— Кто это?
Пауза, после чего он явно расслабляетца, слава яйцам:
— Ладно, Малки. Отбой.
Он вырубает мобильник и говорит мне:
— Сегодня в карты играют у Майки Форрсстера. Норри Хартон, Малки МакКаррон и еще там народ. Давай к ним подвалим.
Я говорю, што у меня нет денег, это неправда, но играть в карты с Бегби — значит играть до тех пор, пока он тебя не обдерет как липку, и по хуй, сколько времени это займет. Так што я пас.
— Ну ладно, пойдем хоть выпьешь, мудила, — говорит он.
Ну, как я уже говорил, отказать Бегби практически нереально, поэтому мы идем играть в карты, и всю дорогу Бегби долдонит про Марка Рентона и про то, как он его, на хер, убьет. Мне совершенно не нравитца такое его настроение, и я не особо люблю Малки, Норри и Майки Форрестера. Они сидят вокруг стола, а на столе — до хрена кокса, и бутылки с вискарем, и банки с пивом. Я выхожу из игры, проиграв тридцать фунтов.
— Поставь пока музычку, — говорит мне Бегби, но я не могу поставить, что хочу, потому што он тут же добавляет: — Поставь Рода Стюарта, пидор… каждый день я кайфую… пью вино, мне хорошо…
— У меня нет Рода Стюарта, — говорит Майки. — Был, но когда она от меня уходила, она забрала кучу записей.
Франко смотрит на него.
— Так, забери их обратно, бля, пидор! Какие, бля, карты без Рода Стюарта?! Што мы делаем, когда играем в карты: надираемся, поем Рода Стюарта. Это традиция, нах.
— А вы видели фоты Стюарта на буклете в последнем альбоме? — говорит Норри. — Он одет как-то странно. А есть ваще фотка, где он на пидора похож!
Я очень хорошо помню эти фотки, у Рода Стюарта там волосы зачесаны назад, он в очках и у него усы. Но я молчу, потому што знаю, как на это среагирует Франко.
— Ты што щас сказал, Норри?
— Ну, этот сборник, где лучшие вещи. На одной фотке он в бабу переоделся, а на другой на пидора похож.
Бегби начинает трясти.
— Што значит одет как пидор? Ты што, бля, думаешь, што Род Стюарт пидор? Род, бля, Стюарт? Ты так, на хуй, думаешь?
— Я не знаю, пидор он или нет, — смеетца Норри. Малки видит, што дело пахнет керосином, и пытаетца вмешаться.
— Давай, Франк, сдавай. Майки говорит:
— Род Стюарт не пидор. Он ебал Бритт Экланд. Вы ее видели в этом фильме с Каланом, который у нас снимали?
Но Франко уже ничего не слышит. Он говорит Норри:
— Так што, если ты думаешь, што Род Стюарт пидор, так ты, наверное, думаешь, что и ребята, которые любят Рода Стюарта, тоже пидоры, да?
— Не… я… я.
Слишком поздно, дружище, я отворачиваюсь, чтобы этого не видеть, но я слышу удары и крики, и когда я опять поворачиваюсь к ним, лица у Норри не видно, будто он надел черную маску.
— Эй, Франко, друг, там еще кое-што оставалось бутылке, — стонет Майки, а Франко встает и идет к двери. Майки помогает Норри добратца до ванной. Я иду следом за Франко, выхожу и спускаюсь за ним по лестнице.
— Блядский урод со своими блядскими замечаниями,»-говорит он, глядя на меня, но я не смотрю на него, я думаю, што надо бы доползти до «Николь» и выпить по пинте пива, штобы он малость остыл, а потом — побыстрее слитца домой. Да, мне хотелось компании. Но не такой, честное слово.
42. «… перелом пениса…»
Бедный Терри, ему пришлось очень несладко. Мы вызвали «скорую», его отвезли прямо в больницу, там быстро обследовали и сказали, что у него перелом пениса. Это, видимо, серьезно, потому в больницу его забрали сразу.
— Если все срастется как надо, — сказал доктор, — тогда все будет хорошо. Функции полностью восстановятся. Могут быть осложнения, но пока что об ампутации речи нет.
— Что… — Терри в ужасе, потому что он понимает, что они не шутят.
Доктор мрачно смотрит на него:
— Это самый худший вариант, мистер Лоусон. Надеюсь, до этого не дойдет. Но должен заметить, что травма очень серьезная.
— Я знаю, што очень серьезная! Я, бля, лучше вас знаю!
Это ж мой член!
— Значит, вы понимаете, что вам сейчас нужно отдыхать и избегать нагрузок любого рода. Лекарство, которое мы вам дали, должно предотвратить возникновение непроизвольной эрекции, а ткани восстановятся сами. Это один из худших переломов за всю мою практику.
— Но мы только…
— Это случается гораздо чаще, чем вы думаете, — говорит ему доктор.
У Рэба звонит мобильный, это Саймон. Рэб говорит, что Саймон очень расстроен, но скорее из-за задержки в съемках, а не из-за самого Терри. Даже нам с Рэбом трудно шутить на эту тему. В конце концов он поворачивается ко мне и говорит:
— Я всегда говорил, что член Терри доведет его до беды, и не только я, кстати. Но мы себе и представить не могли, что в конечном итоге он устроит такую беду своему члену!
Он вроде пытается нас подбодрить. Но никому не смешно. Джина, Урсула, Ронни и Мелани пребывают в каком-то ступоре и, кажется, до сих пор еще не верят в происходящее. Мел хуже всего.
— Я не нарочно. Я ничего не могла сделать…
— Это был просто несчастный случай, — говорю я, поглаживая ее по спине. Расцеловавшись со всеми, иду домой и рассказываю обо всем Лорен и Диане. Диана прикрывает рукой рот, а Лорен едва скрывает свое ликование. Она сделала вегетарианскую лазанью, и мы садимся есть.
— Значит, теперь ваши планы насчет порнофильма накрылись, — говорит Лорен, наливая себе стакан белого вина.
Мне почти стыдно ее разочаровывать, она так счастлива.
— О нет, дорогая, шоу должно продолжаться.
— Но… — Лорен сражена этой новостью наповал.
— Саймон не будет менять своего решения, мы продолжаем снимать фильм. Он найдет замену.
Теперь Лорен начинает беситься.
— Тебя эксплуатируют. Как ты можешь?! Тебя же просто используют!
Диана набирает полную вилку еды, засовывает ее себе в рот и смотрит на меня. Взгляд у нее напряженный. Она с трудом глотает, пожимает плечами и говорит очень ровным голосом:
— Лорен, тебя это никак не касается. Успокойся, пожалуйста. Теперь уже я начинаю заводиться. Меня бесит ее зацикленность на себе. Надо заставить ее увидеть хоть что-то, кроме собственного невроза.
— В универе мы изучаем кино только теоретически, а тут у меня появляется шанс сделать свой собственный фильм. Почему тебя это так раздражает?
— Но это же порнография, Никки! Тебя используют! Я медленно выдыхаю.
— Но почему тебя это волнует? Я не глупая дура, это мой выбор, — говорю я.
Она смотрит на меня со спокойной и тихой ненавистью во взгляде.
— Ты моя подруга. Я не знаю, что они с тобой сделали, но я им этого с рук не спущу. То, что ты делаешь, — преступление против собственного пола. Вы порабощаете и угнетаете женщин! Ты же это изучаешь, Диана, скажи ей! — нудит она.
Диана берет деревянные вилки и накладывает себе еще салата.
— Все не так просто, Лорен. Здесь есть много нюансов. Я не думаю, что порно само по себе представляет проблему. Все дело в нашем восприятии.
— Нет… все не так, ведь мужчины-то все равно сверху. Диана одобрительно кивает, как будто Лорен сказала что-то, что не успела сказать она сама.
— Нуда, только в порноиндустрии, возможно, меньше, чем где бы то ни было. А как насчет фильмов, где сексом друг с другом занимаются женщины, такие фильмы снимаются женщинами и для женщин? Каким образом лесбийское порно укладывается в твою концепцию? — говорит она.
— Это фальшивое самосознание, — отвечает Лорен. Мне это все надоело.
— Это даже не забавно, Лорен, — говорю я, встаю из-за стола и беру свою сумку. — Оставьте посуду, девочки. Я помою, когда вернусь. А то сейчас я уже опаздываю.
— Ты куда? — спрашивает Лорен.
— К подруге, надо кое-что отрепетировать, — говорю я и направляюсь к двери.
Лорен даже привстает, но Диана хватает ее за локоть и заставляет сесть на место.
— Лорен! Хватит! Садись и ешь. — Она обращается к ней как к капризному ребенку, на которого Лорен сейчас и похожа.
Я выхожу на лестницу и спускаюсь вниз, из квартиры все еще доносится какой-то шум. Сажусь на автобус до Западного Хейлса и еду к Мелани. Приходится побегать по району, прежде чем мне удается найти ее дом. Она как раз укладывает сына спать. Мы репетируем реплики, потом — некоторые сцены с действием, и я остаюсь у нее ночевать.
На следующее утро мы дожидаемся ее маму, потом садимся на 32-й автобус и едем в Лейт. Идет сильный дождь, и в паб мы приходим, промокшие до нитки. Мужская часть актерского состава выглядит несколько растерянной и подавленной, и тут я замечаю, что камеры что-то не видно. Зато в кресле сидит какой-то высокий и тощий мужчина лет тридцати пяти, с вьющимися волосами и бакенбардами.
— Это Дерек Коннолли, — объясняет мне Саймон. — Дерек — профессиональный актер, и он согласился помочь нам, в смысле, поднатаскать вас в плане актерского мастерства. Может быть, ты его даже видела. Он играл шотландских злодеев в «Большом клюве», «Катастрофе», «Эммердэйле» и «Таг-гарте».
— На самом деле в «Таггарте» я играл адвоката, — возражает Дерек.
Мы начинаем с ролевых упражнений, а потом работаем со сценарием. Если Дерек и разочарован нашими потугами на «актерское мастерство», он никак этого не показывает. Я сразу же пожалела, что прогуливала занятия по драматическому искусству. Но все еще можно исправить.
Потом мы с Саймоном едем к нему, и я рассказываю, как мы с Мел репетировали.
— Надо было и ее тоже позвать, — говорит он.
Ну уж нет, Мел как-нибудь обойдется. Он — мой и только мой.
43. Афера № 18746
Хотя уже наступила весна, на улице еще прохладно, и мне непросто оторваться от Никки. К тому же я начинаю нервничать, встречая в пабе Мо или Али. Так что я отложил все это, и мы с Никки сходили позавтракать, а потом заглянули в монтажную, где я сделал несколько копий кассеты с развлекающимся Полом.
— Что это?
— Да так, дополнительный источник доходов, — говорю я ей и звоню рекламщику всея Лейта по зеленому мобильнику. Никки говорит, что ей нужно в университет и что она позвонит мне позже. Она идет к двери, а я смотрю ей вслед. Ее задница в длинной юбке движется весьма элегантно. Забавно, но в наше время, в расцвет унисекса, только очень немногие женщины обладают достаточной грацией, чтобы правильно носить юбку — такую женщину ты замечаешь всегда. Никки надевает длинное пальто с капюшоном, застегивается, и я различаю ее ослепительную улыбку даже под меховым капюшоном, она машет мне на прощание и уходит.
Я звоню Полу и говорю ему, что нам нужно срочно встретиться, в полдень, в баре «Берег», что рядом с портом. Мы приходим туда приблизительно одновременно. Пол явно обеспокоен, но это только цветочки, вскоре ему предстоит беспокойства по самое не хочу. Я достаю счет, чековую книжку и ручку и кладу перед ним.
— Так, Пол, будь так добр, подпиши вот это.
— А ты умный, — говорит он, доставая очки, видимо, у него дальнозоркость, и начинает изучать счет и чековую книжку. — А это никак не могло подождать… что… деньги на образовательное видео… это еще что такое? Я не видел этих счетов. Что за «Бананацурри фильмз»?
Я оглядываю бар с высокими потолками, солидными деревянными панелями и большими окнами.
— Это моя кинокомпания. Называется так в честь квартала Банана, он тут рядом находится, я там вырос, ну и маленький реверанс в сторону моих итальянских корней.
— Но… почему?
— Ну, — объясняю я. — Шон Коннери назвал свою кинокомпанию «Фонтанбридж фильмз», по названию места, где он вырос. Мне показалось, что это стильно, и вполне можно повторить этот трюк.
— А какое отношение это имеет к образовательному видеопроекту кампании «Бизнесмены Лейта Против Наркотиков»?
— Абсолютно никакого. Это частичное финансирование фильма, который называется «Семь раз для семи братьев». На начальные расходы. Сфера взрослых развлечений, или, если вам так больше нравится, порнографический фильм.
— Но… но какого хера! Так нельзя! Нет! — Пол встает, у него такой вид, как будто он сейчас бросится на меня с кулаками. — Так мы не договаривались.
— Слушай, я верну деньги, как только они придут из другого источника, — примирительно объясняю я. — Это бизнес. Иногда нужно ограбить Питера, чтобы заплатить Полу, ну или еще как-нибудь. — Я улыбаюсь, думая о голландском порнобароне Петере Мурене, он же Миз.
Пол разворачивается и явно собирается уходить. Но потом оборачивается ко мне и утыкает в меня обвиняющий перст.
— Если ты думаешь, что я это подпишу, то ты просто псих. И вот что я тебе скажу: сейчас я пойду в комитет и в полицию и расскажу им всем, что ты всего лишь мошенник!
Он говорит достаточно громко. К счастью, бар пока еще почти пуст.
— Забавно, — говорю я ему. — Вообще-то я сразу понял, что ты урод, но я подумал, что ты урод, который хотя бы разбирается, что к чему. Выходит, я ошибался. — Я вытаскиваю кассету. — Я так думаю, эта пленка очень даже заинтересует твоего босса. Если хочешь, можешь ее уничтожить, я сделал копии. Не только для твоего босса, одну для «Ньюз», еще одну — для урода-советника. Здесь зафиксирован тот чудесный момент, когда ты нюхаешь кокс и рассказываешь про порошок, который где-то там покупает твой босс.
— Ты шутишь… — медленно произносит он, пристально глядя на меня. У него в глазах появляется паника.
— Вообще-то нет. — Я протягиваю ему кассету. — Вот, возьми, если не веришь. Хотя забирай в любом случае. А теперь сядь.
Он зависает на пару секунд, обдумывая сложившееся положение. Потом с обреченной покорностью плюхается обратно на стул. Официантка приносит нам два капуччино. Они здесь знают толк в капуччино. Правда, мне кажется, что одна порция хорошего кофе будет потрачена впустую, потому что Пол явно думает о другом, видимо, уже готовит свои вкусовые рецепторы к тюремной пище. Да, это все куда хуже, чем его самые жуткие кошмары. Но я не хочу, чтобы он окончательно расклеился, потому что это заметят люди, и тогда он выдаст себя.
— Не вини себя в том, что случилось. Ты не первый, кого наебывают таким образом, — говорю я, думая о Рентоне, — и уж точно не последний. Считай, что ты просто набрался опыта. Никогда не доверяй наркоманам с деньгами, — заговорщицки говорю я ему, — потому что эти деньги наверняка появились из кармана какого-нибудь наивного, доверчивого пидора. В данном случае наивный, доверчивый пидор — это ты, — говорю я, тыкая в него пальцем. — Но теперь ты станешь умнее, это я тебе гарантирую.
— Кто дал тебе право поступать так со мной?
— Ты только что сам ответил на свой вопрос. Подумай об этом. А теперь, если тебе не сложно, съебись отсюда, у меня есть еще кое-какие дела. Нет, сначала выпей капуччино. Капуччино у них тут потрясающий.
Но нет, он уходит, а я размышляю о том, как избавиться от зависимости от двух главных наркотиков тысячелетия: кофеина и кокаина. И пока он неверным шагом добирается до машины и уезжает, со своей висящей на волоске карьерой, я выпиваю его кофе и, глядя на чаек, кружащихся над пристанью, думаю: да, Лейт — это то самое место, где можно и нужно жить. Как я мог так надолго зависнуть в грязном, сером Лондоне?
У нас появилась дополнительная сцена с Дереком Коннолли, актером. Он со своей девушкой, Самантой, участвует в сцене соблазнения брата, который хочет обычного секса, а вместо этого получает групповуху с двумя бисексуалами. Для съемок заказываем номер в «Дюнах». Рэб поначалу отказывается, ссылаясь на свою учебу, но после нескольких льстивых фраз все-таки уступает, и мы едем, прихватив с собой Винса, Гранта, аппаратуру и цифровые камеры. Съемки мы стилизуем под скрытую камеру: обычный секс, сцена соблазнения, — результаты меня впечатляют. Если считать незаконченную оргию, то я уже «сделал» двух братьев из семи.
Я иду в паб, чтобы проверить, как там дела. Там достаточно людно. Я вижу Бегби, лицо у него страшное, включился режим охотник-убийца, а в боковую дверь входит Лари, так что я решаю навестить Терри до того, как поеду в Глазго с Никки. Мо снова бесится, мол, опять она должна справляться со всем в одиночку. Входит Али, лицо у нее тоже не радостное. Я говорю Мораг, что мне действительно нужно поехать в Глазго, провентилировать почву насчет расширения.
— Расширения? Глазго? Ты о чем?
— Цепь пабов в стилистике Лейта. «Порт радости» распространяет свое влияние на запад, потом на юг. — Я обвожу взглядом зал и вижу только разлагающуюся помойку. — Экспорт брэнда, — смеюсь я. — Ноттинг-Хилл, Айлингтон, Камден-Таун, Манчестерский городской центр, Лидс, они все посыпятся, как костяшки домино!
— Не покатит, Саймон, — говорит она, качая головой, а я пытаюсь смыться, пока меня не заметили Бегби и его дружок. Но, как говорится, поздняк метаться. Он видит меня и, разумеется, подваливает.
— Не останешься, бля, пива попить? — Это даже не вопрос, это как бы приказ.
— Я бы с удовольствием, Френк, но мне надо еще навестить приятеля, он в больнице, а потом у меня поезд в Глазго. Звякни мне на трубу на неделе, тогда и пойдем побухаем.
— Ага… какой, бля, у тебя номер?
Я диктую ему номер зеленой мобилы, и он вбивает его в свой телефон, судя по всему, отмечая, что это не тот номер, с которого ему пришло сообщение.
— Это, бля, единственный твой телефон?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59