И все же...
- Ну хватит, сын. Мона знала, чем рискует. Она знала, что на этой
дороге существует только одно правило: не смей блокировать дорогу или
прерывать движение ни в одной ее части! И она знала, что "дорожные жуки"
соблюдают это правило буквально и очень следят, чтобы таких нарушений не
было.
- Какое право они имеют так поступать, карать или миловать? - яростно
возразил я. - Кто они такие, черт побери?
Сэм не ответил, потому что на это ответа быть не могло. Еще одна
тайна, можете занести ее в список тайн. Две теории пока что самые модные.
"Дорожные жуки" - либо машины, которые были созданы самими строителями
дороги, или они управлялись водителями, которые хотели, чтобы дорога была
свободна для их собственных нужд. Лично я предпочитал последнюю теорию.
Все указывало на то, что Космострада насчитывает миллионы лет, а машины -
неважно, какие они суперсовременные и сложные - просто не могут
функционировать столько времени, по крайней мере, мне так казалось. Но
если внутри были существа из плоти и крови, они пока что не показались, и
я сильно сомневался, что они покажутся.
Цилиндры были тут повсюду, и мы чувствовали их настойчивое
притяжение. Нас поглотил портал.
Следующая планета была крупная, мир с высоким притяжением планеты,
как предупреждал нас знак перед порталом. Но переход от нуля целых трех
десятых к одной целой сорока пяти десятым гравитации показался нам
тяжеловатым. Притяжение планеты прижало нас к сиденьям. Я застонал и
попытался выпрямить спину, которая внезапно превратилась в желе.
- Уф-ф-ф! - Дарла упала на сиденье, Чита стоически терпела.
- Иисусе, даже я это каким-то образом чувствую, - пожаловался Сэм.
Мы прибыли на огромную саванну сухой травы и голых пыльных проплешин.
Коротенькие деревья там и сям торчали на равнине. Справа от нас, подальше,
за переливающимся от жары воздухом паслось стадо приземистых толстых
животных. Солнце заходило слева от нас, но усердно палило. Небо было
голубым, усеянным прозрачными потеками яркого сияния. Следы переходов стад
испещрили дорогу. В одном месте травка почти влезла на саму Космостраду и
проела в ней дыру, так что пятиметровый кусок металла был съеден почти до
основания. Прореха в металле была не такая большая, но все же. Как такие
вещи происходят - для меня еще одна загадка.
Огромные черные птицы, если только это были птицы, кружили в белесом
небе возле солнца, рыща в поисках еды. Никакой добычи или падали вблизи не
было заметно. Тут и там по сторонам дороги виднелись кучки пушистой земли:
ульи? Норы? Не было никакого признака обитания человека, хотя планета была
в списках, предназначенных для колонизации. Но это место настолько
негостеприимно выглядело, что заселить подобный мир означало смириться с
тем фактом, что любое усилие, которое придется делать, будет стоить
человеку в полтора раза больше. Будь то поднять вязанку хвороста, занести
над головой топор, подняться по ступенькам лестницы. Но люди привыкли и к
худшим условиям жизни на многих планетах. Я представил себе, как будут
выглядеть будущие поколения этого мира - коротышки, смуглые, с мощными
мускулами, любящие одежду цвета хаки, вросшие в свои широкополые шляпы,
консервативные, уверенные в себе, гордые. Может быть, и так. Наверняка
разнообразие воцарится, если человек распространится среди звезд, а
различия в один прекрасный день станут куда сильнее, чем просто культурное
разнообразие. Организм - это продукт окружающей среды, а когда окружающая
среда такая разная...
Дорога рванулась вперед, не сворачивая никуда в сторону, указывая на
широкую черную ленту, которая обрамляла горизонт, горы.
- Как называется эта планета? - спросил я. - Что говорит карта?
- Голиаф, - ответил Сэм.
- А-а-а...
Мы какое-то время молча ехали, пока я не сообразил, что мне безумно
хочется есть.
- Кто-нибудь голоден? Есть хотите?
- Я! - пискнула Дарла.
- Суп сейчас закипит, кто войдет, будет сыт!
Мы отправились назад, в камбуз, и приготовили быстрый ленч: сандвичи
с ветчинным салатом, огромные маринованные огурчики - деликатесы, это я
привез из Нового Сиона, ("Деликатесные огурчики и ветчинный салат? -
спросила Дарла. - Мы же просто упадем на месте от несварения желудка!" -
"Ешь быстрее!" - сказал я), картофельный салат, вишневый йогурт, все
только что из холодильника. Я хорошо заправился на Тау Кита, прежде чем
двинуться в путь по нашим-то маршрутам.
Мы хорошенько поели.
Я остановился с огромным куском маринованного огурца во рту.
- Какая же я скотина! Я забыл про Читу!
- Не волнуйся, с ней все в порядке. И это не ее имя.
- А? Что? Дарла, она же не может есть человеческую еду - полипептиды
с ней совершенно не согласуются!
- Она принесла с собою свою собственную еду - вот, посмотри.
Я прошел вперед, в кабину, и точно, там сидела Чита, жевала какой-то
салат для вомбатов или что-то в этом роде, маленькие такие зелененькие
побеги с розовыми мясистыми головками. Я вернулся обратно.
- Когда она нашла время нарвать всего?..
- Я так и не нашла времени тебе объяснить, почему Чита с нами,
правда? А ты так и не спросил. Вот что мне в тебе нравится, так это то,
Джейк, что ты никогда не задаешь вопросов, никогда не жалуешься. Ты идешь
по течению событий и ничего не предпринимаешь, пока обстоятельства не
заставят или на тебя не нападут напрямую. Во всяком случае, дело обстояло
так: когда ты позвонил мне по интеркому в хижину, мы как раз с ней
разговаривали, и она сказала, что, мол, ее время приближается. Я так
поняла, что это означало конец ее жизни, но она не стала распространяться.
Я почувствовала, что она очень несчастна. Отчаянно несчастна.
- Она наверняка пережила множество плохого в мотеле и обращались с
ней там просто пакостно, - сказал я. - Собственно говоря, маленький
гнойный пролежень, по имени Перес, которого я там встретил...
- Знаю. Я поняла это по тому, как он с ней разговаривал, - она
откусила кусок сандвича и задумчиво прожевала. - Чита сказала мне, что ни
один из ее соплеменников никогда не покидал планеты - "не проходил между
краем неба и большими деревьями", как она это называет. И что однажды,
перед концом своей жизни, она очень бы хотела быть первым таким
путешественником.
- Мне-то казалось, что я видел ее сородичей на других планетах.
- Правильно, но она-то этого не понимает, - Дарла подумала над теми
словами, которые ей тогда говорила Чита. - Нет, я просто ее неправильно
поняла. Она имела в виду свой род, а не свою расу. Я же тебе говорила, как
крепко они привязаны к своим семьям.
- Понял.
- Так вот, когда ты мне позвонил, я предложила ей поехать с нами. Так
все просто. Я с тех пор, конечно, не раз подумала, правильно ли я
поступила. Я действительно понятия не имею, что с ней делать. Я сперва
подумывала о том, чтобы найти ей дом, но, будучи человеком с практическим
складом ума, ты тут же указал на химическую несовместимость.
- Это не такое уж непреодолимое препятствие, - сказал я. - Ее новая
семья, какой бы она ни была, просто потратит деньги на биомолекулярный
синтезатор и запрограммирует его так, чтобы он производил белковый
материал, который ей подходил бы. Мы, конечно, знаем, каково это - лопать
эту бурду, любой, кто путешествовал за пределами земного пространства,
знает про такую гадость, но она, может, и выживет, если ее будут
немножечко любить и достанут ей кетчупа с Оранжереи, чтобы ей не было так
муторно жрать баланду.
Дарла задумалась над моими словами.
- Да, надеюсь, что ты прав. Я уже к ней привязалась. Она такая теплая
и открытая... кстати, ты занимаешь очень высокое место в ее пантеоне
великих существ. Ты спас ее от побоев, и она навеки тебе благодарна.
Я вытер руки о рубашку.
- Ну, это пустяки, в день у героев таких приключений - тыщи. Спасать,
понимаете ли, прекрасных девушек, визжать, как резаный поросенок, когда
укусит противная тварь, падать в обморок, чуть не попасть под дуло
пистолета, просто потому, что проявишь гордость вместо разума... мне бы
надо тогда было просто уйти из-за стола Уилкса.
- Вот-вот, Джейк. Это весь ты. Глупый, но гордый.
- Спасибо. Но ты мне начала рассказывать про Читу и про то, почему
она здесь.
- А разве я не дорассказала? Ах, да. Я сказала ей, что она может
поехать с нами, и пока я упаковывала вещи, она исчезла. Когда я закончила
паковаться, она вернулась с охапкой плодов и всего такого прочего. Я
сунула эту зелень себе в рюкзак и...
- Она знает про биохимию?
- А? Нет, конечно, нет. Может быть, она путешествовала раньше. Может,
ее племя время от времени мигрировало. Я не знаю.
- Мне-то казалось, они крепко сидят на родной почве.
- Тогда я не знаю, откуда она знала, что надо захватить с собой еду.
Но я ее спрошу.
Я допил остатки кофе. Он был из хорошего зерна, выращенного на Нуова
Коламбиа.
- Ты еще что-то говорила про настоящее имя Читы. Каким образом ей
приклеили кличку легендарного земного шимпанзе?
- Это ее так прозвали люди в мотеле, - она иронически подняла брови.
- Остроумно, правда? Подходит к общему стилю мотеля, как они полагали. Ты
себе представить не можешь, насколько популярны эти книги Берроуза
после... бог знает скольких лет... двести или около того? Как бы там ни
было, ее настоящее имя винва-хах-вии-вахви. Она сказала мне, что это
означает "мягкая зелень, там, где она спит". По крайней мере, так я
передаю ее перевод. Ее перевод своими словами невозможно было понять.
- Ладно, понял. Отныне она Винни, и не более того.
Я встал и потянулся. Затекшие мышцы постепенно разрабатывались.
- Еще одно, - сказала Дарла.
- Насчет Чи... то есть, я хотел сказать, насчет Винни?
- Да. Это что-то насчет Сэма и тебя. Она сказала, что сперва не
поняла, что такое Сэм, то есть что именно он из себя представляет, пока не
поняла, что он... ну, дух, который пронизывает весь тяжеловоз, если ты
понимаешь, что я хочу сказать. Она сказала, что почувствовала в тебе
нечто, что ей не понравилось.
Я пожал плечами.
- Ну и ладно. Человек, которого ненавидят детки и маленькие пушистые
зверюшки, не обязательно должен быть весь такой плохой.
- Не говори глупостей. Она тебя просто обожает - я же тебе сказала.
Нет, это что-то, что связано с тобой. Что-то случилось с тобой или
случится... не могу сказать точно.
- Предчувствие?
Она пожевала нижнюю губу.
- Нет, - она покачала головой. - Нет, забудь насчет "случится". Она
не этими словами говорила. Это не было предсказание, интуиция или что-то в
этом роде. Это просто "нечто" "вокруг" тебя. Вот как она это описала.
Единственное разумное высказывание, которое я от нее могла получить, что
она не любит запаха твоей куртки, потому что он плохой.
Я понюхал подмышки.
- Ну что же, говорят, что если тебе твои друзья об этом не скажут, то
кто же сможет сказать?
Она закатила глаза к небу.
- Джейк!
- Прости. Но все-таки то, что она сказала, довольно расплывчато.
- Да, наверное. Но она-то была так уверена.
- Что она почувствовала, наверное, была моя устойчивая аура
развратничества и дебоширства.
Дарла хихикнула.
- Ты хочешь сказать, твоей жизни, полной фантазий. Я случайно знаю,
что ты недалек от монаха в этих вопросах. Ты даже не попробовал меня
поцеловать.
- Не попробовал? Ну что же...
Я взял ее за плечи и притянул к себе, впившись в эти сочные губы
совсем не монашеским поцелуем хорошего дорожного качества. После первой
секунды она стала целовать меня в ответ. (Мне кажется, я ее удивил). Мы
занимались этим еще долго.
Когда дело зашло настолько далеко, насколько могло при этих
обстоятельствах, мы разжали объятия. Дарла немедленно начала ритуал
приведения себя в порядок: пригладила волосы, поправила одежду, проверила,
как ее губная помада, в искаженном зеркальце блестящей коробки с сахаром.
Лицо ее было на веки вечные с макияжем, даже в самые худшие времена. В ней
была определенная сосредоточенность, собранность и спокойствие - это
привлекало меня, должен признаться. Обратите внимание: она была спокойна,
но не холодна. Прекрасное самообладание. В ней не было никаких глупостей -
но зато было хорошее чувство юмора, - никаких лишних движений, никаких
колебаний. Я чувствовал, что она не может сказать ничего даже отдаленно
нелепого или глупого. То, что сдерживало ее, было не интеллектом, а,
скорее, опытом, житейским опытом, выучкой, искушенностью - хиповостью, что
ли, если использовать такое древнее слово. Она была ветераном Космострады,
но на ней не было потрепанности. Мне трудно было сказать, сколько ей лет:
где-нибудь от девятнадцати до тридцати. Но в ее глазах сверкала особенная
мудрость, это были глаза, которые видели больше, чем рассказывали об этом.
Если использовать еще одно старое выражение с земли, то она многое
повидала. Да, она многое повидала.
- Не хотел бы вмешиваться в неподходящие моменты, - осторожно объявил
Сэм по внутренней связи, - но, ребята, что-то впереди.
Я пошел вперед. Мы продолжали гнать к горному кряжу, который теперь
возвышался над горизонтом, словно серо-коричневая масса с легким левым
краем. Это были покрытые снегом вершины. Они были похожи на формы с
пудингом, которые день простояли на жаре, а украшения из взбитых сливок
растеклись и засохли.
Какая-то старая телега волоклась перед нами и потом свернула на
обочину, поскольку у нее, как мне показалось, были какие-то механические
закавыки. Группа людей собралась возле машины на обочине.
Когда я поравнялся с ними, я инстинктивно затормозил, как я обычно
делаю, когда вижу поломку на дороге. Однако недавние события с Моной
настолько меня перепугали, что мне пришло в голову даже проехать мимо. Но
нет. Один из пассажиров поломанной колымаги умоляюще замахал рукой -
бородатый мужчина в просторном одеянии, которое смахивало на сутану. Я
совсем съехал с дороги на всякий случай, переехав один из мостиков,
которые были перекинуты через высохший ручей.
- Ну ладно, придется попробовать нюхнуть то, что они здесь называют
воздухом, - сказал я неохотно. - По слухам, тут качество воздуха почти
соответствует мировым стандартам. Сэм, на этих людях были респираторы или
дыхательные маски или что-нибудь в этом роде?
- Нет, но возьми с собой баллончик углекислого газа. Очень легко
перевентилировать легкие под таким сильным физическим напряжением.
По-моему, у тебя в бардачке несколько штук валяется.
Помпы высосали из кабины хороший воздух и плохой впустили. Заметьте,
вы, земляне: ничто не может сравниться с первым вдохом инопланетной
атмосферы, причем неважно, насколько она близка к земной. Странные запахи
поражают больше всего. Странные инертные газы, которые никогда не
предназначались для человеческого обоняния, бродят по вашим носовым
мембранам в сапогах с шипами. В лучшем случае, вы просто станете кашлять
или давиться рвотой. В худшем - потеряете сознание и придете в себя в
дыхательной маске, которую какая-нибудь добрая душа нашлепнет вам на
физиономию, если повезет, но атмосфера Голиафа совсем не такая плохая. В
ней был словно след полного запаха и разлагающихся фруктов, странная
комбинация, если не сказать еще сильнее, но фруктовый запах немного
смягчал медицинский, по крайней мере, делал его переносимым. Однако в поле
зрения не было ни одного фруктового дерева. С плохой стороны, был в
воздухе какой-то щекочущий в носу элемент, раздражитель какой-то что ли,
который постоянно заставлял чувствовать себя так, словно вот-вот чихнешь,
а все не чихалось. Но... по-моему, можно привыкнуть ко всему, к чему
угодно. На самом деле, чем дольше я дышал этой дрянью, тем менее противной
она мне казалась, тем меньше я замечал все ее недостатки. В этом воздухе
было очень приличное содержание кислорода, хотя под несколько высоковатым
давлением. Может быть - не стану говорить более уверенно - можно
привыкнуть к тому, чтобы прогонять через легкие такой вот суп.
С таким воздухом я еще мог жить. Вот жара-совсем другое дело, я к ней
не был готов, даже после Оранжереи. Я открыл люк, и это было похоже на то
чувство, которое испытываешь, когда открываешь дверцу духовки. Одни
разговоры о сухой жаре и влажной, только коэффициент мучений от той и от
другой никак нельзя применить к тому, что чувствуешь тут.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40