- Дневной свет может лишь скрыть от нас многие
подробности. На самом же деле ты никогда не сможешь увидеть ее полностью с
помощью одних лишь своих глаз.
- Ты просто сумасшедший, - неожиданно резко сказал Петр, по-прежнему
сидя около самого очага. - Как это можно видеть что-то без помощи глаз?
- Очень просто, - сказал Ууламетс. - Мы почти всякий раз делаем это,
разве я не прав? Ты видел ее в своем воображении.
Он почувствовал неожиданную неловкость от того, что Ууламетс разбил
все его доводы и не оставил ему никакой опоры.
- Вот, пожалуй, единственное место, где она действительно могла быть,
- заметил он в раздражении, ощущая, как опять втягивается в разговор. -
Ведь на самом деле она и была всего лишь игрой воображения. Игра
воображения, вот все, что мы наблюдали и что преследовало нас.
- Ты ошибаешься. Опасность, которая исходит от нее, к сожалению не
ограничивается воздействием на твое весьма слабое воображение, Петр
Кочевиков. Твое заблуждение и вред, который от него исходит, именно сейчас
подвергают опасности твоего молодого приятеля, который возможно может, а
возможно и нет, сделать для тебя большое дело: помочь тебе. И если оно
окажется не по силам для его здравого смысла, то у тебя вообще не будет
никаких шансов рассчитывать на чью-либо заботу и помощь. Жизнь - очень
большая роскошь в этом лесу.
А Петр, отвернувшись и глядя вдоль комнаты, еще раз вытер свою шею,
под влиянием не проходящего ощущения леденящей сырости, и еще раз
постарался убедить себя, что это всего лишь холодная роса, брызнувшая на
него с ветки или что-то еще в это роде.
Разумеется, была еще и другая возможность: он мог поступать как и те,
кто был рядом с ним. Он мог улыбнуться Ууламетсу и сказать, что он очень
сожалеет и готов принять за правду любые доводы старика, например, так,
как это делал Саша. И поскольку Саша решил придерживаться тех же взглядов
на вещи, что и старик Ууламетс, то Петр увидел в этой ситуации
единственную надежду вырваться из этого леса, а то, что он внутреннее
смирился с сумасшествием старика, откладывало их побег на какое-то более
отдаленное время.
Он просидел почти целый день, прислушиваясь к тому, что рассказывал
Саша Ууламетсу о событиях на реке. Он, черт возьми, рассказал ему о том,
что они ходили осматривать причал, если уж не саму лодку. Но вскоре он
рассказал и об этом, поддавшись настойчивым расспросам старика. Петр
старался смотреть в потолок, на потемневшие стропила, и, поминутно сжимая
зубы, обращался ко всем богам в недоумении, почему его так просто оседлал
какой-то дурак.
Но он и сам знал ответ на этот вопрос: он понимал, что Саша нашел в
отношениях со стариком как раз то самое, к чему стремился всю свою жизнь.
Ведь старый колдун сказал ему, что его собственное представление обо всем
происходящем вокруг абсолютно правильное, а его желания действительно
могут изменить существующее положение дел именно тем самым путем, как
мальчик и собирался сделать мальчик.
- Ну, а что ты скажешь по поводу лошадей? - спросил он Сашу, когда
тот присел рядом с ним поближе к огню.
- Каких лошадей?
- Или о царской карете. Или это будет по плечу лишь нашему призраку,
а ты пока будешь считаться новичком в этих делах?
- Петр, послушай старика. Пожалуйста, послушай его.
Но тот сделал движение рукой, будто находясь на торжественном приеме,
и сказал:
- Разумеется. Я уже и так слушаю его целый день без передышки. Я уже
узнал, что у меня есть третий глаз и все прочее. Боже мой, малый, я-то
думал, что в тебе гораздо больше здравого смысла.
- Петр...
- Теперь он хочет отыскать это проклятое дерево. Чудесно. Давайте
отправимся в лес, и я найду вам вполне подходящий экземпляр. А пока мы
будем ковылять в темноте, опасаясь свалиться в трясину, он будет петь свою
песню, чтобы его дочь встала из могилы. Вот это, уверяю тебя, будет
зрелище. Во всяком случае, сегодня ночью я постараюсь обойтись без рыбы, у
меня будет обед по собственному рецепту.
Саша выглядел совершенно разбитым.
- Я никогда не был беззащитным. Учитель Ууламетс...
- Учитель, я не ослышался?
- Не забывай, что он все время говорит нам лишь правду. Я клянусь
тебе в этом. Из-за того, что она находится здесь, в этом лесу нет никаких
животных, и это только благодаря моей удаче мы смогли так далеко войти в
него и добраться до дома старика.
- Браво! И таким образом мы стали приманкой для призрака.
- Если мы сможем найти ее дерево, или старику удастся околдовать ее,
то тогда мы будем спасены. Иначе мы не будем в безопасности даже здесь.
Она никогда не откажется от тебя.
- Очень настойчивая молодая дама. Почему бы нам не открыть дверь и не
пригласить ее в дом?
- Не смей говорить так. Будь очень осторожен и не пытайся сам
вызывать какие-нибудь ее действия. Это не подходящий случай для того,
чтобы разыгрывать шутки.
Петр вновь ощутил холод на своей спине.
Удивительно, что это ощущение усилилось после ужина, который состоял
из рыбы для старика и мальчика, а сам он обошелся лишь парой небольших реп
и даже не притронулся к выпивке. Он ужасно хотел спать, особенно
утомленный поскрипыванием бревен в стенах дома, и подумал, что причиной
этого скрипа, скорее всего, была неустойчивость земли, оттаивающей после
зимних холодов.
Когда бревна скрипели, то казалось, что весь дом приходил в легкое
движение, от половиц до стропил.
Но ощущения могли очень часто вводить в заблуждение, особенно, когда
человек был утомлен и его клонило ко сну. Саша давным-давно мирно спал
рядом с Петром на теплых камнях, завернувшись в одеяло. Ууламетс наконец
кончил писать и, устроившись на своей кровати, тоже спал, тихонько
похрапывая. Петр подложил руки под голову и дремал при затухающем огне
очага, прислушиваясь к потрескиванию половиц и стропил и к завыванию
ветра, раскачивающего сухие деревья.
Неожиданно до него донеслись одинокие шаги, сначала на дорожке, а
затем на крыльце.
Он приготовился было разбудить Ууламетса и даже поглубже вздохнул для
этого, полагая, что тот, несомненно, знал всех своих визитеров и их
привычки. Но по каким-то необъяснимым причинам он на мгновенье задержал
этот вздох и замер, не шевелясь и не произнося ни звука.
Наконец кто-то постучал в дверь.
Саша зашевелился, а Ууламетс проснулся и теперь сидел в кровати.
Несколько мгновений никто не двигался. Затем Ууламетс поднялся и
направился к двери.
- Не открывай ее! - закричал Петр, глядя на то, что собирался сделать
старик. Он быстро прополз под столом и, миновав лавку, наконец-то добрался
до меча, как раз в тот момент, когда дверь открылась и в комнату ворвался
ветер, который начал раздувать тлеющие в чаге угли.
Петр ухватился за меч, освобождая его от ножен, и с бьющимся до боли
сердцем, помогая себе рукой, перебрался через лавку и встал на ноги.
Она уже была там: парящее в воздухе, смешанное с туманом белое
облако, подрагивающее на ветру. Кое-где среди этой туманной белизны
виднелись остатки речных водорослей.
Ветер все сильнее кружил по комнате, раскачивая подвешенные к потолку
связки сухой травы и выдувая искры из очага.
- Закрой дверь! - закричал Петр. - Ради Бога, закрой ее!
На этот раз его услышали. Ууламетс с усилием начал закрывать ее, и
Саша подбежал к нему и навалился на нее всем своим весом, пока засов не
встал на свое место. Стоявшая рядом метла упала, а вместе с ней с полки
свалилась последняя чашка и с треском разбилась.
- Боже мой, - задыхаясь проговорил Петр.
Ууламетс лишь молча взглянул на него. А Саша выглядел как настоящий
призрак. Он все еще прижимался к двери, хотя в доме все успокоилось и
ветер больше был не страшен его обитателям.
Петр даже забыл убрать меч в ножны, а положил его на стол и налил в
стоящую там чашку водки из кувшина, хотя бы не пролив ничего на стол.
Сейчас это было все, на что были способны его руки.
Пока дом потрескивал, из подвала, в котором явно кто-то находился,
доносилось недовольное рычанье.
Сейчас Петр ощутил в полной мере, как велико его желанье попасть в
Киев или в какое-то другое место, где он смог бы провести хотя бы
сегодняшнюю ночь, если на то пошло.
- Всего один ветер? - невнятно пробормотал Ууламетс, обращаясь к
нему.
Петр выпил и поднял глаза на старика. Его не покидало болезненное
чувство, что Ууламетс, к тому же, знал все окружающее их, а он, Петр, нет.
Вслед за ним и Саша знал окружающие места гораздо лучше Петра. А Петр
был все еще очень далек от того, чтобы поверить, будто Ууламетс имеет хоть
какие-то достаточно добрые намерения по отношению к Саше или к нему.
Стальной меч, лежащий на столе, выглядел устрашающе и грозно, как всегда,
но, как видно, он был бесполезен при встречах с призраками.
Саша начал подбирать разбросанные связки сушеных трав, уцелевшие
чашки и остальные предметы, свалившиеся на пол один Бог знает откуда.
- Иди, иди, - сказал старик, помахивая рукой Петру, и тот взял чашку,
подхватил свой меч, ножны и отправился к одеялам, чтобы присесть там, пока
Саша убирал комнату.
Петр сидел, мрачно думая о том, что он здесь бесполезен. Он был
абсолютно бесполезен и для старика, и для Саши, если учесть, что в этом
месте почитались законы волшебства, а никак не настоящий живой ум. И
потому у него не было каких-либо внутренних побуждений встать и помочь
ему. Это был в полном смысле сашин старик, поэтому пусть он и работает на
него. Старик же хотел использовать Сашу в качестве приманки для этого
странного призрака, потому что выяснил для себя, что тот обладает
достаточной ловкостью и уменьем, так что его, Петра Кочевикова, приберет к
себе какой-нибудь черный бог, если он окажется достаточно глуп и останется
здесь, находясь фактически за пределами того, чего так хочет Саша.
А может быть, этого, на самом деле, хочет сам старик? Как знать?
И Саша стал для него почти столь же бесполезным. Он очень изменил
свой образ мыслей и свои привязанности. Кто знает, почему? Может быть,
старик "околдовал" его, втягивая в свои дела?
Но если все происходящее вокруг Петра совершалось лишь благодаря
волшебству, а сам Ууламетс был непревзойденным мастером в этом деле, то
Петру казалось, что единственное, на что могли рассчитывать и он, и Саша,
это сбежать отсюда еще до того, как старик сумеет впутать их обоих в свои
таинственные планы.
Но что он надеялся найти в Киеве? Еще одного Дмитрия Венедикова или
других таких же приятелей, какие окружали его в Воджводе? Саша был его
единственным другом, каких у него еще никогда не бывало, который сносил
любое неудобство со стороны Петра, и был единственным, который, знает Бог,
заботился о нем в пути через этот лес и защищал от призрака.
Так почему же он так или иначе должен идти в Киев, когда его друг
находится сейчас здесь, в полном распоряжении Ууламетса?
Он поставил чашку, вложил меч назад в ножны и бросил ревнивый взгляд
в сторону Ууламетса, который сидел за столом, склонив голову на крепко
сжатые узловатые руки. Его губы не переставая двигались, произнося, должно
быть, какие-то одному Богу известные заклинания, которые могли
исполниться, а могли и не сбыться: у Петра все еще были сомнения на этот
счет, особенно, если это касалось призраков. Ведь никогда не было никакой
уверенности в том, что колдовство даст нужный результат. Не было никакой
уверенности даже и тогда, если бы сработала какая-то часть колдовства,
которое Ууламетс направляет против... Бог весть кого.
И наконец, после таких раздумий, Петр сказал, даже не пытаясь
подняться с места:
- Так что же мы собираемся с ней делать?
Однако Ууламетс продолжал бормотать, похоже разговаривая сам с собой.
Саша перестал подметать пол и теперь стоял, опираясь на метелку и глядя на
Петра с каким-то неопределенным выражением: возможно это было
беспокойство.
- Предположим, что мы нашли ее дерево, - продолжал Петр, ощущая как
его захватывает нарастающая волна собственной глупости с каждым словом,
слетающим с языка. - И что же затем? Вы вдвоем будете упрашивать ее
оставить меня в покое?
При остром уме он всегда старался все расставить по своим местам, но
именно в тот момент, когда Саша перестал убирать с пола черепки от
разбитых горшков и чашек, Петр почти преднамеренно заставил себя вспомнить
то самое лицо, которое совсем недавно парило в ночном воздухе и исчезло,
словно уносимое ветром. Он заставил себя пережить еще раз весь страх,
который тогда охватывал его. Сейчас он отказывался верить в то, что это
было, но продолжал упорно напоминать себе, что он все-таки немного поумнел
и теперь, именно по этой причине, собирается поверить в произошедшее с
ним, если все это действительно существует здесь и связано именно с этим
лесом. А Саша по-прежнему стоял, держа в руках метелку, а в ногах у него
лежали битые черепки.
- Учитель Ууламетс говорит, что может вернуть ее назад, к жизни.
- А разве такая разновидность колдовства не является опасной?
Это замечание Саша оставил без ответа.
- И как же он собирается это сделать? - спросил Петр. - Что ему для
этого нужно? Могу сказать тебе, что даже я слышал кое-что о средствах для
колдунов...
- Я не знаю, что он собирается делать, - сказал Саша. - Он говорил
лишь о том, что хочет отыскать место, где она находится постоянно. Ведь он
не может ни видеть, ни даже слышать ее. Я сам могу лишь едва-едва видеть
ее, вот в чем дело. Но зато ты можешь видеть ее ясно и отчетливо. Разве не
так?
Саша явно хотел признания, и вся его поза, выражающая ожидание,
подтверждала это. Петр кивнул с явной неохотой и нахмурился.
- Русалка чрезвычайно сильна, - сказал Саша, переходя на полушепот, в
то время как старик продолжал что-то бубнить в другом углу комнаты. Саша
подошел ближе и уселся на корточках около огня, прислонив метлу к каменной
кладке печи. - Учитель Ууламетс сказал, что ей было всего шестнадцать лет,
и он до сих пор не знает, что произошло, на самом деле: была ли это лишь
простая случайность, или что-то другое. Если она просто утонула, это одно
дело: с таким типом русалок очень плохо иметь дело. Но если она утопилась,
то это еще хуже.
И сразу последовал вопрос.
- А что именно плохо?
- Да то, что многие были убиты ею.
Петр скривил губы и некоторое время задумчиво рассматривал камни
между своих ног.
- Так значит, вот чем она занимается? Ищет мужчин. Я когда-то слышал
об этом. И что же она делает с ними?
Он тут же подумал, что это очень глупый вопрос, видя как засмущался
Саша. Тем не менее мальчик сказал:
- Я не совсем уверен... И я не думаю, что кто-нибудь может точно
сказать это. Они...
- ...все умерли, - закончил за него Петр. - Замечательно.
- Вот почему мы не должны отходить от тебя ни на шаг. Потому что мы
не знаем.
Петр очень ненавидел это "мы", и его ненависть была неподдельна. Он с
хмурым видом взглянул на меч, который все еще сжимал в ладони.
- Русалки спят очень мало, - продолжал Саша, - пока не исполнят свое
желание И если им очень долго ничего не попадается, то они просто увядают.
Но если они пробуждаются, особенно самые неистовые из них, то они
становятся чрезвычайно опасными. И ведь не только она охотится здесь,
кроме нее есть еще водяной.
Петр уставился на Сашу, не скрывая тоскливого выражения лица.
- Да, разумеется, есть еще и водяной, охраняющий реку, и леший,
охраняющий лес. Эти таинственные существа есть в каждом уголке,
окружающего нас пространства. Они подкарауливают нас везде, и каждое из
этих привидений выражает свое неудовольствие и требует выкупа. - Он
покачал головой. - Полнейшее безрассудство с их стороны, должен сказать.
- Не...
- ...шути? Думаешь, Они шуток не понимают?
- Нет, действительно не понимают.
- Я не знаю, почему ты так уверен. А может быть, все эти годы они
только и делали, что дожидались именно хорошей шутки.
- Не...
- ...смей говорить в таком тоне? - Петр сделал легкое движение рукой,
напоминающее реверанс. - Весь мир ненавидит легкомыслие. Пожалуй, я
исправлю эту ошибку и извинюсь перед первым же лешим, которого встречу
здесь.
- Петр...
- Я говорю вполне серьезно. - Он взял в руки чашку. - Ну, прошу тебя,
будь добрым малым. Сегодня у меня была очень тяжелая ночь.
- Но ты не должен больше пить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56