин вдруг снова учуял погоню, которая неумолимо приближалась. Он метался из стороны в сторону, прижав уши, пытаясь зарыться в землю, – пока не увидел женщину, мчавшуюся прямо к нему со зловещей улыбкой на лице.
Даника потрясала кулаком, угрожая расправой, и изрыгала проклятия, нагоняя страх на и без того напуганного врага. В мгновение ока нагнав гоблина, она оседлала его. Ее свободная рука зажала глотку, не давая дышать, а другая, сжимавшая кинжал с золотой рукоятью, с яростным упорством кромсала вонючее мясо. Даника редко довольствовалась одним трупом.
Охваченная яростью девушка с трудом оторвалась от поверженного врага, открыто встретив лицом к лицу его пораженных сородичей. Гоблины размахивали руками, вызывая других на подмогу из-за соседних деревьев. Ватага уставилась на Данику с любопытством и недоверчиво осматривалась по сторонам, не зная точно, как поступить с этой воительницей. Откуда она взялась и точно ли пришла в одиночестве? Ни один листок на кустах не всколыхнулся поблизости, хотя далеко за спиной Даники по-прежнему кипел бой.
Убедившись, что соратники женщины далеко позади, злобный орог призвал к расплате, желая хоть одной смертью отплатить тем, кто принес его племени гибель. Ватага монстров с трех сторон через кусты и заросли медленно кралась к Данике, стараясь соблюдать осторожность и тишину на каждом шагу.
Но тут с ветвей над головой воительницы спрыгнул сам Элберет. Блестящий меч и сияющие доспехи свидетельствовали о его высоком положении среди эльфов. Некоторые из уродцев бросились врассыпную, а остальные остановились, с любопытством глядя попеременно то на женщину с эльфом, то на своих не слишком смелых соплеменников.
Из-за дерева, находившегося на небольшом расстоянии, появилась эльфийская дева Шейли. Ее лук немедленно включился в работу, добив неприятеля, опрометчиво подошедшего слишком близко к Данике и королю. Ороги криком возвестили об отступлении, следом за ними приготовились бежать главари гоблинов. Однако Элберет и Даника бросились наперерез врагу. Они настигали отстающих гоблинов в яростном пылу схватки, в то время как Шейли расходовала на орогов содержимое своего колчана.
Чудовища, не присоединившиеся к поспешному бегству, попытались спастись, мчась в подлесок и разросшиеся кусты. Стена густого тумана внезапно преградила им путь. Испуганные гоблины сбились в кучу. Ороги справа подгоняли их, зная, что остановка в такую минуту равнозначна смерти. В спину одного орога вдруг впилась стрела, мгновением позже к ней прибавилась еще одна. От ужаса два орога, шедших позади гоблина, толкнули его прямо в туман.
Наблюдая за этим с вершины холма, Тинтагель быстро пробормотал еще одно заклинание, направив свои чары через подлесок и заросли туда, где продолжалось сражение. Его дымовая завеса не причиняла вреда, но крики агонии, которые начали раздаваться оттуда, заставили колеблющихся врагов думать иначе.
Три стрелы сбили с ног второго из орогов. Оставшиеся враги беспомощно вскрикивали, пытаясь спастись с помощью его огромного ятагана. Жалкая кучка неприятелей воинственно взмахнула слишком тяжелым для них оружием, надеясь прорубить себе дорогу в дыму… Но наткнулась вместо этого на Элберета с его мечом.
– Это напоминает деньки, когда мы впервые очутились здесь! – крикнул Айвен Пайкелу, который наконец-то спустился с высокого дерева, чтобы присоединиться к брату.
Находясь далеко от эльфов и оглядывая множество чудовищ между собой и союзниками, Айвен чувствовал себя неуверенно. Пока что дворф умудрился избежать сколько-нибудь серьезного ранения, поскольку гоблины думали скорее о спасении своей шкуры, нежели об отпоре.
К тому же даже до самых тупых гоблинов вскоре дошло, что любой, кто попадает под свирепый топор Айвена, не задерживается долго на этом свете. Теперь, плечом к плечу, братья-дворфы выигрывали еще одну битву, оставаясь в живых для новых подвигов. Они в считаные минуты разбили наголову ближайших к ним гоблинов, а затем, раскидав мертвые тела, расчистили себе место, чтобы заняться следующим отрядом уродцев.
Эльфы тоже не отставали. Их воины, орудуя мечами, поддавали чудовищам жару всеми известными способами, а лучники, подойдя на короткое расстояние, добивали тех, кто отстал или сбился с пути. Уродцы поняли, что бежать им некуда. Их большая часть полегла, и только жалкая кучка еще оставалась на ногах, продолжая сражаться. Сознание этого с каждой новой секундой вселяло в эльфов еще большую уверенность в себе.
Тинтагель видел, как первый из гоблинов, решивший пройти сквозь стену тумана, вышел с той стороны невредимым. Эльфийский маг решил добавить к первоначальному замыслу еще одно колдовство. Его роль в этом сражении заключалась в том, чтобы отрезать уродам путь к бегству, дав Элберету, Шейли и Данике покончить с ними раз и навсегда. Он достал из сумки сушеные груши и бросил на землю; они образовали линию, перпендикулярную завесе из дыма. Прочитав нужное заклинание, маг возвел еще одну стену, чтобы загнать орков в ловушку.
Даника настигала противника там, куда не могли попасть стрелы Шейли. Она метко бросала дротики в ближайших врагов, убивая вопящих от боли гоблинов одного за другим. Девушка носилась по полю битвы с яростью, которой врагам было нечего противопоставить.
Недобитые ороги, отличающиеся неуклюжестью, не могли соперничать со смекалкой опытной воительницы. Монстр отразил ее первый выпад, словно проверяя, как она владеет кинжалом, а затем подло поменял тактику и бросил в, нее камень из пращи. Элберет легко отбил этот удар и прикрыл таким образом Данику, получившую возможность воткнуть прекрасное оружие в хрустнувшее тело врага. Чудовище заморгало, словно пытаясь прочистить глаза, которые подводили владельца. Элберет не стал ждать, чем это закончится. Мощным щитом, принадлежащим еще недавно его отцу, он запустил в голову орога. Монстр тяжело осел, и остро заточенные звездочки, символы Шилмисты, раскромсали всю его свиноподобную морду.
Шейли, теперь уже с мечом в руке, подобралась ближе к королю эльфов, вместе они прорубали себе дорогу сквозь ряды неприятелей. Не видя другого выхода, весьма потерявшие в численности гоблины предприняли новое нападение. Трое из них окружили Данику, злобно поигрывая коротенькими мечами. Они не могли противостоять ее стремительным выпадам и ударам и, зная это, держались на почтительном расстоянии.
Даника выжидала. Одна отчаявшаяся тварь сделала неверное движение, описав мечом бесполезную дугу. Раньше, чем гоблин смог обрести равновесие после этого выпада, Даника врезала ему ногой под подбородок и яростно ударила каблуком в морду, расплющив сопящий нос. Враг быстро укатился в кусты.
Второе чудовище бросилось на незащищенную спину воительницы. Но тут волшебные молнии ударили с близлежащего дерева, опаляя его спину и шею. Уродец вскрикнул и схватился за рану. Пользуясь этим, Даника, всегда сохранявшая равновесие, описала полукруг в воздухе, высоко размахнувшись ногой, и одним ударом свернула гоблину шею. С лицом, смотрящим куда-то за спину, незадачливый враг присоединился к лежащему в кустах товарищу.
Даника успела благодарно кивнуть Тинтагелю, встречая нападение нового гоблина, на сей раз долговязого. Ее руки и ноги с бешеной скоростью замелькали в разные стороны, меткими ударами разрушая и без того слабую защиту этого жалкого существа. Одним пинком она отбросила его меч, и раньше, чем уродец кликнул подмогу, цепкие пальцы Даники впились в глотку врага, вытряхнув из содрогающегося тела жалкую душу.
Внезапно все кончилось, ни одного противника не осталось поблизости. Четверо усталых друзей, трое из которых были с ног до головы забрызганы кровью врага, завершили свою тяжелую, но необходимую работу.
– Знаешь что? – сказал Айвен, когда Элберет и прочие эльфы собрались вместе. – Это становится слишком легким.
При этих словах дворф ухватился обеими руками за ручку топора, застрявшего в спине здоровенного гоблина. Упершись ногой в окровавленную голову, поднатужившись и кряхтя, воин наконец-то высвободил глубоко завязшее лезвие.
– Первое сражение за неделю, – продолжил Айвен. – Причем эти сопляки только и думали, как бы утечь, а не дрались, как положено.
Элберет не мог не согласиться с наблюдениями дворфа, но его совсем не огорчало поведение неприятелей.
– Если нам повезет, пройдет еще неделя, прежде чем мы ввяжемся в новую битву, – ответил он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31