Париж ушел, и больше не вернется,
Над ним горит уставшая звезда.
Он был таким, как в песенке поется:
«Уехал ты, как видно, навсегда!»
Пауза.
А р к а д и й (восхищенно) . Ты, Недоносок, очень большой поэт, и ты не должен больше ничего топить из своих стихов. Возможно, тебя захотят утопить другие, но это уже другая история, и ты, я думаю, полностью к ней подготовлен.
Н е д о н о с о к . После пруда с лягушками, моих слез и моего отчаяния, а также этих катакомб, Крапива, я подготовлен уже ко всему. Ну а ты, почему тебя прозвали Крапивой?
А р к а д и й . Я пытаюсь жечь, но у меня это не очень-то хорошо получается. Возможно, к моему первому имени, «Крапива», следовало бы прибавить второе: «Ласковая». А, каково тебе это, Недоносок, – Ласковая Крапива, прямо как прозвище у американских индейцев!
Н е д о н о с о к (хохочет) . Вот это точно, прямо как прозвище в племени американских индейцев! Не хватает еще Сломанного Пера, и каких-нибудь Сладенькой Злючки и Востренькой Штучки, чтобы было не так тоскливо коротать долгие зимние вечера!
Оба смеются, разливают вино, пьют, закусывают. Появляется К о л о т у н.
Н е д о н о с о к (насмешливо) . А вот и наше Сломанное Перо, то есть, прошу прощения, Колотун! Привет, старый бродяга, где это ты шатался так долго? Уж не на именинах ли у президента был ты, старый пропойца?
К о л о т у н (ставя свой узелок в уголке, вытаскивая из него разного рода добро, и внимательно разглядывая его в свете тусклой лампочки, висящей под потолком) . Нет, не на именинах у президента – у меня не было для этого подходящего смокинга. Да и зубы себе я еще не успел вставить, а на именины к президенту щербатого ни за что бы не пустили.
Н е д о н о с о к (удивленно) . Это почему же?
К о л о т у н . Потому что на именинах у президента, как на всякой важной попойке, обязательно должен быть мордобой, а без мордобоя какая же это попойка? Ну а раз мордобой, то и выбитые зубы на нем тоже должны присутствовать. Так что туда пускают только тех, у кого можно хоть что-то выбить, а у меня давно уже все выбито, и я для президентской вечеринки не подхожу!
Н е д о н о с о к (смеется) . Резонно, вполне резонно. Ну а скажи мне, Колотун, как там дела наверху, и не намечается ли какого нового веяния и поворота в отношении к нам, жителям подземелья?
К о л о т у н (серьезно) . Облава сегодня намечается новая, и не будь я Колотун, старый бомж, который в свое время имел и смокинг, и возможность ходить на вечеринки хоть к президенту, хоть к самому черту, если это не так. Советую тебе, Недоносок, забрать из тайника те деньги, которые копишь ты на свою книгу стихов, и держать их на всякий случай поближе к сердцу. Как гарантию от случайной пули, которая и сюда, в подземелье, иногда залетает.
Н е д о н о с о к (блаженно-расслабленно) . Кому мы нужны, Колотун, и кому нужны наши несчастные миллионы?
К о л о т у н . Тем и нужны, кто сюда скоро придет! Мое дело предупредить, а дальше делайте, как хотите. Что до меня, то я пакую свои чемоданы и сматываюсь отсюда к чертовой бабушке!
Набивает барахлом свои сумки. Появляется Е р ш.
Н е д о н о с о к (поворачивается к Аркадию) . А это Ерш, еще один индеец из нашего славного племени…
Е р ш (с порога) . Полундра, облава, спасайся, кто может! Выследили нас, голубчиков, выследили, согласно закону о зачистке стоков и коммуникаций, и сейчас будут мочить!
Пробегает через помещение и скрывается в его противоположном конце.
Туда же, взвалив на себя сумки с добром, устремляется К о л о т у н.
Где-то рядом слышатся свистки и раздается топот тяжелых ног. Потом крики: «Стой, всем оставаться на местах, стреляем без предупреждения!»
А р к а д и й прячется в углу, и замирает, в комнату врываются л ю д и в у н и ф о р м е. Крики, шум, брань, отчаянный голос Н е д о н о с к а: «Ребята, за что?! Я поэт! Это деньги на мою заветную книжку!» Ответные слова: «В гробу своей бабушке будешь про книжку рассказывать!»
Неровное освещение, лампочка под потолком то гаснет, то загорается снова. Несколько выстрелов, потом резкая тишина.
В мертвенном свете лампочки на полу тело Н е д о н о с к а с разбросанными в стороны руками и лужей крови около головы. Он мертв. Рядом несколько мятых купюр.
Пауза.
А р к а д и й выбирается из укрытия, подходит к Н е д о н о с к у, пытается приподнять его, прикладывает ухо к груди, потом выпрямляется, поняв, что он мертв. Плачет, размазывая слезы по щекам.
А р к а д и й (сквозь слезы) . Прощай, поэт, ты так и не издал свою заветную книгу! Но не волнуйся, эту книгу издам за тебя я, и, поверь, ее не надо будет топить в пруду!
Идет в угол, забирает там рукописи Н е д о н о с к а, и скрывается в темноте.
Неровный свет раскачивающейся из стороны в сторону лампы. Черно-белые тени по сторонам.
КАРТИНА ЧЕТВЕРТАЯ
Кабинет главного редактора газеты «Верное направление».
Т у р а н д о т о в и М а р и н а.
Т у р а н д о т о в . Звонил кто-нибудь?
М а р и н а . Звонили из Кремля, требовали разъяснений, говорили, что позвонят опять, и если вы не разъясните суть известной статьи, они сотрут вас в порошок. Лучше бы, говорили они, вам вообще было не рождаться на свет, чем намекать в своей статье на кого-нибудь из Кремля.
Т у р а н д о т о в (хватаясь за голову) . О Господи, да не намекал я в этой статье ни на кого! Я вообще не знаю, откуда она появилась, и зачем этот сумасшедший ее написал?! Уже три дня я живу в подвешенном состоянии, и не знаю, что мне предпринять: то ли бежать на Москва-реку топиться, то ли объявить, что Блистательный Недоносок – это я сам. А заодно уж и Наполеон Бонапарт, и Чингис-Хан, и Малюта Скуратов в обнимку с Навуходоносором. А кто конкретно звонил из Кремля?
М а р и н а (смотрит в блокнот). Советник президента Труффальдино Порфирий Борисович.
Т у р а н д о т о в (хватаясь за голову) . О Господи, Труффальдино, я пропал! Это очень влиятельный человек, и уж раз он сюда позвонил, значит, наверху определенно решились на смертоубийство! Пятьдесят на пятьдесят за то, что или выживу, или погибну. Послушай, Мариночка, у тебя нет какой-нибудь очень сильной прорицательницы или колдуньи, мне сейчас все равно, кто именно, лишь бы она предсказала мою дальнейшую судьбу и посоветовала: то ли действительно утопиться во избежании еще худших казней, то ли ждать разрешения ситуации?
М а р и н а (с удивлением глядя на Т у р а н д о т о в а) . Да есть тут одна, действительно очень сильная прорицательница, зовут Кликуша Матрена Петровна, к ней все наши обращаются, если надо кого-нибудь опоить любовным напитком или отыскать пропавшего мопса.
Т у р а н д о т о в (хватаясь за предложение, как за соломинку) . Мариночка, умоляю тебя, веди ее сюда побыстрее! Пусть будут любовные напитки и пропавшие мопсы, но только лишь бы она предсказала мою судьбу!
М а р и н а (весело) . Хорошо, Аполлинарий Игнатьевич, бегу, сейчас приведу. А не хотите ли узнать, сколько она берет?
Т у р а н д о т о в . Да сколько угодно, Мариночка, мне все равно, рубашку с себя сниму, последнее отдам, лишь бы только остаться в живых!
М а р и н а . Рубашкой своей вы не отделаетесь, придется снять и все остальное. Ну хорошо, бегу, а вы пока что держитесь, и молитесь, если умеете! (Убегает.)
Т у р а н д о т о в (вдогонку ей) . Не могу, Мариночка, в том-то и дело, что не могу, не верил никогда ни во что, а теперь готов схватиться хоть за соломинку!
Телефонный звонок.
Т у р а н д о т о в (берет трубку) . Главный редактор газеты «Верное направление»! (Слушает, встает с кресла, и вытягивается в струнку.) Да, Порфирий Борисович, это я! Да, понимаю, что вы звоните из Кремля! Да, конечно же, Кремль недоволен, и главным образом потому, что неизвестно, на кого намекают в статье? А мы, Порфирий Борисович, ни на кого в ней не намекаем, мы просто так для смеха напечатали эту статью. Чтобы всем было смешно, и все посмеялись, потому что последнее время всем было не очень смешно. А если честно, Порфирий Борисович, всем было немножечко грустно, вот мы и решили их рассмешить. Чтобы не плакали. Что-что? Как бы я сам не заплакал? Хорошо, Порфирий Борисович, как скажете, вам, безусловно, виднее. Если надо будет, то и заплачем, а если скажете, то животики от смеха себе надорвем.(Слушает, что ему говорят.) Что-что? Не ерничать, и искать выход из сложившейся ситуации? Объяснить встревоженной общественности, что в статье нет никакого намека, и попытаться повернуть дело так, чтобы все успокоилось и улеглось? Хорошо, Порфирий Борисович, задание понял, и приступаю немедленно к его исполнению! (Некоторое время слушает в трубку, потом медленно отнимает ее от уха, убеждаясь, что с ним больше не говорят, опять прислушивается, и наконец кладет трубку на рычаги.)
Пауза.
Т у р а н д о т о в (вытирает платочком лоб) . Уф ты, кажется, пронесло! С Кремлем шутки плохи, могут или на месте убить, или дать пожить еще какое-то время. Но что же мне делать теперь? Приказали успокоить взбудораженную общественность, и спустить дело на тормозах. Но одно дело советовать, а совсем другое: действительно эту общественность успокоить. Если она действительно где-то имеется, и ее не успокоили еще до меня!
Нажимает кнопку звонка.
Входят Г о н д у р а с о в и М е с о п о т а м о в.
Т у р а н д о т о в . Ну что, нашли автора этой статейки?
Г о н д у р а с о в . Нет, не нашли, как в воду провалился, чертов пачкун. Исчез из квартиры, и где он сейчас находится, неизвестно.
М е с о п о т а м о в (заискивающе) . Как бы это не было, Аполлинарий Игнатьевич, происком конкурентов из газеты «Прекраснейшее сегодня»! Вполне могли подложить свинью в виде засланного казачка!
Т у р а н д о т о в . Что, засланный казачок? Под видом стажера, работающего у нас с испытательным сроком? Вполне возможно, и очень похоже на конкурентов; я бы, во всяком случае, при необходимости поступил точно так же. Впрочем, сейчас это уже не важно, сейчас речь идет об общественности, которая может неправильно все понять. Неправильно понять, и, как следствие, не на шутку разволноваться. Кстати, и в Кремле придерживаются аналогичного мнения. Поэтому надо общественность успокоить, и напечатать какое-нибудь опровержение. В том смысле, что Блистательный Недоносок – это просто такая метафора, и газета ни на кого конкретно не намекала.
Г о н д у р а с о в . А это действительно метафора, и чертов пачкун, запустивший ее, действительно ни на кого конкретно не намекал?
Т у р а н д о т о в (кричит) . Да я-то почем знаю, намекал он на кого-то или не намекал! Я знаю не больше вашего, и нахожусь в неведении вместе со всей общественностью!
М е с о п о т а м о в . Да плюньте вы на эту общественность, не было ее никогда, и не будет, хоть в микроскоп ее разглядывайте, хоть каблуком к земле придавите!
Т у р а н д о т о в . Нельзя, дорогой мой. В Кремле решили, что лучше не плевать, и не придавливать каблуком, а лучше от греха подальше чем-нибудь успокоить. Так что идите, и подготовьте парочку опровержений, в том смысле, что это шутка вроде первоапрельской, и что никаких перемен в стране пока что не намечается. Общественность любит первоапрельские шутки, особенно если их ей подробно растолковать.
Г о н д у р а с о в . Растолковывать общественности суть шуток и анекдотов – мое, Аполлинарий Игнатьевич, любимейшее занятие как в свободное, так и в служебное время.
М е с о п о т а м о в . А меня вообще хлебом не корми и водкой не пои, только дай истолковать смысл какой-нибудь хохмы и сплетни.
Т у р а н д о т о в (облегченно) . Вот и хорошо, идите и растолковывайте. И пока не успокоите общественность, живыми лучше не возвращайтесь!
З а м е с т и т е л и уходят.
Дверь открывается, входят В л ю б ч и в ы й и В н и м а т е л ь н ы й.
В л ю б ч и в ы й (с порога). Вы – Турандотов Аполлинарий Игнатьевич?
Т у р а н д о т о в (он смертельно испуган) . Да, то есть нет. То есть да, это я.
В л ю б ч и в ы й (очень мягко) . Не пугайтесь, мы не арестовывать вас пришли. Пока что. Позвольте представиться: Влюбчивый, сотрудник спецслужб. А это мой коллега, Внимательный, и тоже сотрудник соответственной спецслужбы. Разрешите задать вам пару вопросов.
Т у р а н д о т о в (наигранно, все еще во власти испуга) . Да, конечно же, задавайте, и даже не пару, а сколько вам будет угодно! (Суетится.) Садитесь, прошу вас, располагайтесь, как вам будет угодно, я весь внимание, и расскажу вам все, ни о чем не утаивая! (Суетится, усаживая гостей.)
В л ю б ч и в ы й (очень доброжелательно) . Это хорошо, что вы такой внимательный, это говорит в вашу пользу.
В н и м а т е л ь н ы й (очень мягко). Почти что в вашу, но не совсем. Скажите, вы женаты?
Т у р а н д о т о в (опять смертельно пугается) . Я? Да, то есть нет, то есть да. Извините, я не знаю точно, и поэтому не могу сказать однозначно.
В л ю б ч и в ы й . Это нехорошо, что вы путаетесь в показаниях.
В н и м а т е л ь н ы й . Это не повышает ваши шансы, а, напротив, понижает.
Т у р а н д о т о в (он совершенно раздавлен и сбит с толку) . Простите, шансы на что?
В л ю б ч и в ы й . На то, чтобы выйти сухим из воды.
В н и м а т е л ь н ы й . А также не раскаиваться потом по поводу содеянного.
Т у р а н д о т о в (зловещим шепотом) . Разрешите, я сделаю чистосердечное признание?
В л ю б ч и в ы й . А вот это вы правильно поступаете.
В н и м а т е л ь н ы й . Давно пора, а то водите нас за носы, как мальчишек, а я, между прочим, майор с боевым опытом, а он (кивает на В л ю б ч и в о г о) – настоящий полковник!
Т у р а н д о т о в (он поражен) . Неужели полковник?
В л ю б ч и в ы й . Да, полковник, хоть и не люблю хвастаться этим. Вот, пожалуйста, распишитесь, и не забывайте, что обо все здесь услышанном вы должны хранить обязательное молчание!(Протягивает Т у р а н д о т о в у отпечатанные на машинке и соединенные скрепочкой листы бумаги.)
Т у р а н д о т о в (он очень оживлен и необыкновенно весел, принимая бумаги и подписывая их). Конечно, я буду нем, как могила, и не выдам ни за что тайну исповеди. То есть, прошу прощения, следствия. (Внезапно падает на колени и ползет вперед к п о с е т и т е л я м, протягивая подписанные бумаги, сквозь слезы.) Простите меня, я больше не буду!
В л ю б ч и в ы й (строгим голосом, вставая). Бог простит, а нас разжалобить вам не удастся! (Забирает бумаги.)
В н и м а т е л ь н ы й . И не таких голубчиков раскалывали, поверьте уж моему немалому опыту!
Уходят, унося подписанные бумаги и презрительно поглядывая на Т у р а н д о т о в а. Турандотов смотрит им вслед, потом встает с колен и отряхивается, идет, как ни в чем не бывало, к своему рабочему месту, садится.
Т у р а н д о т о в (удивленно) . Надо же, пронесло, а я думал, что это конец! (Внезапно преображаясь, передразнивая только что ушедших г о с т е й.) «И не таких раскалывали!», «Поверьте уж моему немалому опыту!» Нет, это вы поверьте уж моему немалому опыту, потому что подписывался я на бумажке специальным пером, и через два часа от этой подписи ничего не останется. Так что можете смело сходить с ней в одно место и употребить на одно нужное дело! (Самодовольно смотрит в сторону двери. Спохватывается.) Но все же, зачем они приходили?
Некоторое время сидит в задумчивости.
Дверь открывается, и заходят З и н д е л ь ш т е й н и Ш а л у н.
З и н д е л ь ш т е й н (с порога) . Я депутат Государственной Думы Зиндельштейн!
Ш а л у н . А я Шалун, депутат той же Думы!
Т у р а н д о т о в (удивленно) . Вы шалун?
Ш а л у н (гордо) . Я Шалун с большой буквы. Понимаете: Ша – лун!
Т у р а н д о т о в (он ничего не понимает) . Понимаю: ша – лун!
З и н д е л ь ш т е й н . Мы пришли, чтобы донести до вас мнение большинства депутатов: ваша статья о скором пришествии Блистательного Недоноска очень своевременна и написана, несомненно, талантливым автором!
Т у р а н д о т о в (он поражен, сразу же оживляется) . У нас все авторы необычайно талантливы. Вы, батенька, может быть, не знаете, но у нас, в газете «Верное направление», других просто не держат!
З и н д е л ь ш т е й н . Вы не Ленин и не говорите мне поэтому «батенька»! Впрочем, это совершенно не важно, потому что речь идет о статье и о вашем Блистательном Недоноске.
Ш а л у н . О нашем Блистательном Недоноске!
Т у р а н д о т о в (пытается что-то понять) . О нашем?
З и н д е л ь ш т е й н . Ну разумеется, о нашем, ведь мы все его так долго ждали, и верили, что он непременно придет. Не мешало бы, товарищ главный редактор, пригласить его на заседание Думы!
Т у р а н д о т о в . Кого пригласить?
Ш а л у н . Блистательного Недоноска, пусть поделится с депутатами своими дальнейшими планами.
З и н д е л ь ш т е й н . И своей предвыборной программой, если у него таковая имеется.
Т у р а н д о т о в (он, кажется, что-то сообразил) . Видите ли, господа, Блистательный Недоносок – это пока что проект. Это не конкретный человек, а всего лишь ожидание конкретного человека. Это всего лишь ожидание грядущих событий, ожидание грядущей талантливой личности, которая объединит вокруг себя множество разнонаправленных партий и мнений. Это, господа, центр притяжения сил, центр новой партии, создание которой уже началось, и членом Оргкомитета по подготовке которой я, с вашего позволения, являюсь уже несколько дней.
1 2 3 4 5 6 7