Но все было чисто. Остановившись перед дверью квартиры номер восемнадцать, я напряг свои магические чувства и выяснил, что внутри находится один боблин — мальчик лет девяти.
Я нажал на кнопку дверного звонка.
Мальчик подошел к двери и осмотрел меня через глазок:
— Кто там?
— Наул Назель здесь проживает? — спросил я.
— Дедушки нет дома.
— А где он?
— На работе.
— Когда он придет?
— После восьми.
— А можно ему позвонить? На работе у него телефон есть?
Мальчик задумался, а потом ответил:
— Мне не разрешают давать телефоны незнакомым людям!
— Это правильно, — одобрил я. — Но у меня особый случай. Я приехал издалека, чтобы встретиться с твоим дедушкой. Он мне очень нужен.
— Приходите после восьми! — не слишком дружелюбно отрезал маленький боблин.
Я понял, что разговор с незнакомцем его пугает, и не стал продолжать допрос:
— Хорошо, я ухожу. Когда твой дедушка придет домой, скажи, что его искал… Впрочем, ладно, я сам приду после восьми.
Я вышел на улицу. Маленький боблин еще некоторое время смотрел в глазок, как будто боялся, что я вернусь с подкреплением и начну выламывать дверь квартиры.
Я посмотрел на часы. Свободного времени у меня было более чем в избытке. Конечно, я мог бы заставить мальчика-боблина открыть мне дверь и подождать Наула Назеля внутри, но применять магическое насилие к ребенку посчитал недопустимым и неприемлемым. Кроме того, я хотел лучше узнать Мураву и потому решил совершить прогулку по городу.
Начал я с центра Муравы: прошел по брусчатке Алой площади и посмотрел на величественную Цитадель — резиденцию Венценосца Колоссии и символ всей страны. Я едва удержался от того, чтобы магическим способом заглянуть за высокие кирпичные стены Цитадели. Мне подумалось, что тут, в средоточии государственной власти, как раз и могут находиться враждебные мне маги, ведущие на меня охоту. Мне не хотелось вступать с ними в борьбу до того, как я обрету достаточно сил и знаний.
Поэтому я покинул Алую площадь и пошел по Тварьской улице, разглядывая витрины роскошных магазинов и вывески дорогих ресторанов. Посещать подобные заведения могли лишь боблины. Они выходили из огромных шикарных лимузинов в сопровождении телохранителей и, не глядя по сторонам, входили в распахнутые предупредительными швейцарами двери.
Разрыв между богатыми боблинами, облюбовавшими центр Муравы, и нищими людьми, изгнанными на окраины города, был огромен и непреодолим. Боблины чувствовали себя абсолютными хозяевами страны. Казалось, они не задумывались о том, насколько шатка их власть, держащаяся на лжи и обмане. Они словно стремились и своим ухоженным видом, и дорогой одеждой, и автомобилями, и охраной, и украшениями подчеркнуть свое превосходство над людьми. Люди, которые ходили по Тварьской улице, могли лишь снаружи рассматривать недоступные магазины и рестораны.
Конечно, справедливости ради надо упомянуть, что я видел и богатых людей, но все равно выглядели они не так важно, солидно и нагло, как боблины. А вот изредка встречавшиеся мне бедные боблины от людей практически ничем не отличались. Видимо, они считались изгоями среди своих преуспевающих сородичей, так как, подобно людям, придерживались устаревших и немодных понятий доброты, честности и порядочности.
Прогуливаясь по Тварьской улице, я купил несколько газет, сел в сквере на лавочку и начал изучать политическую ситуацию в стране. Нового я узнал немного. Все газеты начинались с прославления мудрых высказываний Венценосца Вессариона Вессарионовича Статина и его великих деяний на благо Колоссии. Потом шли статьи, посвященные экономическим вопросам, в них говорилось о неуклонном росте благосостояния всего колосского народа. Затем следовали новости международной политики. Тут уже наблюдалось некоторое разнообразие во мнениях. Империку можно было либо безудержно хвалить, либо мягко упрекать за невнимание к нуждам Колоссии, то есть за предоставление недостаточно крупных кредитов. О странах Еропки писали и хорошее, и плохое. Про Язвию и Аффигу писали мало, видимо в нынешний момент Колоссия не имела с ними тесных контактов. Заканчивались все газеты одинаково: криминальной хроникой и пошлыми тупыми анекдотами.
Выбросив просмотренные газеты в урну (где им и было самое место), я продолжил свою пешую прогулку. Я не просто смотрел по сторонам. Я прислушивался к обрывкам разговоров, я впитывал в себя атмосферу города — атмосферу не только физическую, но и духовную, мыслительную. Через некоторое время я стал понимать настроения и нужды окружавших меня существ, от богатых боблинов, сидевших за столиками в ресторанах и не подозревавших о моем существовании, до нищих людей, копошащихся возле мусорных баков тех же самых ресторанов и также не обращавших на меня внимания.
Я так увлекся прогулкой, что не заметил, как наступил вечер. Центр Муравы осветился множеством огней: рекламными вывесками, подсвеченными витринами, уличными фонарями, фарами автомобилей. Я любовался красотой вечернего города, но при этом помнил, что все это великолепие предназначено лишь для правящей боблинской верхушки. Действительно, вечером на центральных улицах людей почти не осталось. Зато количество нарядно одетых боблинов и их дорогих автомобилей возросло в несколько раз. Боблины съезжались в ночные клубы, казино и рестораны, где собирались весело прокутить украденные у людей деньги.
Посмотрев на часы, я с некоторым удивлением обнаружил, что идет уже десятый час. Наул Назель давно должен был вернуться домой. Я поспешил к ближайшей станции подземки. Выйдя на улицу в нужном мне районе, я поразился контрасту между переливающимся разноцветными огнями центром и непроглядной темнотой жилого района. Уличных фонарей было немного, да то свет давал только один из трех. Лампы в стальных двух отсутствовали или были разбиты. Так что улица освещалась лишь светом из окон домов.
Не забыв принять все необходимые меры предосторожности, я дошел до двери в квартиру Наула Назеля.
— Черт! — непроизвольно вырвалось у меня, когда я обнаружил, что нужного мне боблина в квартире нет. Внутри находились лишь уже знакомый мне мальчик и женщина средних лет — очевидно, дочь Наула Назеля и мать мальчика.
Я позвонил. Шаркая уставшими ногами, женщина подошла к двери и спросила:
— Кто там?
— Мне очень нужно встретиться с Наулом Назелем, — ответил я. — Я уже заходил днем.
— Знаю, Напан мне рассказал. Зачем вам мой отец?
— К сожалению, я не могу этого сказать. У меня дело исключительно личного характера. Может быть, вы откроете дверь? Я мог бы подождать внутри.
— Отца сегодня не будет. Прямо с работы он уехал на дачу.
— На дачу?! Пожалуйста, дайте мне адрес!
Женщина задумалась, а потом четко и раздельно произнесла:
— Извините, но адреса я вам не дам! Если бы отец считал нужным, он сам сообщил бы вам его.
— Но я ведь никогда раньше его не видел! — вырвалось у меня.
Женщина насторожилась:
— Тогда зачем вы пришли сюда?
Я понял, что разговор заходит на второй круг. Мне не хотелось применять силу к этим боблинам, и без того несчастным и запуганным. Поэтому я спросил:
— Когда ваш отец вернется с дачи?
— Думаю, завтра вечером, после восьми.
— А если завтра он опять отправится на дачу?
— Ничем не могу помочь! — в голосе женщины послышалось нетерпение. Наш разговор ей определенно не доставлял удовольствия.
— Хорошо, я приду завтра, — вынужден был согласиться я, и начал спускаться по лестнице.
За дверью мальчик спросил:
— Мам, кто это был?
— Не знаю. И тебе об этом думать незачем. Мало ли разных людей ходит вокруг…
Я вышел на улицу и медленно побрел, куда глаза глядят. Я не знал, куда мне податься. Я, маг по крови, умеющий открывать двери в другие миры, не мог найти места для ночлега. Я мог бы вернуться в московскую квартиру, но это было слишком опасно. Я мог бы подыскать пустующее помещение здесь, в Мураве, и проникнуть в него с помощью магии. В конце концов, я мог воспользоваться ключом на остров Вечного Ребенка, но я не хотел встречаться с чересчур «законопослушным» магом до того, как найду тетю Вику и Отшельника.
Окна домов постепенно гасли, погружая во тьму пустынные улицы района. Я уже начал прощупывать своим магическим чувством окрестные дома в поисках пустой квартиры, где можно было бы расположиться на ночлег, когда мое внимание привлекли подозрительные звуки. Подумав, что в темноте меня окружают спецназовцы, я выхватил из кармана нож-«бабочку» (на то, чтобы достать из рюкзака диски, времени не было) и приготовился к защите и к контратаке.
Звуки приближались, и вскоре я выяснил их причину. Ко мне она не имела никакого отношения. Четверо шестнадцати-семнадцатилетних парней гнались за девочкой-боблинкой лет тринадцати.
Я слышал топот их ног и учащенное дыхание.
Люди обменивались короткими приглушенными криками:
— Загоняй ее в тупик!
— Заходи справа!
— У восьмого дома мы ее перехватим!
Девочка бежала молча. Я не знаю, почему она не звала на помощь. Может быть, она была уверена, что ночью в Мураве никто не придет к ней на выручку.
Я выступил из темноты, когда девочка поравнялась со мной. Она, видимо, подумала, что я один из ее преследователей. Юная боблинка как-то по птичьи взвизгнула, отпрянула в сторону, споткнулась и начала падать на асфальтовую мостовую… Почти не осознавая, что делаю, я ухватил ее за курточку не руками (до девочки дотянуться я бы не успел), а силой магии. Падение прекратилось, и боблинка зависла над мостовой под углом в сорок пять градусов. Затем я потянул курточку вверх и поставил девочку на ноги.
— Стой на месте! — велел я, хотя боблинка и без того не могла пошевелиться.
Все это произошло в течение нескольких мгновений. Преследовавшие девочку люди появились через несколько секунд. Увидев меня и стоявшую рядом боблинку, они замедлили шаг. Я ощутил исходивший от них омерзительный запах кислого пива и дешевых сигарет.
— Здорово, что ты ее поймал, — сказал один из парней.
— Сейчас мы посмотрим, правда ли, что у всех боблинов сзади имеется маленький хвостик, — с мерзкой ухмылкой произнес второй подонок.
Третий мерзавец обратился прямо к девочке:
— Ну-ка, сними трусики, покажи нам, что у тебя сзади… и спереди.
Я выступил вперед, загораживая девочку:
— Стойте!
— Чего-чего? — непонимающе переспросил парень, шедший впереди.
Я сделал сразу несколько вещей: во-первых, изобразил на лице свою «фирменную» улыбку; во-вторых придал своей фигуре устрашающие свойства индуистских богов; в-третьих, выпустил из рук «бабочку», которая, как и подобает одноименному насекомому, запорхала перед лицами подонков, угрожающе выставив лезвие и щелкая друг о друга половинками рукоятки.
Люди-ублюдки от ужаса застыли на месте с вытаращенными глазами. В этот момент из их голов выветрился не только алкоголь, но и остатки разума.
— Я иду во гневе своем! — веско сказал я. — Прочь, скоты, пока я не отнял ваши души!
Парни ринулись прочь, издавая нечленораздельные звуки, похожие на поскуливание или подвывание. Девочка за моей спиной также вскрикнула, но не от страха, а, скорее, от восторга.
«Бабочка» вернулась в мою ладонь. Я повернулся к юной боблинке и мягко, успокаивающе произнес:
— Зачем же ты ходишь по улицам так поздно?
— Я засиделась у подруги… — начала оправдываться девочка, и только потом сообразила, что вообще-то следовало меня поблагодарить: — Спасибо! Огромное спасибо!
— Да ладно, пустяки, — немного смутился я от взгляда больших сияющих глаз.
Теперь в скупом свете немногочисленных окон я разглядел, что девочка, несмотря на оттопыренные ушки и увеличенные зубки, довольно миловидна. Возможно, она была не чистой боблинкой, а полукровкой. Чем-то неуловимым она напомнила мне Рамдану.
— Давай, я провожу тебя до дома, — предложил я.
— Спасибо, — сразу согласилась девочка. — Я живу тут, совсем рядом.
— Вот и отлично, — я протянул руку. — Меня зовут Калки.
Боблинка вздрогнула, но безбоязненно и даже с какой-то непонятной мне гордостью вложила свою ладошку в мою ладонь:
— А меня зовут Цедария.
— Вот и познакомились, — подытожил я. — Ну, где ты живешь?
Цедария, действительно, жила неподалеку, через два дома. Наверное, убегая от подонков, она рассчитывала добежать до квартиры раньше, чем они ее настигнут. У нее могло получиться — ножки у девочки были длинными и проворными… но она могла и не успеть.
— Калки, ты правда смог бы убить их всех? — наивно и бесхитростно спросила Цедария.
Не желая врать и лукавить, я честно ответил:
— Сегодня утром я убил пятерых спецназовцев: двух людей и трех боблинов. Вчера я убил оборотня. Так что этих подонков я уничтожил бы, не колеблясь.
— Вот здорово! — восхитилась девочка. — Ты обязательно должен зайти ко мне домой.
— Вот еще… — с неохотой отозвался я.
— Обязательно-обязательно! — затараторила юная боблинка. — Мой папа будет рад видеть тебя.
Она потянула меня за руку в подъезд. Я уступил ее напору и позволил довести до двери в квартиру. Девочка открыла замок ключом, распахнула дверь и с порога закричала:
— Папа, мама, я встретила СУДЬЮ!
Слово «судья» она произнесла с необыкновенной значительностью. В коридор выскочили родители Цедарии: отец-боблин и мать-человек. Увидев меня, они замерли, а потом пригласили в дом.
Все еще нерешительно я переступил порог:
— Извините, это не моя идея…
— Папа, это самый настоящий СУДЬЯ! — возбужденно говорила девочка. — Он только что спас меня от четверых здоровенных мальчишек! Он владеет разящим мечом! Он поднял меня, не прикасаясь руками! Он сказал СЛОВА! Он сказал ТЕ САМЫЕ СЛОВА!
— Цедария, я же много раз говорил, что ты не должна обсуждать эти вещи при посторонних! — строго сказал отец.
— Калки не посторонний! — воскликнула девочка.
— Калки? — отец внимательно посмотрел на меня. — Молодой человек, откуда вы знаете это имя?
— Это мое имя, — ответил я.
— Не может быть! — боблин отступил назад, то ли из страха, то ли желая разглядеть меня получше.
Я понял, что у меня появился шанс разузнать кое-что важное. Из слов девочки я сделал вывод, что ее родители знали нечто такое, что скрывали от обычных людей. Поэтому я повел рукой и заставил подняться в воздух первый попавшийся на глаза предмет — рожок для одевания обуви.
У боблина и его жены подкосились ноги и остекленели глаза. Наверное, когда тетя Вика убила ножом оборотня, у меня был точно такой же вид.
— Вот видите! — с гордостью произнесла Цедария. — Что я вам говорила? Это самый настоящий СУДЬЯ!
— Я иду во гневе своем… — начал было я, но стоило мне только произнести эти слова, как родители девочки без чувств повалились на пол.
— Прошу прощения! — сказал я, хотя слышала меня одна лишь Цедария.
Юная боблинка не растерялась, не испугалась и рассердилась.
— Давай отнесем их в комнату! — обратилась она ко мне.
Чувствуя свою вину за беспомощное положение родителей девочки, я напрягся, представляя, что тяну вверх их за одежду. Сначала я поднял отца и, сопровождаемый Цедарией, транспортировал его в комнату, чтобы положить на большую двуспальную кровать. Потом я повторил то же самое с ее матерью и разместил женщину на кровати рядом с мужем.
— Пошли на кухню! — деловито распорядилась девочка.
Там она налила из-под крана стакан холодной воды.
— Подожди пока тут! Я подготовлю родителей к встрече с тобой.
— Ну, подготовь… — согласился я.
Вскоре из комнаты послышались приглушенные голоса. Я не стал прибегать к магии, чтобы подслушать содержание разговора. Я и без этого знал, что Цедария рассказывает родителям подробности нашей неожиданной встречи. Сам же я в этот момент думал о причудах судьбы, которая не позволила мне встретиться с Наулом Назелем, но зато организовала знакомство с не менее интересной семьей Цедарии. Несомненно, родители девочки были людьми образованными и, наверняка, обладали важными для меня знаниями. Я был бы рад уже тому, если бы они мне объяснили, почему все боблины так реагируют на фразу: «Я иду во гневе своем».
Глава 6. Мифы об истории.
Квартира, в которой я оказался, была маленькой, небогато обставленной, но зато чистой и уютной. Сидя на кухне, я видел, что почти весь коридор занимают стеллажи с книгами, упирающиеся в потолок. От нечего делать я начал изучать надписи на корешках книг. Вообще, я давно заметил, что количество и подборка книг в доме (а тем более, их отсутствие) очень много могут поведать о хозяевах: об их интересах, образовании, интеллектуальном уровне.
Подавляющее большинство книг в доме Цедарии было посвящено истории Изначального мира. Здесь имелись и серьезные научные труды, и научно-популярные книги, и даже исторические романы. На отдельных полках располагались издания, посвященные истории религий и мифам разных стран и народов. Судя по всему, исторические исследования во всех формах и направлениях были предметом главного, и, скорее всего, единственного интереса родителей девочки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60
Я нажал на кнопку дверного звонка.
Мальчик подошел к двери и осмотрел меня через глазок:
— Кто там?
— Наул Назель здесь проживает? — спросил я.
— Дедушки нет дома.
— А где он?
— На работе.
— Когда он придет?
— После восьми.
— А можно ему позвонить? На работе у него телефон есть?
Мальчик задумался, а потом ответил:
— Мне не разрешают давать телефоны незнакомым людям!
— Это правильно, — одобрил я. — Но у меня особый случай. Я приехал издалека, чтобы встретиться с твоим дедушкой. Он мне очень нужен.
— Приходите после восьми! — не слишком дружелюбно отрезал маленький боблин.
Я понял, что разговор с незнакомцем его пугает, и не стал продолжать допрос:
— Хорошо, я ухожу. Когда твой дедушка придет домой, скажи, что его искал… Впрочем, ладно, я сам приду после восьми.
Я вышел на улицу. Маленький боблин еще некоторое время смотрел в глазок, как будто боялся, что я вернусь с подкреплением и начну выламывать дверь квартиры.
Я посмотрел на часы. Свободного времени у меня было более чем в избытке. Конечно, я мог бы заставить мальчика-боблина открыть мне дверь и подождать Наула Назеля внутри, но применять магическое насилие к ребенку посчитал недопустимым и неприемлемым. Кроме того, я хотел лучше узнать Мураву и потому решил совершить прогулку по городу.
Начал я с центра Муравы: прошел по брусчатке Алой площади и посмотрел на величественную Цитадель — резиденцию Венценосца Колоссии и символ всей страны. Я едва удержался от того, чтобы магическим способом заглянуть за высокие кирпичные стены Цитадели. Мне подумалось, что тут, в средоточии государственной власти, как раз и могут находиться враждебные мне маги, ведущие на меня охоту. Мне не хотелось вступать с ними в борьбу до того, как я обрету достаточно сил и знаний.
Поэтому я покинул Алую площадь и пошел по Тварьской улице, разглядывая витрины роскошных магазинов и вывески дорогих ресторанов. Посещать подобные заведения могли лишь боблины. Они выходили из огромных шикарных лимузинов в сопровождении телохранителей и, не глядя по сторонам, входили в распахнутые предупредительными швейцарами двери.
Разрыв между богатыми боблинами, облюбовавшими центр Муравы, и нищими людьми, изгнанными на окраины города, был огромен и непреодолим. Боблины чувствовали себя абсолютными хозяевами страны. Казалось, они не задумывались о том, насколько шатка их власть, держащаяся на лжи и обмане. Они словно стремились и своим ухоженным видом, и дорогой одеждой, и автомобилями, и охраной, и украшениями подчеркнуть свое превосходство над людьми. Люди, которые ходили по Тварьской улице, могли лишь снаружи рассматривать недоступные магазины и рестораны.
Конечно, справедливости ради надо упомянуть, что я видел и богатых людей, но все равно выглядели они не так важно, солидно и нагло, как боблины. А вот изредка встречавшиеся мне бедные боблины от людей практически ничем не отличались. Видимо, они считались изгоями среди своих преуспевающих сородичей, так как, подобно людям, придерживались устаревших и немодных понятий доброты, честности и порядочности.
Прогуливаясь по Тварьской улице, я купил несколько газет, сел в сквере на лавочку и начал изучать политическую ситуацию в стране. Нового я узнал немного. Все газеты начинались с прославления мудрых высказываний Венценосца Вессариона Вессарионовича Статина и его великих деяний на благо Колоссии. Потом шли статьи, посвященные экономическим вопросам, в них говорилось о неуклонном росте благосостояния всего колосского народа. Затем следовали новости международной политики. Тут уже наблюдалось некоторое разнообразие во мнениях. Империку можно было либо безудержно хвалить, либо мягко упрекать за невнимание к нуждам Колоссии, то есть за предоставление недостаточно крупных кредитов. О странах Еропки писали и хорошее, и плохое. Про Язвию и Аффигу писали мало, видимо в нынешний момент Колоссия не имела с ними тесных контактов. Заканчивались все газеты одинаково: криминальной хроникой и пошлыми тупыми анекдотами.
Выбросив просмотренные газеты в урну (где им и было самое место), я продолжил свою пешую прогулку. Я не просто смотрел по сторонам. Я прислушивался к обрывкам разговоров, я впитывал в себя атмосферу города — атмосферу не только физическую, но и духовную, мыслительную. Через некоторое время я стал понимать настроения и нужды окружавших меня существ, от богатых боблинов, сидевших за столиками в ресторанах и не подозревавших о моем существовании, до нищих людей, копошащихся возле мусорных баков тех же самых ресторанов и также не обращавших на меня внимания.
Я так увлекся прогулкой, что не заметил, как наступил вечер. Центр Муравы осветился множеством огней: рекламными вывесками, подсвеченными витринами, уличными фонарями, фарами автомобилей. Я любовался красотой вечернего города, но при этом помнил, что все это великолепие предназначено лишь для правящей боблинской верхушки. Действительно, вечером на центральных улицах людей почти не осталось. Зато количество нарядно одетых боблинов и их дорогих автомобилей возросло в несколько раз. Боблины съезжались в ночные клубы, казино и рестораны, где собирались весело прокутить украденные у людей деньги.
Посмотрев на часы, я с некоторым удивлением обнаружил, что идет уже десятый час. Наул Назель давно должен был вернуться домой. Я поспешил к ближайшей станции подземки. Выйдя на улицу в нужном мне районе, я поразился контрасту между переливающимся разноцветными огнями центром и непроглядной темнотой жилого района. Уличных фонарей было немного, да то свет давал только один из трех. Лампы в стальных двух отсутствовали или были разбиты. Так что улица освещалась лишь светом из окон домов.
Не забыв принять все необходимые меры предосторожности, я дошел до двери в квартиру Наула Назеля.
— Черт! — непроизвольно вырвалось у меня, когда я обнаружил, что нужного мне боблина в квартире нет. Внутри находились лишь уже знакомый мне мальчик и женщина средних лет — очевидно, дочь Наула Назеля и мать мальчика.
Я позвонил. Шаркая уставшими ногами, женщина подошла к двери и спросила:
— Кто там?
— Мне очень нужно встретиться с Наулом Назелем, — ответил я. — Я уже заходил днем.
— Знаю, Напан мне рассказал. Зачем вам мой отец?
— К сожалению, я не могу этого сказать. У меня дело исключительно личного характера. Может быть, вы откроете дверь? Я мог бы подождать внутри.
— Отца сегодня не будет. Прямо с работы он уехал на дачу.
— На дачу?! Пожалуйста, дайте мне адрес!
Женщина задумалась, а потом четко и раздельно произнесла:
— Извините, но адреса я вам не дам! Если бы отец считал нужным, он сам сообщил бы вам его.
— Но я ведь никогда раньше его не видел! — вырвалось у меня.
Женщина насторожилась:
— Тогда зачем вы пришли сюда?
Я понял, что разговор заходит на второй круг. Мне не хотелось применять силу к этим боблинам, и без того несчастным и запуганным. Поэтому я спросил:
— Когда ваш отец вернется с дачи?
— Думаю, завтра вечером, после восьми.
— А если завтра он опять отправится на дачу?
— Ничем не могу помочь! — в голосе женщины послышалось нетерпение. Наш разговор ей определенно не доставлял удовольствия.
— Хорошо, я приду завтра, — вынужден был согласиться я, и начал спускаться по лестнице.
За дверью мальчик спросил:
— Мам, кто это был?
— Не знаю. И тебе об этом думать незачем. Мало ли разных людей ходит вокруг…
Я вышел на улицу и медленно побрел, куда глаза глядят. Я не знал, куда мне податься. Я, маг по крови, умеющий открывать двери в другие миры, не мог найти места для ночлега. Я мог бы вернуться в московскую квартиру, но это было слишком опасно. Я мог бы подыскать пустующее помещение здесь, в Мураве, и проникнуть в него с помощью магии. В конце концов, я мог воспользоваться ключом на остров Вечного Ребенка, но я не хотел встречаться с чересчур «законопослушным» магом до того, как найду тетю Вику и Отшельника.
Окна домов постепенно гасли, погружая во тьму пустынные улицы района. Я уже начал прощупывать своим магическим чувством окрестные дома в поисках пустой квартиры, где можно было бы расположиться на ночлег, когда мое внимание привлекли подозрительные звуки. Подумав, что в темноте меня окружают спецназовцы, я выхватил из кармана нож-«бабочку» (на то, чтобы достать из рюкзака диски, времени не было) и приготовился к защите и к контратаке.
Звуки приближались, и вскоре я выяснил их причину. Ко мне она не имела никакого отношения. Четверо шестнадцати-семнадцатилетних парней гнались за девочкой-боблинкой лет тринадцати.
Я слышал топот их ног и учащенное дыхание.
Люди обменивались короткими приглушенными криками:
— Загоняй ее в тупик!
— Заходи справа!
— У восьмого дома мы ее перехватим!
Девочка бежала молча. Я не знаю, почему она не звала на помощь. Может быть, она была уверена, что ночью в Мураве никто не придет к ней на выручку.
Я выступил из темноты, когда девочка поравнялась со мной. Она, видимо, подумала, что я один из ее преследователей. Юная боблинка как-то по птичьи взвизгнула, отпрянула в сторону, споткнулась и начала падать на асфальтовую мостовую… Почти не осознавая, что делаю, я ухватил ее за курточку не руками (до девочки дотянуться я бы не успел), а силой магии. Падение прекратилось, и боблинка зависла над мостовой под углом в сорок пять градусов. Затем я потянул курточку вверх и поставил девочку на ноги.
— Стой на месте! — велел я, хотя боблинка и без того не могла пошевелиться.
Все это произошло в течение нескольких мгновений. Преследовавшие девочку люди появились через несколько секунд. Увидев меня и стоявшую рядом боблинку, они замедлили шаг. Я ощутил исходивший от них омерзительный запах кислого пива и дешевых сигарет.
— Здорово, что ты ее поймал, — сказал один из парней.
— Сейчас мы посмотрим, правда ли, что у всех боблинов сзади имеется маленький хвостик, — с мерзкой ухмылкой произнес второй подонок.
Третий мерзавец обратился прямо к девочке:
— Ну-ка, сними трусики, покажи нам, что у тебя сзади… и спереди.
Я выступил вперед, загораживая девочку:
— Стойте!
— Чего-чего? — непонимающе переспросил парень, шедший впереди.
Я сделал сразу несколько вещей: во-первых, изобразил на лице свою «фирменную» улыбку; во-вторых придал своей фигуре устрашающие свойства индуистских богов; в-третьих, выпустил из рук «бабочку», которая, как и подобает одноименному насекомому, запорхала перед лицами подонков, угрожающе выставив лезвие и щелкая друг о друга половинками рукоятки.
Люди-ублюдки от ужаса застыли на месте с вытаращенными глазами. В этот момент из их голов выветрился не только алкоголь, но и остатки разума.
— Я иду во гневе своем! — веско сказал я. — Прочь, скоты, пока я не отнял ваши души!
Парни ринулись прочь, издавая нечленораздельные звуки, похожие на поскуливание или подвывание. Девочка за моей спиной также вскрикнула, но не от страха, а, скорее, от восторга.
«Бабочка» вернулась в мою ладонь. Я повернулся к юной боблинке и мягко, успокаивающе произнес:
— Зачем же ты ходишь по улицам так поздно?
— Я засиделась у подруги… — начала оправдываться девочка, и только потом сообразила, что вообще-то следовало меня поблагодарить: — Спасибо! Огромное спасибо!
— Да ладно, пустяки, — немного смутился я от взгляда больших сияющих глаз.
Теперь в скупом свете немногочисленных окон я разглядел, что девочка, несмотря на оттопыренные ушки и увеличенные зубки, довольно миловидна. Возможно, она была не чистой боблинкой, а полукровкой. Чем-то неуловимым она напомнила мне Рамдану.
— Давай, я провожу тебя до дома, — предложил я.
— Спасибо, — сразу согласилась девочка. — Я живу тут, совсем рядом.
— Вот и отлично, — я протянул руку. — Меня зовут Калки.
Боблинка вздрогнула, но безбоязненно и даже с какой-то непонятной мне гордостью вложила свою ладошку в мою ладонь:
— А меня зовут Цедария.
— Вот и познакомились, — подытожил я. — Ну, где ты живешь?
Цедария, действительно, жила неподалеку, через два дома. Наверное, убегая от подонков, она рассчитывала добежать до квартиры раньше, чем они ее настигнут. У нее могло получиться — ножки у девочки были длинными и проворными… но она могла и не успеть.
— Калки, ты правда смог бы убить их всех? — наивно и бесхитростно спросила Цедария.
Не желая врать и лукавить, я честно ответил:
— Сегодня утром я убил пятерых спецназовцев: двух людей и трех боблинов. Вчера я убил оборотня. Так что этих подонков я уничтожил бы, не колеблясь.
— Вот здорово! — восхитилась девочка. — Ты обязательно должен зайти ко мне домой.
— Вот еще… — с неохотой отозвался я.
— Обязательно-обязательно! — затараторила юная боблинка. — Мой папа будет рад видеть тебя.
Она потянула меня за руку в подъезд. Я уступил ее напору и позволил довести до двери в квартиру. Девочка открыла замок ключом, распахнула дверь и с порога закричала:
— Папа, мама, я встретила СУДЬЮ!
Слово «судья» она произнесла с необыкновенной значительностью. В коридор выскочили родители Цедарии: отец-боблин и мать-человек. Увидев меня, они замерли, а потом пригласили в дом.
Все еще нерешительно я переступил порог:
— Извините, это не моя идея…
— Папа, это самый настоящий СУДЬЯ! — возбужденно говорила девочка. — Он только что спас меня от четверых здоровенных мальчишек! Он владеет разящим мечом! Он поднял меня, не прикасаясь руками! Он сказал СЛОВА! Он сказал ТЕ САМЫЕ СЛОВА!
— Цедария, я же много раз говорил, что ты не должна обсуждать эти вещи при посторонних! — строго сказал отец.
— Калки не посторонний! — воскликнула девочка.
— Калки? — отец внимательно посмотрел на меня. — Молодой человек, откуда вы знаете это имя?
— Это мое имя, — ответил я.
— Не может быть! — боблин отступил назад, то ли из страха, то ли желая разглядеть меня получше.
Я понял, что у меня появился шанс разузнать кое-что важное. Из слов девочки я сделал вывод, что ее родители знали нечто такое, что скрывали от обычных людей. Поэтому я повел рукой и заставил подняться в воздух первый попавшийся на глаза предмет — рожок для одевания обуви.
У боблина и его жены подкосились ноги и остекленели глаза. Наверное, когда тетя Вика убила ножом оборотня, у меня был точно такой же вид.
— Вот видите! — с гордостью произнесла Цедария. — Что я вам говорила? Это самый настоящий СУДЬЯ!
— Я иду во гневе своем… — начал было я, но стоило мне только произнести эти слова, как родители девочки без чувств повалились на пол.
— Прошу прощения! — сказал я, хотя слышала меня одна лишь Цедария.
Юная боблинка не растерялась, не испугалась и рассердилась.
— Давай отнесем их в комнату! — обратилась она ко мне.
Чувствуя свою вину за беспомощное положение родителей девочки, я напрягся, представляя, что тяну вверх их за одежду. Сначала я поднял отца и, сопровождаемый Цедарией, транспортировал его в комнату, чтобы положить на большую двуспальную кровать. Потом я повторил то же самое с ее матерью и разместил женщину на кровати рядом с мужем.
— Пошли на кухню! — деловито распорядилась девочка.
Там она налила из-под крана стакан холодной воды.
— Подожди пока тут! Я подготовлю родителей к встрече с тобой.
— Ну, подготовь… — согласился я.
Вскоре из комнаты послышались приглушенные голоса. Я не стал прибегать к магии, чтобы подслушать содержание разговора. Я и без этого знал, что Цедария рассказывает родителям подробности нашей неожиданной встречи. Сам же я в этот момент думал о причудах судьбы, которая не позволила мне встретиться с Наулом Назелем, но зато организовала знакомство с не менее интересной семьей Цедарии. Несомненно, родители девочки были людьми образованными и, наверняка, обладали важными для меня знаниями. Я был бы рад уже тому, если бы они мне объяснили, почему все боблины так реагируют на фразу: «Я иду во гневе своем».
Глава 6. Мифы об истории.
Квартира, в которой я оказался, была маленькой, небогато обставленной, но зато чистой и уютной. Сидя на кухне, я видел, что почти весь коридор занимают стеллажи с книгами, упирающиеся в потолок. От нечего делать я начал изучать надписи на корешках книг. Вообще, я давно заметил, что количество и подборка книг в доме (а тем более, их отсутствие) очень много могут поведать о хозяевах: об их интересах, образовании, интеллектуальном уровне.
Подавляющее большинство книг в доме Цедарии было посвящено истории Изначального мира. Здесь имелись и серьезные научные труды, и научно-популярные книги, и даже исторические романы. На отдельных полках располагались издания, посвященные истории религий и мифам разных стран и народов. Судя по всему, исторические исследования во всех формах и направлениях были предметом главного, и, скорее всего, единственного интереса родителей девочки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60