— Ты сумел выяснить, что же всё-таки вам помешало? — Сладкая Отрава изысканно и деликатно поднесла чашку к губам.— Знаешь, София, я и так слишком много болтаю, у меня есть свой вопрос: зачем ты пришла?— Кое-кто говорит, что мать Джона возвращается, — улыбнулась Сладкая Отрава.— Помилуй бог, если это правда.— А ты не знаешь, Генри, зачем ей возвращаться? Что за связь между ней и нынешним делом Джона Тейлора?В какой-то момент мне показалось, что Уокер просто прогонит демоницу. Или прикажет своим людям вывести её прочь. Но он лишь сидел, сгорбившись, внезапно состарившийся и усталый, а взгляд его погрузился в видения прошлого.— Всё началось с Марка, — произнёс наконец Уокер бесцветным голосом. — Когда тот представил Чарльза его будущей жене. Я думаю, он и понятия не имел, что делает. Его просто использовали… К тому времени он уже стал Коллекционером. Одни презирали его, другие уважали, но все его знали. Чарльз же был кабинетным учёным, почти отшельником. Он сам позвонил Марку в надежде, что тот поможет ему подобрать сведущего ассистента. Уж очень область исследований специфическая… (Интересно, сам он додумался до этого или кто-то нашептал?) К тому времени Чарльз решил заняться происхождением Тёмной Стороны: нашёл достойное применение своим заработкам… Марк обратился к специалистам, и те за приличную плату отыскали девушку по имени Фенелла Дэвис. Блестящая молодая исследовательница, она уже успела приобрести признание в учёной среде, к тому же хорошенькая, с острым язычком и слегка помешанная на происхождении Тёмной Стороны… Романтические чувства не заставили себя ждать, и вскоре Марк и Фенелла поженились.Уокер хмуро уставился в пустую чашку.— Бедняга. Чарльзу было невдомёк, что его используют. В нём самом никто не нуждался. Джон — другое дело.— Как это? — спросила Сладкая Отрава, наклоняясь вперёд. — Почему Джон? Что в нём такого?— Помню, когда он родился, Чарльз просто сиял от счастья. Я таким никогда его не видел. Он все меньше времени тратил на работу и все больше — на семью, он больше не был угрюмым и почувствовал вкус к жизни. С готовностью участвуя в исследовательских проектах, Чарльз восстановил свою научную репутацию, в чём ему немало помогла Фенелла. Мы — я, Марк и он — помирились наконец после стольких лет. Конечно, мы стали старше и, наверное, мудрее, но главное — мы вновь обрели счастье… И мы любили Фенеллу! С ней всегда было легко и просто… А потом Чарльз узнал, кто такая на самом деле его жена. Что там у них случилось, не знаю, но Фенелла пропала. В один прекрасный день она бесследно исчезла во мраке Тёмной Стороны… Мы искали её, видит бог, как могли. Чарльз вновь занялся проклятым вопросом происхождения Тёмной Стороны, но теперь он много пил. Можешь мне поверить — мы с Марком пытались помочь, но всё без толку. Чарльз спился и умер, так и не подпустив нас к себе. А сына он побаивался, будто в один прекрасный день ребёнок может вдруг превратиться в ядовитую змею и напасть на него. Мы старались присматривать за Джоном, насколько возможно. Не раз и не два мы останавливали косильщиков, пока Джон не подрос достаточно, чтобы постоять за себя.— Ему об этом известно?— Никогда не спрашивал.— Но почему его мать возвращается? Почему именно сейчас?— Никто не понимает. Иначе мы бы что-нибудь… предприняли.— Чтобы остановить её?— Думаешь, такое возможно? Лично я сомневаюсь. София, что ты хочешь узнать? Зачем тебе это?— Видишь ли, я сейчас работаю с Джоном, и как раз над тем самым проклятым вопросом. Чем ближе мы подбираемся к истине, тем теснее она оказывается связана с личностью его матери. Хотя как раз насчёт этой личности у каждого своё мнение.— Если бы я заботился о тебе, София, я бы посоветовал держаться подальше от Тейлора. Как можно дальше.— А тебе стоило бы держаться подальше от нас. Ты можешь сильно пострадать. Я бы этого не хотела.— Серьёзно?— Вполне возможно. Я до сих пор не вполне разобралась — ну, с любовью. Отзови своих людей, Генри. Ради нашего прошлого.— Не могу. Джон зашёл слишком далеко. Он слишком опасен для существующего порядка вещей. Его необходимо остановить.— Убить, иными словами?— Я постараюсь взять его живым — если получится. Ради нашего прошлого.— Как же так, Генри… Что делает его таким опасным? Кем должна быть его мать, чтоб напугать столько сильных людей?— Боюсь, ты плохо меня слушала. — Уокер почти рассердился. — То, что мы вызвали сюда во время обряда Бабалон, — это и есть мать Джона Тейлора!Уокер повернул голову и посмотрел мне прямо в глаза:— Знаю, Джон, ты сейчас смотришь и слушаешь. Стоило рассказать гораздо раньше, но я хотел избавить тебя от груза наших грехов. Поверь, мне очень жаль, что так вышло, но сейчас тебе лучше отступиться. Или ты сдаёшься, или я прикажу тебя убить — на случай, если ты и в самом деле… сын своей матери. ГЛАВА 10ЖЕНА Да, на трезвую голову такое нелегко переварить. Я чувствовал, что заслуживаю двойную порцию выпивки. Сказать по правде, несколько двойных порций, и отдельно — запить чем-нибудь вовсе безразмерным, но тоже крепким. А потом хорошо бы забраться в тёмный угол, где никто не увидит, как меня бьёт дрожь.В круге адского пламени Сладкая Отрава вернулась в хрустальную пещеру Владыки Терний. Она немедленно прилепилась к Грешнику, всем видом показывая, что Уокер для неё больше ничего не значит, и некоторое время они обменивались нежностями. Потом Сладкая Отрава уставилась на меня с подозрением:— Но как Уокер смог тебя увидеть? Предполагается, что это невозможно.Я пожал плечами:— Так ведь это Уокер. Он может все. Подозреваю, у него в должностной инструкции так и записано. В настоящий момент интересно другое: как нам отсюда выбраться, пока люди Уокера не заблокировали последние выходы. Ты как раз успела упомянуть, где мы находимся, София.— Никакая я тебе не София! Так меня зовёт только Генри!— А ты как её зовёшь? — глянул я на Грешника в неофициальной обстановке — дома, например?— Дорогая, — торжественно сообщил он. — Опять же, тебе к ней так обращаться не следует.— О, Сидни… — Сладкая Отрава блаженно зажмурилась и сжала Грешника в объятиях.— Вам пора уходить, — напомнил о своём существовании Владыка Терний. — Надеюсь, я смогу отвлечь людей Уокера и выиграю для вас немного времени. Небольшая разминка мне не повредит.— Небольшая разминка? — усомнился Грешник. — Ты думаешь выстоять против армии Уокера?— Но я же Владыка Терний. Мне дана власть над всеми, кто живёт или каким-то иным образом существует на Тёмной Стороне.— Постарайся не слишком свирепствовать, — попросил я, — Многие из них просто отрабатывают жалованье.— Я сам решу. И ничего не обещаю. У меня своя должностная инструкция.— Почему ты нам помогаешь? И так охотно? — Я пристально посмотрел на Владыку Терний.Величественный старец пожал плечами и устроился на каменной плите поудобнее.— Потому что я чувствую, что все приближается к концу — из-за тебя, Джон, если я ещё не выжил из ума. Для меня это шанс сбросить надоевшую ношу. Иди… и не хлопай дверью, а не то превращу тебя во что-нибудь тихое и безвредное.Владыка Терний прикрыл глаза, а я насупился. Не понимаю, почему всем им не терпится сообщить мне, что конец близок. Я и сам мог прикрыть глаза и увидеть Тёмную Сторону во всех подробностях — такой, какой она предстала в момент временного сдвига: опустошённая и безлюдная. Ничего, кроме развалин под ночным небом и прячущихся под камнями насекомых. И умирающий у меня на руках Эдди Бритва, которому я как раз успел пообещать, что не допущу этого. Только через мой труп.— Куда отправляемся? — спросила Сладкая Отрава, надевая на свою изящную головку соломенную шляпку.— Куда нам остаётся? — хмыкнул Грешник.— «Странные парни». Мы ещё можем туда вернуться, — напомнил я неохотно. Алекс точно не станет плакать от счастья.Доставая клубную карту, я объяснил свой выбор:— Если предстоит серьёзный разговор с Уокером, чего, судя по всему, не избежать, лучше на знакомой территории.Других идей не было. Я привёл в действие карту, и мы проскользнули в бар, неприятно удивив Алекса Морриси, который уже собирался идти спать. Он поднял стулья на столы, погасил верхний свет и стоял посреди зала в белой ночной рубашке и ночном колпаке с кисточкой. Смерив нас ледяным взглядом, Алекс зашёл за стойку, чтобы спрятать колени. Будь у меня такие колени, я бы тоже их прятал. Я бы даже раскошелился на рубашку подлиннее.Алекс Морриси жил в небольшой квартире прямо над баром. Когда-то давно я там пару раз ночевал. Неуютное место, и кушетка ужасно неудобная. Мебель, похоже, в своё время отказались принять на городской свалке, посуду Алекс мыл, только когда в мойке не оставалось свободного места, а все горизонтальные поверхности были плотно заставлены фарфоровыми фигурками, изображавшими непристойные сценки. Алекс их коллекционировал. Раньше его жена поддерживала здесь безупречный порядок. Бывшая жена. Из этого, наверное, можно при желании извлечь мораль, но я бы не стал тратить время впустую. Алекс не поймёт, о чём речь, даже если вы будете бить его по голове и объяснять: «Смотри — вот мораль».— Заведение закрыто, — объявил Алекс ледяным тоном. — Можно сказать так: «Закрыто, то есть сюда уже нельзя зайти», а для особо тупых — «проваливайте отсюда по домам».— Ну так открой! — потребовал я безжалостно. — Нас жажда мучает, и день был такой тяжёлый, что ты не поверишь.Алекс вздохнул:— Все так говорят. Хорошо: цены экстраординарные ночные, повторные заказы не принимаются. Горячих закусок не будет. Вы думаете, я ваша мама? И давай сюда клубную карточку, Тейлор! Когда я захочу, чтобы народ сваливался мне на голову в любое время дня и ночи, я дам рекламу, можешь не беспокоиться. У тебя опять на хвосте погоня, Джон? Скажи, что я ошибаюсь. Мне готовиться к вооружённому нападению, членовредительству и потокам сквернословия?— Увы, Алекс, — скромно потупился я. — Джон Тейлор — это ходячая проблема, тебе раньше никто не говорил? Я знавал людей, которые ради заработка трахали альбатросов; от них было меньше неприятностей.— А куда ты дел сестёр Колтрейн? — спросил я, оглядываясь. — Они могли бы здорово помочь.— Отправил домой, — буркнул Алекс и стал неохотно готовить нам напитки.Я заказал большую порцию бренди, Грешник — минеральную воду, Сладкая Отрава — «манхэттен» с маленьким зонтиком, а Безумец потребовал «ёрш». Оказалось, что в понимании Безумца «ёрш» — это водка со сливовым соком. Алекс даже поморщился, подавая напиток; при виде того, как Безумец пьёт, скривились мы все.Я пил и оценивал поле боя. Что ж, по крайней мере, сюда нельзя пройти незаметно. Магическая защита на нескольких уровнях: работа самого Мерлина. Оповещение о вторжении гарантировано.— Ладно, — сказал Алекс. — Давай подробности.— Уокер сейчас наверняка собирается сюда. Он не найдёт — или уже не нашёл — нас там, где ожидал, и скоро сообразит, где нужно искать. Оказавшись здесь, он мне не обрадуется. Нет, не обрадуется. Боюсь, сначала он будет стрелять и только потом задавать вопросы. Через медиума.— Я могу завернуть обратно Люси и Бетти. Или лучше связаться со Сьюзи Дробовик?— У неё свои дела. — Я покачал головой. — К тому времени, как мы разыщем Сьюзи, наши проблемы уже решатся так или иначе. Да и Грешник со Сладкой Отравой не так уж плохи…— Я тоже! — с энтузиазмом напомнил Безумец.— Ну разумеется! — тактично согласился я. — Но ты ведь не всегда бываешь с нами, правда?— Правда, — подтвердил Безумец и попытался закусить пустым стаканом.Алекс долго приглядывался к Сладкой Отраве и наконец спросил:— Знаешь, ты как две капли воды похожа на мою бывшую, только сиськи гораздо больше. Почему?— Не будем отвлекаться! — перебил я. Некоторые темы заведомо не могут довести до добра. — Наше расследование зашло в тупик, возможно — окончательный. После Владыки Терний спрашивать больше некого. Есть, конечно, жуткий народец и подземные великаны, но к этим стоит обращаться, лишь когда уже заказаны и гроб, и заупокойная служба. Я, конечно, великий мастер брать на пушку, и не только людей, но даже мои возможности имеют предел.— Приятно это слышать, — сказал Алекс. — Ты изменился с тех пор, как вернулся на Тёмную Сторону, Джон. Пользуешься своей репутацией как оружием, и я начинаю верить, что ты и правда король в изгнании.— Не исключено, — вздохнул я, делая последний глоток. — Не забывай только, что на Тёмной Стороне таких королей всегда хватает. А сейчас я просто частный детектив в тупике.— Но у тебя все ещё есть твой дар. — Сладкая Отрава взмахнула ресницами над самым краем бокала. Почему бы с его помощью не найти людей, которые расскажут то, что тебе нужно?— Не могу рисковать. За мной следят, и на сей раз пришлют уже не косильщиков. Не знаю пока, кого именно, и предпочёл бы не знать. Они воплотятся при первой возможности, при первом намёке…Все слушали очень внимательно, но я замолчал. Есть вещи, о которых никому не надо говорить. По счастью, нас отвлекли: по стальной лесенке у входа загремели тяжёлые размеренные шаги. Мы все обернулись и вздрогнули, как ужаленные. Даже Безумец проявил некоторый интерес к происходящему. Я судорожно рылся в карманах пальто, пытаясь отыскать средства отодвинуть неизбежное. Уокер не мог найти меня так быстро! Никак не мог… Долго успокаивать себя, к счастью, не пришлось: вместо Уокера в бар впорхнула леди Удача. Даже такие лёгкие ножки, оказывается, могут очень убедительно греметь по железным ступенькам. Мы с облегчением вздохнули. Даже с номадами иметь дело проще, чем с Уокером, когда тот не в настроении. Леди Удача ничуть не изменилась: та же хрупкая фигурка, то же восточное личико, серебряное платье, очаровательный рот и глаза, сверкающие как звезды. Она стояла перед нами, гордо выпрямившись, с царственной улыбкой — живое воплощение судьбы и всех её капризов. Выигрыш в лотерее и сердечный приступ, смертельная болезнь и миг совершенства — и всё, что есть между ними. Мы все были потрясены её появлением; конечно, исключая Алекса, позволившего себе громко фыркнуть за стойкой.— Вижу, табличка «закрыто» больше ни для кого не указ. Знаете, в своё время я, бывало, запирал и никто не мог попасть внутрь. Придётся обновить магическую защиту. Что вам угодно; леди?— Здравствуй, Джон. — Она ни на кого больше не смотрела; я чувствовал себя как самолёт в лучах зенитных прожекторов, — Я проходила мимо. Дай, думаю, загляну, посмотрю на тебя. Узнал что-нибудь?— Я… тут кое-что произошло. Дело довольно интересное…— Ты не ответил на мой вопрос, Джон.— Так ты — настоящая номада? — вмешался в разговор Грешник. — Вот это да! Не ожидал увидеть кого-либо твоего уровня во плоти в наше время. Дождаться вашего появления, говорят, почти невозможно…— Я здесь неспроста, — обронила леди Удача, по-прежнему не сводя с меня глаз.— Точно, — согласился Безумец. — Ты — не леди Удача и не номада.Безумец побледнел, лицо пошло красными пятнами, но именно сейчас он выглядел совершенно вменяемым.— Я тебя знаю. Мы виделись… раньше.— Всё верно, — согласилась гостья, которая не была леди Удачей. — Бедный мой…Она благосклонно улыбнулась, но Безумец зажмурился и закрылся руками, будто его хотели ударить.— Мне очень жаль, Джон. Я вовсе не хотела тебя обманывать, но предстань я в своём настоящем облике и назовись своим именем, ты бы отказался от этой работы.Прелестная фарфоровая куколка исчезла — возник новый грозный образ. Безумец отступил и в ужасе прижался спиной к стойке. Несмотря на помрачённый рассудок, он видел больше нас. Он зажмурился, отворачиваясь.Гостья была высокой, худой и бледной, с бескровной кожей, широким ртом, орлиным носом и чёрными волосами, глазами и губами, как на чёрно-белой фотографии. В её глазах горел огонь, который мог прожечь вас насквозь. Серебряное платье осталось тем же, но теперь оно выглядело скорее зловещим, чем элегантным.— Здравствуй, Джон, — повторила она грудным голосом, подобным горькому меду. — Я — твоя мать.Простые слова, казалось, заполнили бар без остатка. Все вокруг замерло и притихло, будто время остановилось в это мгновение. Я не нашёлся, что ответить, да мне и не хотелось. Я готовился к этому долгие годы — а мать вернулась в мою жизнь легко и просто, будто забыла сумочку. Мне следовало быть умнее: уж конечно, встреча произойдёт на её условиях, не на моих. О, сколько обвинений, сколько горьких слов успел я заготовить… Думал, за словом в карман не полезу.О тех днях, когда мы жили вместе, я ничего не помню, хотя не так уж я был мал. И это она забрала с собой? Но я никогда не сомневался, что узнаю её, едва увижу. Можно ли не узнать собственную мать? Но эту суровую мрачную женщину я видел впервые, вне всякого сомнения. Всё вышло так неожиданно, что разобраться в собственных чувствах мне оказалось не под силу.Мать улыбнулась. Думаю, она лишь хотела меня успокоить и ободрить, но улыбка вышла угрожающая, как у большой кошки, примеривающейся к жертве.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22